- Это кольцо подарила мне моя свекровь, хорошая была женщина, как к дочери ко мне относилась. И сказала мне, чтобы я передала его своей невестке, - грустно улыбаясь, рассказывала она. - Я еще переспросила ее тогда:
- А почему не дочери? На что свекровь категорично ответила:
- Нет, невестке.
Я знала, почему она так сказала. Свекровь очень внука хотела. А когда Мурадик родился, она от счастья летала. Все шутили, что из-за бабушки он и ходить не научится – с рук она мальчика не спускала. Мать Мурада словно помолодела от этих воспоминаний, на ее изможденном лице появилась светлая улыбка.
Ася молча слушала ее, не зная, что и сказать от переполнявшего ее волнения, счастья и печали одновременно.
А тетя Гуля, как когда-то в детстве, ласково держала руку своей молоденькой соседки и продолжала:
- Ничего я уже не успею сделать ни для вас с Мурадом, ни для Сонечки. Ася, родная моя девочка, дай вам бог счастья. И тебе, и моему Мураду. Счастья - одного на двоих.
В тот же вечер мать долго говорила и с Мурадом, была как никогда за последнее время оживленной и веселой, а уже на следующее утро она умерла.
Мурад не мог поверить в это:
- Но ведь врачи говорили, что еще не сейчас, не скоро! – в отчаянии кричал он. Рядом безутешно плакали Соня и Ася, громко причитали собравшиеся родные.
Смерть матери убила что-то в Мураде. Он словно окаменел. Словно робот, слушал он соболезнования приходящих, что-то отвечал, подавал соболезнующим руку для пожатия. Но сам был где-то далеко, не здесь, не с теми, кто скорбно говорил ему слова утешения и просил держаться. Все это время словно кадры из фильма, перед ним проносилась жизнь с мамой, которая с детства поднимала их с Соней одна, была доброй, заботливой, нежной. Всегда и все понимала.
Вот и вчера вечером она серьезно говорила с сыном об Асе:
- Сынок, ты должен, обязан сделать эту девочку счастливой. Ведь у нее теперь, кроме тебя, бабушки и дяди, никого нет. Но бабушка не вечна, а у дяди - своя большая семья. Ася, так же как и Соня остается за тобой, сынок. Ты ведь все хорошо обдумал? Ты ее действительно любишь?
Мурад, опустив глаза, молча кивнул, хотя этот разговор казался ему сейчас таким же неуместным, как музыка на похоронах. А мама, притянув его голову к себе, поцеловала, как бывало в детстве, в макушку и долго гладила рукой его жесткие непослушные волосы.
- Мурадик мой, Мурашка... Вот и ты у меня мужчиной стал, жених, совсем уже взрослый. А я глупая этого даже не заметила. Закончишь учебу – и сразу женитесь, не откладывайте с Асей свадьбу. И она к тому времени будет курсом постарше. Живите вместе, втроем, пока Сонечка замуж не выйдет.
- Мама, прошу тебя, не надо! Ты и сама будешь с нами, ты поправишься и все увидишь сама: и мою свадьбу, и Сонину.
- Я врач, сынок, и все про себя знаю. Дни с точностью угадать не могу, но совсем скоро меня уже не будет. Я хочу, чтобы ты как мужчина был готов к этому. Чтобы не растерялся и девочек наших поддержал. А невесте твоей я кольцо свое сегодня надела. То, которое от бабушки. Хоть это успела сделать, спасибо тебе, сынок. Я ведь и не знала, что у тебя уже есть любимая. И уже тем более, не думала, что это наша Аська. И я так рада этому, так рада, сынок. Болела моя душа, думала, так и не увижу твою избранницу. Спасибо, родной. Теперь я могу уйти спокойно.
Вчера еще, слыша эти печальные слова обреченной матери, Мурад чувствовал, как холодеет его сердце, но никак не ожидал, что все случится так скоро. Но уже на утро следующего дня мамы не стало. Эта смерть потрясла Мурада особенно сильно.
