Кровь и почва.
- Когда я жил в Питере, о, счастливое время, – Немиров мечтательно выпустил в потолок кольцо сигарного дыма. – То обратил внимание, что там, как бы, не каждый четвёртый, - Захарченко или Шевчук. То есть, люди украинских корней. Тем не менее, все они считают себя вполне русскими.
- А как иначе? – Удивился Ярошевский. – Дедушка Айвазовского, наверняка был Айвазян. Что не помешало быть русским, великому русскому художнику.
- Достоевскому, даже папа, - участник польского восстания не помешал, - усмехнулся Немиров. – И имперские репрессии не помешали стать великим российским писателем и знатоком русской души.
- Только не трогайте Пушкина, я вас умоляю! – Ярошевский поднял раскрытую ладонь. – Про арапа Петра Великого уже достаточно сказано.
- Как и про самого Петра, - кивнул Немиров. – С его немецким происхождением.
- Екатерина Великая и вовсе была чистокровной немкой, - заметил Ярошевский. – И притом, православной царицей, которая била турок и построила Новороссию.
- Ну, это всё великие, - вздохнул Немиров. – А есть ли основания считать, что великий русский народ чем-то от них отличается?
- «Если кто и влез ко мне, так и тот, татарин»! – Расхохотался Ярошевский. – Вы это имеете в виду?
- И вас, и себя, в том числе, - улыбнулся Немиров. – Ваш прапрадедушка Ярош, возможно, сражался рядом с папой Достоевского.
- А ваш, - водку гнал? – Уважительно спросил Ярошевский.
- Возможно, - усмехнувшись, Немиров взял со стола бокал арманьяка. – Но, моя прабабка по матери, еврейка, торговала рыбой на юзовском базаре, это точно. Я не из князей, как вы, должно быть, заметили, моя генеология не простирается дальше базара, сохи и конюшни.
Ярошевский вопросительно поднял брови.
- Мой дед по матери, из крестьян Курской губернии, из деревни Прохоровка, той самой, - пояснил Немиров. - Там полсела были Прохоровы, вот и он, - Прохоров. А вот моя бабка по отцу, была довольно родовитой фамилии, по польским меркам, - Малицкая. Но, родилась-то она и выросла в немецкой колонии под Николаевом, это нынешняя Украина. Первым браком была замужем за немцем, по фамилии Ренч. Родила ему троих детей. Во время Гражданской войны, той ещё войны, этот немец, вместе с детьми, куда-то сгинул. Тогда бабка потянулась душой к безродному цыгану из соседнего села Караказелево. Вот так и появился мой папа. Который ни слова не знал, ни по-польски, ни по-цыгански, ни по-украински, ни по-немецки.
- Мой папа Ярошевский всю жизнь проработал на буровой в Уренгое, - с улыбкой, сказал Ярошевский. – По-моему, он не смог бы показать на карте, где находится Варшава.
- Так кто мы по национальности? – Задумчиво спросил Немиров.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Мы говорим по-русски, - сказал Ярошевский.
- И пишем по-русски, - кивнул Немиров.
- И думаем по-русски, - сказали они в один голос и подняли бокалы:
За Россию!