«Человечество, смеясь, расстаётся со своим прошлым». Так сказал Фридрих Энгельс в Введении к одной из своих работ. Поскольку Советский Союз был частью человечества, а с 91-го года минувшего века расстался «со своим прошлым», с социализмом. то и смех не обошёл нас стороной. Чем хуже становилось жить от реформ Ельцина - Гайдара - Чубайса, тем больше народ шутил. В моём дневнике того времени мелькают фамилии разрушителей страны: Сахарова, Собчака, Волкогонов и т,п., которые со всех трибун с пеной у рта истерически объясняли народу, что в современной «заварухе» виновата Октябрьская революция и Сталин. который вёл аморальный образ жизни, пьянствовал на приёмах, был настоящий бабник (чёрный юмор). Но главная его «вина»: индустриализация, коллективизация, победа над Германией, освоение космоса, сохранение мира во всём мире и многое другое. Самый тяжкий «грех» вождя перед народом: он не сдался гитлеровской Германии. Если бы это произошло, то жили бы богато, как немцы, и пили бы баварское пиво с сосисками, а нам приходится довольствоваться «Жигулёвским" с воблой, да и то с перебоями. К тому же, доказывали тутошние »баварцы», надо слушать, что рекомендует Америка и Запад, а мы ерепенимся, хотим жить своим отсталым умом. Вот и дожили: по два-три месяца не выдают зарплаты и пенсии, продуктов в магазинах - шаром покати, правда, люди находили целые машины колбасы, выброшенной на свалку. От такой жизни одним плакать хочется, а кому-то смешно.
В «лихие» девяностые было такое ощущение, что страной никто не управляет, но тем не менее какая-то невидимая сила держала вожжи в своих руках. О смехе не забывали так же, как нынешняя РФ не забывает о планах по развитию футбола на несколько лет вперёд. Это не что иное, как пережитки сталинизма. При Советах планировались и выполнялись пятилетки по развитию промышленности, сельского хозяйства и всего остального, а теперь важней футбол, хоккей, Олимпиады и прочие Игры, где мы поём и пляшем, но санкции дают о себя знать.
В те недалёкие злопамятные времена для укрепления олигархического строя марксистом Бурбулисом и ко была спущена негласная директива избавиться от рабочего класса во избежание повторения революции 1917 года, когда работяги взяли власть в свои руки. Под разными предлогами разорялись заводы. В коллективах ещё теплилась советская кровь, но её заменяли искусственной. В ожидании неизвестных поворотов судьбы люди продолжали трудиться, привыкая к новым реалиям. На участке металлообработки приборостроительного завода увольняли станочников с большим стажем работы, кому до пенсии оставалось два -три года. Мастер создал шарашку для левого заработка, оставил при себе тех, кто за станком гнал сплошной брак, но у кого жена была завскладом, брат работал в ГАИ, при случае, выручали мастера. Внедрялся новый формат отношений: «Ты мне, я тебе». В 90-е годы без конца придумывали новые талоны, над ними уже стали шутить, в ход пошли розыгрыши, не хуже, чем по телевизору. Вячеслав Филиппович, кандидат под сокращение, на вид серьёзный, высокий седой мужчина с брюшком, любитель журналов «Наука и жизнь», «Техника молодёжи» стал «обманщиком». Он любил гречневую кашу с молоком, но она исчезла из магазинов. В то время на заводах стали создавать мини-склады по сбыту дефицита. Он прикинул, почему у них нет ничего подобного, видно, начальство, не чешется, решил исправить положение: «Пацаны, встретил начальника цеха. Он спросил: вы списки составили на получение гречки? - Нам не говорили. - Тогда идите к распреду (распределителю работ) Тоне. Полагается по килограмму на каждого члена семьи, даже на самых маленьких». Приятная весть словно сцементировала коллектив, все образовали очередь за крупой у знакомой двери. «Что случилось, почему все сразу? - изумилась Тоня. - Не прикидывайся, нас не проведёшь, начальник цеха послал, составляй список на гречку. - Где её возьму, знала бы, где дают, первая пошла бы в очередь записываться, у меня трое детей». Сотрясаясь от хохота, рабочие разошлись к своим станкам.
Потом Тоне повезло, но только отчасти. Из подшефного совхоза привезли машину живых гусей. Птицы были в собственном навозе, щипали за руки, гоготали, вырывались, махали крыльями, пытаясь улететь. У Тони гусак вырвался из рук и улетел, догнать не могла. Опытные мужики резали домашнюю птицу на месте, обагрив кровью снег около проходной и по дороге к дому. Дети рабочих с любовью под душем отмывали гусей от грязи, плакали, обещали не есть, уйти из дома, если гуся убьют. На другой день во время перерыва у станков рабочие со смехом вспоминали, как гуси улетали с балконов, создавая в городе невиданное зрелище.
Вячеслав Филиппович решил использовать общий подъём настроения в коллективе для новой шутки. Тогда мужчины носили зимой лохматые шапки из меха кролика, хотелось бы купить приличный головной убор из норки, но они были в дефиците.
В коллективе работал хитрый мужичок, который своего не упустит, чаще других добивался от администрации завода, от профсоюза материальной помощи - то кирпич на строительство дачи покупал по дешёвке, земельный участок получил без очереди. Своей хитростью всем глаза намозолил. Прозвище у него было Петька Деревянный. Однажды Деревянный пришёл с обеда, а мужики у станков шушукаются. - О чём базарите? - спросил Пётр. - Список обсуждаем, норковые шапки дают у начальника цеха. Тебя нет в списке.
