Разговор первый. Март, 16.
Гордеев взял рюмку и с тоской посмотрел в янтарь коньяка.
- Пейте не думая, - подбодрил его Васильев. – Вы сейчас немного не в себе.
- Естественно, не в себе! – дернулся Гордеев всем телом и чуть не расплескал коньяк. – Поэтому я к вам и пришел!
- Конечно, - кивнул Васильев. – Но прежде всего вы должны успокоиться.
Гордеев пожал плечами и выпил.
- Будем считать, что я спокоен, - сказал он. – Теперь будете слушать?
- Да, продолжайте.
- Таня уже третья, понимаете? - Гордеев небрежно швырнул пустую рюмку на стол. – Как это может быть совпадением?
- Может быть что угодно, - ровно проговорил Васильев. – Рассказывайте.
Гордеев замялся.
- Понимаете, - начал он, - Света и Лена... Они как-то так... Я просто узнал, и все. Но Таня... Я в тот день к ней пришел, и все как обычно: выпили по бокалу красного, потом поцелуи, оральные ласки... Таня всегда любила, чтобы я ее довел до точки, но вовремя остановился. Потом она пускала меня, и тогда гарантировано кончала... Я все это рассказываю, чтобы вы точно поняли: ничего странного в ее поведении не было. Ну, если не считать того, что она сказала спасибо. Обычно не говорила, а тут вдруг сказала. Нет, знаете что, все-таки она была какой-то более сентиментальной... или нежной? Ну, что-то в этом роде. Когда лежали после всего этого, прижалась ко мне, а не как всегда, и улыбалась так... очень тепло, как будто в любви признавалась. А потом просит: свари кофе. Я и пошел. Сварил. Возвращаюсь, а в комнате холодно, окно открыто, и Тани нет. Я сразу почувствовал – к окну, глянул, а она там уже лежит. Белая, только волосы разметались...
- Понятно, - сухо сказал Васильев. – А что было в записке?
- А ничего не было, - отмахнулся Гордеев. – "Прости, любимый, и спасибо тебе за все". Чиркнула на листочке – и в окно. Хотя, если бы не записка, сейчас бы у меня была бы в лучшем случае подписка о не выезде.
- Да, для вас все удачно сложилось, - опять ровно, без усмешки, произнес Васильев.
- Послушайте, - скривился Гордеев от злости, - я хочу, чтобы вы себе уяснили абсолютно определенно: каждую из них я любил. Каждую. И ни за что бы пальцем не тронул.
- А жену вы свою любите? – Васильев внимательно посмотрел Гордеева.
- Это другая история, - отвернулся тот. – Не столько любовь, сколько привычка. Кто-то курить не может бросить, кто-то жену. Мне с ней было удобно. Комфортно. Она очень заботливая. Но, знаете, в тихом омуте чего только нет. Вот я кожей чувствую, что это все она.
- Как? – прищурился Васильев. – Выбросила Таню в окно?
- Не знаю. Для этого я вас и нанял. Если это она, хочу, чтобы ее наказали. Ни за что не прощу.
- Как знаете, - пожал плечами Васильев. – Но вы действительно думаете, что она могла?
- Я не думаю, - рявкнул Гордеев, выходя из терпения. – Когда мне нужно думать, я нанимаю специально обученных людей, понятно? И плачу хорошие деньги. Вы беретесь?
- Конечно. Хорошие деньги никому еще не мешали.
Разговор второй. Март, 16.
Ирина встретила Гордеева в ночной рубашке.
- Почему так поздно? – прислонилась она плечом к стене. – Я уже почти заснула.
- Совещание затянулось, - буркнул Гордеев.
- Что-то случилось? У тебя такой вид...
- Нормально все, - дернул щекой Гордеев. – Иди, ложись. Приму душ и приду.
- А ужинать?
- Поздно уже. Завтра утром поужинаю.
Ирина улыбнулась.
- Тебе ванну набрать?
- Не нужно, - Гордеев дежурно поцеловал жену в макушку и стремительно прошел к себе. Переоделся в домашнее и вернулся к ванной. Ирина уже была там и спускала воду, чтобы пошла горячая.
- Женя, - по-деловому сказала она, не оборачиваясь, - напоминаю: завтра с трех до пяти у меня будут мальчики, Виталя и Максик, ты их должен помнить, они уже пару раз приходили. Ты не против, если я закажу для них доставку в ресторане? У Максика завтра день рождения, а готовить у меня времени нет. И я бы, если не возражаешь, ему еще и подарила бы что-нибудь...
