Виктор Матюк
Нам не привыкать
Нам не привыкать на своём горбу мешки тягать, хотя стыдится в храме мать: громко икать,
Нам её не понять, опять колокола на всю округу звонят, не жизнь, а кромешный ад!
Так здесь было и двести лет назад, стольный град разросся вширь и в высоту,
Был покой за белокаменной стеной, нынче – застой в поступках и делах,
Тащишь их на своих плечах и не чувствуешь тяжесть в отёкших ногах,
Только боязнь и страх в заплаканных очах, везде – препоны, молчат телефоны,
Пишутся все разговоры, прикрывшись дырявой попоной, прячусь в будке телефонной!
Куда пойдёшь пешком, если ты под хмельком, пожалеешь потом, что покинул уютный дом,
Реалии бытия таковы, что все мы – под колпаком, он при нас или мы при нём?
Тяжко со стороны наблюдать, как плачет в господнем храме Божья мать, нам к беде не привыкать,
Но нет пути назад, приходится спешно душе грешной выход искать! За нами наблюдает деспот
С городских ворот, он невдалеке в барских палатах живёт, вдоволь ест и вволю пьёт,
С кем хочет, с теми по ночам живёт, мы же всё делаем наоборот! Можем поперёк горла встать,
Обматерить и обругать никем непризнанную благодать, где ещё такую вотчину сыскать,
Где могут убить, оболгать и тихо промолчать? Опять из-за тьмы яркого света не видать!
Надоело козырять местным воеводам, они - бандитской породы, но не ходят пешком,
Хотя всегда под хмельком и с большим барышом!
Они, к примеру, никогда не будут воевать за Веру,
Им плевать на Свет и Тьму, у них – Отечества нет, заметь, народ гол и разбут, дни неспешно идут,
Деньги правят балом, а продажные журналисты круглые сутки торгуют ****ом,
Их как раз нам и недоставало! Прищурившись под лёгким шафе, вижу господ невдалеке,
Всё при мне, ложка и вилка на столе, портрет бывшей жены висит на треснувшей стене,
Трещина появилась на оконном стекле, темень во дворе! Стою на самом краю по колено в снегу,
Сдвинуться с места не могу, заклинило ногу, мне всё ни слава богу, не заступаю дорогу врагу,
Продолжаю искушать рок и судьбу! Снегам присыпано жнивье, там торчит чужое копьё,
На нём висит моё полу-пальто, в широкую клетку оно! Грех вылез наружу, зло образовало лужу,
Порок образовал четыре слога /не-до-тро-га/, но это слово явно не от бога, бог хотел,
Чтобы каждый слог был жив и цел, а половая щель никогда не оставалась ни у дел!
Грех – одинок и наг, но копошиться среди измятых бумаг, его не объять и не почувствовать,
Можно его полёт прервать, и тогда вырвется изо рта: «Ёб твою мать»,
Ох, как нервы шалят, Невдалеке зелёные дубравы грозно шумят: кто-то же здесь мудак?
Что-то происходит в жизни не так! Чёрная прядь волос свисает на женскую грудь,
Она искажает суть, исподволь искушает, но буйная головушка грех не замечает!
Седые пряди легко перебирают шальные бабы, им, что спереди, что сзади,
Только бы пухлые губы оставались в помаде и торчали груди! Каждая стезя крива,
Голова устала путать длинные слова, чуть выше и ниже Кремля ступить без опаски нельзя,
Везде грешная земля, она не исчезает в дымке нежной, бардак на площади Манежной,
А выше северных широт простой народ, как пил, так и пьёт, ему не сбросить груз мирских оков
Из-за этих ****ских мудаков, они стоят в кремлёвской подворотне,
Словно в публичном доме сводня, и хотят жить только сегодня, им плевать на завтра,
Перегаром валит изо рта, пустая пора, жизнь грешна, тлен и суета с вечера и до утра!
О, боже, опять на телеэкранах одни и те же рожи! Они лезут вон из кожи, дабы доказать,
Что была грешна даже Божья мать! Ёб твою мать, в чью сторону головой кивать? Болит нутро,
Безумие, как жидкое стекло по мостовым неспешно текло и текло, уже светло, а докторов нет,
По бескрайним просторам гуляет несусветный бред, с виду он прилично одет,
Но красное у него лицо, он уже давно помалу сосёт винцо,
Обмакивает в золотую чернильницу с брильянтами перо,
А на указательном пальце торчит огромное кольцо, он красуется на фоне герба,
Словно на виду у северного сияния одинокая нерпа! У вражеского гяура губа – не дура,
Но волосы дыбом и зубы торчком, лысый мудак с комсомольским значком стал попом
И указующим перстом диктует нам, когда идти в Твой, Боже, храм! Мысль плывёт невесомо
Мимо Белого дома, не того, где статуя Свободы, а вблизи чужого сада-огорода,
А вокруг нет ни свободы слова, ни отчего крова над головой,
Неужто, Боже, мы лучшего не заслужили в жизни земной?
