Вот и Рождество. Нарядная елочка радужно сверкает; свечи горят, затейливо соревнуясь с зеленой подмигивающей красоткой; на столе заморские фрукты, дорогие конфеты рядом с открытой бутылкой армянского коньяка; роскошная роза одиноко стоит в старинной вазе с узким горлом. Начинаются Святки. У кого-то веселые колядки...
В большой питерской квартире она одна. Не считая уютно спящей кошки. Звуки Венского симфонического оркестра наполняют разлитую в пространстве грусть веселыми мелодиями "Голубого Дуная"...
Зачем одна? Почему? В Рождественский праздник!? А у нее похоронное настроение. Тоскливо, грустно, обидно, печально и несказанно одиноко... Сидит в вечернем платье при полном параде и говорит сама с собой. Утешает себя. Уговаривает. Подбирает правильные слова, чтобы объяснить причину случившегося. Ощущение обреченности...
Что ж, ей не привыкать.Очередные похороны иллюзий. Да и платье соответствует. Странным образом оделась во все черное. Не Рождество, а Страстная пятница. Он даже не позвонил. Да и к лучшему!
"Не мой человек!"- все повторяет тихим шепотом. Очередная неудача. При первом же взгляде в его глаза, при первом прикосновении его теплой руки она поняла, что они не созданы друг для друга. Бездонная пропасть испугала и обрушила на грешную Землю. Зря не поверила она гадалке...
Эффектная стройная женщина сидит в старинном кресле, водрузив ноги на мягкий пуф, что мерцает мягкой позолотой в отблесках разноцветных огней. В её руках то загорается, то гаснет новенький айфон. Тонкие пальцы в игре бриллиантовых лучей заставляли экран посылать в пространство, причудливо наполненное блеском празднично убранной гостиной, сложную вязь сигналов, напоминающих азбуку Морзе.
Бодрым и показушно веселым голосом говорила с друзьями, детьми, многочисленными родственниками. Изображала счастливую и довольную. Актриса она была хорошая. Очевидно именно это и подводило в самые ответственные моменты жизни. Переигрывала, заигрывалась, слишком увлекалась самой же и написанной пьесой.
Он не пришел.
* * *
Разбудил звонок. Телефон лежал рядом с подушкой. Хмурое питерское утро за окнами не предвещало никаких приятностей.
- Да. Слушаю...- лениво отозвалась она чуть подсевшим после крепких сигарет голосом.
Ответил незнакомый, по-дурному радостный мужской голос:
- Здравствуйте! Это Николай!
В тяжелой голове сумела проявиться и тут же оборваться только одна мысль: " Какой еще, ко всем чертям, Николай? Что за..."
Не дождавшись ответа, мужчина попытался прояснить ситуацию:
- Мне Ваша подруга дала номер... Это Николай, который...
Немилосердно давило под грудью платье, плотным кольцом перехватившее тело во время сна. Она так и не раздевшись и не сняв узкие туфли, улеглась на кровать прямо поверх шелкового покрывала. Теплый плед, кое-как прикрывавший женщину, не давал возможности освободиться из плена изрядно помятого вечернего наряда. "Вот черт! Говорила подруга на днях о каком-то чудаке, что вздумал написать мемуары..." - отозвалось в тяжелой голове. Собрав нервы в тугой узел и попытавшись привести мозги в боевую готовность, она стала лихорадочно подбирать удобоваримые слова, чтобы предельно вежливо послать мужика куда подальше.
- Да, да... Помню. Видите ли... Вы, кажется, музыкант. А я так далека... Мне не очень понятно, почему...- с превеликим трудом расстёгивая молнию на платье и сбрасывая на пол туфли, мямлила медленно просыпающаяся женщина.
- У нас с Вами очень большая разница во времени. Не знаю, удобно ли Вам сейчас разговаривать. Вот я мучаюсь нынче бессонницей... в Южной Америке... Но мне очень нужно с Вами переговорить о моей будущей книге! Можно я в двух словах?.. Вы где сейчас находитесь?
