Окончание. Предыдущая глава http://proza.ru/2015/12/30/294
С Новым Годом!
5.
Добежав до шоссе, Тося спохватилась: а где ребёнок? Что я натворила? Где мо-ой ребёнок?
Обида и чувство своей несчастливости ушли, пропали! Было только одно: где мой сын, что с ним?
Начались поиски. Я здесь была? Или там?
Вот, наконец!
Малыш сладко спал под ёлкой.
Тося отвернула кончик конверта.
Холодный апрель уже заглянул в пелёнки, но тельце малыша было горячим, от него шёл тёплый родной дух.
Ой, что это? Это же талисман Васи! Он был у меня, и я машинально надела его на шейку сына? Вот дура, совсем потеряла память! Ладно, талисман уберёг того Васю, убережёт и этого!
Стоп! Я произнёс слово «пространство».
Действительно, нельзя говорить о времени, не говоря о пространстве. Каждая мельчайшая частица пространства или была или будет; или и то, и другое, то есть и была, и будет. Что с ней происходит при переходе из «была» в «будет»? Физики почесали свои репы, для изучения темы придумали особую математику (и придумают ещё не одну – всё сложнее и сложнее), и пришли к выводу: пространство дискретно, то есть – оно как мозаика из невидимых пикселей, а соответственно и время тоже такое же – ну, как барабанная дробь. Но тогда возле нуля всегда есть ближайший пиксель в прошлом и ближайший пиксель в будущем. Но как они связаны? Если пиксель из прошлого обладает энергией или каким-то другим инструментом, чтобы зацепиться за пиксель времени будущего, то последний не может иметь такой энергии, потому, что его ещё нет.
И физики придумали теорию струн, имея в виду не какие-то там струны в нашем понимании, а только их колебания.
И вот тут возникает новый мир, состоящий исключительно из струн, протянутых от всех частиц прошлого ко всем частицам будущего. Этот мир и есть то самое настоящее время, а точнее – безвременье, так как для этого мира невозможно установить единицы измерения времени.
Наконец, раз уж мы заговорили об энергиях наших пикселей, то известно, что у каждой частицы своя энергия и все они разные.
А потому для всякого существа, сознающего своё пребывание в мире между прошлым и будущим, этот промежуток времени показался бы сколь угодно длинным. Насколько длинным – в состоянии оценить только сам этот субъект в зависимости от воспитания и меры своей испорченности.
Миллиарды миллиардов нейронов человеческого мозга не могут осмыслить своё пребывание в безвременьи. Но только в безвременьи возможна статика для формирования отпечатка частицы бытия в нашей памяти. Она может сделать миллионы снимков, запечатлеть их, и лишь впоследствии, то есть в будущем с помощью ассоциативных связей не только восстановить события, происшедшие с ними во время пребывания в безвременье, но и создать целые сюжеты, подключив нашу фантазию, то есть – динамику. Значит, только в моменты перехода из прошлого в будущее эти сюжеты создадут в нашем сознании иллюзию события в движении со всем антуражем. Мы реально не можем видеть движение, мы можем только фиксировать его этапы в нашей памяти и дофантазировать остальное. Всё, что мы помним, а также всё, из чего складываем сны или видения при клинической смерти – всё это и есть результат нашего пребывания в мире струн, то есть – в безвременьи. И не там ли мы найдём себя в последнее мгновение жизни?
Насколько это мгновение продлится в моём восприятии, даже если во лбу моём уже сидит пуля?
Когда Василий открыл глаза, перед ним стоял Дед Мороз. Он наклонялся к мешку с подарками, что-то доставал и протягивал больным на соседних койках, что-то оранжевое отнёс к тумбочке, на которой стояла хрустальная ваза с ветками сосны.
Дед Мороз шевелил губами, говорил; он постоянно поправлял бороду – видно, она ему здорово мешала. Василий не вникал в его слова. Сознание и слух возвращались медленно, и лишь один странный момент бежал впереди этого возвращающегося сознания: под бородой Деда Мороза то и дело выглядывала тельняшка, а на ней виднелся висящий на шнурке смертный амулет – патрон от автомата. Патрон был на такой же тесёмке, что и амулет Василия. Он тогда сам сплёл такую тесёмку… другие солдаты тоже плели…
Василий протянул руку к своей шее. Его амулета не было. Ну конечно, перед операцией врачи снимают всё.
Боковым зрением Василий отметил мелькание белых халатов.
Вспомнив недавний иллюзион, он подумал: зря они сняли с меня амулет; вот поэтому я чуть не умер.