Мудаки из-за стен древнего Кремля пишут законы под себя, нищает православная земля,
Бурьяном покрылись долы и поля, ступить шагу нельзя, нам не хватает смелости и веры,
Как бы ни провалиться в глубокую пещеру и тогда конец всему! Досель была хоть какая-то цель,
Нынче только половая щель затмевает ум, гам и шум вокруг и вновь на виду яркий пунцовый круг!
Этот всеобщий недуг не ослабил собственных пут, в подворотнях стоят мужички, местные качки,
Они у кремлёвской банды на побегушках, обирают старушек, сосуд пиво из хрустальных кружек!
Мир широк и узок, но бабы ходят по улицам без блузок, не одевают трусов, мир таков, как есть,
Его кремлёвские паханы свели, а бунтари ушли на край земли, и немного погодя,
В Твой, Боже, чертог, войдя увидели там своего плюгавого белобрысого вождя! Что за фигня?
Коня мне, коня! Воистину стезя крива, но ты, Боже, всегда говорил, что дорога та пряма,
Но если перепутаешь слова, тут же острог или тюрьма, вот их порог, неужто здешний люд оглох?
Наш бог – не наивен, он - строг, а дети Сатаны житейским опытом умудрены, порочны они,
Прогнили до глубины, как трухлявые пни, чуть глубже копни
И ты вместе с ним будешь всю ночь копошишься в грязи! Нам с ними не по пути!
Пароход упёрся в берег, а народ бездарному капитану ещё верит,
Я толпу не понимаю: как можно доверять страну такому разъебаю?
Неужто Русь не чует, что зло на её просторах лютует? Кто прогонит паразита,
Попавшего в Москву из града Питера транзитом?
Немного погодя всё по своим местам расставит судьба,
Нам не привыкать: сеять и жать, до седьмого пота неубранную ниву пахать, но мы будем ждать
С неба сошедшую благодать, но как с негнущихся коленей чуточку привстать? Рай на фантике,
Кого ебли, как нас ебли, тому не до романтики, прошла гроза после очередной пьянки и кутежа,
Отекли глаза, но та стезя, что проходит вблизи Кремля петляет не зря! Пуля смотрит в затылок,
Как-то обойдёмся без ножей и без вилок, только бы власти не намыли наш загривок,
Зато полно бутылок после вчерашней пьянки, парень девушку домой провожал с гулянки,
Посмотрел на жизнь с изнанки и увидел, что бабы с Таганки не пляшут под тальянку,
Они спят спозаранку, а вечером примеряют на себя алмазы и бриллианты,
Народные таланты не перевелись, оплачивает жизнь шлюхам их каждый каприз!
В душе разброд, волнуется народ: не каждая путана бесплатно даёт! Это господний знак,
Седая прядь прикрыла любопытный взгляд, но уста не молчат, колокола тоже не звонят,
А что же наш так званый патриарх? Бывших монах всегда при золотых, то есть крутых часах,
Словно баба на сносях! Он не приемлет страх, жизнь одна, а боль и тревога – всё от бога!
Народ упирается рогом, но темень за отчим порогом, до крови разбиты уставшие ноги,
Переполнены остроги, а часовые на вышках, молодые парнишки, играют в картишки,
Но не читают философские книжки! Им бы трахнуть Свету – звезду миньета,
Она недавно села на диету, у неё любовники из Высшего света, она присядет на скамью,
Но не твою и не мою, не поедет лес валить в тайгу, пошлют твою жену лес рубить,
Чтобы как-то жить на жалкие гроши в лесной глуши! Хрен его разберёт: кто и кого ****?
У одних паюсная икра не убывает со стола, а у других жизнь – обычная игра,
Лишающая сна, по боку школу, нам бы дождаться очередного прикола!
Нам не привыкать на чужой пашне с утра до вечера пахать, пусть за окном скрипит осина,
С людьми власть обращаются, как со скотиной, моя десятина, что хочу, то и ворочу,
Я же вам большие деньги плачу, от грехов откуплюсь, вдоволь после пьянки отосплюсь,
И пусть душу покинет надоедливая грусть, вспомню юность, ей в след улыбнусь,
На кресле откинусь и потом оттянусь! Это минус или плюс? Нищает духом древняя Русь!
Это снаружи, внутри того намного хуже! Там холод и лютая стужа!
Там люди даже третьего сорта на своё будущее смотрят гордо,
Держиморда ведёт толпу к грядущему и, судя по всему, нет дела никому: почему удушье,
Как крестное диво, застыло в поисках мотива? Семя брошено в дурную почву! Это точно,
Сознание порочно и оно не прочно! Этому поколению один хрен, с кем встать на колени и где?
Рыбку ловят в мутной воде, я посуду бить не буду, разбиты все горшки, в стельку пьяны мужики!
Отделиться от толпы не смогу, у самого рыло в пуху! Жизнь идёт по кругу, движется туго,
Дьявол шепчет странные тирады на одно ухо, в горле сухо спьяна, болит голова от вина,
А мысль смысла лишена, она, наконец, за грех отомщена!