- Вообще-то в Питере.
Она глянула на часы. Почти одиннадцать утра. Вроде не очень удобно вот так сходу послать мужика. У него то глубокая ночь. Можно пару минут и послушать.
- Еще раз извините, пожалуйста! Постараюсь очень кратко сказать о том, что мне от Вас нужно... - несколько нерешительно продолжил человек, что представился Николаем.
"О, Господи! Избавь меня от очередного придурка!" - мысленно взмолилась она и, приложив максимум усилий, вежливо ответила:
- Хорошо. Говорите.
Она уже почти нашла подходящие слова, долженствующие убедить собеседника в ошибочности выбора её личности в качестве соавтора мемуариста, как неожиданно затрезвонил второй телефон. Высветился экран и она ухватилась за спасительную соломинку. Звонила дочка из Москвы.
После довольно длинного разговора с доченькой она уж решила, каким способом охладить писательский пыл свалившегося неожиданно ей на голову Николая, как через пару минут вновь услышала вызов настырного знакомца своей давней подруги. "Видно бессонница окончательно взяла верх над мужиком!" - разозлилась потенциальная жертва интеллектуального маньяка-музыканта, не первый год маявшегося от безделья на берегу Атлантического океана.
Она была полностью согласна с дочерью, - сначала деньги, а уж потом стулья! Надо бы заломить цену своих бесценных литературных талантов такой высоты, чтобы тяга к писательству заокеанского визави быстро улетучилась. Но более всего пугало предположение дочки о возможно невольной её роли психотерапевта, что мог уготовить эмигрант. И в самом деле, вполне понятен человек, волею судьбы оказавшийся вдали от родины в теплой стране с почти папуасами, что никак не привыкнет к круглосуточной фиесте после бурной московской жизни. Это вовсе скверное предположение грозило неприятным долгим разговором и многократно усиливало похмельное мерзкое состояние женского организма. Вот ведь досада! Но ответить нужно в любом случае. К сожалению. Дурное интеллигентское воспитание.
Решила взять "быка за рога". Глубоко вздохнув, медленно вытянула из себя казавшуюся убийственной единственно верную в данной ситуации фразу:
- Николай! Вы прочли мой последний роман и что Вам там более всего понравилось?!
Она уже млела от предвкушения услышать нечленораздельные попытки на убогом, далеко не литературном языке лживых похвал в свой адрес, как ошалело уставилась на свой айфон, поставленный на громкую связь. Ноги в поисках домашних тапок внезапно замерли в унисон рукам, машинально приглаживающим небрежные остатки праздничной прически. Застыла от совершенно неожиданного заявления:
- Нет! Я не читал роман! Я вообще ничего из Вашего не читал.
Неожиданное смелое признание мгновенно отрезвило и мобилизовало. Не успев взвесить следующий свой выпад, она выпалила без всякого стеснения:
- Признайтесь, Николай! У Вас в этой тропической глуши так и не нашлось настоящих друзей? Поговорить то по-душам не с кем?
Ответ вновь оказался убийственным:
- Друзей не завел. Но со мной моя молодая жена. Она с успехом компенсирует недостаток собеседников. И она очень красивая русская женщина. Моложе меня на двадцать пять лет. Впрочем... Все мои жены были красивыми.
- Все?! - вновь опешила собеседница.
- Да. Я был женат восемь раз.
- В-о-с-е-м-ь?!
- Ну.., три раза не официально. Так сказать, гражданским браком. У меня четверо детей и уже трое внуков... - поспешил оправдаться несколько смущенный собственными признаниями любвеобильный музыкант.
Невольно она подумала, что этому странному мужчине и в самом деле есть что вспомнить и о чем поведать своим внукам. Разговор начал приобретать более содержательный характер. Минут через двадцать его повествования о личной жизни она спросила, попытавшись охладить поднявшиеся бурные эмоции собеседника:
- Скажите, а можете ли Вы ответить на мой вопрос? Что, собственно, Вы хотите донести до читателей в своей будущей книге? Есть ли действительно интересные идеи, мысли, прозрения? Кроме описания жизненных похождений чем могли бы поразить? Есть ли что-то?
