Шаурма-хауз
Мясную бомбу шаурмы
вращает брат-азер на стержне.
А от сумы и до тюрьмы,
от хаоса до кутерьмы -
не дальше, чем при власти прежней.
Шипит, кружится бронтозавр,
и острый ножик под сурдинку
срезает с ароматных жабр
для дымной шаурмы начинку.
И запах плоти над огнём
щекочет пряно Небу ноздри.
Что Авель? Дар его - при нём,
опасный, обоюдоострый...
Соблазном запаха и я
включён в пищеваренья морок,
в котором улица-змея,
питон длиною метров сорок,
способен бодро заглотнуть
на раз тиранозавра рекса
и сыто на весь год заснуть,
явив всего живого суть,
не ослабевшую ничуть, -
заглот на уровне рефлекса...
2015
Колыбельная
Сладкий Хулио в свежем бронзаже, в загаре Иглезиас
закрывает глаза, не кончая, поёт про амор.
В холодильнике - вакуум. Мышь психанула, повесилась.
На стекле ледовитом ветвится январский узор.
В ледниках - и гора Арарат. И ковчег не отыщется.
Азнавур подвывает - про свой, про парижский, лямур.
Жизнь стращает счетами, бедовая баба-обидчица.
По сусекам скребётся мороз - людоед, самодур.
По сараям - чувалы со скарбом, со скорбною рухлядью.
По обочинам - сёла. Промежду сугробов - кресты.
Олигарховы сны громоздятся награбленной утварью.
Спит неправедный суд.
Засыпай, мой хороший, и ты!
Сладкий Хулио входит в контакт с шоколадной Кончитою.
Педро Гомес протёр справедливой навахи клинок.
Синий спирт сериала над ночью плывёт ледовитою.
Будет день мудреней.
Засыпай, поскорей, мой сынок!