-Они с златовлаской как день и ночь - настолько контрастные, - подумал Мурад о женщинах, за которыми с интересом наблюдал.
Густые красивые волосы брюнетки спадали на узкие изящные плечи. Она села спиной к Мураду, а блондинка, к его удовольствию, осталась на своем месте, и потому он мог продолжать наблюдать за ней.
-А брюнетка тоже ничего, – из любопытства продолжая рассматривать обеих женщин, подумал Мурад. - Мы с Витькой могли бы неплохо провести с ними время, если бы не этот мальчишка. Брюнетка, видимо, замужем, с сыном отдыхает, потому вся из себя такая серьезная, неприступная. Блондинка попроще, но кто знает- может, и она не свободна. Хотя какое значение имеет для мужчины семейное положение понравившейся женщины, когда речь идет об отдыхе и ни к чему не обязывающем времяпровождении? Курортный роман на то он и курортный, чтобы не учитывать, что было до него и что будет после. И все - таки лучше бы златовласка осталась одна без этих пришельцев - Мурад к ней сейчас же подсел бы и познакомился. Принесла нелегкая эту брюнетку- статуэтку, да еще и с ребенком. Виктору эта черненькая, скорее всего, понравится. Ему всегда брюнетки нравились. Бурный роман молодости Виктора со студенткой из Армении помнили все его друзья, которые тогда с трудом вывели его из депрессии. А его ненаглядная Анаит, вдоволь поморочив голову безумно влюбленному в нее русскому парню, все-таки уехала в свой Ереван. И не одна, а с защитившим диссертацию соотечественником Кареном. Виктор тогда почернел от горя: эта была его вторая неудача в любви, но Анаит зацепила его крепко - он долго не мог забыть свою смугляночку. Может, потому и женился потом, не глядя, не раздумывая, почти случайно. Вряд ли, будучи в здравом уме, смог бы остановился на своей Людмиле.
-Интересно – эта блондинка натуральная или крашеная? – Мурад снова переключился мыслями на приглянувшуюся ему женщину.
И в то же время, продолжая пристальное наблюдение за соседним столиком, он думал: почему так задерживается Виктор? Пора бы ему уже прийти.
Женщины о чем-то оживленно беседовали. Брюнетке стало жарко, и она собрала волосы в руку, пытаясь связать их резинкой в пучок на затылке. Из-под копны роскошных черных волос показалась тоненькая шея. Она была такой неестественно белой, относительно черных, как смоль волос, и такой беззащитной, как травинка на сильном ветру, что Мурад неожиданно для себя вздрогнул.
Внутри у него словно что-то оборвалось, сердце вначале птицей взлетело вверх, а потом резко упало наземь. Мурад и сам удивился своей реакции, почувствовав прилив волнения и необъяснимо щемящей жалости к незнакомке. И от этого странного чувства к пока еще даже не увиденной им женщине у него перехватило дыхание. Мурад почувствовал, как его целиком и полностью охватило не желание, не влечение, а именно нежность, трепет и что-то давно забытое.
-О, господи... Что это со мной происходит? Видимо, давно женщины не было, - осудил он себя за такой всплеск эмоций, хотя знал: это было совсем не похоже на его обычную реакцию относительно женских прелестей.
Мурад вновь перевел взгляд на блондинку.
-К черту статуэтку! Вот то, что мне сейчас надо. Блондинка была беленькой и пухленькой, как сдобная булочка, хотя полной ее не назовешь. Мураду всегда нравились женщины типа Мэрилин Монро. Блондинка была чем-то отдаленно похожа на кинозвезду. Тонкая кофточка так красиво и аппетитно облегала ее пышные формы, высокую грудь и тонкую талию...
-А эту дистрофичную Нефертити надо будет Виктору показать, - подумал Мурад о брюнетке. Она ему точно понравится. Виктор всегда любил в женщинах кожу да кости, и чтобы ни жиринки на них. А Мураду с некоторых пор нравились женщины, что называется, приятной полноты, кошечки, как он их называл. И блондинка была именно такой. Женщины, изможденные диетами прожаренные в соляриях, как куры-гриль, Мураду и в Германии надоели, в нем всегда брал верх здоровый дух кавказского мужчины. Но, несмотря на это, худенькая, как балерина, брюнетка, почему- то особо привлекла его внимание.
