12
Представшее передо мной летательное средство, в целом, не разочаровало меня. В сравнении с современной летающей техникой выглядело оно довольно необычно. Прежде всего бросалось в глаза отсутствие турбин, столь привычных в облике аэролетов, кориопланов или автолетов, равно как и обязательных для всех них решеток шумогасителей. Обтекаемой формы, с зеркальной полусферой кабины спереди и решетчатой фермой хвоста со сдвоенными вертикальными плоскостями воздушных рулей на конце — вся эта диковинная конструкция венчалась наверху парой расположенных друг над другом трехлопастных винтов. Узкие, длиной почти с саму машину, лопасти все еще лениво проворачивались, слегка прогнувшись к земле. Несмотря на лоск недавней сборки аппарат в своей неповторимости примитивных форм казался выходцем из далеких времен начал покорения воздуха. Не сразу удалось припомнить, где же раньше мне приходилось его видеть. Причем, никогда в натуре, самое большее — в виде динамических изображений. И постепенно вместе с узнаванием мое первое удивление перерастало в недоумение. В самом деле, спрашивается: кому понадобилось возрождать к жизни этого летающего динозавра, устаревшего сотни лет назад в силу естественного хода технического прогресса?
Ошибки быть не могло: той самой загадочной «стрекозой» оказался старинный вертолет.
Всем, кто когда либо смотрел хотя бы один из так называемых «исторических» фильмов должен быть знаком облик этих воздушных экипажей, некогда массово бороздивших небеса нашей матушки-Земли. Как правило, выбор сюжетов в этих видеоисториях был невелик — все они, в той или иной степени, повествовали о бесконечных, ведущихся с применением многочисленной экзотической техники, войнах человечества, разделенного на расы и племена. В достоверности подобных историй у меня всегда были большие сомнения: налицо была пропаганда достоинств заурегулированного договорными отношениями мира Эры Всеобщей Консолидации перед темным прошлым, раздираемом необузданными страстями. Но ни один фильм не мог передать зрителям, насколько невообразимо шумным на деле оказалось это древнее средство передвижения по воздуху.
И это не единственное, что стало для меня сюрпризом.
Перед тем, как покинуть Циркус, мне пришлось ненадолго принять участие в неком действе, заключающемся в манипуляциях с двумя большими и тяжелыми металлическими бочками, полных какой-то жидкостью. Вручную вчетвером — в помощь мы позвали Святко — вкатывали их на тележки, которые толкали затем от палатки, где они хранились, к месту посадки вертолета. Так я впервые познакомился с процессом, что был назван летчиком «заправкой». Смысл этого понятия мне стал понятен лишь позже, когда я стал свидетелем того, как с помощью электронасоса и пары шлангов пилот перегоняет содержимое бочек в подвесные топливные баки аппарата. Отчетливо витавший в воздухе незнакомый, непривычно резкий для обоняния аромат — не знаю, едкие ли пары топлива были тому виной или запах исходил от маслянистых пятен на моих ладонях и одежде, оставшиеся после контакта с бочками — все это невольно порождало у меня десятки вопросов, ответить на которые самостоятельно я не мог. Что же приводило в движение «стрекозу» колонистов? Об атомной энергии, разумеется, не могло быть и речи. Впрочем, как и о водороде — на мой взгляд, единственно легкодоступном энергоемком ресурсе этой планеты. Вне сомнений, я бы сразу отличил баллоны с сжиженным газом от обычных железных бочек.
Курляйутис и Кауфман походя, словно разговор шел о нечто самом себе разумеющемся, разрешили загадку.
Двигатель внутреннего сгорания. Три слова, от которых повеяло глубокой стариной. Далекой эпохой, когда львиную долю энергии на родной планете получали способом обязательного сжигания жидкого химического топлива. Топлива, что в свою очередь получали из ценного и невосполнимого углеводородного сырья. За всю земную историю трудно было назвать что-либо более безрассудное, если не сказать, преступное по отношению к своим потомкам. Все оказалось гораздо сложней, чем я поначалу предполагал. Я не был готов увидеть в наше время нечто подобное. Настолько это казалось дико и архаично! На первый взгляд, все это попахивало сумасшедшим экспериментом кучки технарей-любителей, непонятно зачем задавшихся целью воскресить на острове примитивные технологии прошлого.
Не означало ли это, что на Кон-Дионе колонисты нашли способ добывать дефицитную нефть и без ведома Компании использовать ее для своих нужд? Не крылась ли как раз в этом причина того, почему долгое время строительство летающих машин держалось в тайне? Если так обстояло дело, то имело место серьезнейшее правонарушение, грозящее применением тяжелых экономических санкций к его виновникам.
