Пытаясь спастись от навязчивой северной депрессухи,
неотвратимо безжалостной, как заспинный свистящий
шелест половецкой сабли, не смотрите в декабрьскую
темень испугано-жалостливым взором тропической рыбки
и, тем паче, не тянитесь к рюмахе, наполненной
«солнечною радостью», а ступайте туда, куда и
предначертано- к светлому подфонарному пятну
автобусной остановки. Подъехавший китайский аналог
ностальгически всеми любимого когда-то «Икаруса»
притормозит, скрипнув полуубитыми рессорами и любезно
откроет вам дверь, приглашая в запотевший изнутри
прозрачный параллелепипед- ныряй дружок!
Пардон, ну никуда от этих аквариумных параллелей
не деться!
На мое сакраментальное «Доброе утро!» бухгалтерская
составляющая обитателей автоаквариума и горничные
постарше, которые сидят ближе к входу, стоически
отзовуться, кафешная каста выборочно кивнет.
Горняшки помоложе, опутавшись белыми проводочками,
уже скоммутировали головы со смартфонами и выпали
из реального мира.
Айтишник Ван Ваныч по-медвежьи сплющит в рукопожатии
мою вдруг ставшую маленькой ладонь и резонно заметит,
что утро добрым не бывает.
Так как не до конца убитый жизнью юношеский нигилизм
еще играет в некоторых частях моего тела, коварно
отвечу ему вопросом:
- А если это утро первого дня отпуска?
-Да-а… Отпуск…- сразу потускневшим голосом отзовется
компьютерщик и мы впадем в 15-тиминутную кому.
Примерно пятнадцать минут автобус везет персонал турбазы
к месту работы на сказочном скалистом мысу залива Ладожского озера.
Все это время народ находится в сомнамбулически- зомбированном
состоянии, в этакой тонкой пограничной субстанции между сном и
бодрствованием, когда мозг отключается и ты бездумно смотришь
на выхваченные из лесного сумрака светом фар лапы елей, покрытые
серой дорожной пылью.
Даже обычно жизнерадостный водила Гоша не включает привычное FM-радио,
а наоборот, поддавшись общему настрою, гасит подсветку в салоне.
Все.
Буль-буль…
Это один вариант последовательности развития событий.
Есть другой вариант. Я называю его «Радио-Стелла». Для того,
чтобы он воплотился в жизнь необходимо совпадение нескольких
событий-звеньев временной цепочки, а именно-
во-первых: заведующая пунктом проката Стелла, обычно входящая
в автобус на предпоследней городской остановке, должна сесть
с кем-то рядом;
во-вторых: этот (эта) кто-то рядом должен (должна) не просто
кивнуть в ответ на её «здрасте», а подпалить бикфордов шнур
неосторожно ответив «Здравствуй, Стелла, как дела?» или
«Привет, ты как?»
Дальнейшее происходит с гениальной простотой. Спросивший
подобен бандерлогу, нагло окликнувшему великого Каа:
«Который час?»
-Как жизнь?- переспрашивает Стелла и вздыхает.
В этот момент мне чудится потрескивание помех в радиоэфире,
негромкий щелчок и жизнерадостный голос диктора звонко возвещает:
- «Мы приветствуем вас на частоте 66 и 6, с вами «Радио-Стелла»!
Хорошо ли нас слышишь, обезьяний народ?»
-Хорошо-о-о…- молча булькаем мы в ответ.
Если бы Стелла в юности возмечтала стать актрисой и рискнула
бы поступить в театральный, то мы сейчас на эстраде имели
бы выдающегося чтеца- декламатора на уровне Игоря Ильинского.
Все эти так выразительно пучащие глаза Степаненко-Петросяны
нервно бы курили за пыльными кулисами, суетливо разгоняя дым
потными от зависти ладошками.
Я поначалу даже немного раздражался. Очень часто в самолетах,
поездах, автобусах- дальнобоях находится человек
злоупотребляющий своим разговорным потенциалом. Их всех
объединяет одно- они точно вычисляют ту единственную частоту
звуковоспроизведения, говоря на которой, вроде бы и не громко,
заставляют слушать себя несколько рядов пассажиров впереди,
позади и подле себя. В маршрутках же в зону поражения попадает
даже водитель, невзирая на то, что источник звуковых волн
находится на последнем ряду сидений.
Один раз микроавтобус Сортавала- Санкт- Петербург почти пять
часов кряду терроризировал такой морлок невнятно молодого
возраста- то ли шестнадцати, то ли двадцати шести лет. Он сам
нашел жертв- знакомого мальчишку с мамой, которая везла чадо
поступать в Питер, и начал методично есть им мозг.
Утолив первоначальный голод, он нащупал ту самую частоту и начал
выносить мозг уже всей маршрутке. Дичь, которую он нес, воспроизвести
очень сложно. Запомнились темы: компьютеры и сайтостроительство,
литература и автомобили. Речь была скудной, зато лилась непрерывно.
Суждения и выводы были нелогичны, но подавались безапелляционно.
В литературе существовал только один великий писатель- Пауло Коэльо.
Подозреваю, что и единственный им читанный. По крайней мере афоризмы
Козьмы Пруткова ему точно знакомы не были. Про автомобили он знал все.
Когда оратор начал рассказывать, как его на четырехметровом тросе
буксировали со скоростью больше ста километров в час, я поймал в
салонном зеркале заднего вида быстрый взгляд шофера.
Это был взгляд профессионального истребителя морлоков.
Удивительно то, что никто его не остановил. Гипноз какой-то.
Я потом пытался анализировать свои ощущения. Многолетний опыт
работы в городском коммунальном хозяйстве научил останавливать
горлопанов разной комплекции и стадии опьянения. Здесь он не
сработал. Видимо в этой ситуации нужен был скорее врач, чем
теплотехник.
По прибытии в Питер маршрутка, взвизгнув тормозами, встала у Озерков.
Водила играл желваками. Морлок как-то сдулся сразу и, тенью прошмыгнув
мимо кресел, растворился в питерской серятине. Его знакомые с пунцовыми
лицами выбрались следом.
-Что-то с Колей не то...- только и сказала мама сыну.
В сравнении с морлоком Стелла показалась мне просто слегка
кровожадным эльфом. Сказывалась, видимо, краткость поездки,
да и речь ее звучала лучше. Эмоциональный окрас, театральные
паузы, плавные переходы в повествовании от темы к теме- вот кому
экскурсии по базе водить!
Через неделю природа словно бы опомнившись, что декабрь уже на
излете, а на улице плюс, сыпанула чуток снежка и подморозила
грязюку на улицах.
-Привет! –отозвался водитель и покрутил ручку допотопной магнитолы.
«Доброе утро! Мы приветствуем вас на частоте…» -бодро зазвучало
из динамиков.
-Елы-палы!- сказал я Ван Ванычу,- все голову ломаю, чего в
декорациях не хватает! А Стелла где?
-Да уж неделю, как в отпуске.
-А-а… Отпуск…- потускневшим голосом отозвался я и мы впали
в 15-тиминутную кому.