- Кто последний? – спросил Зинькин.
- Гы-гы-гы, - ответили ему из очереди.
Зинькин был зол. Он находился в таком агрессивном состоянии, что мог (запросто) наделать в ответ «глупостей». Зубная боль мучила его всю ночь.
- Кто сказал «гы-гы-гы», - спросил он, свирепея, и придерживая челюсть (как-будто, она могла отвалиться).
- Ты, сынок, не волнуйся, - примирительно сказала ладная старушка. – Ты иди домой. А завтра приходи часиков в пять утра. А сегодня талончиков уже нет.
Зинькин заскрипел всеми (здоровыми) зубами, стараясь «не наступить» на больной. Теперь он испытывал не только зубную боль, но и – противный душевный зуд.
Зинькин считал себя интеллигентным человеком. Он не мог себе позволить «облегчить душу» (как это делали другие) – просто выругаться. Поэтому он мысленно стал подбирать «интеллигентные ругательства», которые (как он считал) не стыдно было бы произнести интеллигентному человеку в данной ситуации. Но на ум (как назло) приходили лишь непристойные выражения. Трудность заключалась ещё и в том, что (по мнению Зинькина) выражаться следует соответственно тому учреждению, в стенах которого ты находишься. Сейчас (полагал Зинькин) следует подбирать что-нибудь причастное к медицине. Но. Кроме слова «инфекция» (которое здесь следует употребить вместо слова «зараза»), на ум ничего не приходило.
Странное дело. Во время своих размышлений Зинькин совсем забыл о больном зубе.
Где же ты, больной зуб? Зинькин потыкал пальцем щеку. Действительно. Не болит…
- Поразительно. Психотерапия , - думал Зинькин…
… Ночью (однако) ему снова не пришлось уснуть. Зуб свирепствовал.
Утром, часов в пять, когда ещё было совсем темно, Зинькин торопливо оделся и вышел на улицу. В безлюдных кварталах гулко раздавались его шаги…
У поликлиники уже стояло человек десять.
- Кто последний? – спросил Зинькин. И подумал: пусть только скажут: «гы-гы-гы». Но (к счастью) никто этого не сказал. И всё же, ответ, услышанный Зинькиным, был хуже насмешки.
- Ты будешь тридцать шестой, - буркнул угрюмый мужчина.
Поликлинику открыли в половине восьмого. Очередь выстроилась у окошка, над которым красовалась надпись: «Обращайтесь к зубному врачу не реже одного раза в год».
- С такой очередью не очень-то обратишься, - подумал Зинькин.
В окошке появилась симпатичная мордашка в белой косынке.
- На сегодня есть тридцать пять талончиков. Остальные можете не стоять, - сказала мордашка.
- Дафния, - зло выругался (в уме) Зинькин. И вслух добавил: - Ух, ты, дафния высушенная.
Не выспавшийся. Сам не свой от боли и раздражения, Зинькин брёл на работу. Он пытался вспомнить, отчего перестал болеть зуб накакнуне.
- Инфекция… Зараза… Дафния, - бормотал Зинькин, как одержимый.
Но челюсть приходилось подпирать ладонью, будто она отваливалась.
Психотерапия не действовала…