Все дни после похорон Мурад сидел отрешенный и ни с кем не разговаривал. Соня, как ни старалась, не могла отвлечь брата от полного ухода в себя, в свои грустные мысли. Он молчал все время и лишь изредка односложно отвечал на вопросы. Соня и Ася провожали Мурада через полтора месяца после похорон мамы. Обе девушки стояли на вокзале в черных платках, заплаканные, провожая в дальнюю Москву одного на двоих родного человека. Обе переживали за Мурада - даже сейчас, спустя сорок пять дней после смерти мамы он так и не пришел в себя. Словно окаменела, застыла в его душе эта боль.
Первой попрощалась с братом Соня и, заплакав, отошла в сторону. Мурад молча смотрел на Асю, а она, изо всех сил стараясь сдерживать слезы, просила его, поберечь себя, держаться. Напоминала в который раз, что мама не хотела бы видеть его таким убитым.
И тут Ася заметила, как из глаз Мурада медленно пролилась скупая мужская слеза. Первая слеза, которую Ася увидела в глазах любимого за все время его тяжелой потери.
- Мурад, не надо, мой родной, - только и сказала девушка. - Ты же сам говорил, слезы - плохая примета.
Это была их последняя встреча. Через некоторое время Соню забрала к себе в Нальчик тетя, сестра матери. Квартиру и дачу осиротевших Мурада и Сони вначале сдали квартирантам, а потом продали. Тетя, приютившая Соню, жила небогато, а девушке надо было продолжать учебу и на что-то жить. Проблем с продажей их жилья не возникло - квартира была просторной, с хорошей планировкой, к тому же находилась в самом центре города. А потому жилье выгодно выкупил у них состоятельный сосед из их подъезда. Истратив небольшую сумму вырученных денег на всякие Сонины расходы, тетя отложила остальные деньги в двух равных долях - мало ли какие расходы предстоят в будущем осиротевшим племянникам, еще не вставшим на ноги. Она надеялась, что сумеет потом купить хоть какое-то жилье для Мурада и справить скромное приданное к свадьбе Сонечки.
После отъезда Сони в Нальчик Ася совсем затосковала – теперь она жила только переговорами с Мурадом, которые в последнее время случались все реже и реже. Смерть матери коренным образом изменила парня. Мурад стал холодным и безразличным ко всему. Понимая его переживания, Ася терпеливо сносила его молчание, разговоры ни о чем, порой даже беспричинное раздражение. Мурад не говорил любимой тех слов, что раньше, и только в ответ на Асины робкие вопросы о его отношении к ней односложно отвечал, что все между ними осталось по-прежнему…
Ася считала дни в ожидании Мурада, заканчивающего второй год обучения в аспирантуре, летом он должен был приехать на каникулы. Она не видела его ровно год: на зимние каникулы после очередного семестра Мурад приехать не смог. Но по телефону молодые люди связывались регулярно, хотя и не очень часто. И решили, что Мурад вначале приедет к Асе, а потом навестит в Нальчике сестру.
- Пусть Мурад не жалеет о проданном жилье. Да и зачем жалеть, если наша квартира у вас с ним есть, - говорила Асе бабушка, радуясь счастью внучки: хороший парень тебе достался, любит, серьезный, в аспирантуре учится.
Асю смущали слова бабушки, она краснела и отводила глаза, когда та заговаривала об их будущей свадьбе и совместной жизни.
- Думаю, в этот приезд Мурад уже сделает тебе предложение и захочет поговорить об этом с дядей и со мной. Мы хоть сейчас готовы скромную свадьбу тебе сыграть. А когда поженитесь, и вправду, живите здесь на здоровье, я мешать вам не буду, к сыну жить уйду. А потом, если позовете, вернусь за малышами присматривать.