Стараясь не вызвать лишних подозрений, я попытался, не откладывая дело в долгий ящик, деликатно, наводящими вопросами выяснить у Курляйутиса происхождение вертолетного топлива. Его объяснения мне показались вполне правдоподобными. Производством горючего, правда, в очень скромных объемах, занималась одна из лабораторий Райзенвилля, используя в качестве источника обычную морскую воду. А чтобы повысить октановое число, готовое синтетическое углеводородное топливо еще разбавляли в необходимых пропорциях метанолом, который в свою очередь получали методом биосинтеза. Нетрудно было догадаться теперь, на нужды чего уходила большая часть урожаев с заброшенных плантаций Акватерры, перерабатываемых в удобрение. В общем, при всем желании ничего противозаконного здесь найти было невозможно. Как и объяснить непонятную прошлую скрытность колонистов относительно этого вопроса.
Но у меня потом оказалось предостаточно свободного времени, чтобы уже в ходе перелета с Циркуса на Карион, хорошенько поразмыслить о данной проблеме. И чем больше я думал обо всем, что мне стало известно на острове у геологов, тем больше у меня возникало сомнений в безобидности затеи колонистов иметь в своем распоряжении самостоятельный воздушный флот. И в первую очередь, в безобидности этой затеи для них самих.
Только по первому впечатлению могло показаться, что постройка нескольких действующих экспериментальных образцов летающей техники по образу и подобию устаревших аппаратов прошлых столетий не несла в себе никакого смысла. На самом деле резон в их создании был. И еще какой!
Мне стоило сразу догадаться, что бы не задумывали колонисты Кон-Диона, несомненно, направляемые политикой Семашина, они всегда преследовали определенные цели. Причем, всегда с прицелом на ближайшее будущее. Растрачивать свои ресурсы и время из-за пустых экспериментов было бы для них невозможной роскошью. По другому колония просто не смогла бы выжить в современном мире. Когда из-за угрозы снижения по техническим причинам объема воздушных перевозок сырья с мест добычи к обрабатывающим и обогащающим предприятиям, а в дальнейшем — и транспортировки его в космический порт, назрела необходимость освоить морские пути, колонисты стали конструировать и строить первые водные суда. Когда по причине недопоставок соответствующей техники возникла нужда в малом воздушном флоте, они начали создавать и его. Да, пока в основном и кустарными методами, но ведь это только начало! А если так и дальше пойдет дело, недолго останется ждать появления у колонии и собственных машиностроительных отраслей. А так как одно без другого существовать не может, то в перспективе возможен целый комплекс сопутствующих производственных отраслей — станкостроительных, химических. Да много чего!
Подобное развитие дальнейших событий мне теперь казалось вполне реальным. Ведь все возможности для достижения указанных целей у колонистов были: существовали необходимые для этого технологии и специалисты, наличествовала и инфраструктура.
Удовлетворение материальных нужд и потребностей колонистов за счет собственных ресурсов и возможностей хотя бы в части несло для курирующей Кон-Дион компании опасность уменьшения зависимости колонии от последней. Грозило уменьшением непрерывного полноводного потока сырьевых ресурсов, утекающего с планеты за бесценок на просторы ненасытного рынка, подчиненного власти земных компаний-монополистов. А значит существовала в будущем реальная опасность частичной утраты контроля со стороны Земли. Именно этого, как мне было известно, больше всего боялись компании, вот отчего так стремились они всеми мыслимыми экономическими методами пресекать подобные вольности колонистов на корню.
Удивительно, какие порой неожиданные выводы приходиться делать, когда пытаешься вот так разложить давно известные факты по полочкам! Трудно притворяться слепым, если непосредственно крутишься в этой системе без малого десять лет. Хотя прежде никакого сочувствия к колонистам я никогда не испытывал. Воспринимал нарушителей закона, лишь как мошенников, пытающихся играть не по правилам. Как досадную помеху работе огромного, хорошо отлаженного механизма. Но первоначально казавшаяся непоколебимой моя позиция быстро начала давать трещину при первых же ударах в лице неприятных фактов. При всем желании трудно было подыскать оправдания ставшим известным мне по роду своей деятельности случаям несоизмеримо жесткой реакции компаний по отношению к их непослушным подопечным-колониям. В большинстве своем, даже при моем скромном опыте, было ясно, имеющие место инциденты вполне могли быть разрешены одними дипломатическими методами. Все чаще и чаще я ловил себя на мысли, что колонисты в ряде случаев становились жертвами репрессивной политики Земли лишь оттого, что стремились улучшить свое далеко незавидное положение за счет собственных усилий и средств, но — вот незадача! — в обход существующих и юридически оформленных ограничений. В свете того немногого, что мне стало известно уже на Кон-Дионе, многие на моем месте сочли бы подобное желание вполне естественным. А постепенно становилась понятной и причина такого дерзкого поведения — крылась она, видимо, в неспособности компаний удовлетворить справедливые запросы колонистов, а, возможно, и в нежелании этого делать.