Сильно скрипит под домом упавшее наземь бревно, она на том месте лежит уже давно,
Но никто, даже член в демисезонном полу-пальто не жаждет перемен, а зачем? Ему один хрен
Не поднять толпу с колен, и что он получит взамен? Ни хрена, везде пустота и горе от ума,
Сплошная тьма окружила бревенчатые дома, на крышах толстый слой пыли, её дожди не смыли,
Зато член торчит, как полено и висит ниже колена! Всё - бренно, бытие – первично,
Сознание – вторично, мне же как-то непривычно в подполье читать чужую методичку,
Хотя по старой бандитской привычке сплю с молодой медсестричкой, она расплетает косички
И начинается смычка города и деревни! Соблюден ритуал древний, прозвучал мотив напевный,
Обхватив колени, прямо в сенях начинаем соловьиные трения во имя страсти и наслаждения!
Происходит диво, из простого деревенского мотива вылетают такие речи,
Что баба без раздумий кладёт стройные ноги на твои покатые плечи,
Дабы избежать тяжких увечий в конце тайной встречи! Гром гремит за шторой,
По холмам и долам мчится поезд скорый, его манят просторы великой страны,
А где же край той не обетованной земли, где пошлые мысли были рождены!
****ь второго сорта была в юности мастером спорта, так какого же чёрта она
Упала на соревнованиях с бревна, кажись, закружилась голова, нынче она совсем седа,
А когда была молода одним мигом жила! Та пора ушла раз и навсегда, не оставив и следа,
Остаются в памяти моменты только те, что чётко не видны в темноте,
Гляжу уходящей юности вослед, сил больше нет: вблизи смотреть на тусклый свет в своём окне
И на странные серые тени, блуждающие по белоснежной треснувшей намедни стене!
Зима и холода с раннего утра, их сопровождает тьма, не от великого ума срываю лист с календаря,
На носу конец декабря, делаю это зря! Не хрен в чужом доме свои права качать, лучше молчать
И даже не мычать, я же продолжаю по ночам писать о прозаических вещах, о болезненных ногах,
О кислых щах и последних новостях! Трах! Бах и не осталось ничего, разрушено практически всё,
Не сочувствует никто мужчине в коверкотовом пальто, оно в мелких дырах давно,
Его полы развеваются на ветру, я же в чужом дому сплю прямо на полу, но терплю
И не потому, что ту женщину безумно люблю! Эту мысль гоню от себя прочь,
Но приходит ночь и я вновь в раю, многое противно уму, но отдаться некому,
Дайте ходу старенькому пароходу, чаша страсти выпита до дна и вновь комнатушка та,
Что выделена мне для сна, бездушна и холодна, она совсем пуста!
Я уставил взгляд грустный свой вдоль старой булыжной мостовой!
О, край родной, что же люди сделали с тобой! Ветры шумят над седой головой и летом, и зимой,
Поднимают пыль и подминают под себя седой степной ковыль,
Со старины тут же смахивает серую пыль замёрзший одинокий степной ковыль!
Он тянется из последних жил, с него сошёл весь лишний жир, он бы вдоволь ел и досыта пыл,
Но денег до сих пор не накопил, путь к истокам любви наглухо закрыт, как дальше ему жить?
Везде сквозит, хотя дымоход трубой закрыт, жизнь почти прошла, оставив много зла,
Но нет ни капли добра! Новый мир извне не нравится мне, хотя изнутри, что хочешь то и твори,
Чужой лес руби без нужной утвари, раскрыты все буквари, но никого нет рядом из детворы,
Опустели городские дворы, в них всеобщий дух недоверия проник, он, может быть,
Жизнь праведностью озарит? Пыль да степной ковыль лишила толпу белоснежных крыл,
Грешна плоть, трудно саму себя перебороть, я же горести бытия не переношу, едва хожу
В туфлях на босую ногу, бью тревогу, мне всё ни слава богу! С утра ничего не было во рту,
Крошку хлеба битый час жую, надеюсь и жду, когда отсюда восвояси уйду! Затхлым отдаёт,
Тускло светится небосвод, истина выпадает из грешного бытия, преподносит нам сюрприз
Мрачная и угрюмая жизнь, ****а мать, как себе зубы о чужой грех не обломать и раком не встать?
Всё можно сжечь и к себе всеобщее внимание привлечь, если та вещь, чей голос вещ,
Сможет на свою сторону привлечь груду тысячелетних камней на стезе своей! Я – ни-ни,
Всегда живу в тени, так и доживаю дни свои, а посреди бытия – тлен и суета, не жду удачи,
Но бог рассудил иначе, послал благодать с небес, снял с души неимоверный стресс,
Приложил на лоб компресс, подвёл к Господнему кресту, пришлось плюнуть на пустоту
И пойти в услужение к Христу, до сих пор эту лямку тяну, что-то изредка поднос бурчу, но живу
И жду время перемен, чтобы однажды страна смогла подняться с колен! Под ношей крестной
Стонет толпа повсеместно, отдых только по дням воскресным, а будни всегда были трудными!
