Острые грани любви
Уже неделю духота сжимала провинциальный городок, но сегодня к сухому запаху пыли добавился предгрозовой аромат полыни. Тучи, с каким-то зловещим черно-синим оттенком, слетались в стаю, словно коршуны, почуявшие свежую кровь.
Серафима печатала прощальное письмо Дмитрию, попадая мимо клавиш, так как почти ничего не видела от слез.
«… подлец, я всё знаю! Ты мне изменил уже во второй раз! Сначала с той коровой из супермаркета, теперь с нашей училкой… Все слова твои – ложь, все чувства – игра в дешевой пьесе! Я тебя ненавижу! Но не думай, что тебе всё сойдёт с рук! Я уже отправила копию этого письма следователю и приписала, что во всём виноват ты! Я погибну, но и ты на спокойную жизнь не надейся!»
Девушка размазала по щекам остатки несмытой туши, машинально откусила от бутерброда с сырокопчёной колбасой – «...и два кусо-о-очика колбаски...» пронеслась шальная мысль, от которой она досадливо отмахнулась. – а потом поцеловала фотографию красивого брюнета с вьющимися до плеч волосами. Дмитрий был запечатлён эффектно восседающим на байке, с валентинкой в руках. Открытку украшало разбитое сердце. Рядом стояли два флакона так и не подаренной туалетной воды от Версаче: «Eros» и «Man Eau Fraiche».
Серафима безнадежно вздохнула и протянула руку к «Enter», чтобы отправить послание, но разряд молнии выбил пробки – компьютер мигнул и погас.
– Что это за хрень такая?! Даже подонку не написать, как я его ненавижу! Он ведь так и не узнает об этом. И следователю письмо не отправила! Кто же теперь гада накажет?!
Девушка обхватила голову руками и застонала. Потом открыла новую пачку салфеток и, аккуратно сложив одну из них конвертиком, начала приводить лицо в порядок.
– Нет, Митя, нет, дорогой! Видимо, я погорячилась, а месть – блюдо охлаждённое! Надо всё хорошенько обдумать…
Доев бутерброд, Серафима налила полную рюмку бананового ликёра, выпила и жалко улыбнулась, но постепенно её усмешка становилась всё более решительной.
Она порылась в сумке, нашла чёрный фломастер и вернулась к столику с фотографией. Девушка пририсовала Дмитрию усы и испанскую бородку клинышком, отчего тот стал похож на Шекспира. Серафима демонически рассмеялась и, картинно сложив руки на груди, продекламировала:
– Быть тебе или не быть – вот в чём вопрос!
Дмитрий на фотографии жалобно скуксился и попытался прикрыться валентинкой как щитом.
***
А Дмитрий Гладышев в эту минуту спал словно младенец, тихо посапывая на смятых простынях, не ведая о несостоявшейся попытке суицида. Планируемая месть, как и начинающаяся гроза его совершенно не беспокоили. По правде сказать, парень и про Серафиму вспоминал нечасто – лишь во время сессии, когда нужна была помощь на экзамене. Фотку с валентинкой он раздарил, как минимум, дюжине безмозглых – по его мнению – дур. Кстати, полчаса назад одна из них (кажется, Даша?..) отвалила после ночи безумного секса.
Дмитрию снился Казанова, который в восторге потрясал сжатыми кулаками с оттопыренными вверх большими пальцами, а рядом стоял Дон Жуан, с некоторой печалью глядя на безликую толпу умирающих от безответной любви Митиных поклонниц. Непроизвольно пальцы новоявленного плейбоя сложились в кукиш, который он неизвестно кому тут же и продемонстрировал, а потом хмыкнул и перевернулся на другой бок.
Спал Гладышев в маленькой съёмной квартире, которую оплачивала его мама-актриса. Убежище заядлого холостяка украшали вырезанные из плакатов фотомодели; среди глянцевых грудей красавиц терялись рекламки презервативов и «Виагры». Враспор дверного проёма был укреплён турник, а рядом с диваном валялись блины от штанги, сама же она, как некий флагшток торчала из дыры в полу, гордо вознося к потолку лифчик вчерашней (или позавчерашней?..) тёлки. На тумбочке не было свободного места от банок с протеином, который частично уже перекочевал в молодой организм, вздыбив бицепсы и трицепсы Дмитрия.
Загудел сотовый, и мечта сотен женщин приоткрыл водянисто-зелёный глаз, а затем с неохотой дотянулся до телефона.
– О-о-ох!.. как же вы достали... Человек должен отдыхать минимум восемь часов!
С трудом рассмотрев реквизиты звонившего, Гладышев выругался:
– Серафима, мать её за ногу! Купила бы фалоимитатор, овца! Глядишь, успокоилась бы…
Сглотнув вязкую слюну, Дмитрий нажал зелёную клавишу.
