Дремота никак не стряхивалась с век. Мальчику казалось, что он уже проснулся, просто ещё не встал. Но это было ещё не пробуждение, а только приближение к бодрствованию. Вот и ещё один сон успел привидеться.
Весна готовилась передать вожжи лету. Ассандр бежал по бурно зеленеющему лугу. Бежать было легко. Земля влажно пружинила под ногами. Лишняя талая вода уже или ушла вниз, или была потрачена растениями на завоевание пространства. Солнце ощутимо припекало, пришлось на бегу сорвать рубашку. Мальчик торопился – мать отправила его с поручением к отцу, и хотелось передать его вовремя. С пожеланием ускорить встречу с отцом мальчик схитрил, не стал огибать рощу, длинным мысом вдающуюся в луг, а перебравшись через ручей, побежал напрямик. Хотел бежать, но ему не бежалось. Земля под ногами хлюпала, чавкала и была больше похожа на слитые между собой маленькие болотца. Маленький Ассандр стал выбирать открытые места, где солнце гостило дольше, успевая подсушить напитанную талой водой почву. Возвращаться не хотелось. Не такой уж и широкий этот мысок, зато длинный. Обходить получится дольше. А вот и удача – от одной полянки к другой разлеглась огромная сосна-выворотень. Некрепко, видать, она держалась за землю своими корнями, потому и удалось урагану повалить её. Чуть-чуть поднатужился, дунул посильнее, упёрся в густые ветви с одной стороны, где они росли, сплетаясь многократно, свистнул меж голых ветвей с другой стороны. Не выдержала сосна. И так её немного заваливало вбок, туда, где веток и хвои было больше. Ассандр забрался по тонким веткам на верхушку, стелющуюся по влажной земле, и, подражая парням, борющимся на бревне в праздник солнца, стал быстро продвигаться вперёд. Но вот незадача! Чем ближе комлю, тем выше от земли поднималось бревно, опираясь на толстые коричневые корни со следами глины. У Ассандра хватило бы храбрости и ловкости спрыгнуть вниз, но ума у него тоже хватало – внизу торчали острые сучья другого поваленного дерева. Пришлось великому воину перелезать через выворотень, пачкая рубашку глиной. А там его ждал сюрприз – внизу, между корнями, примостился маленький, но самый настоящий сугроб. Ассандр не сразу поверил, даже сунул в него руку, удивился – пальцы ощутимо холодило! Вокруг почти лето, уже некоторые весенники отцвели, солнце печёт, а тут схоронилась зима.
Изумлённый мальчик замер рядом со снежным приветом из зимы. Он всё ещё помнил о поручении, о том, что надо спешить, но стоял и не двигался.
В голове скользнула мысль, но, видно, такая скользкая, что ни за что не зацепилась и выскользнула наружу. Брови ребёнка сдвинулись, глаза уставились в одну точку. Что-то важное связано с этим сугробом. Что?
И вот, наконец, снизошло озарение! Раз холод может долежать до лета…
– Асик, просыпайся! Просыпайся, говорю! А то отец без тебя уедет, – мать ласково провела рукой по его плечу. Сон закончился. Вместе с ним растаял и сугроб, и озарение. О чём говорил этот сугроб? Что следует из того, что зима в некоторых местах сохраняется до лета? Раздумывать некогда – отец ждать не будет. Без помощника справится.
Мать сунула в телегу лукошко с молоком, сыром и хлебом, - знала, что сын проснётся в дороге, тогда и поест. А сажать его завтракать сейчас – и мужа задержишь, и сына не накормишь, тому с утра кусок в горло не лез.
Весь день Ассандр помогал отцу размечать поле под посевы, сгребал прошлогоднюю траву, выносил с поля камни. Небольшие, конечно, по своим силам, но в телеге набралась приличная кучка. Отец задумал сложить большую коптильню. Думать о сугробе было некогда.
А вечером пришла пора помогать матери – та обещала приготовить оуки, чтобы проверить необычную утварь, которую маленький Асик не только сам придумал, но и сделал своими руками. Напилил тонких реек на десять одинаковых кусков, выбрал аккуратно пазы в намеченных местах, промазал, где нужно, клеем и сложил из них сетчатый квадрат.