Ну и чудесно, но мы продолжаем жить грешно, кто-то всю ночь стучит в домино,
А кто-то сутками сидит на работе, переложив семейные заботы на свою стареющую жену,
Я к тому клоню, что даже рано поутру не подойду на поклон к греху, не поняв и не решив,
Какой в стране режим, а деспот - мёртв иль жив? Какой у нас режим?
Давайте свою память сообща освежим, а потом бог весть куда сбежим
И в тиши мирской поговорим с богом о жизни мирской! Везде разбой, всюду война,
Жизнь совсем не та, что была в былые времена! Мне кричит толпа в ответ:
«Разницы особой нет, жив иль мертв тот деспот, его заменит ближайший сосед,
Конечно, не мой, а его, он тоже захочет сесть в то большое кресло и к тому же навечно,
Он так же будет иудами воспет, а от перемены мест не меняется грешное естество
И чтобы впредь здесь что-то не произошло, грязным останется всё: и душа, и нутро!»
Слякоть и давка, хамят работницы прилавка, а ты готов спрятаться под лавку, пусть простой люд
Вспоминает истину и суть, коль он – не верблюд! Разбросаны авоськи и кульки,
Из—за них дерутся бабы и мужики, мне же не с руки вдыхать запах свежезамороженной трески.
Истоптались каблуки, да и трудности велики, пусть отдыхают верхи, и счёты с ними сводят низы!
Русь, прозри, коль остались у тебя мозги! Пришлось тебе сойти с проторённой старцами тропы,
Из-за снежной пурги не видно ни зги, снежная крупа затмевает глаза, зло ломится в двери,
Грех процветает в духовной сфере, не люди, а звери живут в глубоком подземелье,
Закрыт вход со двора, там одна и та же пустота и она сильней, чем больше ты думаешь о ней!
В преддверие Рождества в голову лезут мифические слова,
Но седая голова не хочет знать такого родства, ведь ущемлены её права без суда и следствия!
Грядущие последствия благим матом к небу орут,
Им прежнюю благодать предстоит сполна грешным людям вернуть!
Какие тут шутки, усилилась боль в желудке! Время ускоряет бег, валит снег, денег в карманах нет,
Не мил нам божий свет, а в ответ ты слышишь, как злющий бес тебе в спину грозно дышит!
Он не слышит зова твоего, и потому живёт грешно! Жить бесшабашно ему не страшно,
Он сидит, растянувшись в кожаном кресле, я бы на его месте по идее жил бы намного скромнее,
Он так не умеет, он не считает за труд, исказить истину и суть, ему слуги создадут семейный уют!
Жуть вокруг, бедность и унижение - не жизнь, а светопреставление
Вот-вот увидит неоперившееся поколение! Стоит назад оглянуться, и ты по прихоти Творца
Уходишь, раз и навсегда в богом забытые края, а на тебе нет лица!
Всё не то: с дырками полу-пальто, тебя не любит здесь никто, так что живи инкогнито,
А то местные звери вышибут твои двери, а без них ты, как без рук своих! Спасайся бегством
И следуй за жалким большинством, что плохого в том, что в его дом угодила молния и сожгла
Жалкое подворье, убрала остатки пищи со стола, а небосвод затмила мгла! Нам не привыкать
Взгляды по сторонам бросать и не замечать тех, кто рядом! Зло и спереди, и сзади!
Оно смело все преграды! Хоть сдохни от натуги, но танцуй Буги-вуги! Ходят слухи по Руси,
Что даже зайцы грозятся откусить владыке яйца! Вот такая петрушка, невдалеке палят пушки,
Рядом плачет мать-старушка, никто не покупает её самодельные побрякушки! Хоть лезь из кожи,
Никто тебе ничем здесь не поможет, только душу зазря вопросами растревожит,
Совесть никого не гложет! Из-за смога густого не видно ни Отца, ни Сына, ни Духа Святого!
Вся истина от Бога, о, да, и что тогда, товарищи и господа? Вновь беда нагрянет сюда, но когда?
Спросите у Бога, только Ему известна грядущая дорога! Поскромнее будьте и не забудьте
Что в случае отказа, будете биты, но не сразу, а опосля, из-под ног будет уходить матушка-земля!
Вот это да! Едва не валюсь со стула, гордый, сдержанный, но сутулый, хорошо, что здесь - не кафе,
Моей родне плевать на моё дырявое и старомодное галифе, было бы лаве в каждой руке,
Всё остальное приложится и капитал с годами умножится! Зачем зазря тревожиться?
В русскую купель упал огромный кожаный портфель, что премьеру делать теперь?
Была высокая цель, и нет её, сквозь землю ушло приличное бабло, рухнуло великое наследство,
Исчерпаны все средства, а грядущие бедствия пронзят стрелой сомнения большое сердце
Лживого пришельца! Ну и повезло же нам, строили господний храм, оказался синагогой,
Род людской нищий и безногий забил тревогу, дури много в голове, посидит пару лет в тюрьме,
Одумается, как буром переть на своего непризнанного миром царя! Это вы зря, господа!
Дурья ты башка, одумаешься после пинка под зад и будешь неимоверно рад,
Что остался жив и цел, и те6я не пустили в расход! Вот-вот, духовно нищает наш народ!