– Алё, слушаю. А, это ты… Нет, не могу… Нет, не хочу… Что хочу, то сам знаю… Пока, Серфи.
Отшвырнув сотовый в корзину с грязным бельём, Дмитрий встал и, пошатываясь, направился в ванную; из-за незакрытой двери раздалось журчание льющейся под сильным напором жидкости, а потом звук спускаемого бачка унитаза.
В кухне Гладышев достал из холодильника пиво и как жеребёнок присосался к источнику живительной влаги. Понюхав валяющуюся на полу футболку с изображением курящего черепа, парень сморщился и возвратился в ванную. Контрастный душ вернул ему желание жить и делать невыносимой жизнь для пары дюжин обитательниц планеты. Дмитрий потасовал колоду карт, к которым были приклеены фотографии его любовниц, вытащил одну – сморщился, достал другую – вздохнул и обречённо махнул рукой.
– Ну, наплевать, пусть сегодня будет Ритка, попробую ещё раз…
Рита училась на том же курсе, что и Дмитрий с Серафимой, но в отличие от сокурсницы, была девушкой трезвомыслящей. Когда ей улыбался Гладышев, она оглядывалась, в поисках предмета обожания, потому что себя красавицей отнюдь не считала. Вот то ли дело Барби: худая, длинноногая, с выпирающими грудями и аккуратной попкой, волосы золотые и волнистые, глаза голубые! «Я на дуру-Барби не похожа ни капельки!» – часто сокрушалась про себя зеленоглазая Рита, имеющая прямые волосы, цвета воронова крыла, и мечтала, что когда-нибудь перекрасится в платиновую блондинку, а потом завьётся. Однако мама-Таисия была женщиной властной – без её одобрения Рита даже плюшку лишнюю не решалась съесть, не то, что «сделать химию». Блондинок же мама терпеть не могла ещё с детства, когда светловолосая подруга отбила у Таисии паренька в вельветовых шортиках. Услыхав о намерении дочери, она подвела Риту к кухонному столу и, кивнув на стойку с ножами, сказала:
– Выбирай, доченька, какой из них ты воткнёшь мамке в сердце…
Вот и жила Рита в предвкушении настоящей успешной жизни, не особо волнуясь пока о нарядах, макияже и причёске. Но парней это почему-то не отпугивало: когда в спортзале девушка крутила пируэты на брусьях, они собирались тесной группкой поглазеть на «Хозяйку медной горы» – так между собой называли её сокурсники. Рита о прозвище знала и думала: «Издеваются!..»
Дмитрия она считала самым коварным негодяем – он делал ей комплименты и пытался дарить цветы и шоколадки. «Глумится над моей внешностью! На-ка, поешь, чтобы потом по растолстевшей заднице шлёпать, как корову!» – решила Рита и избегала встреч с извергом. Вот и сегодня, едва завидев улыбающуюся сексапильную мордаху, девушка подняла воротник плащика и шмыгнула в библиотеку. Рита знала, что туда «этот хмырь» не пойдёт – побоится заразиться ненужными знаниями, и она не ошиблась!
– Какая недотрога... Ещё и зубрилка несчастная, – прошипел себе под нос наследник Казановы. – От книжек оторваться не может... А что в них хорошего?! Пыль, с миллиардами опасных клещей и микробов, больше ничего!..
Разозлившийся совратитель пнул в сердцах Женьку Переверзева – своего Санчо Пансу, с младшего курса. Тот охнул от боли и проскрежетал:
– Снова обломился? Вот и злишься поэтому! А вот и напрасно. Ритка, она же сам знаешь: у неё отец депутат, а мать почище иной генеральши будет! В семью свою не пустят, а за сломанную целку кастрируют!
Дмитрий потемнел от досады и вновь прицелился для очередного пинка оруженосцу, однако тут за спиной раздался неожиданный возглас:
– Что, неудачник, ни одну путную девку закадрить не в состоянии?! Может быть, тебе в дом престарелых пора? Там бабули сослепу не разберут и согласятся.
Дмитрий обернулся: перед ним стоял его заклятый враг и конкурент – Ник Сандунов. Его пра-прадед когда-то владел известными банями, чем парень страшно гордился. Гладышев презрительно сплюнул, постаравшись попасть на ботинок Ника и расставил ноги в боевой стойке.
– Кто тут неудачник?! Спорим, что эта коза сама на меня вешаться будет всеми четырьмя копытами!
Сандунов прищурился и выбросил руку вперёд.
– Спорим! Но только, чур, я решать буду, как ты расплатишься за проигрыш! А свидетелем твой недокастрированный Женька будет. Он ведь у тебя на должности ходячего подсвечника.