…За неделю до предполагаемого приезда Мурад позвонил Асе и сказал, что приехать на каникулы не сможет: его срочно отправляют на стажировку в Германию. И свою научную работу он будет заканчивать уже там.
Расстроенная такой новостью Ася замолчала, от шока она была не в силах спросить о сроках стажировки и дальнейших планах Мурада. А он сам ответил на ее незаданные вопросы:
- Командировка у меня месяцев на семь-восемь, потом вернусь за тобой, и мы уже вместе уедем в Москву. Мне здесь хорошую работу предлагают.
Последние слова Мурада вернули Асю, почти убитую новостью о длительной разлуке, к жизни и дали ей хоть какую-то надежду.
- Может, мне самой к тебе в Москву приехать, Мурад, чтобы попрощаться и проводить тебя? Я же целый год тебя не видела и сейчас ты надолго уезжаешь? - робко спросила она.
- Нет, родная, ты не успеешь. Я завтра улетаю. Мы с тобой столько пережили и переждали, потерпи еще немного, Асенька. Обещаю, это наша с тобой последняя разлука. Я буду тебе звонить, но, наверное, нечасто. Жди меня.
В первые три месяца после отъезда Мурад звонил раз в неделю, потом постепенно перестал звонить совсем.
Ася сходила с ума, без конца названивала Борису, московскому другу Мурада, с которым он до отъезда жил в одной комнате в общежитии. Но тот отвечал, что и сам не знает о причине молчания друга и вообще не имеет никакой информации о нем. И каждый раз, как только мог, Борис успокаивал девушку, осуждая друга за ее страдания. Ася пыталась связаться и с Соней, но по телефону в Нальчике отвечали, что она с тетей переехала на другую квартиру, а куда - об этом новые жильцы не знали.
- Что же это может быть, бабушка? – не раз спрашивала Ася.
Пожилая женщина молча разводила руками и опускала глаза. Как ей было объяснить внучке, любившей Мурада больше жизни и верившей ему, как богу, что в жизни бывает всякое. Что он, может быть, разлюбил Асю, а теперь не находит в себе мужества честно объясниться с ней. Почему-то именно эта мысль все чаще приходила к умудренной жизнью пожилой женщине.
Вышли все сроки возвращения Мурада из заграничной командировки, но он по-прежнему не появлялся - ни в Москве, ни у Аси. По- прежнему не отвечал он и на ее письма, не звонил. А Борис уже избегал звонков Аси, не представляя себе, что придумать для ее утешения в очередной раз.
- Не приехал он, Асенька, и не дал о себе знать, я правду тебе говорю, - отвечал ей Борис, жалея девушку, а про себя на чем свет стоит, ругая друга. Мурад звонил ему из Германии и просил никому и ничего о нем не говорить.
- Скажи, что ты вообще обо мне ничего не знаешь. А хочешь, скажи, что уехал в Африку работать по контракту. Ну а там якобы со мной что-то приключилось. Придумай сам что-нибудь правдоподобное, - скажи, например, что твой друг пал смертью храбрых, - от неудобства сложившейся ситуации Мурад прикрывался неуместной шуткой, хотя на самом деле ему было совсем не смешно.
- Это ты, что ли, храбрый?- насмешливо и еле сдерживая свое раздражение, сказал как-то другу Борис, хотя любил его как родного брата. Ему было обидно за Асю: Мурад поступал с девушкой жестоко.
- Чего ты прячешься от этой несчастной? Неужели не можешь прямо сказать своей глупой девчонке, чтобы не ждала тебя.
- Как я ей такое скажу? – растерянно спрашивал Мурад.
- Очень просто, не ты первый в такой ситуации оказался. Только человеком надо оставаться при любых обстоятельствах. Скажи этой Пенелопе наивной, чтобы не ждала тебя напрасно, чтобы устраивала свою жизнь. Вот это было бы по-мужски и по- человечески.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/01/01/146