Это случилось давно, почти полвека назад. Мне тогда было семь лет. Мы жили в городе, а летом меня отвозили в деревню к дедушке с бабушкой. Там я быстро перезнакомился с деревенской ребятнёй. В те благословенные времена докомпьютерной эпохи дети весь день проводили на улице, играя в казаков-разбойников, лапту и другие, забытые ныне игры. Вот и наша компания развлекалась без помощи взрослых, постигая в игре законы справедливости и взаимовыручки. Набегавшись, приходили домой уже затемно, не чуя ног, и засыпали беспробудным сном, чтобы с утра снова пробовать на зуб бесконечно загадочный мир.
Обычно по утрам меня никто не тревожил: спи, сколько влезет. Но однажды бабушка разбудила меня: «Дима, вставай, за тобой друзья пришли!». Друзья – святое слово, я тут же вылез из-под одеяла и выскочил на крыльцо. Во дворе ждали меня старшие ребята, которые хороводили в наших играх: «Димка, пошли быстрей, там в дупле птенцы, мы не можем достать, а у тебя рука маленькая, может, пролезет». Не понимая о чём речь, но гордый тем, что я нужен, я тут же натянул сандалии и побежал за своими командирами. В конце улицы лежали несколько толстых сосновых стволов, которые вчера трактором приволокли из леса. В одном стволе было маленькое отверстие, и из него доносился отчаянный писк. Моя рука с трудом проходила в дупло, где отстаивало своё право на жизнь нечто тёплое и колючее. Оно царапалось и щипалось, но рядом стояли мои новые друзья, и это придавало мне смелости. Особо не церемонясь – кого за голову, кого за ногу, я извлёк на свет божий пять неоперившихся птенцов. Жизнь, прерванная в самом начале нечаянной бензопилой, мучительно покидала их уродливые тела через широко разинутые клювы. Они были обречены. Но все дети – большие оптимисты и прирождённые спасатели.
Тут же, на совете, решено было раздать весь выводок старшим ребятам и девочкам на выкармливание. Блажен, кто верует. Но уже на следующий день стали приходить печальные вести: у Серёжки птенец умер, потом у Маринки. Потом Наташка приглашает всех на похороны и в палисаднике сооружается маленький холмик, украшенный цветными стёклышками. Потом у Вовки такое же несчастье.… И мы смиряемся с суровой действительностью. «Бесполезно это всё – говорят взрослые – без родителей им не выжить». Только Танька продолжает верить в чудо и каждое утро первая новость, которая облетает нашу компанию: «а у Таньки птенец жив, жив, жив!». Надо ли говорить, что авторитет Таньки беспредельно растёт в наших глазах вместе с крепнущим и оперяющимся птенцом.
Уж, как она его выпаривала, чем выкармливала, об этом я вам не расскажу, потому что по давности лет не упомню подробностей. Запомнилось только то, что птенец выжил, и Танькино слово стало решающим в наших спорах. А моя бабушка качала головой и говорила: «Удивительное дело! Заговор какой, что ли, знает ваша Танька?».
Вскоре за мной приехали родители. Затем я поехал в пионерский лагерь, а потом пошёл в школу. За круговоротом новых событий я стал забывать нашу деревенскую компанию, игры до темноты, несчастных птенцов. Другая жизнь кипела и дразнила мой ум.
В следующий раз я снова оказался в деревне в середине сентября. Вместе с родителями я приехал на выходные – помогать копать картошку. Помню, вечером мы стоим с отцом во дворе возле дома и наблюдаем, как озорной скворец радостно прыгает по нашему забору. Потом он неожиданно перелетает на плечо отца и начинает оправлять свой повседневный наряд. Отец стоит, удивлённый вольным поведением птицы, стараясь не шевелиться. Он думает, видимо, что скворец принял его за чучело. Я тоже замираю, чтобы не спугнуть смельчака. А скворец перелетает на другое плечо отца и что-то горкочет ему в самое ухо. Тут я замечаю идущую по улице Таньку. Ту самую Таньку, которая умеет оживлять умирающих птенцов. Взгляд и походка у неё как у человека, достаточно пожившего на белом свете. Она, конечно же, не узнаёт меня. «Герка! Герка!» – властно зовёт она. Скворец послушно перемещается к ней на плечо, повторяя на свой манер: «Гер-р-ка, Гер-р-ка». И тогда я разом вспоминаю то далёкое солнечное утро, огромную сосну, орущих птенцов и сочувствующие глаза моих товарищей.
Хотел бы я знать не меньше вас, как сложилась дальнейшая судьба нашего Герки. Улетел ли он с другими скворцами на юг или остался жить со своей хозяйкой. Хотелось бы знать и судьбу его приёмной матери, не по годам ответственной и заботливой Таньки.… Но в сумерках времени всё дальше и дальше уходит девочка со скворцом на плече и не окликнуть её, не расспросить.
А я продолжу свой рассказ про пернатое племя, и следующий мой персонаж будет воробей. Воробьи имеют славу довольно глупых и нахальных птиц, – этакий биокорм планеты, наряду с мышами и сусликами. Они не обучаются, не приручаются и появляются на свет только для того, чтобы воспроизвести потомство и сгинуть в чьём-нибудь желудке. Но даже среди этой серой массы встречаются уникальные особи, которым удаётся перехитрить природу и отмахать три-четыре среднестатистические жизни. О таком крылатом Мафусаиле и будет мой следующий рассказ.