Продолжение. Начало в http://www.proza.ru/2015/04/01/2000
Обслуживание АРМСа Савина мы старались приберечь под конец сезона, и прибыть туда к середине августа. Именно в эту пору начинается ход гольца из моря в реку. Первым делом, после разгрузки вертолёта накачиваем лодку и ставим сеть, а уж потом переносим свою нехитрую поклажу в избушку, что на северном берегу в устье реки Савина. Условия здесь самые комфортные. Добротная рубленая изба досталась нам в наследство от охотника-промысловика, вывезенного с Новой Земли после развёртывания ядерного полигона.
В ней три комнаты. Первая маленькая – под аппаратуру АРМСа. Вторая – побольше, с нарами во всю ширину комнаты и наглухо забитым (от медведей) окном – спальня. Третья – просторная, со столом, лавками, русской печью и прилепившейся к ней печкой-буржуйкой – светлица.
Едва управившись с размещением в избушке, идём проверять сеть. Вот, и первый голец для ухи. Поди, неплохо причаститься свежей то ушицы под, прости Господи, стопочку. По случаю приезда и начала работ... полагается!
В печурке потрескивают дрова, по жилам разливается благостное тепло... Берём нашу неизменную спутницу гитару... Эта гитара прошла с нами через все экспедиции и была подарена моим товарищем Валеркой Бузиловым, который учился играть на ней у самого Юрия Кукина, в былой совместной геологической экспедиции. А потом уже на этой гитаре учились играть мы.
– «И льды уходят из залива эскадрой белых лебедей»... – начинает импровизированный концерт мой постоянный соскиталец и друг Серёга Кузнецов. Неизменный, как эта гитара, Визбор всегда с нами.
Серёга покладист и немногословен. Мы с ним настолько сдружились, что без слов понимаем друг друга, достаточно лишь перекинуться взглядом. Он из тех людей, на которых можно положиться надёжней, чем на самого себя. В Амдерме мы с ним жили в одной комнате, вместе охотились, рыбачили, да и на АРМСы старались выезжать на пару. Мы совершенно не похожи. Моя горячность и импульсивность вполне уравновешивались его степенной медлительностью; моя многословность – его молчаливостью. А вместе как раз и составлялось то единое целое, что позволяло найти выход из любой сложной ситуации.
К работе Серёга относился всегда очень ответственно и, хотя по должности и возрасту был младше меня, но именно он вносил в нашу работу чёткость и обязательность. Бывало, что на моё предложение пойти поохотиться или порыбачить, пока идёт лёт гуся или ход рыбы, на что каждый другой из наших соратников с радостью бы согласился, не раздумывая, он недовольно ворчал:
– Мы что сюда работать, или охотиться прилетели?!
И тут уже не помогали никакие ни уговоры, ни убеждения. Когда же вся работа закончена, он позволял себе расслабиться по полной программе. Любимое его занятие – рыбалка. Я тоже совсем не прочь позабрасывать леску, но лишь тогда, когда рыба ловится. Он же мог часами впустую хлестать воду спиннингом или просиживать, уставившись на поплавок, без единой поклёвки. Если ему говорили, что, мол, здесь рыбы нет, он, поначалу, просто улыбался, но когда уж слишком его доставали, то тогда уже взрывался:
– До чего вы мне надоели! Сам знаю, что нет рыбы, но могу же, я просто отдохнуть…, посидеть и посмотреть на поплавок?!
А ещё Серёга любил поспать. Нет, не просто поспать. Он, что называется, впадал в спячку. По завершении выполнения работ, естественно, в ожидании вылета, когда оставались лишь ежедневные сеансы связи с Амдермой и контроль работы станции, в зимнее время, когда не было ни охоты, ни рыбалки, Серёга спал до обеда, а уж после обеда – это святое дело. На всех полярных станциях в обязательном порядке введён «адмиральский час». И мы тоже соблюдали его безукоризненно.
По возвращении с полевых работ я всегда был похудевшим, а Серёга, так напротив, ухитрялся нагуливать вес, хотя ели мы одно и то же. Нехитрую снедь без всяких изысков готовил обычно я. Сети и карабин, как правило, с избытком поставляли нашему столу и рыбу и мясо. И Серёга, всегда был готов, есть всё, что бы я ни приготовил, и даже нахваливал, лишь бы ему самому не стряпать. Это устраивало нас обоих.
Летом на Савина рабочий день проходил по раз и навсегда установленному распорядку. Поутру я растапливал печурку, ставил чайник и, взяв бинокль, забирался на крышу, на специально оборудованную смотровую площадку, озирая окрестности на предмет медведеопасности.
Косолапые на Савина летом наведывались постоянно, иной раз удавалось узреть трёх, а то и четырёх медведей одновременно на различном удалении. Стихия их – дрейфующие льды, путешествуя на которых они охотятся на тюленей и нерпу. На льдинах они дрейфуют по Карскому морю до южной оконечности архипелага, затем выбираются на сушу и побережьем идут на север пока не доберутся до паковых льдов. Затем вновь дрейфуют к югу...