Блондинка, заметив боковым зрением интерес Мурада к собственной персоне, стала удивленно поглядывать на него. Брюнетка сидела к нему спиной и потому не замечала пристального наблюдения за их столиком. Она была занята только мальчиком, увлеченно болтала с ним о чем-то, потом встала и подошла с ним к огромному аквариуму, где плавали удивительно красивые и необычные рыбки. В это время им подали мороженое, и мальчик нетерпеливо увлек свою спутницу за столик. Блондинка, продолжая разговаривать с подругой, все время посматривала на выход, и Мурад забеспокоился:
– Так и есть, блондинка явно кого-то ждет, а он тут как последний идиот о ней размечтался. Наверное, уже сейчас на горизонте появится ее мужчина. Но вместо мужчины за столиком появилась пожилая женщина с маленькой комнатной собачкой на руках.
Брюнетка поднялась с места навстречу ей, а потом обняла пожилую даму и усадила рядом. Они смотрели друг на друга с удовольствием, обе были радостно взволнованы встречей. Поприветствовал старушку и мальчишка, он, чмокнув ее в щеку, забрал из ее рук собачку, а потом полностью переключил внимание на нее. Спокойнее всех отреагировала на вновь прибывшую блондинка - улыбаясь, кивком поздоровалась со старушкой и, подозвав официантку, сделала дополнительный заказ.
Виктора все еще не было. И Мурад, посмотрев на часы, позвонил другу на мобильный. Телефон Виктора был отключен.
-Все ясно с этим стареющим Казановой, - вспомнил вдруг Мурад. - У него же свидание! Вчера Витька активно «клеил» Наташу – диетсестру из столовой, настойчиво приглашая ее прогуляться к источнику вместе. Глаза Наташи горели ответным огнем. Виктор накануне проводил ее после работы домой, вручил какие-то дары. Вначале девушка подумала о благодарности очередного отдыхающего, к чему они в санатории привыкли. Но даже для их элитного контингента подарки Виктора были дорогими, к тому же, отдыхающие обычно благодарили персонал накануне отъезда. А курортная смена щедрого москвича только началась. Наталья сделала вывод, что Виктор просто ухаживает за ней, невозможно было не заметить его интерес и воодушевление. Наташа была рада этому, и ее можно понять. Виктор, интересный, обаятельный и щедрый, всегда вызывал в женщинах как минимум симпатию. Вот и Наталье он сразу же понравился.
-Значит, Витька занят сейчас этой сестричкой. Ну и черт с ним, - подумал Мурад, почему-то вдруг развеселившись от своей запоздалой догадки. – Пусть отдыхает и отрывается по полной, его Людмила из той категории жен, которые не располагают мужей к верности.
Мурад дружил с женой друга, ценил человеческие качества Людмилы и даже любил ее почти по-родственному. А также уважал в ней профессионализм.
Людмила была одним из лучших хирургов Москвы, профессором, доктором медицинских наук. Кроме большой хирургической практики, от которой она не только не собиралась отказываться, но и не уменьшала количество выполняемых операций, Людмила вела научную и педагогическую работу в одном из медицинских вузов столицы. И всегда была в работе. Дома прибиралась и готовила для них за зарплату соседка Елизавета Сергеевна. А мужские радости в редкие свободные часы успешного бизнесмена Виктора доставляли ему дорогие «девочки» - красотки, словно сошедшие с обложки глянцевых журналов. Многие из них были бы не прочь завести с ним более близкие отношения, и даже не основанные на материальной заинтересованности. Но Виктор всегда хотел иметь именно такую, ни к чему не обязывающую связь с женщинами. Это позволяло ему порой даже не спрашивать имени очередной куколки во время встреч и любви, а уже наутро без угрызений совести забывать о ней как об очередном сладком сне.
Мурад в душе жалел друга: его жену Людмилу - резкую, грубоватую трудно было назвать нормальной женщиной. А суровая профессия хирурга, не располагавшая к сантиментам, с годами выхолостила из Людмилы остатки женственности. Они с Мурадом часто уходили от некурящего Виктора на балкон покурить. Мурад смотрел на Людмилу и понять не мог: как утонченный Виктор с его особыми критериями эстетики и красоты мог жениться на ней – мужеподобной, неинтересной во всем и даже не пытающейся преобразиться женщине.
-Дура ты какая-то, - по- свойски ругал Людмилу в моменты их задушевных бесед Мурад, но в то же время жалел жену друга. - Сейчас даже уродливую обезьяну в институтах красоты преображают до неузнаваемости. А ты нормальная женщина без изъянов и уродств, но словно обещание себе дала – не дай Бог хорошо выглядеть.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/01/01/130