***
Я не знала, что мой серый полосатый Васька, который шекотал мне усами щеки и трогал
лапой пуговицы на пальто, тоже хищник. Мне было пять, ему полгода. Я играла в снегу у
бабушки во дворе, когда он в первый раз приволок воробья. Нос с усами были у него в
крови, а воробья он нес, перекусив за шею. Мягкие лапы бежали по пушистому снегу, а
за воробьем по белоснежному сугробу тянулся длинный, жуткий кровавый след. Васька был
доволен, бросил воробья и принялся вылизывать испачканную шерстку. Искоса поглядывал
- ждал одобрения. Но не дождался.
Я не смотрела еще ни одного ужастика, поэтому загипнотизировалась видом крови,
мертвым воробьем и этими кровавыми кошачьми усами. Потом закрыла уши и пронзительно
заверещала. Из дома прибежала перепуганная бабушка. Охоте васькиной пришел конец. Он
с ужасом пустился наутек, куда-то за забор. А воробей остался.
Я больше ничего не помню, но потом мне рассказали, что я проплакала весь день до
вечера, и никто не мог меня утешить. А к ночи возвратился Васька, с чистыми усами,
прыгнул на кровать и замурлыкал. И я, как мне сказали, долго целовала его мордочку.
***
Каждый раз, когда я ехала с каникул на поезде Алма-Ата - Москва, я вспоминала повесть
"Ташкент - город хлебный". Мне специально дали ее прочесть по такому случаю. Был
конец 90-х годов, и беспорядок в этих поездах царил ну просто невообразимый. Они
стояли где-то между станциями, а на станциях была такая давка, что мы рисковали не
попасть в вагон. Проводники пускали толпы зайцев, а билеты проверяли только по
дороге. Всю дорогу до границы по вагонам проходили караваны назойливых торговцев с
дарами вод, полей и виноградников ближайших солнечных республик. И по традиции под
Туркестаном загружали контрабанду - рис, арбузы, дыни, сухофрукты. Их передавали даже
через окна. И от лихих 20-х нашу ситуацию почти ничто не отличало. Ну разве что не
находилось зайцев, едущих на крыше. Стекла были биты, вагоны не убраны, воды
недоставало. Зато вволю было балагуров и карманников.
Но однажды палку все же перегнули. Контрабандным дыням не хватило места в нижних
люках и их невозмутимо выложили прямо по полу вагона. Туркестан был ночью,
возмущаться было некому. А утром пассажиры поняли, что пойти за чаем, например, они
не смогут. А могут только полететь. Весь день ушел на препирательства с проводниками.
А к ночи всем пришла одна и та же любопытная идея.
Утром дынь в вагоне уже не было. Теперь уже летала и ругалась парочка проводников. Но
им сказали: "Мы не знаем. Ваши дыни, вы и караульте их ночами."
А дыни были очень ароматные. Мы угостили ими нескольких знакомых. Всем понравилось.
***
У нас была очень оригинальная учительница по биологии - серьезно увлеченный своим
предметом педагог и при этом большая шутница и чудачка. Она рассказывала интересно,
красочно, логично. В кабинете были яркие плакаты, а в учебниках не менее заметные и
яркие картинки. И биология для нас - не буду говорить за всех, но для меня уж точно,
- была живой и настоящей - без преувеличения "наукой о жизни".
В.Н. смешно дразнила нас. Когда пыталась поторопить к доске, то неизменно говорила:
"Солнышко, шевели лучиками", а когда мы ей дерзили и шумели, печально констатировала:
"Сегодня в сумасшедшем доме день открытых зверей", что, в общем то, было недалеко от
истины, потому что шумели мы с завидной регулярностью, а когда увлекались, устраивали
цирк с гимнастами, веселой клоунадой и массовкой диких обезьян на задних партах. И
тогда к нам приходил директор.
Я в этом не участвовала, кажется. По крайней мере, в старших классах. Но я запомнила
другое.
Наш кабинет был весь зеленый и живой. Как остров невезения. Там росла уйма разных
цветов, и вся эта зелень представляла для нас гастрономический интерес. Особенно
бегонии и цветки фиалок. И однажды мы не выдержали, спрятались на перемене в
кабинете, поели и разодрали весь цветник.
В.Н. нас обещала посадить в вольеры.
Это было в классе, кажется, 7, но до сих пор мне как-то стыдно за тот вкусный
цветочный вандализм.
***
Когда рассказывают о грабителях, которые нападают на запоздалых пешеходов и отбирают
телефоны и ценные вещи, мороз по коже продирает. И возмущение. Но мне лет 6 назад
повстречался нетипичный грабитель.
Я жила в области, ездила на электричках, и с работы возвращалась как правило поздно.
Была зима. Ударил мороз после оттепели, и дорога превратилась в сплошной каток. Я шла
по единственной улице мимо заборов и сосен, погрузившись в свои мысли, и ничего не
подозревала. И тут прямо под фонарем на коротком мосту через местный ручей чья-то
рука взяла меня за плечо, а другая приставила к толстому воротнику полушубка тупой и
ржавый кухонный нож.
