Лейтенант-пограничник.
Рассказывает Кира Константиновна Кириллова (р.1934г.),Череповец.
Мой отец, Кириллов Константин Дмитриевич (1904-1948?), лейтенант пограничных войск, уроженец Вологодской области, был арестован в последний день февраля 1938года в украинском городе Проскурове ( ныне г.Хмельницкий). Одновременно с ним были арестованы еще несколько человек из той же военной части. Уходя, он сказал: «Это какое-то недоразумение. Я скоро вернусь». И ушел навсегда.
Наутро после его ареста я, как всегда радостно выбежала на общую кухню где меня всегда встречали ласковыми словами и улыбками, но увидела только спины стоящих у столов женщин. Ни одно лицо не повернулось ко мне, не было сказано ни одного слова. Как я понимаю теперь, все были подавлены и испуганы, испытывали страх за своих мужей.
Об отце остались воспоминания в виде нескольких туманных отрывков и ощущения любви, которое окутывало маленького ребенка, как облако. Квартиру мы должны были быстро освободить. Так мы оказались на родине отца в Кубено-Озерском районе Вологодской области (ныне Вологодский район), где нас приютила сестра отца тетя Соня. И снова воспоминания уже четкие: болят суставы рук и ног, простуженные по дороге от Вологды. Как выжил мой брат-это чудо.
О судьбе отца мы ничего не знали до 1946 года. И вдруг наши общие знакомые приносят написанное отцом письмо, где он спрашивает их, не знают ли они что-либо о нас. В 1946 году заключенным была разрешена переписка и отец начал разыскивать нас. Вот это была радость- он жив! Так мы узнали, что он находится на колымском руднике Бутугычаг, где велась добыча золота. Отец писал письмо каждому из нас. Письма проверялись цензурой, но мама получила два письма, не прошедшие цензуру. Они были отправлены кем-то в других местах. Из них мы узнали о его судьбе. Арестованный до него сослуживец назвал целый список «врагов». Отцу вменялась принадлежность к тайной контрреволюционной группировке и вывод из строя радиостанции. Следователь по фамилии Смирнов был, по словам отца. «великий мастер своего дела». Суд был закрытый, без участия сторон и свидетелей и длился полторы-две минуты. Цитирую письмо отца: «В результате 26 октября 1938г. я был судим Военной коллегией Верховного суда в городе Каменец-Подольском по ст. 58 сроком на 12 лет тюремного заключения, 5 лет поражения в правах с конфискацией имущества и лишения воинского звания. До суда еще была надежда, что можно будет рассказать, как было составлено обвинение и как велись допросы вечно пьяным ненормальным следователем, но все надежды рухнули». На все жалобы отца ответа не последовало. Так человек, ничем не запятнавшим себя в жизни, получил клеймо «врага народа».
Рано осиротев и оставшись вдвоем со старшей сестрой, он сделал себя сам. Окончил лесомеханический техникум в г. Вельске Архангельской области, там он познакомился с будущей женой (Лидией), она училась на младших курсах. Получив назначение на работу в г. Архангельск, одновременно учился на вечернем отделении лесотехнического института; к этому времени Лидия закончила техникум и получила назначение в Петрозаводск; их переписка продолжалась, она приехала к нему в Архангельск, здесь они расписались, здесь родилась Кира. Неожиданно для молодых внезапно по разнорядке Константин был направлен на курсы командиров в г. Ленинград.
О своей жизни на Колыме он не писал почти ничего, да и написать правду было нельзя. Очень интересовался нашей школьной жизнью, спрашивал, что мы читаем. Маме же он написал, что если вернется, то все расскажет, а если нет, то ей лучше ничего не знать. Как я узнала он несколько лет работал на рудниках, где добывли золото и олово; возможно и он участвовал в добыче "черных камней", т.е. радиактивной породы. На Колыме он выжил девять лет, в последнее время работал санитаром в лечебных бараках, куда собирали больных и доходяг со всего Бутугычага, включающего в себя несколько лагерных пунктов. «Здесь жизнь лишена всего человеческого»-так написал маме один заключенный, хорошо знавший отца. В письме были слова, что даже в таких условиях люди остаются людьми. Это письмо тоже миновало цензуру.
В 1948г. адресованное отцу письмо вернулось с большим черным штампом на конверте: «Выбыл неизвестно куда». С таким же штампом вернулось и другое письмо. Стало ясно, что его жизнь закончилась.
У писателя Анатолия Жигулина (тоже узника Бутугычага) в его автобиографической повести «Черные камни» есть глава «Кладбище в Бутугычаге». Седловина между сопками- это и есть кладбище. Вся она покрыта бугорками- это деревянные колышки с номерами. Сколько тут мучеников- никто не считал. Природа создала почти идеальные условия для сохранения тел и могил. Кое-где можно увидеть высохшие тела и даже различить лица. Вот где-то тут и лежит мой отец.
Дело по обвинению отца было пересмотрено Военной коллегией Верховного суда в 1958 году. Приговор отменен и дело прекращено. Реабилитирован посмертно. А мы, его дети, живем. Спасибо нашей матери, что она вырастила нас, не сломалась и не вырастила озлобленных ни во что не верящих людей.
***
В 1938 нас быстро попросили оставить казенную квартиру. На руках у матери-я, четырехлетка и месячный братик Боря. Кроме как к отцовой сестре на Кубенское озеро ехать было некуда. Март тогда на Вологодчине выдался холодный. Уезжали из Проскурова летом, приехали в зиму.Тетя Соня приехала в Вологду на станцию встречать нас в санях. До Кубенского добрались еле живы, я испортила суставы на всю жизнь.Мать стала работать по специальности лесником в лесничестве. Жили первое время у добрейшей тети Сони. Позднее матери дали казенную квартиру в двухэтажном доме , принадлежащем лесхозу. Жили трудно. У братика был рахит, у него была большая голова и отвислый живот. По работе мать часто выезжала на лошади на участки. главная её забота-организовать и контролировать лесопосадки. Работ а в лесу с мужиками-дело не простое ( особенно донимал её помощник- упрямый и вздорный), но мама была с характером и дело у неё шло. в 1945г. в село стали возвращаться фронтовики, всем нужна было работа и жилье. В 1945 году нас, не предупредив, просто выгнали из квартиры-выставили вещи на площадку. В квартиру тут же вселился директор лесхоза. Мать обратилась в милицию, где ей ответили: "Не забывайте, где находится ваш муж."
***
В конце жизни мать постигло новое несчастье. До 1987 году она жила в Усть-Кубенском, в больнице не было глазного врача, проглядели глаукому, последовало две неудачных операции, 1987 году она ослепла, мы с братом забрала её в Череповец, скончалась она в 1989 году; годы её жизни 1907-1989гг.
***
Наша жизнь связана с Череповцом. Отец проходил здесь срочную службу в конце 20-х годов. Брат проработал на Череповецком металлургическом 33 года (проектный отдел, сортопрокатный цех, цех гнутых профилей), всегда увлекался спортом. Я проработала в библиотеке 36 лет в Пензенской областной, затем в вузовских библиотеках Пензы и Ульяновска. Последние 15 лет живу в Череповце. У нас нет возможности посетить могилу отца, мать нашла свой покой на Череповецком кладбище.
Источники:
1. Анатолий Жигулин. Черные камни.
2. Письма отца с Колымы. Архив К.К.Кирилловой.
Кириллова К.К., 2015г., Череповец.