Вы себе хотя бы отчёт отдаёте, на кого вы втихаря прёте и во чего живёте дома и на работе?
Шапки долой, витязь родной мчится по дороге столбовой к себе домой, дело происходит зимой,
А мороз ледяной, тьма дремучая грешную душу до смерти измучают!
По такому случаю спрошу у матушки-природы: куда уходят годы бытия?
Уходит жизнь моя, а я стою у разбитого корыта, мы, кажись, с судьбою увиты,
Вокруг трава примятая, издали пахнет свежескошенной мятою, невдалеке шумит толпа поддатая
Она пальцем тычет на любовь проклятую! Приходится идти на попятную
И вновь погружаться в несусветную пустоту, но, сколько можно жить в земном аду?
Кого об этом ни спрошу, ответ один: клин выбивается клином, в мире едином
Везде грустная картина, нам не под силу надрывать на пустом месте собственные жилы,
Будем живы – не помрём, в своё время все мы уйдём за пределы земного бытия,
Здесь останется жить лишь одна грешная душа! Пусть строку пронизывает грусть
И лишает тело чувств, утешиться нечем, мир - не вечен, миг жизни – скоротечен!
Наше дело телячье, ждать в остроге передачу с воли, но и там нет ни судьбы, ни доли
И только в чистом поле захочешь в полный рост привстать, но стоит ли часы на трусы менять?
Всё, что было, между пальцами проскользнуло, как дешевое мыло, но грехи не смыло до конца,
Всё происходит по воле Творца! Чтобы не стряслось, в горле сразу застрянет огромная кость,
Гроздь страстей прилипает к осеннему листу и тычет пальцем в пустоту и тут же склоняет к греху!
Мы такие разные: и чистые, и грязные, а мысли праздные беспокоят не только по субботам,
Человек хиреет без работы и с большой охотой предаются влечению по щучьему повелению!
Даже зайцы и те нам грозятся, указывают пальцем: что и куда? Петляет по степи скользкая стезя,
Туда можно, сюда нельзя, идёшь по пути ложному, и вновь возвращаешься туда, где одна пустота!
Мысль о чёрном и красном - ужасна, жить страшно, умирать наедине ещё страшнее,
Шагане, ты моя Шагане, ты где? Тело хиреет, душа добреет, страсть теплится вовне,
Всё дело в седине, она в голове, а бес в ребре! Гром урагана проносится над ветхими домами,
Тучи сгущаются над нами! Нам всё до лампочки, бога грязными словами не пачкайте,
Он тоже обитает в пустоте, наши поводыри вовсе не те, за кого себя выдают,
Вдоволь едят, досыта пьют, и на всю округу орут, что эта жизнь – не власть им,
Они якобы завидуют людям простым, а что завидовать им? Они плетутся в самом заде,
Едва преодолевают преграды, впереди – бабы, а мужики позади, первая заповедь:
Не навреди – весьма кстати напомнит тебе о полночной звезде! Все боятся смерти,
Так что никому не верьте, если вам говорят наоборот, каждый врёт за чужой счёт!
Слава богу, что есть то заповедное место, где хотя и тесно, но жизнь течё1т полновесно,
Можно согреться, но от себя никуда не деться, хочется приодеться, вспомнить золотое детство,
Но от яви нам не отвертеться! Любимая страна сто раз обманет, она печалью встанет за спиной,
В то время за высокой кирпичной стеной вождь, хотя он тощ, но есть в нём сила и мощь,
Он и любимый, и родной, пусть разводится с первой женой,
Говорят, что он дружбу водит с бабой молодой и её неимоверно рад!
Сброшены семейных пут оковы, он радуется жизни снова с тёлкой новой,
Ему плевать на праведное слово, его совесть заперли массивным засовом,
Он не лезет в карман за каждым словом, но ходит вокруг, да около,
Как прогнившее бревно, пойдёт прямо, угодит в глубокую яму, пойдёт налево,
Встретится с юной девой, уж лучше бы ему пойти направо, но козёл упрямый
Не советуется с нами! Продолжает спешить, как ему на свете без любви прожить?
Нет от баб отбоя, он водит хороводы следом за собою, они его чело окропят святой водою,
Грехи простит моложавый с виду митрополит, значит, вновь можно грешить и полнокровно жить!
Другие будут лес валить и по ночам дрова рубить, ему дано одно: любить молодое тело,
Наше слово в одно его ухо влетело, через другое ушло, но не прямо, дабы не угодить в яму,
А наискосок, чтоб грехи загодя не увидел строгий и всевидящий бог!
Чинить дело дурное, скрывшись за чужой спиною, в его крови,
Блистая топором, он даже днём готов любить как подросток, но не тот большак,
Не тот перекресток, где можно жить безбоязненно и просто, без застольных речей и тостов,
Оставшись в памяти толпы обычным прохвостом! Кто, как не ты брал в руки огромную дубину
И алой кровью заливалась жертва ни в чём неповинная!
Передо мной висит «Чёрный квадрат» Малевича,
На нём нет печати из чёрного сургуча Стареющего цесаревича,
Я жил в то время, когда трусливое племя орало,
Что надо к стене прижать либералов и отпустить из тюрем вандалов!