Убежать бы я не смогла - из-за наледи. Но и страшно мне не было.
У меня потребовали кошелек, телефон и что-то еще. Я сказала: "Сейчас, только найду
свои документы," - и невозмутимо прямо на льду под фонарем стала разбирать уйму
бумаг. Грабитель переминался с ноги на ногу, мерз, но ждал минут десять. Я за это
время незаметно взяла из сумки все ценное. По дороге шел пешеход. Мой более чем
бюджетный телефон выскользнул у меня из рук. Грабитель поднял его и убежал куда-то
вниз по течению ручья.
Я собрала свои вещи и направилась к дому. Эмоций в душе было две - недоумение ("что
это было?") и неудержимый смех, что это было так глупо.
А еще история оказалась похожей на одну из серий "Масяни". Или на что-то новое под
названием "Совестливый воришка и его ржавый кухонный нож".
***
В Питере, недалеко от Дворцовой площади, есть дом великана, музей иллюзий, зеркальный
лабиринт и еще - лабиринт ужаса. Я летом туда заглянула, из чистого-чистого праздного
любопытства. Всех проходящих его снимают видеокамеры, а их оглушительный визг слышен
через портьеру и без технических средств. Туда ходят группами. Так веселеее. И
громче.
И я не понимала, что с ними делают заведенные монстры, что люди оттуда просто
вываливаются, запыхавшись и крича. И тоже зашла.
Начало было неинтересным. Висели разные атрибуты. Лампы и стробоскопы включались при
приближении. Музыка, мягкая паутина, монстры с "кровавой" подсветкой. В третьей-
четвертой комнате я уже успокоилась и не ждала ничего впечатляющего. Насторожил меня
шкаф из "Поттера", с боггартом. Он заскрипел. Потом была темнота без подсветки, из
которой мог вполне вынырнуть неприятный сюрприз. Но комната осветилась, скелет
зашевелился в гробу, как мне показалось, встал и погнался за мной. Я была не готова
увидеть это чудо робототехники. Да и погнаться мог кто-то другой, например, человек,
притаившийся рядом. Но как бы то ни было, от неожиданности я завопила точно так же
истошно, как все предыдущие посетители лабиринта, и пустилась бежать, чуть не сбив по
пути какого-то монстра с бензопилой.
Это было адреналиново. Но сама эта вылазка вызвала странный вопрос: неужели меня так
легко напугать, как ребенка, заведомой бутафорией?
***
С самого раннего детства я дружила с мальчишками. А иногда и ни с кем, если так
получалось. Но вот доверительное "мужское": "ты настоящий друг!" - я слышала лет с
семи почему-то. Мне с ними было и интересней, и проще: у них была прямота, была
дерзость, командный дух. И защита своих, конечно, была. И разговоры другие - оружие,
интересные мультики (а не только диснеевская русалочка), машины, космические корабли
и пираты - морские, космические, - и что-то еще.
Иногда мы убегали с уроков, чтоб посидеть на самых верхушках плакучих ив на аллее
вдоль школы и там расставляли какие-то хитрые вьетнамские ловушки прохожим. Кстати,
это были обычно мои идеи - спрятаться, уйти и что-то задумать. И я понимала,
насколько легко ведутся мальчишки на самые рискованные предложения, как буквально
выполняют команды и как всерьез стремятся к победе - как будто и не играют вовсе. И
вообще вся их дружба до умиления напоминала рассказ Пантелеева "Честное слово".
Но не все и всегда было так пасторально, конечно. Иногда я с ними дралась. И тоже
ожесточенно. Мне не раз разбивали очки, скатывали с лестниц, рвали одежду. Я не
оставалась в долгу: однажды я прямо в столовой запустила в кого-то тарелкой. Тарелка,
понятно, разбилась, но я поспешно сбежала, подальше от гнева буфетчицы.
Но это было нечасто, не в классе и только для самозащиты. И однажды я нашла самое
верное средство.
Под большим расписанием, рукописным тогда еще, которое мы облепляли каждое утро, как
табло на вокзале, было слишком много народа. А по мнению незнакомого мальчика старше
меня класса на два, лишней в это толпе была я, потому что я приложила тетрадку к
стеклу и загородила ближайший урок его класса. Он был не очень джентльменом, поэтому
просто решил отобрать эту тетрадь. Может быть, я бы ее дала и конфликт оказался
исчерпан, но тетрадь неловко подвинули и на чистом листе нарисовался толстый и синий
след ручки-фломастера, которым я все это время пыталась держать этот лист. Мой
перфекционизм отличницы был оскорблен и я напала на мальчика...
В порыве мстительной злости хотелось оставить на нем такой же кривой нестираемый
след. И я процарапала ему лицо - от виска и до подбородка - наискосок: глубоко, так
что кровь осталась уменя под ногтями, а у него - такой же кровавый след во всю щеку.
Этого мне показалось мало, и я попросила его повспоминать на досуге сказку о том, как
у бурундучка появились полоски.
Больше с бурундучком я не виделась, но полоски его, уверена, заживали несколько
месяцев.