— Цык, — щелкнул переключатель где-то наверху и комнату осветил электрический свет. Человек, лежащий на кровати, медленно открыл глаза и посмотрел на электронные часы, бесшумно отмеряющие время.
9:45, СБ, 98. Зачем вставать вместе с будильником в выходной день?
— Вставайте, мистер Джонсон. Весь город уже бодрствует, — из динамика проговорил металлический голос.
— Да знаю я, зачем напоминать? — вопрос растворился в воздухе.
Повинуясь автоматическим механизмам, открылось окно иллюминатора и комнату наполнил запах разогретых двигателей летающих машин, выхлопных газов очистительных сооружений и мятных сигарет, которые любил курить один из соседей напротив.
— Закрыть окно, включить кондиционер — сонным голосом сказал Джонсон, — опять компьютер барахлит. Стальной замок щелкнул, прочно загерметизировав комнату от надоедливых запахов современного мира и где-то наверху закрутились лопасти кондиционера.
— Желаете прослушать сводку новостей? — раздался из динамика механический голос.
— Нет, спасибо. Я лучше пройдусь, — ответил Джонсон, медленно вставая с кровати и собирая разбросанную на полу одежду.
— Включить сигнализацию, — на маленьком мониторе зажегся красный замочек. Джонсон спустился на лифте на первый этаж и пошел вдоль освещенной электрическими лампами улицы, которая всегда была темна из-за теней многоэтажных домов.
Металлические стены, покрытые пылью, металлический настил, металлические столбы с железными решетками на плафонах — кругом один металл и ни одного человека, с которым можно было встретиться взглядом, попытаться узнать, о чем он думаем и куда держит путь или даже познакомиться.
Джонсон подошел к роботу-автомату: газировка - 100 кредитов; кофе - 50 кредитов; "обед по-европейски" - 150 кредитов.
— Ну и цены, — подумал Джонсон и вдруг увидел протянутую руку, сквозь которую можно было разглядеть собственные башками. Ее обладателем был старик, одетый в старое пальто времен 2000-х годов, с беззубым ртом и прозрачными, голубыми глазами.
— Снова ты. Уже скоро совсем исчезнешь… — практически не смутившись сказал Джонсон и протянул старику только что вынутый из автомата "обед по-европейски", — хоть этим тебя можно обрадовать.
Старик слегка улыбнулся в знак благодарности и, взяв небольшой пакет с обедом, побрел прочь по безлюдному переулку, как тень, которой суждено было скоро умереть.
Джонсон зашагал дальше по улице, стараясь не думать о прозрачном старике. Оказавшись около супермаркета, по крайней мере об этом говорила вывеска, которая висела над дверьми, Джонсон заглянул в пыльное окно. Внутри темнота и ни одного признака жизни. Как будто время остановилось и не хотело больше запускать свой ход. Продукты разложены по витринам, бутылки с выпивкой стоят, как образцовые солдаты, на полках около кассы, на мониторе которой больше не светились четыре цифры, являющимися единственными часами для покупателей и продавцов.
Джонсон протер рукой пыльное стекло, за которой оказалась большая вывеска "Closed". И давно уже это случилось? Джонсон медленно повернулся и пошел уже известной дорогой к ненавистному ему месту.
— Добрый день, — проговорил женский механический голос, — не желаете прослушать список акций в нашей сети магазинов?
— Нет.
— Не хотите воспользоваться…
— … нашим специальным предложением… Нет, — закончил за робота Джонсон.
— С вас 400 кредитов, — из ячейки для принтера появился чек и рядом с монитором открылась дверка с аккуратно упакованными сумками внутри.
— Приятного дня, — сказал робот.
Джонсон, взяв сумки, решил побыстрее вернуться в свою комнату и быстрым шагом направился к одному из многоэтажных домов, находившихся в конце улицы.
— Добрый день, — раздался сзади мужской механический голос и Джонсон, готовый сорваться и ударить любого подвернувшегося робота, оглянулся. Около автомата-гипермаркета стояла девушка. Ее белое платье опоясывал черный пояс, заканчивающийся на боку маленьким бантиком. Через руки и ноги можно было увидеть металлическую стену, а лицо уже потеряло свои уникальные черты. Девушка повернула голову, улыбнулась Джонсону и исчезла.
— Что хотите купить? — проговорил тот же мужской механический голос и на мониторе появилось меню разнообразных товаров. Но уже не кому было что-либо выбирать.
Джонсон отвернулся и направился к своему многоэтажному дому. Не давая нахлынувшим эмоциям затопить голову, он шагал по улице, заставляя подниматься давно осевшую на металлический настил пыль.
Подойдя к двери, Джонсон провел магнитным ключом по индикатору, и стальная дверь открылась, впуская пыль и затхлый воздух в кондиционируемый коридор. Поправив сумки в руках, Джонсон быстро прошагал к лифтовой шахте.
— Старик… девушка… старик... девушка… — повторял он в своей голове. И тут нечто неожиданное заставило его остановиться.
Рядом с лифтом стоял ребенок, с поднятой рукою вверх, как будто за что-то или кого-то держался. Его кожа не была прозрачной, а на лице еще не исчезла та младенческая улыбка, которая бывает в самые ранние годы жизни. Ребенок посмотрел на растерянного Джонсона черными глазами, потом поднял их вверх, как будто отзываясь на голос матери.
Спустя мгновение малыш быстро поднимался по лестнице, направляемый кем-то невидимым и Джонсон, совершенно обескураженных этим зрелищем, кинул на стальной пол сумки и побежал за ребенком. Очутившись на лестничном пролете, он увидел, как открылась дверь одной из квартир и в электрическом свете отразился силуэт невысокой женщины. Малыш, направляемый матерью, ступил за порог квартиры, дверь закрылась и на маленьком мониторе засветился красный замочек.
Джонсон устало опустился на одну из ступенек металлической лестницы и, готовый заплакать, еле слышно проговорил:
— Что с нами стало?