Мы давно с мужем хотим дачу. Ездим по разным отдаленным деревням области, ищем, что понравится. Объехали север и запад области, но хотим найти не сезонную дачку, а перспективную, чтобы на пенсии переселиться в край, где будет свой жизненный ритм, где можно будет подумать, помечтать, хозяйством обзавестись необременительным. Проехав много километров по сельской местности, остановились у вывески с диковинным названием. Деревня называлась – Милашка. Присмотрелись, а кругом леса, да такие красивые, глаз не отвести. Деревушка явно не заброшенная: дома, вроде, жилые. Остановились у крайнего дома. Постучали в калитку. Залаяла собачонка, закудахтали куры. Нам открыла дверь маленькая старушка в темной, немаркой одежде и цветастом платке.
Она сразу засуетилась:
-Проходите, проходите, Полкан только тявкает, он не кусачий, зряшной он. Зряшной - зря лает, только лает, не кусает.
- Мы мимо проезжали, деревня ваша понравилась, уютная. Дом хотим купить. Не знаете, кто-нибудь продает?
-Как, не знаю? Знаю, вот рядом со мной никто не живет. Сами-то померли, дети на городах. Они и продают. Галька, дочка-то ихняя, наказывала: « Как, тетя Нюра, кто будет про дом спрашивать, им и предлагай». И адрес оставила, куда писать надо. Я найду.
-А в деревне кто, кроме вас живет?
-Есть тут тоже старуха на другом конце деревни. Мы с ней по средам посреди деревни встречаемся, болтаем, прошлое вспоминаем. Потом будет еще одна старуха, живет напротив, вон дом. Но мы с ней не общаемся. Она деда своего все оплакивает.
-Отца что ли?
-Пошто отца, мужика своего. Он её старше лет на десять был. Потом захворал, она молодая, а он – пенёк. Вот его дед да дед. Тут еще городские на лето приезжают. Дом купили, огород посадили, живут до морозов. Да вы заходите в дом-то. Я вас чаем напою. Мне приятно поболтать-то с новыми людьми.
В доме было уютно, прибрано. На стенах висели в рамках картины-репродукции. Все картины были разноплановые, но их всех объединял яркий цвет: где зарево, где букет цветов. На стене висели также фотографии в рамках, родственников, наверное. Мебель была недеревенская. Бабушка обратила внимание на мой интерес и сказала:
-Шкап – то мне зять с дочкой привез. Они живут на Северах, машина у них есть. Вот едут ко мне и везут свое добро. Говорят, на пенсии здесь дачу себе сделают. Вот и обставляют дачку-то. Зять-то у меня рукастый. Шкап этот привез как доски, досочку к досочке, потом так быстро все скрутил, и шкап получился. Скоро вот кровать должны ещё привезти большую, городскую. Буду я спать как королева. А мне ведь это и незачем. Сплю я вон на диване, вголовах у меня кошка спит, любит она уж очень так спать. Кошка у меня хорошая, баская шибко. Её другая дочка привезла. Кошка, Васькой его звать, умная. Ничего без спросу не берет, на стол не лезет, на улицу просится. Я вот живу как в зоопарке. У меня коза есть Дашка. Она мне молоко дает, да не из-за молока её держу. Она мне как товарка, подруга моя закадычная. Вечером болтаю с ней, она, вроде как, все понимает. У меня еще и Полкан есть - вы его видели. Он только народ пугает, а так добрый, старый, но преданный.
-А магазин-то в деревне есть?
-Магазин, школа и медпункт были да сплыли. Раньше здесь детей-то много было. У каждой семьи по 4-5 мальцов. Выросли, в колхозе да леспромхозе работать не хотели, вот помаленьку кто на города переехал, кто в райцентр, а кто под березки отправился. Ну, ты поняла?
-А как же вы отовариваетесь?
-У меня все своё: картошка, моркошка, капустка, лучок, чесночок. Само собой - яйца, молоко. Но к нам автолавка приезжает. Для нас это праздник. Мы ждем и готовимся. Там товару много всякого. Вот я себе творожок заводской да маслице покупаю, лакомлюсь. Возят помидоры, яблоки, банки всякие. Ну, там компоты разные да варенья. Сейчас товаров много. Мы покупаем, балуем себя. Я вот колбаски куплю, у нас в райцентре делают. Отрезаю кусочек, и пробуем с Васькой. Он уж очень любит. Мурлыкает, ласкается, ему колбаса для шерсти хороша - шерсть шелковой становиться.
-А хлеб?
-А что хлеб? Хлеб тоже берем, баранки, сушки, калачи, печенья всякие. Понемногу. А вдруг ко мне какая старуха в гости заглянет? Я же должна на стол положить?
-В гости друг к другу ходите?
-И ходим, и к нам тут в июле должны студенты приехать. Они каждый год приезжают, с нами разговаривают да записывают, как мы говорим. Меня все спрашивают, как я замуж выходила, как дочки невестились, как по грибы ходим. Им все интересно. Знаете, как они меня называют - баба Нюра- палочка-выручалочка, вот. Это значит, что я могу обо всем говорить, сказки рассказываю да про жизнь при Хрущеве и Брежневе. Их интересуют, как мы вещи разные по-деревенски называем. А мне что, я люблю поговорить.
-Семья-то у вас большая?