Дмитрий напрягся и покосился на Переверзева – тот пожал плечами, дескать, решать тебе.
– Хорошо, по рукам! И что ты там придумал?
Сандунов мерзко осклабился.
– Погоди, не гони коней, дружок! Такое впопыхах не решишь. Завтра тебе скажу, что придумал, – он развернулся и вразвалку пошёл прочь, оставив приятелей в состоянии задумчивости.
– Что скажешь, Димон? Может тебе лучше отказаться от пари, пока не поздно?! Как бы хуже не было...
– Куда уж хуже! Этот граммофон на весь курс растрезвонит, что я сдрейфил. Нет уж! Придётся Ритку распечатать…
– А если она откажет?
– Не откажет! В конце концов, хлороформ есть и клофелин.
– С ума сошёл! А родители?!
– Что они сделают, если обтяпать так, что их скромница сама захотела. Я и фотографии сделаю для подтверждения!
– Ты что? – Женька даже присвистнул. – Это же подло, так девушку опускать!
– Тоже мне защитничек выискался! – Дмитрий с презрительной насмешкой смотрел на пацана, но слова Переверзева его порядком смущали. – Если у самого чешется, давно бы вскрыл её, мне сейчас легче было бы спор выиграть. Поможешь?
– Нет! В таких делах я не помощник!
– Ну как знаешь, а то бы вторым был.
– Я тебя другом считал… лучшим, а ты… – парнишка чуть не хлюпал носом.
– Посопи мне тут! Забыл, кто ты?! Даже уборщица над тобой глумилась. Мне лишь пальцами щёлкнуть, снова в дерьме будешь.
Переверзев поник и засеменил вниз по лестнице.
– Слабак! Тряпка! – крикнул ему вслед Гладышев и зашагал в противоположную сторону.
***
После восстановления электроэнергии, Серафима уже второй час шарила по просторам интернета в поисках кары для Гладышева. Пока света не было, девушка несколько раз принималась плакать, и даже обдумывала способы помириться и простить неверного, но, включив компьютер и увидев на заставке Гладышева, беззаботно смеющегося на пляже, она почувствовала острое желание убить недавний предмет обожания.
– Тебе конец! – крикнула в монитор Серафима и начала выписывать рецепты ядов.
Но, как это часто бывает, поиск привел её в несколько иную область, и вскоре девушка уже погрузилась в рецептуру приворотных зелий, впрочем, не обходя вниманием заклинания на мужское бессилие, чахотку и внезапную смерть. Она просмотрела также руководства по гипнозу и НЛП, однако сочла их воздействия слишком слабыми.
Остановиться на каком-либо одном вредительстве у Серафимы никак не получалось – страстно хотелось, чтобы гад умер несколько раз в мучениях и полном одиночестве. Поэтому она разработала поэтапный план мести.
Сначала Дмитрий должен был стать уродливым импотентом, потом потерять прогнившие почки и печень, а напоследок попасть под колёса грузовой машины, которые раздавили бы мерзавцу грудную клетку и прочие кости. Лишь бесславный конец предателя в сточной канаве, несколько примирил Серафиму с необходимостью отсроченной гибели Гладышева.
Девушка сплела из пеньки верёвку, сложила её пополам и завязала «узлом ведьмы». Потом она поместила в узел вырезанное из фотографии лицо Дмитрия, зажгла свечи и нараспев прочитала трижды:
– Раб божий, Дмитрий Гладышев, я лишаю тебя силы мужской, пока эта коса связана, скрючена, так и у тебя Дмитрий есть! Слову моему силушка! Я так хочу – и так есть! Мучиться тебе, Дмитрий, покуда коса эта завязана, не помогут тебе ни зелья, ни наговоры! Пусть всё так и есть, ведь так я сказала!
Затем осторожно полила фотографию из маленького пузырька – бумага тут же обуглилась от соприкосновения с азотной кислотой. Новые слова наговора сопроводили это действие:
– Я не воду лью, а болячку приживляю. Сколько капель в море, столько высыпает на лице Дмитрия прыщей, да бородавок, коросты шелудивой. Врач не лечит, знахарь не шепчет, вода не смывает, огонь не сжигает. Чтобы все отвернулись от Дмитрия, от его гноящихся язв. Падай, Дмитрий в сточную канаву, как жаба с бородавками!
Потом Серафима воткнула в центр обожжённой фотографии нож и продолжила:
– Черчу дорогу смерти, в аварию ввожу.
Быть тебе всмятку, Дмитрий!