Замысел был прост. Зачем лепить каждый оук по отдельности, когда можно одним махом сделать сразу шестнадцать? А то и больше, если реечек взять побольше и подлинней. Раскатать пласт теста, но не нарезать его на прямоугольники, а разложить на деревянную сетку. В пустых местах тесто прогнётся, туда надо положить творог, кашу, а ещё лучше мясо, нарубленное с зеленью. Накрыть другим пластом и раскатать скалкой. На реечках пласты теста прилепятся друг к другу, а если надавить скалкой посильней, то и прорежутся, и тогда оуки просто попадают в отверстие и останется их только смахнуть на деревянный поднос. Если всё пройдёт, как он задумал, то маму можно будет просить готовить их чаще. Зимой проще, налепят их сразу много, заморозят, и варят столько, сколько надо накормить семью. А летом готовят ровно столько, сколько семья может съесть за один раз.
– Ну, мастер, давай, поучи мать еду готовить! – глаза женщины смеялись. – Можешь с самого начала всё показать?
Асик сполоснул руки, подвинул табуреточку к столу, до которого еле дотягивался носом, встал на неё, насыпал на строганную поверхность муки, добавил соли. Коротко взглянул на маму, та кивнула, не отвлекаясь от своей кучки муки: «Всё правильно, сынок», - и стал потихоньку подливать воду в углубление, не забывая тут же перемешивать. Когда комок теста был готов, добавил немного льняного масла. Теперь начиналось самое интересное. Мамино тесто было уже раскатано и она терпеливо ждала, когда Асик справится со своей частью. С трепетом мальчик разложил половину пласта на своём реечном квадрате. Для первого опыта мать приготовила для начинки варёную пшеницу, полбу, любимую кашу её сына. Для вкуса добавила нарубленную зелень дикого лука – Ассандр вчера собирал со своими друзьями. Раз – и начинка разложена в углубления. Два – накрыта второй половиной пласта. Три – руки замерли, а потом быстро и решительно прокатали скалкой. Сначала показалось, что ничего не вышло, тесто так и осталось целым. Но потом глаза разглядели светлые рейки под сероватым тестом, квадратики которого вытягивались тяжёлой начинкой, отрывались от дерева и ползли вниз. Надо прокатать ещё, чтобы тесто прорезалось не штрихами, а полностью. Вот, теперь порядок!
– Молодец, сынок! Снова твоя придумка хорошей помощницей оказалась. Сейчас мы с тобой быстро оуков налепим…Ой, что я говорю… Уже не налепим, а накатаем. – Мама лучисто улыбнулась.
– Давай, пока ты на своей решётке начинку накладываешь, я новый кусок текста раскатываю. А потом и мне дашь попробовать, хорошо?
– Конечно, мамочка! – Асик зарылся носом в мамину юбку.
Скоро весь стол был укрыт ровным слоем оуков.
– Эх, жаль, не зима, много не заготовить. Мне даже интересно стало, останавливаться не хочется, – вздохнула мать.
И тут сон мальчика ожил и продолжился наяву. Если сугроб может сохраниться до лета, значит можно сохранить и лёд! А для этого нужно, чтобы… чтобы льда не касались лучи солнца и чтобы он был закрыт от тёплого воздуха. И чтобы льда было много, очень много.
– Мама! – завопил Асик – Мама! Я знаю, как летом замораживать еду! – на лавке ему уже не сиделось, соскочил и стал быстро ходить перед очагом. Потом схватил горшок, опустил его чуть ниже стола.
– Смотри, нужна яма. Большая. Так, чтобы в неё можно было заходить. По стенам из досок полки, как у нас в подполе. Зимой, когда ударит мороз, всю яму и полки надо облить водой много раз, чтобы вода замёрзла. Когда лёд станет толстым, всю яму надо накрыть толстой крышкой и насыпать на неё всю землю, которую из ямы вынули. И тогда солнце не доберётся до льда, и мы всегда сможем хранить там молоко, рыбу и мясо.
– Ты здорово придумал, Ассандр. Если это действительно получится, то мы всегда сможем сохранить и богатый весенний улов, и творог со сметаной. Только… – мать замялась, боясь разочаровать сына, – а как мы в эту яму попадать будем, если она сверху землёй засыпана будет?
