С замполитом у меня сложились, можно сказать, дружеские отношения. Мои успехи четко вписывались в служебную оценку его деятельности, так же как и наши общие победы.
Второе место по флоту в социалистическом соревновании, невероятные успехи в боевой подготовке, высокие показатели в политической подготовке, и всё это благодаря руководящей роли и чуткому руководству твердого коммуниста и умелого последователя марксистко-ленинского учения с честью несущего высокое звание замполита (заместителя командира по политической работе – ЗамКом по ПоллитРа, в отличие от заместителя командира по морским делам – ЗамКом по МорДе).
И тем неожиданней для меня оказался его ультиматум. Всё дело в том, что стремительно (для него) приближался срок моей демобилизации.
Как позднее я узнал, в политотделе дивизии ему рекомендовали провести со мной работу о дальнейшей моей службе в рядах ВМФ. То, что он проделал, напоминает мне анекдот:
«Командир роты вызывает старшину роты и говорит ему:
- Пришла телеграмма. У Иванова умер отец. Тактично подготовьте его к этому известию, а я пойду оформлять ему документы на проезд на похороны.
Старшина строит роту и дает команду:
- Те, у кого живы отцы, шаг вперёд.
И через мгновение яростно орёт:
- А ты, Иванов! Куда прёшься, козел!»
Примерно, тоже самое испытал и я, когда однажды замполит пригласил меня к себе в каюту и без каких-либо предварительных разговоров со словами: «На, подписывай» протянул мне лист бумаги.
Это был двухгодичный контракт на сверхсрочную службу.
Прочитав текст контракта, я возразил, что не собираюсь всё это подписывать. И тут зам показал то, что он за два года службы со мной так и не понял, чем я дышу. Он начал на меня просто грубо давить:
- Подписывай, подписывай и можешь сходить на берег и искать себе квартиру.
(Я к тому времени уже третий месяц сидел безвылазно на корабле, а офицеры и мичмана жили в городе на съемных квартирах, уходя вечером и возвращаясь на корабль утром. Выходные они так же проводили вне корабля. Ночевали они на корабле только при дежурстве и выходе в море.)
В принципе произнесенная им фраза звучала заманчиво и протеста не вызывала, в отличие от того, что он сказал дальше:
- А не подпишешь, я до демобилизации тебя сгною, а демобилизуешься ты 31 декабря в одиннадцать вечера.
Вот эта единственная фраза и решила мою дальнейшую судьбу.
Вообще то, я тщеславный и падкий на лесть. Лаской, да лестью меня можно на что угодно уговорить. Если бы он пригласил меня к себе домой, да под рюмочку расписал, какие замечательные перспективы открываются передо мной в морской службе, что именно такие люди и нужны флоту, который и держится только на таких как я, и т.д. и т.п.
Что через годик или два можно и документы подать в высшее военно-морское, а там и до капитанского мостика рукой подать. А хочешь в любой институт на заочное, и ещё один отпуск в году в кармане….
Короче, я бы себя уговорил в два счета. Но замполит начал ломиться в открытую дверь, чем её и захлопнул окончательно. Связывать свою судьбу с организацией, где любой дурак может приказом заставить тебя подчиняться ему, было глупо. Ангел хранитель уберег меня, продемонстрировав мне в полной мере, всё то, с чем я мог бы столкнуться свяжи я свою судьбу с флотом.
Контракт я не подписал, а замполит начал воплощать в жизнь свою угрозу. Совместно с капитаном и старпомом они начали изощряться в поисках моей вины, и изобретении наказаний, но… быстро исчерпали весь арсенал. Моя служебная карточка, до этого заполненная только одними поощрениями, стала полной своей противоположностью. Я через день стоял дежурным по низам, и если бы мне пришлось отслуживать свои «недели без берега», то мне пришлось бы служить лишний год.
Сильнее наказать они могли, только отправив меня на гарнизонную гауптвахту или «сдав в штрафбат», но это уже была не их «юрисдикция».
Шедевром их совместного творчества стало «порицательное» письмо моим родителям (в отличие от благодарственного).
Спасло меня только то, что сентябрь и октябрь мы провели под Сочи, разыскивая при помощи эхолокации на дне моря остатки рухнувшего самолета. Фортуна вновь повернулась ко мне.
Адмирал, командовавший поисковой операцией, требовал лично меня к себе, и каждое утро присылал катер, который доставлял меня на «Спасатель», где был его штаб, и я переносил на карту, обнаруженные мной нехарактерные для дна отражения, и мы намечали следующий район для осмотра. А по моим отметкам тральщики тралили дно и доставали обломки. И опять у меня получалось то, что другие не могли. Попытка подменить меня с первого раза провалилась с грандиозным скандалом, который чуть не стоил карьеры старпому (капитан с замполитом дружно «перевели стрелки» на него).
В конце октября мы вернулись в Севастополь. Как только пришвартовались, замполита вызвали в политотдел. До нового года оставалось ещё больше двух месяцев, и я приготовился к дальнейшей эскалации конфликта.
Каково же было мое удивление, когда вернувшийся через два часа замполит, подошел ко мне, обнял за плечи и сказал:
- Олег! Я тебе как другу, пробил демобилизацию в первую очередь. Домой ты поедешь третьего ноября!
Это было 25-го октября. Мне оставалось служить чуть больше недели.
За эту неделю я не получил ни одного взыскания.
Читать далее http://www.proza.ru/2015/12/31/374