1. Лучше всего начать обсуждение реальной работы двора,преферономной части GFH исономной системы GFEH с критического суждения хорошо информированного современника,герцога Сен Симона в его Воспоминаниях. По его словам
Придворная жизнь также служила орудием деспотической политики.Я уже показал как, с ее помощью аристократы самого высокого ранга очернялись, унижались,смешивались с толпой, как министры затмевали всех остальных,даже принцев королевской крови своей властью и влиянием.Ряд соображений утверждал короля в его решении покинуть Париж и постоянно жить в сельской местности.Беспорядки которые произошли в Париже до того,как он достиг совершеннолетия (имеется в виду так называемая Фронда 1648-52 гг. фактически гражданская война знати с центральной властью ЛБ)сделали этот город неприятным для него...он думал,что передвинув двор в сельскую местность он затруднит организацию заговоров. Такое же значение для этого решения имело то, что он находил неудобным иметь так много любовниц на глазах у народа...Кроме того само здание доставляло ему все больше удовольствия и он верил,что масса населения будет больше уважать его,если не будет видеть его каждый день" (цит. по Elias 1983,197)
2. В этом свидетельстве есть целый ряд интересных моментов. Во первых удаление власти и от народа и от аристократии,превращение ее в самодовлеющую структуру,основанную на засилье вертикальной, инструментальной министерской бюрократии,всецело зависимой от вынесенного за скобки правящего субьекта F то есть короля(ср. положение внешнего, поставленного вне системы, обьективного наблюдателя в созданной в эпоху строительства Версаля Ньютоновской физике). Это, так сказать, эгономный (FCD)подтекст исономики FEHG, который не полностью совпадая с ней,в то же время делает возможной ее реализацию.
3.Основу архономной FDH части этой эгономной структуры, позволявшей правительству с одной стороны собирать огромные налоги с народа,а с другой подавлять или во всяком случае жестко контролировать аристократию, (одновременно приучая ее к унизительной зависимости от королевских подачек, повиновению и пресмыкательству на что горько жалуется Сен Симон) составляла во первых армия,а во вторых сеть так называемых интендантов,представителей центральной власти в провинциях. Они пользовались огромным влиянием. По свидетельству (1720) шотландского финансиста Джона Ло во время своего пребывания на посту генерального контролера французских финансов он убедился что 30 интендантов правят Францией (Blanning 2007,212)
4.Помимо сбора налогов в задачу интендантов входила и другая половина эгономики,то, что мы называем хрематономикой FCH(от греческого та хремата богатство),а конкретно содействие развитию промышленности и торговли и противодействие различным, часто совершенно произвольным и незаконным морфономным феодальным поборам,которые позволяли французскому дворянству наживаться за счет практического стеснения, если не полного удушения внутренней торговли и промышленности.Количество этих поборов,делавших практически невозможным нормальное развитие внутреннего рынка,даже в 18 веке было просто невероятно.
5.Ведущий министр Людовика 14 знаменитый меркантилист Жан Батист Кольбер придавал особое значение развитию хрематономной сферы,т.е.торговли и промышленности. На деньги государства создавались многочисленные компании,которым государство затем обеспечивало привилегированное положение на рынках с помошью монополий и патентов.Целью Кольбера являлся постепенный перенос основного налогового бремени с задавленного крестьянства на торговлю и промышленность. Именно рост такого хрематономного косвенного налоговообложения благодаря расширению мировой торговли позволил Британии превратиться в 18 веке в одну из ведущих держав.
6. Во вторых недоверие власти к аристократии и стремление к тому,чтобы безусловно подчинить ее государству о чем много пишет Сен Симон, вело к ограничению власти феодалов над крестьянами. У центральной власти крестьяне нередко могли найти защиту от своих главных противников, зарвавшихся помещиков. Отсюда,из этого направленного вверх реферономного (а точнее облигативного EF) и вполне реального союза между властью и крестьянством в их общем стремлении ограничить произвол аристократии вырастала общеевропейская (включая и Россию) крестьянская вера в доброго патерналистского царя. Не надо поэтому представлять себе крестьян некими наивными дурачками. Они отдавали себе отчет в том,что главная угроза для них исходит от аристократии и не без оснований рассчитывали на поддержку государственной власти в своей борьбе с аристократией.