С дерева упало три пожухлых листка, ветер дохнул слегка в сторону родного хуторка,
Луну закрыли грозовые облака, свет мерещится вдали, мы к нему всю жизнь робко и боязно шли,
Но не дошли, столб пожарища взметнулся с земли, пенаты родные не устояли против стихии!
Как не рядитесь, в музыканты, господа, вы не годитесь, были времена, когда эта земля была пуста,
Полубогов по лесным чащобам разогнали, бичевой руки и ноги их верным псам связали,
Чтобы нищенствовали и нас впредь не поучали! Ни милости, ни жалости к нам не проявляли
Эти подлые шакалы! Стужа лютая была, мороз лишил избу тепла и выгнал семью со двора,
Любовь к себе простых людей позвала и вытерла пот с высокого чела! Наконец весна пришла!
Тут же налетела мошкара, посиделки до утра можно устроить только у тлеющего костра!
Упала на остывшую землю холодная роса, кто хочет - бьёт нас и толкает, чудес на свете не бывает!
Да, мы и впрямь трусливы и слабы, не мужики мы, а бабы! Смотришь на себя со стороны,
На тебе протёртые до дыр штаны, деньги не дают тебе взаймы, реалия бытия таковы,
Что мы всем должны! Давно прокисло в наших закромах виноградное вино, вокруг темно,
Пьяные мужики до утра стучат в домино, им пить вино не запрещено!
Во дворе стоит броневик, в нём сидит почти лысый мужик, он бы влез на броневик,
Но он – не большевик, этот старый хрыч простую кепку носит, странно буквы произносит,
Он – не добрый и не простой, догадайся, кто такой? Что-то шепчут его уста, из них льётся вода,
А вокруг них одна пустота! Он начал стрелять по своим соседям из мортир, сам угодил в сортир,
Опосля закатил пир на весь мир, врал, как мог, пока сам не свалился с обеих ног!
Он нагрешил немало, зарубежная публика его освистала, но тиран хохочет,
И зуб на своих соседей точит! Чего он хочет? Собака лает, караван идёт,
Пусть сумасшедший витязь почешет себе левый бок, и выучит господние молитвы назубок!
Этот паразит потерял и совесть, и стыд, он из себя клоуна изобразит! Никто не будет забыт,
А бог ему грехи впредь не простит! Душа живая уселась вблизи общего каравая, ест и ест,
Пьёт и пьёт, пока в другую сторону глядит господь, но народ не лыком шит, он не зря кричит,
Что наглец будет палицами бит, бог пожал плечами: «Разбирайтесь сами со своими господами!»
Закрыто окно, снаружи ветрено, а внутри тепло, осень прошла, её сменила стужа и зима,
В печи трещат сухие дрова, тепло распространяется выше и ниже колена, трещит полено,
Наше бытие тоже тленно, вот так же сгорит оно, как это мощное бревно! Лежат без толку книги,
Их могут сжечь мигом, враги плетут интриги, они боятся только сильных или любвеобильных,
Можно мигом получить оплеуху или подзатыльник! Потух светильник в спальне,
Пусть хозяева и дальше живут аморально, ничего здесь не меняется с давних пор кардинально,
Ведь тот, кто державой правит, страну не прославит, но инакомыслие подавит на корню,
Я к тому клоню, что берегу от баб свою мотню и вот почему! Страной правит ушлый старик:
Лысоват, росточком не велик, но на всех кричит, он видит грех чужой, а свой не замечает,
Такая беда с каждым бывает! Тот мужик незаметен, но он к власти пришёл не за этим,
Он не стал поэтом, привык бряцать пистолетом, его наместники - ворюги, им плевать на вьюгу
И лютую стужу! Было бы сытым брюхо, всё остальное уладится, горе на дно души уляжется,
Баба с полными ногами в заброшенном храме долго общается с небесами,
Пыль и пепел у неё под ногами, не хлебом единым жив человек, под этим небом
Ему нужны победы, он знает себе цену, коль решился переехать жить за кирпичную стену!
С пеной у рта он доказывает, что пустота – преходяща, как будущее или настоящее!
О****енели сельские мужики, когда малец одним движением руки стал вправлять им мозги,
Бог так планету обустроил, что только трое могут заниматься разбоем, а остальное население
Впало в искушение! С нас хватит, кто наши долги сполна оплатит? Дождь и слякоть,
Хочется выть и плакать, прохудился лапоть, а от сапог остались только голенища,
На столе нет ни питья, ни скудной пищи! Не с кем за столом посидеть,
Не на кого поглядеть, люди плохо живут и потому бегут: кто-куда, им опостыла родина труда,
Там есть красивые города, их – раз, два и обчёлся, бабьим подолом утерся чуть ниже торса,
Зачем в такую рань припёрся? Сапог до дыр протёрся, пот капает с лица, пар идёт с правого яйца,
Как уйти мне от греха, хотя бы на два шага? Вместо того, чтобы плакать, в щи макаем лапоть!