-Была большая, сейчас все разлетелись. Одна дочка в райцентре живет. Замужем, муж по медицинской части. Хороший, скромный, её называет Галчонок. А я как слышу Галчонок, думаю, он её волком кличет. А оказывается, что это ласково. Вроде, птичка моя. Она тоже довольная. Дети у них большие, на городах, сама медичка в больнице. Работа чистая, в белом халате ходит, но она добрая, больные её любят. Другая дочка - в Мурманске. Далеко от меня, да и холодно там. Вот она и собирается на пенсию выйти да сюда приехать с мужем. Пенсия у них большая. Здесь для них условия есть: вон рядом лес, грибы, речка, правда, обмелела. А на речке мы раньше и рыбу ловили, и белье стирали. А как ты себе представляешь половики-то мыть? Летом девок возьму, половики в речку опустим, мылом намылим, а потом -речная вода, она, хорошо смывает все и грязь тоже. За лето все надо перестирать да просушить.
-А мужчины – то в деревне есть?
-Есть Проша, Мишка-козёл…
-Что такой плохой?
-Почему плохой? Они все козлы, потому как Козловы. Мишек - то раньше много было, потому у них всех свое прозвище было. Был ещё Мишка белый, потому как волосы светлые, Мишка – нога - хромал он. Но они померли. Сейчас из Мишек только Мишка-козёл и остался. А так отпускники приезжают, многих в лицо знаю, а как кличут, и не знаю.
-Дорога, смотрю, хорошая до деревни.
-Дорогу сделали до нас, когда строили дорогу на Архангельск. И нам повезло. Раньше-то тут уединение было, как в лесу. Осенью слякоть и грязища, зимой – сугробы выше дома, весной - опять грязь. Только летом до нас добраться можно было. Счас-то все хорошо. У нас вот телевизор есть, новости, все знаем. Не дремучие мы, поди. А раньше новости узнавали от парней из соседней деревни, когда они с радивом приходили к нашим девкам женихаться. Музыку включат, да так громко. Но там и радиво было. Говорят: «Вот вам, бабушки, новости. Слушайте, что в мире происходит». А мы и рады, слушаем, потом сядем да начнем обсуждать, куда мир катится. До того договорим, что переругаемся. Сколько раз так было. Все Америка на нас войной грозится. Но ведь мы не одну войну пережили. Для русских война – не страшно. Страшно, когда мы друг с другом ругаемся, вон на Украину глянь, что твориться??? В войну в колхозе как работали? Не за деньги, за совесть. Никогда таких показателей не было. После войны, уже разбаловались. Все в магазине покупать стали, работать разленились, молодежи скучно стало в деревне, все на города поехали. Старики тоже пенсию получать стали: живи долго, умирать и не хочется. Раньше старики-то при плохой жизни часто мёрли. Сейчас живут вот до девяноста. Чего уходить-то, если и тут неплохо. Едим, спим, по дому похлопочем, обрядимся. Обряжались и раньше - пекли, варили, но раньше семья большая была. Сейчас обряжаюсь для себя да для животин своих.
-А интернет у вас есть?
-На кой черт он нам нужон? Нам телевизора хватает. Программу «Время» смотрим. Да ещё кино показывают про любовь заграничную. Там всякие такие имена, что и не запомнишь. Но уж очень они друг другу красиво говорят: « Я буду любить тебя всю жизнь, Мария». Вот наши мужики так не говорили, не очень грамотные были. Но мы знаем, что они нас любили. Иной раз в колхозе, а потом - в леспромхозе, получат премию, и домой несут гостинец: « Вот тебе, Анька, сластёнец», а иногда и обновку какую-нибудь купят и принесут. Нам ближе свой, русский мужик. Он, конечно, выпить любит. Но ведь работа тяжелая, надо и отдохнуть. А я поставлю на стол картошку, огурцы соленые свои, капусту кислую, лук пером, да смотрю, как он отдыхает. Все путём.
-А вы думаете, деревня ваша не умрет?
- Мы умрем, деревня - нет. Вон сколько отпускников летом бывает. Правда, они уже немолодые, но все равно. Вон тут есть городские, которые хотят доживать здесь. Здесь теплее, чем на Северах. Потом, это место люди освоили еще до ледников. К нам тут с просвещением приезжали, нам рассказывали, что здесь человек давно живет. Раньше здесь, до нас ещё, жили люди, рыбу удили, грибы собирали, лес валили, а потом сплавляли, охотились на медведей.
-А что здесь медведи есть?
-Да, медведи только на картинке остались. Зверьё какое-то в лесу есть, конечно. Но, чтобы много, такого уже нет. Мы же не в диком месте живем. Много зверей только в диких лесах. Вон в Африке всякие чудовища водятся. А у нас так, по мелочи.
И, наконец, основной вопрос, с чего и был начат разговор.
-Как вы думаете, продаст нам ваша соседка дом?
-А ты чё только план, огород или дом хочешь?
-Я хочу и дом, и огород. Сколько она хочет за всё?
-Сколько не знаю. Но девка она городская, здесь она не хотела остаться, ещё маленькой все хотела удрать. Думаю, за дом она цепляться не будет. Ей его надо сбыть. А вы, как я погляжу, люди приличные, небалованные, к земле приученные. Вы здесь приживетесь. И будет наша деревня жить. А ведь здесь хорошо! Небо, какое красивое, звёзды яркие, а снега белые-белые... Все краски такие красивые. Жаль, что я старая стала, а то бы здесь жить можно было бы долго.
На том и порешили. Вот сейчас ждем ответ от хозяйки дома. И потихоньку свыкаемся с мыслью, что скоро станем деревенскими жителями.
18 июля 2015