- Твою мать! – сорвался вдруг Гордеев. – Какие мальчики? Никаких, на хрен, мальчиков!
- Женя! – Ирина подскочила и прижалась спиной к стене. – Ты чего?
- Я чего? – ревел медведем Гордеев. – Она будет мальчиков домой водить, а я чего! Ты еще мужиков начни водить!
- Женя! Они дети, им по пятнадцать лет! И они инвалиды, ты же прекрасно знаешь.
- Что я знаю? Ни хрена я не знаю! Или ты хочешь сказать, что пятнадцатилетний лоб не сможет трахнуть замужнюю женщину, если захочет? Даже если он плохо слышит?
- Женя, прекрати!
- Я прекрати? Почему я прекрати?
- Потому что так нельзя! Они ведь... Как ты не понимаешь? У тебя есть все, включая здоровье и здоровое окружение, а они чувствуют себя ущербными. А они тоже хотят быть полноценными людьми...
- Почему за мой счет? А?
- Хорошо. Если дело в деньгах, я не буду ничего заказывать. Извини, я, наверное, не вовремя завела разговор. Прости, пожалуйста. Ты устал, а я, как всегда, со своими заботами...
- Вот дерьмо! – Гордеев плюнул в сердцах и вывалился из ванной.
Разговор третий. Март, 21.
Васильев протянул Гордееву стопку бумаг.
- Что это?
- Распечатка с форума, на котором зависала Светлана, ваша первая жертва.
- Почему – моя? – зло сверкнул глазами Гордеев.
- Простите, неправильно выразился, - Васильев, извиняясь, повел бровями. – Почитайте, это интересно.
- Давайте оставим чтение на потом. Вы ведь изучили уже? Ни, и что там?
- Сначала ничего особенного, но потом становится весбма занимательно. Она общалась с человеком под ником Звуки Мук.
- Как? – не понял Гордеев.
- Звуки Мук. Интересное имя, правда?
- Чем это интересное?
- Говорящее. Очень много занимательных коннотаций. Вы, вообще, знаете, чем занимается ваша жена?
Гордеев набычился и залился багровой краской.
- Чем? – хрипло выдавил он из себя.
- Да нет, - не сдержался Васильев и дернул губой. – Я имею в виду ее работу. Вы же в курсе, что она работает?
- Да, - хмуро кивнул Гордеев. – Обучает музыке глухих детей.
- Вот именно. Причем, делает это бесплатно. И даже более того. Я, с вашего позволения, изучил ее расходы. На себя она почти не тратит, одевается в самых дешевых магазинах, обедает чаем в затрапезных кафе, зато только за последний год купила для школы четыре пианино, две барабанных установки и три виолончели. Знали об этом?
- Она мне не отчитывалась.
- Конечно, вы ведь давно дали ей понять, что ее интересы вы разделять не собираетесь.
- Давайте ближе к теме.
- Как скажете. К теме так к теме. Не хотите все-таки сами почитать? – Васильев снова протянул Гордееву бумаги.
- Нет.
- Очень напрасно. Вы бы узнали много хорошего о своей жене. Если честно, меня давно ничто так не потрясало: у вас не жена, а просто настоящий ангел. Святой и самоотверженный человек. Поэтому не удивительно, что Светлану начали одолевать удушающие угрызения совести, подтолкнувшие ее в конечном итоге к самоубийству. Та же история, уверен, повторилась и с Леной, и с Татьяной.
- Дайте сюда, - рванул Гордеев бумаги. – Это может служить уликой?
- Не думаю. Более того, я почти на сто процентов уверен, что за ником Звуки Мук стояла не ваша жена, а кто-то другой.
- Кто?
- Пока не знаю. Подозреваю, что кто-то из учеников.
- Ерунда, - скривился Гордеев. – Хреновый из вас детектив, гражданин Васильев. Прочитали сопливые восторги и тут же всему поверили. Святая, блин, тоже мне! Хотите объясню, в чем весь прикол? А в том, что в наше время, чтобы быть святым, нужны деньги. Вот и вся история. Ирине нравится быть ангелом и дарить пианины направо и налево, но для этого ей не обойтись без моего кармана. А тут вдруг у меня другая женщина. Что делать? Хочешь оставаться святой – убирай конкурентку. Закон джунглей – он и для ангелов закон. Вот так.