- Разумеется! - прозвучал тут же ответ.
- Ну и... ?! - заранее предвкушая свою победу и эффектный конец общения, проворковала мадам, пытаясь сдержать прорывающийся ехидный смешок.
Она уже окончательно освободилась из плена своей одежды и весьма довольная собой встала перед огромным зеркалом, изучая выражение своего ухмыляющегося лица с поблекшими остатками вечернего макияжа. Из одежды на ней осталось только роскошное темно-синее нижнее бельё, что даже в этом утреннем времени придавало еще довольно красивой фигуре особую европейскую сексуальность.
Она была очень довольна своим отражением и неминуемой победой над неудачником, что ни фига не понимает в настоящей женской красоте, одухотворенной недюжим интеллектом. "Ха! Дурочка его моложе на четверть века! Красотка, очевидно, под два метра и тощая, как швабра... с силиконом в сиськах. Да и связать двух слов не в силах... Развлекалка! Сосалка! Дураки мужики! Забрался к дикарям с молодой девкой, а душу то кому согреть? Дураки.." - мысли фейерверком мелькали под расческой. А довольная ухмылка так и не покидала лица.
- Я прочту то, что написал типа плана своей книги. Мне хотелось как-то понятно оформить в словах то, как я чувствую музыку... - услышала она неторопливый ответ и уже не в силах сдержать смех, прикрыла рот рукой.
Её глаза засветились веселыми огоньками, а в мозг стучало одно "Расскажу дочке. Поржем!" Уже перед глазами вставала картинка собственной физиономии, распираемой диким смехом в ответ на вопрос подруги о согласии сотрудничать с музыкантом, когда волшебным образом погасли и картинки, и мысли, и ухмылка. Она не верила своим ушам! Этого не может быть. Просто не может...
Из собственного телефона зазвучал Голос Божественного откровения. Это нельзя было объяснить. Но это было прекрасно и гениально! Он спокойно и как-бы нараспев говорил:
- КОГДА Я СЛЫШУ МУЗЫКУ, мне кажется, что МУЗЫКА ЛЬЕТСЯ С НЕБЕС... И у меня одно желание, одно стремление - СЛУШАТЬ! Я знаю, что должен прежде уловить ЭТИ ЗВУКИ, СЛЫШАТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ, ЛОВИТЬ ТО, что посылает мне БОГ... Я ЗНАЮ - мелодии Он посылает, чтобы Я ПОНЯЛ! ПОНЯЛ ДЛЯ ЧЕГО ЖИВУ НА ЗЕМЛЕ... ПОНЯЛ И ПОЛНОСТЬЮ ОСОЗНАЛ ПОЧЕМУ ОН посылает именно мне эту МУЗЫКУ. Тогда я и ПОЮ... Пою, потому как ДОЛЖЕН ПЕРЕДАТЬ ЭТУ БОЖЕСТВЕННУЮ МЕЛОДИЮ ЛЮДЯМ! Они услышат эту песню Бога и ПОЙМУТ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ... ЧЕРЕЗ МЕНЯ В ЭТИ МГНОВЕНИЯ СОЗДАТЕЛЬ ГОВОРИТ С теми, кто живет сейчас на Земле. КОГДА ОНИ ПОЙМУТ ТО, что ИМ говорит ЧЕРЕЗ МЕНЯ ГОСПОДЬ, то они обязательно изменят свою жизнь, они перестанут ненавидеть, предавать, обманывать. Перестанут убивать. ЛЮДИ СТАНУТ ДРУГИМИ! В НИХ ПОСЕЛИТСЯ ЛЮБОВЬ...
Упрямое зеркало отразило полные слез, широко открытые женские глаза. Она почувствовала резкую боль прикушенной нижней губы и осторожно взяла в руки умолкнувший телефон...