7.Проблема здесь для крестьян была в том,что раз подавив аристократию и сделав ее послушным орудием государственная власть могла затем привлечь это дворянство в свой бюрократический аппарат и сделаться его покровителем против самих крестьян. Это постепенное слияние бюрократии с ненавидимым крестьянами дворянством,которое сыграло такую роковую роль в судьбе французской и российской монархии было результатом упадка и разложения исономики и частичного поглощения ее остатков морфономным/протономным феодализмом. Такой упадок исономики предопределил конец империй и династий.
8. Я закончу эту главу еще парой свидетельств современников о динамике отношений между властью и аристократией в эпоху расцвета исономики.Они дают возможность наглядно представить себе этот аспект ситуации, который я кратко охарактеризовал выше.
9. Вот одно свидетельство Сен Симона о роли двора,как инструмента подчинения знати королевской власти.В терминах нашей матрицы можно описать это поведение короля, как нисходящую тематизацию (активацию)контекстного поля F и позиционной линии FG внутри преферономного типа идентичности FGH в рамках исономной парадигмы FGHE.
Король не только следил за тем,чтобы высшая знать присутствовала при дворе,он требовал того же от низшей знати.Во время его подьема и отхода ко сну,во время трапез,в своих садах в Версале,он всегда смотрел по сторонам, замечая каждого.Он считал личным оскорблением, если наиболее заслуженные представители знати не жили при дворе постоянно,а другие лишь изредка появлялись там.А те кто никогда или крайне редко показывались там испытывали на себе его неудовольствие в полной мере.Если один из них желал чего нибудь король гордо говорил:"Я его не знаю" и отменить это суждение было невозможно...Когда в юности я поехал по делам в Руан,король написал мне через своего министра,чтобы выяснить причину моего отьезда.(Цит по Elias 1983, 197).
10. А вот поведение представителя новой дисциплинированной королем придворной знати, герцога Ларошфуко согласно саркастическому описанию Сен Симона.В терминах нашей матрицы это поведение можно охарактеризовать, как пассивную (поскольку Ларошфуко постоянно выступает в роли просителя)восходящую тематизацию контекстного поля G внутри преферономного типа идентичности в рамках исономной парадигмы.
Если месье Ларошфуко и прожил свою жизнь, пользуясь очевидной королевской благосклонностью можно сказать, что это дорого ему стоило,если у него сохранилось хоть какое то чувство свободы.Никогда не было на свете более усердного и способного к самоуничижению,можно сказать порабощенного слуги...Подьем и отход ко сну,две перемены одежды каждый день, ежедневные охоты и прогулки короля, на всех этих церемониях он присутствовал постоянно...Он был в положении,когда ему нужно было просить позволения не только, чтобы провести ночь где нибудь в другом месте...,но чтобы просто пообедать вне двора или не явиться на королевскую прогулку(цит. там же 200)
11.Социолог Норберт Элиас в своем замечательном анализе придворной культуры,которым я здесь пользуюсь,дает некоторые подробности которые позволяют лучше понять эту ситуацию. Сын одного из аристократических мятежников эпохи Фронды Ларошфуко был изолирован и полностью зависим от короля, который за угодливость осыпал его милостями и подачками и неоднократно платил его долги (там же).
12.В следующей главе мы продолжим разбор исторических свидетельств современников о разных аспектах исономики включая судебную политику и роль крестьянства.Исономика заслуживает такого пристального внимания, поскольку именно понимание этой ключевой парадигмы и обстоятельств ее распада может служить исходной точкой для серьезной разработки этого метода исторического анализа, который я называю исторической контекстологией, и для контекстологического осмысления динамики европейских революций и международных конфликтов с конца 18 до середины 20 века.
Конец главы.