Я порчу навожу…
Она с отчаянной страстью прочитала заклинание тринадцать раз, собрала раскрошившуюся бумагу, тщательно растёрла её в пудру, после чего, откупорив флакон «Man Eau Fraiche» ссыпала всё туда. Жидкость сильно помутнела, но после энергичного взбалтывания инородные частицы, словно по волшебству, растворились без остатка.
– Будь проклят Дмитрий Гладышев во веки вечные! Ароматный подарок для твоей смерти готов…
Капелька пролившейся на стол кислоты обожгла её руку, Серафима осела на пол и заплакала.
– Но ведь мне самой не жить без него. Может быть, всё-таки попробовать сначала приворотное зелье…
***
Гладышев караулил Риту на выходе из университета. В кармане лежал пузырёк с хлороформом, а в руках романтично алели розы.
– Вот, задница каменная! Никак не может расстаться с книжками своими!
– Ты это мне, дорогой?
Дмитрий обернулся – перед ним стояла Серафима: алые губы, обведённые тёмно-карминовым контуром и чёрно-синие тени, отсылали к боевой раскраске журнальных моделей, но её собственный лихорадочный румянец озарял всё-таки довольно простое, можно сказать, деревенское лицо.
– Как ты меня нашла? Следишь? – вместо приветствия буркнул Дмитрий. – За помощь с курсовой спасибо, но жениться из-за этого я не буду! Так что, давай, сцены не устраивай, не люблю.
Серафима натянуто рассмеялась, не скрывая горечь:
– Что ты! Я же понимаю: ты парень видный, а я обычная. Мне наоборот, ещё поблагодарить тебя надо за то, что дал почувствовать себя настоящей женщиной…
Дмитрий подозрительно присмотрелся к ней.
– Ты не пьяна, часом? Или, быть может, рехнулась от переутомления? Так давай я сейчас тебе неотложку вызову!
– Спасибо, не нужно! Неотложка те… – Серафима осеклась на полуслове.
Гладышев перехватил букет другой рукой и сделал несколько шагов, намереваясь уйти.
– Подожди, Митя, я и правда, не ругаться ведь пришла. Вот, возьми, пожалуйста: это на прощание… – Серафима протянула Гладышеву коробочку в прозрачной упаковке, перевязанную золотистой ленточкой. – Всё никак не было случая вручить... Ещё со Дня Святого Валентина…
Гладышев брезгливо принял подарок, но прочитав название, расплылся в улыбке:
– Версаче! Ну, спасибо, мать! Сейчас это как раз мне понадобится!
Серафима вздохнула и пошла прочь, изо всех сил стараясь не расплакаться.
Не успел Гладышев распаковать флакон, как его толкнул в спину Сандунов.
– Что тут шатаешься? Ритку караулишь? Это правильно, действуй, пока можешь! Ведь я отменную для тебя придумал кару…
Гладышев с неприязнью поглядел на ухмыляющееся лицо наследника банного бизнеса.
– И… что за кара?
– Достойная твоего проигрыша! Если ты тёлку не завалишь, значит сам тёлка и есть! А тёлок трахать надо!
– Ты на что намекаешь, урод?!
– Я не намекаю, а прямо говорю: если не докажешь, что ты самец, мы с ребятами из тебя самого бабу сделаем! Так что ты сейчас решай: быть иль не быть тебе мужчиной! – глумливо захохотал Сандунов.
Обескураженный такой перспективой Гладышев начал вспоминать всех друзей Сандунова – выходило больше дюжины накачанных парней. С ними даже с помощью Переверзева не справиться.
– Так, а тут что у нас…– Сандунов выхватил из рук ошарашенного Дмитрия пузырёк туалетной воды. – О-о-о, Версаче! Мои любимые! Стало быть, ты решил девушку этим очаровать? Неплохой ход, но не судьба. Флакон я конфискую для обеспечения честной игры. Я ж тут, вроде как, арбитр. Придётся тебе личное обаяние включить, если ещё осталось.
И прежде чем Дмитрий успел возмутиться такой наглостью, Сандунов сорвал обёртку и обрызгал из флакона свою шею.
– «Эрос», ну надо же, какое название подходящее! Что там в рекламе говорят? Пряный и волнующий аромат! Любая девка сомлеет вмиг! Но я…
Вдруг Сандунов закашлялся, схватился за сердце и осел на ближайшую скамейку. Его глаза сперва просияли, потом затуманились, и с ошеломлённым видом уставились на Гладышева.
– Дима, ты такой красивый…
Из-за кустов наблюдавшая за этой сценой Серафима со злостью пнула урну:
– Чушь какая-то с этим приворотным зельем получилась. Он же должен в меня влюбиться. А теперь, что, конкурент возник?.. Надо было всё-таки проклятые духи брать – авось как надо бы подействовали…
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215121500103
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/12/15/103