- Вы очень сильно ошибаетесь, - покачал головой Васильев.
- Да мне плевать. Ни хрена вы не понимаете. Сколько я вам должен?
- Пока нисколько, я ведь не закончил дело.
- И не надо, - Гордеев сунул руку в карман и швырнул на стол пачку. – Надеюсь, вам этого хватит. Дальше я сам.
Разговор четвертый. Март, 23.
Виталик развернулся на табурете и громко спросил:
- Ну, как?
- Что? – рассеянно посмотрела на него Ирина.
- Вы не слушали! – Виталик склонил голову и сжал губы.
- Извини, пожалуйста, - вскочила Ирина и погладила Виталика по голове. – Я немного не в своей тарелке.
- Это из-за него. Он сволочь.
- Не надо, Виталик, не говори так. Каждый может ошибаться, это в природе человека.
- Он не имел права! – Виталик развернулся обратно и зло ударил по клавишам. – Он не имел права вас так обижать. Он должен был понимать, какая вы... какая вы самая лучшая...
- Виталик, я прошу тебя, не надо об этом. Давай лучше еще раз от начала до конца. У нас послезавтра выступление, а ты теряешь темп в кульминации. Давай, постарайся.
Виталик перевернул страницу и начал играть. Потом резко остановился.
- В чем дело? – тихо спросила Ирина.
- Вы плачете. Я не могу так. Можно, я вас поцелую?
- Нет.
- Почему?
- Потому что это... это неправильно. Мы ведь не настолько близкие друзья.
- Друзья не целуются.
- Тем более. Виталик, давай постараемся не переходить границу.
- Не буду я стараться. Мне бояться нечего. Я ради вас на все что угодно готов, так и знайте.
- Я знаю. Вот и сыграй мне, чтобы я про все забыла. Сможешь? – Ирина положила ему руку на плечо.
Виталик склонил голову и поцеловал ее в тонкие длинные пальцы.
Разговор пятый. Март, 27.
Лившиц налил себе очередной стакан воды и залпом выпил.
- К сожалению, Евгений Викторович, - прокашлявшись, продолжил он, - обстоятельства складываются не лучшим образом. Кроме того, что Ирина Сергеевна... простите, гражданка Гордеева, подала нам встречный иск, ее апологеты развернули серьезную компанию в масс-медиа и глобальной сети. Сейчас все только и говорят что об Ирине Сергеевне и ее подопечных. За эту неделю они дали уже четыре концерта, и я вам честно скажу: ничего более трогательного и воодушевляющего я не видел. Там весь зал рыдал, и даже у меня был комок в горле...
- Вы что, Лившиц, ходили на эти концерты? – хмуро спросил Гордеев.
- Ну, я же должен был оценить возникающие риски... – развел руками Лившиц.
- И как оценили? – еще мрачнее поинтересовался Гордеев.
- Я вам об этом уже полчаса говорю. Шансы выиграть дело упали до нуля, а вот проиграть бракоразводный процесс с серьезными имущественными потерями вы почти стопроцентно можете. Общественное мнение плюс симпатии судьи полностью на стороне Ирины Сергеевны.
- А на чьей стороне закон? – рявкнул Гордеев.
- А закон тут пока ни при чем. Вы поторопились выдвинуть обвинения, а следствие их не то что доказать, даже зацепиться ни за что не может. Да и сами посудите, это ведь абсурдно, чтобы человек, тратящий все свои силы и деньги...
- Мои деньги, мои! – взревел Гордеев. – У нее ни копейки своей нет!
- Согласно закону, Ирина Сергеевна имеет право на долю в совместно нажитом имуществе...
- Лившиц! Вы, вообще, на чьей стороне? Вы что, тоже будете мне петь псалмы какая у меня жена святая? Сука она, а не святая! Святые в пустынях дерьмо жрут, а не деньгами сорят. Знаете, Лившиц, нет никакой разница, тратите ли вы деньги на машины с бриллиантами или на каталки для инвалидов, суть одна: вам хочется, чтобы вами восхищались. Чтобы вас любили, чтобы смотрели как на икону. А за личиной все равно только алчность, и не утоляется она ничем, кроме денег.
Лившиц поднялся.
- Я адвокат, Евгений Викторович. Циник. Мне в силу профессии наплевать на глухих музыкантов и прочих безногих паралимпийцев. Но до определенного предела. Пока они лишь абстрактные фигуранты судебного процесса – это одно, но когда ты видишь пропасть, отделяющую их от того, чьи интересы ты должен представлять...
