КНИГА 1. ГЛАВА 9.
- А где сакраментальное «слушаю и повинуюсь», туманный ты мой? - я льдисто смотрела на Рэма. Сердце больше не сжималось от боли. Оно стучало ровно и холодно.
Застывший взгляд Рэма, скорбно-жёсткие складки у рта, а, главное, его тяжёлое молчание несколько удивили меня. Я ожидала потока слов, восклицаний и вопросов. Мужчина продолжал угрюмо молчать, не мигая и не шевелясь.
- У нас «зависла» связь, дорогой? Где кнопочка для перезагрузки? – мой насмешливый тон не разрядил обстановки. Напряжение тяжкой марью нависло над поляной. Мау встал и положил мне руку на плечо, Кел хищно прищурился, монолитом возвышаясь по другую сторону от меня.
- Прошло три дня. Три… - глухо хрипнул Рэм, с трудом разлепив сухие губы.
- Как быстро летит время, - приподняв бровь, покачала я головой. «Так-так, значит, бег времени у Озера замедляется. Интересно».
- Три дня… после твоей гибели, как мы думали. Как я думал! И двенадцать – после нашего первого «сеанса связи» в хижине, - у Рэма заходили желваки, он слегка повысил голос. – Вертолёт и поисковая группа прочесали на много километров всю окрестность у лагеря. Но никакой хижины нет. Никакого озера нет. И тебя… нет тоже.
- Ну-у-у. Значит, привет с ТОГО света. Что я могу сказать? – я усмехнулась, но заявление мужчины всё-таки задело.
«Ну, и где ж я нахожусь? Или, действительно, репортаж с ТОГО света? Чушь. Неужели всё же игры разума?» Вспомнился фильм с Расселом Кроу. Стало несколько неуютно.
- Рад, что можешь шутить, что последовательна в мыслях, и, что я хорошо чувствую тебя, как собеседника, - Рэм будто излагал выдержки из лекции по психиатрии, потом неожиданно резко отмахнулся головой от чьего-то невидимого присутствия, - поэтому речь не может идти ни о шизофрении, ни о ТОМ свете.
- Утешил, – от сердца немного отлегло, и я решилась задать вопрос в лоб. - Значит, я могу спросить тебя о био-чипе, что в моей шее. И даже получить ответ. И знать, что это ТВОЙ ответ, а не игры моего разума.
О проводке в его шее я решила пока не спрашивать. Всё в своё время.
Мужчина отреагировал не сразу. Казалось, что он размышляет, как лучше ответить. Но я отчётливо чувствовала чужое властное присутствие за его спиной. Я отлично понимала, что все ответы давно подготовлены и согласованы. Но мне необходимы были даже эти заготовки. В них я нашла бы зерно истины. Попыталась бы найти.
- Сначала сообщение. Очень трагичное. Для тебя, для всех нас, - Рэм пристально посмотрел мне в глаза.
Я напряглась. Молчание затягивалось.
- Слушаю, - я с вызовом встретила взгляд Рэма, и он опустил глаза. – Вряд ли это сможет меня убить, если я до сих пор ещё жива.
- Ребята мертвы. Все. Кроме Саида. Мы нашли их тела. Причина смерти не ясна, - Рэм сухо отчеканил каждое слово. – Вот так, девочка моя.
Я отшатнулась, будто меня резко ударили в челюсть. «Не может быть».
Я уже совсем уверилась, что это эксперимент надо мной, что все в заговоре против меня. И вдруг такое.
«Что же произошло? И что происходит? Опять вокруг меня умирают люди. Опять».
Тяжесть навалилась на мои плечи, я обняла руками колени и опустила на них голову. «Надо подумать, что ответить. О ребятах я подумаю потом, одна. А сейчас моя реакция очень важна».
Мау стал тормошить меня за руку, что-то приговаривая и прикрикивая по-эвенкийски. Акела ожесточённо захыркал и напряг своё огромное мускулистое тело. Опять перехватило дыхание, как тогда, в Озере.
Я глубоко вздохнула, пересилив чьё-то незримое влияние, подняла голову и блуждающим взглядом окинула нашу приозёрную полянку. Прозрачный силуэт Рэма медленно надвигался на нас. Нет, сам мужчина продолжал сидеть, тревожно глядя на меня. А вот его облачное изображение двигалось!
«Это ещё что такое?»
- Тэ нэ ! – сдавленно крикнула я, вытянув руку вперёд. Моё новое внутреннее «я» заставило меня сделать именно это.
Изображение остановилось. Я продолжала судорожно глотать сладкую прохладу. Голова вдруг взорвалась от дикой боли, особенно в том месте, где вживлена проклятая микросхемка. Казалось, чип пытается вылететь наружу!
Мау испуганно переводил взгляд с меня на Рэма. Акела хищно оскалился и глухо зарычал, переступая лапами.
Лицо Рэма я теперь видела так близко, будто держала его в ладонях. Я хотела видеть его ясно, и вот он рядом.
И тут… Озеро выбросило в мою сторону фонтан хрустальной воды и тут же с всхлипом быстро втянуло его в себя. Боль, дойдя до наивысшей точки, мгновенно испарилась, отбросив меня навзничь, обессиленную, мокрую и ощетинившуюся.