Ассандр было расстроился, жаль было такую хорошую придумку выбрасывать, но тут же нашёлся: «А мы сбоку вход сделаем. С лестницей. Две толстые двери. Одна в самом начале ступенек, другая перед ямой.
Оба они еле дождались прихода отца. Сначала его накормили оуками и рассказали, как быстро их можно сделать при помощи ассандровой решётки. Всё это время мальчик ёрзал на лавке в ожидании похвалы отца, следом за которой можно будет и о новой придумке поведать.
– Голубка моя, головастый сын у нас, однако, растёт! Что ни придумает, всё на пользу. Я думаю, что наш сын заслужил поездку на ярмарку, как ты думаешь?
– Я думаю, что ты прав, мой дорогой, поедем все вместе. Но послушай, что он ещё придумал…
Когда Ассандру не хватало дыхания, мать продолжала рассказ. Отец заинтересовался.
Протянул прутик: «Рисуй».
Посмотрел.
– Нет. Так не годится.
Сердце Асика успело уйти в пятки… Не понравилась отцу придумка.
Но отец продолжал: «Слишком много копать надо. А что, если яму сделать неглубокую, мне по пояс. По углам воткнуть шесты. Между ними поставить камышовые маты как стены и накрыть камышовой крышей. С одной стороны построить вход, как ты и предлагаешь, только ступенек потребуется меньше. Вход надо делать из досок, потому что летом камыш льдом не удержишь».
Осенью Ассандр с друзьями заготовил много камыша и вечерами сплёл из них маты. Отец за лето построил новую овчарню. На стены пустил брёвна, но не простые, а хитроумно выпиленные. Хитроумка была опять же ассандрова. Посмотрел он, как мужчины тесали брёвна, сколько щепок уходило в печь, сколько они над одним бревном трудились, чтобы потом оно легко ложилось на другое бревно. И предложил не вытёсывать, а пилой вынимать угол. Пусть не округлый, а треугольный, но хуже от этого не было. Брёвна хорошо ложились и в треугольное углубление. Зато все выпилы пошли в дело – на каркас в яму и на сени перед хранилищем льда. Не надо было лес напрасно губить, да к дому тащить. А чтобы пилилось ровно и там где надо, козлы Ассандр устроил хитрые.
Через зиму в селении стояло уже четыре зимника. Соседи посмотрели на придумку Ассандра и построили
ещё три – побольше. Чтобы сразу несколько семей могли пользоваться. Чего только не замораживали! Мясо – меньше кормов заготавливать, теперь по осени, по самому нагулянному жиру скотину можно было забивать. Рыбу – раньше в путину её вялить, сушить, солить и коптить только могли. А теперь и свеженькой можно было себя побаловать. Ягоды – чтобы не тратить время и дрова на уваривание. Молоко – неважно, что корова в запуске – пусть не парное молочко, но на кашу и такое хорошо. Грибы можно было не все сушить и солить, часть замораживали и зимой дымящийся грибник ели, как будто из свежесобранных грибочков сваренный. Немного погодя и остальные веллаторы переняли.
Присматривалась Великая к Ассандру с самого его детства. Видно было, что на пользу племени мальчик растёт. Уже и непонятно было, как раньше пряхи нитку на ручное веретено крутили. Ногой же если колесо крутить – быстрей, да и нитка ровней ложится, двумя руками правленая. К кузнецу как-то пристал – можно ли к вязальному крючку язычок приделать – больше мать Асика не мучилась, если в вязанье петля убегала. Всегда языкастым крючком её поймать можно и провязать хоть снизу доверху.
Глядя на мальчика и другие придумками стали баловаться. Богатела страна. Бывало, конечно, что кто-то пыхтел, изобретал, строил, а толку не было с его пыхтенья. Зато в следующий раз всё получалось. И мельницы уже не лошадьми крутились, а ветром. И писать можно было не на бересте или пергаменте, а на настоящей, пусть и грубоватой бумаге. И не гусиным пером, а трубочкой, в которую чернила наливались. Чего только не было придумано! Ассандр уже и не помнил, что он сотворил, а что другие. Неважно. Зато какое удовольствие он испытывал при очередном озарении!