Хитрость лисья ворошит опавшие наземь пожухлые листья, духовная пища только у нищих,
Им много денег не надо, здешний быт намного хуже канунов ада! Никто не застрахован от порока,
Как от болевого шока, он всегда приходит раньше срока, вновь приподняты трёхцветные флаги,
Благодать на бумаге, кое-кто припадает к алюминиевой фляге, выпивает залпом, то есть сразу
Всю водяру, знают люди старые, как бодяжить самогон, не нанося себе большой урон!
Что за стон по всей Руси раздаётся? Почему так быстро тускнеет яркое солнце?
Неужто глаза ослабли, или затупились казацкие сабли? Факелы из корабельной пакли
Горят на соседней меже, большие препоны на скользкой стезе, ведущей к чужой душе,
Мысли в воздухе повисли, все они о бродячей жизни и достигли точки кипения
У подрастающего поколения! Сожжены бумаги, развешены штандарты и флаги,
Но аллея славы до сих пор пока ещё под Полтавой, а там радикалы правят соседней державой!
Юных ленинцев отряд готовится там отпраздновать парад, звезды алые не горят, нервы шалят,
Надоело ждать, когда же никчемные хохлы повернут вспять и начнут бежать?
Тепло переходит в холод, поднят на старомодном тулупе огромный ворот,
Спасательный круг вновь проколот, приходится в одной ночной сорочке прыгать с кочки на кочку,
Спасаясь в одиночку, никто не думает о благе своей державы, ворьё и шалавы играются с ложью,
И свои грехи сваливают на волю Божью! Квакают на соседнем болоте лягушки, палят пушки,
У подъездов судачат старушки, горькая слеза пролилась на край белоснежной подушки,
А за окном толпа поёт народные частушки! На дворе прохладно, да, ладно, холод пройдёт,
Опомнится народ, и рухнут своды ада, исчезнут все преграды на том пути,
По которому шли бывшие большевики, сзади толпы плелись уставшие сельские мужики,
А бабы умирали от тоски! Люди злословят за чаем, что зря мы свет в квартирах включаем,
Нас замечают, то есть наблюдают инкогнито, а мы не видим никого! Как здесь не уйти в запой,
Напрягись, родной, счастье за соседней стеной, её стоит двинуть один раз ногой и ты уже герой!
Водка придаёт и бодрость, и силу, когда мы молоды были, много не говорили, пылко любили,
А потом из себя, бог весть, кого возомнили! Нам не привыкать и радоваться, и горевать,
Нет, чтобы правду в глаза сказать, так мы продолжаем, глядя человеку в зад,
Его жизнь обсуждать! Холодной зимней порой редко кончаем и никого вокруг себя не замечаем,
Закусив губу, приходим в себя лишь к утру, но продолжаем верить в проказницу-судьбу,
Боготворим свою полночную звезду! Примерившись с ложью,
Тихо сидим у подножья воли Божьей, грехи итожим, новые множим,
Скоро головы свои на алтарь свободы положим, а дальше что? Этого не знает никто!
Нам скажут: «Надо, братья, плести лапти и как-то выбираться из кромешного ада,
В былые времена баба Надя давала Ильичу спереди и сзади, в тот миг появился трактат
«Шаг вперёд и два назад», мы вперёд не едем,
Мы неспешно идём навстречу грядущим победам,
Нам бы навредить своим соседям, а там жизнь покажет, как карта ляжет!
Кто справится с таёжным медведем? Он указывает путь к грядущей победе!»
Век нам воли не видать, но скрипит в соседней комнате железная кровать,
Мы привыкли ****овать, своим женам изменять, бабы стонут от боли,
Словно бы им в одно место насыпали горсть поваренной соли!
Выброшена через узкую форточку старенькая с дырками кофточка,
Лифчик с косточками валяется на давно некрашеном полу, завтра слух пройдёт по селу,
Что пьяный мужик на большой скорости сжёг статную девку в куче сухого хвороста,
Она неспроста обезумела от его возраста, открыла ему свои уста и началась мышиная возня!
Ей уже не боязно показывать свои достоинства, те, что ниже пояса, она лежит без лифчика,
Звучат слова расплывчато, но всё не то, нервное дрожание пламени свечи появилось в ночи,
Хоть плач, хоть кричи, но навстречу оргазму ползком ползи, преодолевай любые трудности,
Чтобы тебя не обвинили в трусости! Честь украдена, но слёзы не заливают глазные впадины,
Всё, что дадено, упало на самое дно, жизнь оболгана, и богом проклята,
Все козни, склоки и розни приходят по воле господней
Из-за прихоти маленького детородного органа! Раздуты ноздри, подобие трости торчит в мотне,
Не стоит зацыкливаться на такое ерунде, как тусклый свет в открытом настежь окне!
Даль расплывчата, как и мысль та, что мечется от лифчика и доходит чуть ниже пояса,
За кофе давно уплачено и будущее вехами обозначено, но где же оно? Мысль стоит в затылке
И держится за лысый загривок, там нет нечего кроме выпитых намедни бутылок, баба лежит
И не просто лежит, а дрожит на соломенной подстилке, как осенний лист, вот-вот прочь сбежит,
Но куда? Ей бы сидя ночь провести у едва тлеющего костра, но вся беда в том,
Что за соседним углом у неё семья и дом и дети плачут в нём!