В свете подобных рассуждений у меня возникало огромное подозрение, что СИИ вряд ли оставит без последствий инициативу поселенцев Кон-Диона в вопросе пополнения у себя летательной техники. И то, что Семашин и его сторонники придерживались другого, совсем противоположного мнения виделось мне глубоким заблуждением. Я понимал, чем руководствовался управляющий в обосновании своей точки зрения на данную проблему. Формально колонисты были чисты перед законом — не было нарушено ни одного принципа Основных положений о корпоративном устройстве, ни одной статьи генерального договора поставки — и на этом веском основании они полагали, что нет, и не может быть никаких поводов к их возможному преследованию. В самом деле, попытайся поселенцы решить свою транспортную проблему иным, сразу скажем, более легким в техническом исполнении путем, занявшись, к примеру, переоборудованием уже поставленных СИИ автолетов, — и это моментально было бы расценено как прямое нарушение закона. Ведь любое вмешательство в устройство машин и механизмов с целью изменения или модификации, без предварительного на то согласия их производителя, за исключением ремонта, являлось противоправным. Попробуй они также просто воспроизвести существующие технологии из собственных материалов — и тут перед ними стояло непреодолимое юридическое препятствие в виде охранительных норм патентного права. Но реконструкция устаревших технологий, правообладатели патентов на которые давным-давно канули в прошлое, — подобных прецедентов юридическая практика еще не имела, а, следовательно, это не преследовалось по закону. И все же, хотя у Компании и не было в этом случае формальных причин к проявлению недовольства, от нее обязательно следовало ждать какой-либо ответной реакции. Поскольку опасность в себе несла сама идея подобных начинаний, предполагающая у ее носителей стремление к независимости. Наказуемо было все, что так или иначе могло повредить безграничной монополии любой компании.
И в центре проблемы я видел только создание злополучных вертолетов. Робкие попытки колонистов в судостроении нисколько не могли заинтересовать Компанию — это было не в числе ее интересов.
Но, как ни наивны казались мне взгляды Семашина, неправ был и Вулич: держать факт существования вертолетов в тайне от Компании бесконечно долго попросту невозможно. Рано или поздно секрет все равно бы раскрылся. И какая разница, кто бы узнал об этом первый: я или какой другой торговый агент? Но лично для меня разница все же существовала, поскольку означала обоюдно неприятные последствия. Не скрою, с некоторых пор мои симпатии были на стороне колонистов: я видел, в каких нелегких условиях им приходится жить и работать, и добавлять им еще проблем, легко предсказуемых в будущем как результат внесения в мой рапорт СИИ соответствующих сведений — было выше моих сил! Все, что мне оставалось, чтобы успокоить свою внезапно проснувшуюся совесть — делать вид, что ничего не видел, но это означало лишь оттянуть неизбежное. Следующая же проверка показала бы то, о чем я предпочел умолчать. Как следствие, такой поступок не мог мне принести ничего кроме вреда, отрицательно сказавшись на карьере. А тогда прощай, перспектива повышения в торговые работники десятой категории! Как и все прилагаемые к новому положению привилегии: расширенная жилплощадь и увеличенная кредитная линия. Я не был на сто процентов уверен, что готов променять обещанный комфорт на мимолетное чувство удовлетворения от осознания собственного благородства. Впервые за все годы службы я словно очутился на распутье.