Да, Ассандр – великая ценность для племени!
Сколько было жарких разговоров с ним! Коротких, даже стремительных, состоящих из нескольких фраз, брошенных на ходу, но которые обоими обдумывались потом днями, порой неделями. А бывало, что Ассандр сутки, двое, трое не выходил из покоев Великой. Он засыпал, устав в спорах, а все думали, что они творят любовь. Божественную любовь Великой Жрицы и Верховного Жреца. Да, он был достоин делить ложе с Великой, но на самом деле он удостоился гораздо большего – он был допущен к её мыслям. Только Ассандр видел её сомневающейся, неуверенной или, наоборот, горячечно ему доказывающей то, что казалось ей очевидным. Увы! Мыслили они по-разному. Великая охватывала сразу всё, а через мелочи перешагивала, не замечала их. Жрец же раскладывал всё по полочкам, вникая в такие детали, которые для Айявенты были слишком мелки. Но тот же самый Ассандр с удивлением замечал, что жрица, не видя нюансов, чувствовала их кожей. Одному Оробарруду ведомо, как ей это удавалось. Но нагибаться и рассматривать? Нет, это не для неё.
Ассандр не знал, что в юности Айявента не ходила, а бегала, с чердака ей проще было спрыгнуть, чем спускаться по лестнице. Но Великая Жрица не может скакать молодой козой. Великой приличествуют движения плавные, вальяжные, поступь её должна быть размеренной. Быстрой могла оставаться только мысль. Живая, как жидкий металл, Айявента годами приучала себя на людях выглядеть достойно, то есть спокойной и величественной. Кипучая энергия бурлила и требовала выхода. Ежедневно до ледостава самая старая веллаторка переплывала туда и обратно Тиаранну, а когда садилась на лошадь, медленно она не ездила. И ещё энергия выплёскивалась на ложе во время предсвадебного обучения, но сколько их было за год, свадеб? Племя потихоньку прирастало, иной раз играли и до сотни свадеб, но из обучения выключались иллаверты и потомки иллавертов – им обряд проводила одна из старших жриц. Ведь они были детьми, внуками и правнуками Великой.
Когда Драголар заговорил о сокровище, о бессмертии, первой мыслью Великой было, что он пришёл за цилиндрами Ассандра. Или за самим жрецом. Не было ведь у того драконьего наследства, как у Айявенты, но всё ещё Верховный выглядел юным, похожим на сына любого из друзей своего детства. Но потом запульсировало у неё под косой и уже точно знала она, что нет, не знает Драголар про Ассандра. И про его цилиндры не знает. А вот о пещере, похоже, Ольхоён ему рассказал.
– Неведомо мне, откуда Ольхоён узнал, но сказал он, что в вашей стране найду я чудо, которое может сделать меня почти бессмертным. Узнать я это чудо смогу по узору. На зелёном шестиугольнике разных оттенков, от цвета молодой травы до малахитового, от малахитового до изумрудного, лучиками разбегаются линии, а там, где они сходятся, на небольшом возвышении светится ярко-красный рубин. Сказал Ольхоён, что если я увижу существо, несущее такой узор, ни в коем случае я не должен причинять ему вред, потому что это создание богов и они разгневаются на меня. Надо, чтобы оно по доброй воле одарило меня пластиной с этим узором и тогда проживу я несколько веков не чувствуя болезней и старости. Знаешь ли ты, Айявента, где можно найти такое чудо? И как получить от него пластину?
Задумалась Великая, а сердце Драголара затрепетало – понял он, что известен этот узор жрице.
– Да, царь, есть у нас такое чудо. Но оно не в крепости, так что напрасно ты будешь её штурмовать. Беда в том, что чудо это – чудище. Договориться с ним невозможно. И убивать его действительно нельзя. И даже ранить нельзя – в этот же час будешь наказан. Наказан бессмертием, но не таким, о котором ты мечтаешь. И очень быстро ты начнёшь молить о смерти.
Драголар встревожился: «Что же, нет никакого способа получить такую пластину?»
- Достопочтенный веннар, обещаю тебе, что я подумаю над тем, как тебе получить желаемое. Но смогу я догадаться или нет – не знаю. Может быть, мы продолжим состязание?