Она бы преодолела любые трудности, только бы приключения на свою задницу найти,
Но из-за мужской тупости остановилась на полпути от ворованной любви!
В Святом Писании сказано: «Не укради и своего ближнего за грех прости!»,
Но неисповедимы господние пути! Силы утрачены, не все долги оплачены,
И вот ты стоишь один у огромной деревянной перекладины,
И висит толстая петля над поседевшей безвинно головой, запах винный гуляет над толпой,
И ты не знаешь, что через миг-другой произойдёт с тобой? Ты прожил жизнь на иные похожую,
Снимал обувь, не заходя в чужую прихожую, не вышел статью и рожей, но это не твоя вина,
Жизнь твоя оболгана, и рожа изодрана женскими когтями, нет тебе покоя ни дома, ни в храме!
Помнишь наши желанья в миг первого свидания? Сила трения отодвигает момент старения,
А под ногами камень преткновения, в голову лезет нелепица, слюбится – стерпится,
С лица воду не пить, но с нелюбимой бабой надо жить и хотя бы изредка её любить!
Разум теряя, внутрь себя впускаешь мысль сырую, а потом всю ночь гуляешь напропалую,
Прогуливаешь деньги вчистую, вспоминаю молодость свою я, до сих пор терплю я
Все пороки земного бытия, располагал бы приличной суммою, жил бы иначе, так я думаю,
Едва ли не плачу, щупаю задницу твёрдую, а она тычет меня в грязь пьяной мордою!
Уж больно гордая девица та, что с небес на землю сошла, и приятное впечатление произвела!
Ставит палочку обнажённая парочка, в нём нет начала мужского,
Ему и вправду жилось бы хреново, ничто не ново под Луной, грех творится за спиной!
Отец родной, приюти и укрой на незнакомой местности от пошлой уличной словесности,
Равным богу верю на слово, иду с ними в ногу, выхода нет иного,
Как долго ждать и верить, эту страну аршином нам не измерить!
Некому сокровенную тайну доверить! Пришла зима, ушло лето, кажись, наша песенка спета,
Но я не об этом, зимой и летом всё одним цветом, я пришёл к вам за советом: как мне быть?
Живу, грешу, вместе с народом одним воздухом дышу, вешаю бабам на уши тонкую лапшу,
Опусы в ночи пишу, но по субботам не идёт на ум работа! Толкаюсь среди толпы смятенной,
Словно на лагерной стезе военнопленный, я бы пошёл наперекор вселенной и с пеной у рта
Бормотал великие слова, но голова моя седа, об этом знает многоголосая толпа,
Из её уст течёт вода, лишь иногда вспомнишь о муках крестных, сидя в старом кресле,
Грех творится повсеместно в будни и по дням воскресным!
Крик и рокот, в крови правая рука по локоть, дым и смог подпирают небесный свод!
Покуда спишь, в душе благодать и тишь, дождь капает с покатых крыш,
Но ты не усидишь на одном месте, готов выйти на акцию протеста, голос страсти лжив,
Свои мысли не обожествив, сгоняешь лишний жир, ты счастлив, что жив и цел,
И не пошёл под расстрел, но остался не у дел! Слава богу, что Спаситель истиной мысль насытил,
Хотя вор и расхититель ещё не укатил в дивный град Питер, кто-то спёр у него путеводитель!
Твердый разум обмяк, но не сразу, а немного погодя, серыми стали заброшенные воля,
А потоки проливного дождя пытаются от грязи отмыть великого вождя,
Мимо проходя, смотрю на эту комедию, как малое дитя, прохожу в переднюю,
Там люди ждут, что же им скажет лжец и плут? Их жизнь вдребезги разрушена,
На всеобщее посмешище брошена она, власть не свергнута до конца,
Неужто она дана нам на века? Никто не считается с тобой и со мной, мы же смешались с толпой
И в момент любой сожалеем о том, что всё, что нажито непосильным трудом,
Во тьме греха дотла сгорело, небо сразу потемнело, солнце за тайгой село! Дней неумолимый бег
Не замечает простой человек, грех - стар и сед, с ним нам не расстаться вовек!
Гаснет свет, нет поддержки от коллег, а на стезю падает холодный, но белый снег!
Мудро жизнь прожить не удаётся, бес нам в спину злобно смеётся,
Колокольный звон по всей Руси раздаётся, для начала из тьмы восстала серая тень радикала!
Продуман распорядок действий, он носит на шее православный крестик,
И не потерпит бездействие! Наш северный брат в нашей крови захлебнуться рад,
Его чёрная тень летает над лесом, он постоянно общается с бесом! Согнувши руки в локте,
Продолжаю думать об уходящей эпохе, в памяти остаются жалкие крохи с барского стола,
Пусть пухом тирану будет эта земля!
г. Мариуполь – г. Ржищев
1 января 2016 г.
11:35