Переходя от Карских ворот в северную часть архипелага, они почти ежедневно заглядывают к нам в гости. В бинокль с крыши мы видели их издалека, и по видимым пропорциям научились безошибочно определять размер зверя. Если голова достаточно большая, шея короткая, ноги не длинные значит медведь мелкий – от силы потянет килограмм эдак на… двести, такого можно не принимать всерьёз и проигнорировать полностью.
А вот ежели голова клином, шея толстая и длинная, ноги толстые и высокие, значит, миша тянет минимум на пол тонны, а то и под тонну, и требует к себе соответствующего уважения. От такого громилы лучше держаться подальше, и нос из избы не высовывать. Ну, а уж ежели невтерпёж потешиться над ним, то тогда мы забирались на чердак, и, выглядывая из окна, дразнили его:
– Миша! Миша, а ну достань!
И он разозлённый, не только становился на задние лапы, но и высоко подпрыгивал на них, стараясь передней лапой уцепить обидчиков. Признаюсь, что такой прыти от него мы совсем не ожидали. А когда он изловчился и его огромная когтистая лапа, едва не зацепив, промелькнула перед самым нашим носом, мы спешно отскочили от окошка, решив больше не искушать судьбу, тем более что лишь ради потехи.
Если поблизости медведи не наблюдались, или они нисколько не заслуживали внимания, я отправлялся к реке, однако, захватив всё-таки карабин, чтобы по притопленности поплавков наших сетей определить, есть ли в них рыба.
Вернувшись в избушку, будил Серёгу и мы, позавтракав, выносили из избы лодку, клееную переклеенную после того злополучного случая на мысе Выходном, когда мы не предусмотрительно оставили её на берегу, лишь привалив брёвнами, а медведь исполосовал её вдоль и поперёк.
Выбрав улов, здесь же на берегу шкерили рыбу и промывали в проточной воде. Оставив запас для еды, остальную засаливали в пятиведёрных бочонках, стоящих в сенях при избе. К окончанию работ у нас обычно набиралось два-три бочонка великолепного лосося.
Затем, по распорядку, работы с аппаратурой до самого ужина (с перерывом на обед и, естественно, адмиральским часом). После ужина Серёга брал спиннинг и шёл хлестать им реку. Всерьёз это его занятие я не воспринимал. Ну, как говориться, чем бы дитя ни тешилось…, я же принимался за стряпню. Серёга возвращался, как обычно, через час и, всегда, естественно, с пустыми руками. Мы снова проверяли сети, если поплавки сигнализировали об улове.
Так продолжалось изо дня в день, но в один вечер, когда миновали все отведённые сроки, я уже полностью управился со стряпнёй, а Серёги до сих пор не было. Я стал беспокоиться – не случилось ли с ним чего: хотя он и взял с собой карабин, но чем чёрт не шутит?! Захватив с бинокль, взобрался на крышу.
В нескольких сотнях метров, я увидел поразившую меня картину: Серёга, после каждого заброса спиннинга, вытаскивал на берег крупного гольца. Так вот в чём причина его задержки! Тут и во мне взыграл охотничий азарт, и я поспешил к товарищу. И когда уже подходил к нему, он прямо на моих глазах вытащил ещё несколько гольцов.
– Серёёё-га! – взмолился я, – дай и мне-е-е!
С большой неохотой он передал мне спиннинг. С первого же заброса – резкий удар. Удилище гнётся в дугу, леска со свистом прорезает бурлящую реку, и на берег падает сверкающий серебром голец. Второй заброс – и снова удар и голец на берегу... и третий, и четвёртый... Серёга чуть не плачет – забрали любимую игрушку.
Не без сожаления возвращаю спиннинг, и потеха продолжается. Серёга дрожал от возбуждения, выуживая рыбины одну за другой. Гора рыбы на берегу росла. Засумеречило... А ведь надо ещё перетащить и разделать рыбу. С большим трудом удалось уговорить товарища прекратить лов: «Мол, завтра ещё наверстаем»...
Весь следующий день мы отработали добросовестно и с нетерпением ожидали вечернего часа – времени спиннингования. Предвкушая продолжение вчерашней удачной рыбалки, я тоже отправился с Серёгой на реку. Но, увы, вопреки всем ожиданиям, нас постигло полное разочарование.
Удача, видать, отвернулась от нас. Выудили всего лишь трёх гольцов, остальные же, следуя за блесной до самого берега, напрочь отказывались брать её. В последующие дни голец не шёл на блесну и вовсе. В чём тут дело, разгадать нам так и не удалось. А в сети рыба по-прежнему попадалась, бочонки наполнялись, и работа уже подходила к завершению. Как вдруг...
Фото автора. На фото автор с пойманным на спиннинг лососем (гольцом) весом 6 кг, Новая Земля, р. Савина, 1982г.
Продолжение в http://www.proza.ru/2016/01/03/423