- Циник, твою мать! – взорвался Гордеев. – Да вы тут все в розовых соплях измазались, не видите очевидные вещи! Сука убила трех человек, а им все равно! Они ходят на концерты, и потом учат меня жизни! Да ты тряпка, Лившиц, тобой сортиры подтирать!
- Идите вон, Гордеев! – побелел Лившиц. – Никогда не встречал настолько омерзительно низкого человека.
Разговор шестой. Март, 29.
В квартире было слишком пусто. Все вроде на своих местах, но чего-то смертельно не хватает.
Гордеев бездумно покормил рыбок, протер пальцем пыль на полке, вздохнул и пошел варить кофе. Стоя над джезвой, Гордеев задумался, кофе сбежал и в результате оказался жидким и невкусным. Гордеев, не допив, вылил его в раковину.
В дверь позвонили.
У Гордеева все оборвалось внутри. Смутные радостные предчувствия сдавленно заворочались под солнечным сплетением. Гордеев бросился открывать.
На пороге стоял парень, один из тех двоих, что чаще других приходили к Ирине заниматься на дом.
- Чего? – угрюмо спросил Гордеев.
- Я хочу с вами поговорить. Можно войти? – форсируя интонацию, почти прокричал парень.
- Не о чем нам с тобой... Иди, давай.
- Я плохо слышу. Не могли бы вы говорить громче?
- Иди, говорю, отсюда! – рявкнул Гордеев.
- Я насчет Светланы...
Гордеев схватил парня за грудки и втащил в квартиру, с грохотом захлопнув дверь.
- Говори!
- Это я с ней... Ну, Звуки Мук – это мой ник. Я просто хотел, чтобы она поняла, какую ошибку совершает. И Лена тоже... Мы с Максиком ее однажды привели посмотреть, как Ирина Сергеевна с первоклашками работает, а на следующий день Лена таблетками... Мы так не хотели, хотели просто, чтобы они не портили Ирине Сергеевне жизнь. А они сразу счеты с жизнью...
- А Татьяна? – прохрипел Гордеев.
- Татьяна тоже...
- Тварь! – Гордеев, не размахиваясь, ударил в лицо.
Гордеев бил, пока не онемела рука. Потом ссутулившись вернулся в свою комнату и вышел в окно.
Разговор седьмой. Два года спустя.
Ирина открыла сумочку, достала туго набитый кошелек и положила на столик.
- Вот, здесь последние двадцать тысяч.
Максим улыбнулся и забрал кошелек себе.
- Спасибо, Ирина Сергеевна. Никогда вас не забуду.
- А вот я постараюсь тебя забыть. Где записи?
- Вот, - Максим протянул ей флэшку. – Все по-честному, я себе ничего не оставил, хотя эти ролики мне очень полюбились. Вы очень... эффектная, честное слово. Особенно, когда сверху. Жаль, что вы мною никогда не интересовались, я бы с вами тоже не отказался.
Ирина попыталась взять флэшку, но Максим отдернул руку.
- А может, все таки, а? Давайте?
- Дай сюда! – сквозь зубы проговорила Ирина.
- Да отдам я! Скажите только, почему Виталик, почему не я?
- Потому что ты всегда был с гнильцой, а он был настоящим человеком.
- Конечно-конечно, - поморщился Максим. – Вы у нас святая, он – ангел, один я говно. А то, что я придумал, как девок вашего мужа убирать – это ерунда. Грязному выродку – грязная работа, а сливки с пенкой – это ангелам. Чтобы чистенькими в чистых простынях. Ну, а теперь-то как? Легко на свете живется?
- Не твое собачье дело, - Ирина вырвала, наконец, у него флэшку и решительно встала.
- Уходите? – Максим махнул рукой: - Валите! Только знайте одно: я вас тоже любил. И не меньше, чем ваш Виталик.
- А мне наплевать. Меня все любили. И будут любить.
Ирина стремительно пошла на выход.
- Ну-ну, - с ухмылкой пробормотал Максим. – Будут, как же! За деньги кого хочешь любить могут. Ты вот без денег попробуй.
Он достал телефон и набрал номер.
- Света, это я. Последний платеж прошел. Да, все отлично. Лене тоже скажи, пусть за долей приедет, заодно, может, и побалуемся немного. Ты как, не против?
В ответ в глубине телефона радостно рассмеялись.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215122800012
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/12/28/12