В терзаниях от неопределенности в выборе решения настоящей проблемы я провел лишь первый час пути. Потом мне стало совсем не до этого. К тому времени, как остров Циркус исчез за горизонтом, я вдосталь успел вкусить прелести путешествия на допотопном вертолете. Теперь я прекрасно понимал, почему в свое время люди отказались от использования этого транспорта и благополучно предали его забвению. Уже после пары часов жестокой тряски в воздухе под неумолчный грохот винтов «стрекозы» я, вконец оглушенный и вымотанный, мог думать лишь об одном: как бы скорее оказаться на твердой земле и насладиться тишиной. И перечень моих страданий этим не ограничивался. Горячие лучи Парнаса накалили обшивку вертолета, моментально превратив тесный салон в подобие духовки. А два маленьких, гудящих злыми насекомыми, вентилятора по углам не в состоянии были облегчить участь пассажиров. Единственное, что не давало мне основательно раскиснуть, так только осознание, что в своих страданиях я не одинок. Тот, по чьей непосредственной вине мне выпало терпеть все мыслимые неудобства, испытывал то же самое. Курляйутис весь полет просидел, привалившись к горячей переборке, с посеревшим лицом, широко раскрытым ртом глотая воздух. Точь-в-точь задыхающаяся рыба на берегу. Я даже не знал, то ли злорадствовать, то ли жалеть его. И только один человек среди нас троих на борту вертолета нисколько не выглядел несчастным — наш пилот. И я отчаянно завидовал его железному здоровью и отличному самочувствию.
Но вот настал долгожданный и счастливый момент, когда наш воздушный экипаж приземлился, наконец, на Карионе. Здесь в ожидании пересадки на попутный рейс на Центральный нам пришлось провести некоторое время. Впрочем, не намного дольше, чем когда мы ждали в поселке геологов прилета Кауфмана. Оптимистический прогноз Курляйутиса в этом отношении оказался на редкость верным. Через несколько часов, к исходу дня я снова увидел рукотворные просторы острова Центральный.
И вот тут меня, возможно, ожидал самый большой за последние пять суток сюрприз. К слову, весьма приятный!
Наверное, помня о жестких условиях договоренности с капитаном «Циклопа» о предельном сроке ожидания им моего возвращения на корабль, я подспудно был готов встретить весть об его свершившемся отлете. И даже заранее приучил себя к этой неприятной мысли. Тем радостней для меня было узнать, что Штайнер так и не исполнил своего обещания оставить меня на планете в случае моего опоздания. Почему он так поступил — выяснение этого вопроса меня не сильно интересовало. Но совсем не верилось, что причина тому — внезапно проснувшееся у капитана благородство, или, быть может, иное человеческое чувство. Скажем, жалость. Скорее, здесь крылось другое, более прозаическое объяснение. И я оказался прав. Двое встретивших меня с Курляйутисом в аэропорту сотрудников диспетчерской службы космопорта Кампас-Сити поведали нам, каким же образом удалось удержать Штайнера к моменту моего прибытия на остров.
Как и следовало ожидать, здесь не обошлось без содействия со стороны Семашина. Узнав, что аэролет со мной на борту так и не прибыл на Факторию в положенный срок — каковой факт однозначно свидетельствовал о моем неизбежном опоздании — управляющий за неимением иных законных способов задержать отлет «Циклопа» счел необходимым прибегнуть к крайней мере. По его поручению комендант космопорта в оперативном порядке ввел в отношении экипажа межзвездного корабля десятидневный карантин. Ввиду которого «Циклопу» было запрещено покидать Кон-Дион в течение означенного срока. Я без труда представил себе, в какой ярости, должно быть, пребывал на тот момент Штайнер. Не очень-то приятно осознавать, что по заведомо фиктивному решению местных властей ко всем чертям рушится весь твой график! Но с другой стороны вся ответственность теперь за задержку корабля ложилась исключительно на власти Кон-Диона, и капитан мог больше не опасаться штрафных санкций за нарушение сроков перевозок груза.
Под впечатлением хорошей новости я не сразу обратил внимания, что наши встречающие везут меня и Курляйутиса не к кораблю, а совсем в другую сторону — туда, где в синеве быстро наступающих сумерек светились редкие огни Кампас-Сити.
Мое беспокойство по этому поводу было встречено уверениями наших спутников в их добрых намерениях, какие заключались лишь в том, что они выполняют поручение управляющего, пожелавшего лично пообщаться со мной перед отлетом. В связи с последними событиями я с неохотой признал таковое желание Семашина вполне закономерным. Оставалось только гадать, чего именно он ждет от нашей беседы.
Здесь причин для волнений я не видел. В самом деле, необходимости в спешке, пока в силе данный режим, теперь нет никакой: старт «Циклопа» автоматически переносился ко времени, когда карантин будет приостановлен. А уж когда это произойдет — несколькими часами раньше или позже — теперь не имело никакого значения. Разумеется, подобный исход дела не мог не вызвать недовольства со стороны капитана корабля. Что ж, он вправе был по возвращении на Землю подать жалобу на действия органов власти Кон-Диона. Да только вряд ли это повлекло для себя последствия для колонистов. Отправлять на дальнюю планету специальную комиссию по столь ничтожному поводу оказалось бы несоизмеримо дорого.