Услышав про список, Петр заволновался: « Какой список? Нам ничего не говорили». «Пока ты гулял, начальство приходило, велели быстро составить списки на шапки, предупредили, всем может не хватить. Наверное, списки закрыли».
- Я пойду разберусь, почему мне не сказали. Я этого так не оставлю, до директора завода дойду, Если у меня двое детей, то я уже не человек», - возмущался Пётр. Он такого «шороха» нагнал в кабинете начальника цеха, что для успокоения пришлось вызывать охранника.
В числе первых «юморист» попал под сокращение по возрасту.
Любителю шуток то же надо содержать семью. При капитализме, как по пословице: волка ноги кормят. Повезло, Вячеслав Филиппович нашёл работу по специальности, полтора часа езды от дома на служебном автобусе в один конец. Но лафа с выдачей зарплаты продолжалась недолго, деньги стали задерживать.
Бедолаге крупно повезло, нашёл работу за городом. На территории бывшей «Сельхозтехники» обосновалась некая фирма, типа «Рога и копыта» из книги Ильфа и Петрова, - пол-часа езды на служебном автобусе, зарплата в два раза больше, чем на заводе. Делали не какие-нибудь танки-самолёты, космические корабли, но простые вещи, нужные людям переходного периода от социализма к капитализму : дуги для ангаров под склады и запчасти к прессу для выдавливания из земли блоков для строительства вместо кирпичей. Работой очень дорожили, к делу относились творчески, дисциплина была на высшем уровне, пьяные на работе не появлялись, но после работы могли употребить.
В цехе, где стояли станки, на антресолях располагалась комната электриков. В обеденный перерыв Вячеслав Филиппович пошёл навестить соседей. В комнате находился один Алексей. он сидел за столом и, напрягая мозговые извилины, что -то вспоминал и записывал в замусоленную немытыми руками тетрадь.
Что ты делаешь?- спросил станочник. Электрик секретов не таил, признался, как на духу: « Долги записываю. Стал забывать, у кого брал в долг на выпивку, кому первому с получки долг отдать. Теперь не забуду, ручка и тетрадь всегда при мне».
Молодой человек своим простодушием располагал к дальнейшему знакомству:
- Пойдём ко мне попьём чая из термоса, - предложил Филиппыч.
В цехе никого не было. Филиппович налил из термоса чай в кружки, потемневшие изнутри от крепкой заварки. «Где же народ?» - удивился электрик.
отпивая осторожно крепкий обжигающий чай.
После этого вопроса на любителя розыгрышей нашло творческое вдохновение. Он не стал объяснять, что мужики ушли разгружать машину с кирпичом за бутылку водки, а сказал: « Все ушли сдавать анализы. Ты не видел у проходной стоит «Скорая помощь«? Они там анализы сдают, я первый прошёл. А ты сдал?»
Электрик обхватил кружку обеими руками и заинтересовался:
А чего они к нам прикатили? Анализы в больнице берут.
- Ну да, когда-то брали при советской власти. Сколько неудобства: вставать рано, в очереди надо стоять. Теперь капитализм, стараются народу угодить. Разве плохо, что приехали на рабочее место? За это им большое спасибо! Да за такую власть всегда буду голосовать, что бы там ни говорили коммуняки!
- Конечно, хорошо, я подумал, может эпидемия какая?
- Да нет. Для профилактики заболеваний берут срочные анализы. Как же ты не знаешь, если вечером по радио передавали?
- Не слышал. После работы пришёл поддатый, лег рано спать. Ну и что там берут?
Как всегда: кровь, моча, кал. Да ты не бойся, там всё предусмотрено: чтобы мы не смущались, нам вместо женщины прислали мужчину лаборанта. Он вставляет в задний проход стеклянную палочку и что-то достаёт. Нисколько не больно, даже щекотно.
Начальник велел всем обследоваться сегодня, чтобы потом с работы не отпрашивались. Иди, а то скоро уедут. Им надо всё срочно проверить, чтобы ничего не испортилось.
Электрик приподнялся со скамейки, словно хотел что-то проверить, и потом осторожно сел. Чувствовалось, что Алексей находился в растерянности: рабочая дисциплина предписывала сдать срочный анализ, но физически он не готов к этой процедуре.
- Ну что ты расстроился?
Я лучше в больницу схожу, сейчас не могу. Вчера племянника в армию провожал, выпил, закусил, в дороге меня разобрало. Ночь, темно, автобус остановили, я еле добежал до кустов, там листья обрезали, сверху сухие палки торчат. А я на них голой задницей. Исцарапался в кровь, ходить больно, мне не до анализов.
- Ну тогда дело другое, понимаю, с кем не бывает? Выздоравливай! Ты смазывай мазью стрептоцидовой, раны быстро подсыхают. Но к проходной сходи и всё по-честному объясни, чтобы не придирались».
Не успел Филиппович дать дальнейшие советы, как один за другим с говором, со смехом вошли оживлённые рабочие. Электрик кинулся к ним с вопросом: «Скорая помощь» уехала от проходной?»
- Не видели.
- А как же анализы кровь, моча, кал?
- Ты что, с дуба рухнул? Какие анализы? Мы машину кирпича разгрузили.
Обманщик, я тебе поверил, такой солидный, и не пьющий, не то, что мы, - высказал Алексей свою обиду под дружный хохот рабочих.
Фирма обанкротилась: появились конкуренты, упал спрос на продукцию, в давильном прессе отказала гидравлика. Коллектив распался. Люди приуныли. Начинались поиски работы. А жизнь продолжалась за кусок хлеба - тяжёлая, но такая смешная.