Рэм яростно взмахнул рукой, рявкнув кому-то невидимому: «Перестань, я сказал!» Фонтана он просто не заметил! На мгновение мой собеседник ткнулся лбом на вновь скрещенные руки и резко поднял голову. Его лицо казалось опять спокойным, но глаза…
- Тэсс! Девочка. Никто не обвиняет тебя в этих смертях. Просто… - глаза, вдруг снова родные глаза на родном лице, отчаянно хотели мне что-то сказать, - просто трудно все это объяснить! Понимаешь?. Вот такой… ГЕНОМ БАТОНА…
Я, чуть прикрыв глаза, медленно села на колени и откинула волосы со лба, сосредоточенно вслушиваясь в слова Рэма. Мужчина сделал явный нажим на последние слова. Смешные слова. Зачем они сейчас, здесь?
Подавленная, но сжатая, как пружина, я вгляделась в Рэма и… чуть заметно вздрогнула. Я вспомнила! Воспоминание пронеслось вихрем, в несколько секунд.
За день до того, как я грохнулась с псих-кровати, а, значит, и за день до операции, мы с Рэмом, прогуливались по территории «жёлтого домика». Вернее, я сидела в кресле, а он меня катил по дорожке. Психопаты и шизофреники вяло ковыляли по серым тропинкам взад-вперёд.
Палата у меня была отдельная. Платон позаботился. Но крики, стоны и завывания в коридоре и в соседних помещениях раздавались в любое время дня и ночи.
Рэм приходил каждый день.
Я была ещё слаба, но мозги, хоть и со скрипом, уже начинали работать.
В тот день я всё пыталась восстановить цепь трагических событий и хотела, чтоб Рэм мне в этом помог. Но он упорно уводил мои мысли в русло добрых студенческих воспоминаний.
- А помнишь, как ты рассказывала мне о смешных перефразировках биологической братии? – Рэм, присев на скамейку, развернул меня лицом к себе и улыбнулся.
- Нет, - я прикрыла глаза, мне не хотелось вспоминать об этом сейчас.
- Ну, как же, Тэсс! А вот: «от перестановки генов генофонд не меняется» или «век живу – век делюсь», - Рэм нежно гладил мои руки-плети.
- «Дарёным хромосомам в гены не смотрят» - я попыталась улыбнуться и открыла глаза.
- «Лупа – дура, микроскоп – молодец!» - парировал Рэм.
- Помню, - я всё-таки улыбнулась. Как мы смеялись тогда, как веселились. А было это накануне… Пепла. Я напряглась и прохрипела. – Это было за день до…
- Тэсс, ещё есть выражение, - Рэм быстро перебил меня, - «геном батона». Это означает несуществующее. Ложь. Запомни. Хорошо?
- Хорошо. Только зачем? – мне стало опять всё безразлично.
- Можно просто кратко – «ГБ». Это аббревиатура может обозначать… - Рэм запнулся. К нам подходил мой врач, неприятный тип с холодными водянистыми глазами.
- «Государственную библиотеку», - я скривилась. – Хочу в палату. Устала.
Пока врач раскланивался с Рэмом, пока меня везли до палаты, мои мозги раскалывали мне голову бессвязными воспоминаниями. Но после укола я опять провалилась в марь, да в такую сильную, что умудрилась каким-то образом чуть не свернуть себе шею.
Я быстро опустила глаза и попыталась сдержать участившееся дыхание.
- Понимаю. Да. Это ужасно. И трудно объяснимо, - я внимательно посмотрела на Рэма и спокойно продолжила, - для меня тоже.
- Мы не ожидали такого поворота событий, - опять зазвучал старательно ровный голос мужчины. – Ребята не должны были погибнуть.
- А что они «должны были»? И какого поворота вы ожидали? – я холодно улыбнулась. – Кстати, к нашей беседе может присоединиться и Платон. Это ведь его ты там отгоняешь?
- Спасибо за приглашение, м-м-м… золотко! – мягко проурчал Платон. – Я рад тебя слышать. Жаль не вижу.
- Мне тоже. Мы ведь давно не виделись. Но я всегда ощущала Ваше внимание ко мне, - я быстро приклеила непринуждённую улыбку на лицо, так, на всякий случай, сосредоточилась и превратилась в одно большое ухо.
Мау и Кел присели рядом со мной. Я кожей чувствовала их напряжённость. Рэм тронул взглядом наше трио, опустил глаза, и его губы дрогнули тенью улыбки.
- М-м-м… да, внимание… Рад, малышка, что жива-здорова. Что ты хочешь услышать, милая? – голос Платона обволакивал меня покоем, вводя в оцепенение.
- Правду, - я попробовала стряхнуть с себя наваждение.
- Правду. Правда относительна,- голос Платона завораживал, как голос Кота-Баюна .
- И опасна? - я ощутила себя ртутью, готовой растечься по поляне. Мау и Кел тяжело задышали у меня под боком. Рэм тревожно мазнул нас взглядом.
«Хочу видеть тебя, сволочь!» – мысли взвихрились у меня в голове и стали опадать мягкими хлопьями.
- Не в твоём случае, дорогая. М-м-м… Мы все стараемся помочь тебе. Да. Так какую правду ты хочешь? – зомбирующий голос стал вгрызаться в мозжечок.
«Хочу тебя видеть! Сейчас же!» - мои пальцы впились во влажную землю.
Картинка с Рэмом на мгновение искривилась, и за спиной у физика возник Платон, непривычно угрюмый и очень бледный. Он казался громадой, нависшей над Рэмом. И смотрел он прямо на меня.
Ссылки:
Тэн нэ – не приближаться (прамировой язык, авт.)
Кот Баюн - персонаж русских волшебных сказок, огромный кот-людоед, обладающий волшебным голосом, которым он может заговорить и усыпить свои жертвы.