Начало: http://www.proza.ru/2015/09/29/627
Предыдущий пункт: http://www.proza.ru/2015/12/22/1895
Пункт 18.
В каждом из нас бушует грозная стихия страсти, способная однажды превратиться в неуправляемую силу.
Именно поэтому я сейчас собираю вещи, чтобы отправиться в неизвестность, не имея на руках даже билетов на самолет. Такое ощущение, что я не сам иду, а меня куда-то гонит жизнь, толкает в спину. Куда? В каком направлении? Зачем? К чему я приду? Не знаю. Не имею ни малейшего понятия. Но молодость дана нам для безумства. Поэтому сейчас я собираю вещи, чтобы отправиться в неизвестность.
Звонок в дверь. Странно, я не жду никого в гости, особенно в 9 утра. Я пошел посмотреть. А потом, ухмыльнувшись, отворил дверь. На пороге стоял Алексей. Он без слов протянул мне белый конверт.
- Что это? – спросил я у друга.
- Просто открой.
В конверте оказался билет на прямой рейс до Парижа. Вылет послезавтра утром.
- Как?
Друг передернул плечами:
- Мила поддерживает связь со мной, - он подмигнул, развернулся и пошел прочь.
- Леш, погоди! – крикнул я вдогонку.
- Ничего не хочу слышать, Моцарт, - ответил талантливый режиссер в дранных джинсах и сбежал вниз по лестнице.
Я уже говорил, что жизнь будто сама толкает в спину? Тогда повторюсь: ТАК И ЕСТЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
***
«Не искать наслаждений, а стараться избежать страданий», - девиз немецкого философа Шопенгауэра.
Сейчас я буду оспаривать это утверждение. Глупо прятать от страданий – они все равно тебя найдут. А наслаждение нужно не искать, а просто прочувствовать. Оно таиться в каждом прикосновении ветра к бархатной коже, в каждом просмотренном фильме, в каждом идеально гладком камешке на берегу реки.
Для меня наивысшее наслаждение – зарыться носом в белокурые локоны Милы и вдыхать их неповторимый аромат.
Я уже делал так однажды. Это было в том парке, где мы танцевали и пили кока-колу после сдачи экзаменов. Тогда я случайно пролил эту злощастную газировку на волосы Милы. А она всего лишь рассмеялась. И глаза ее искрились. Их небесный цвет казался еще ярче из-за белоснежных кремовых теней, которые Мила так тщательно наносила на веки. Да, я присутствовал при ее утреннем ритуале макияжа в тот день. После того, как я случайно облил Милу газировкой, она тут же сочинила небольшой стишок, всего четыре строчки, и произнесла их вслух:
Мокрые волосы липнут к коже.
Светлые тени мерцают во тьме.
Наши мироощущения порой схожи.
Но что-то иное живет во мне.
И потом, в любой запутанной ситуации, что бы не случилось, Мила доставала из своей сумочки листочек и ручку и начинала писать эти строчки. Вновь и вновь. Я долго гадал: зачем она это делает? Так и не докопался до ответа. Я не знаю. Но обязательно спрошу у Милы, когда увижу ее в Париже.
***
Я чувствовал вибрацию пола через подошву ботинок. Слышал рев мотора. Я молился всем Богам, чтобы полет прошел удачно. Было бы глупо умереть в шаге от, возможно, самого долгожданного и значительного события в жизни.
Мне нужно было как-то отвлечь себя. Я еще раз проверил хорошо ли пристегнут ремень. Рядом сидела молодая семейная пара и их маленькая дочка. Наблюдение за проказами только с виду (дети они все такие) милой девчонки занимает, но ненадолго.
Я потянулся за любимым блокнотом, чтобы продолжить план по достижению благосостояния Моцарта Юрьевича, дописать парочку пунктов:
14) Сосредоточенность, избирательность, новаторство – ключевые слова на пути к успеху
15) Наши мысли и эмоции в настоящем – это то, что с нами случиться в будущем.
Примечание: поэтому не стоит корить себя настоящего. Вы, в данный момент времени, - это результат ваших прошлых мыслей.
16) Мы можем прямо сейчас почувствовать любовь, окружающую нас. Почувствовать себя тем, кем хотим стать. И тогда мечта станет еще чуточку ближе.
У меня закончились идеи, и я отложил блокнот на время, устремив свой взор к облакам. Находиться от них на расстоянии вытянутой руки – непередаваемое чувство. Мила любит, прогуливаясь со мной теплым летним или весенним вечером, поговорить о красоте неба. Она вообще любит говорить о красоте.
Я помню, мы как-то смотрели сериал «Шерлок», укутавшись в плед и уминая пирожные. Мила резко нажала на паузу.
- Как же там невероятно красиво, - вздохнула она.
Это была серия про собаку Баскервилей. Я был немного удивлен и поэтому просто пожал плечами.
- Что для тебя красота, Моцарт?
Мила смотрела на меня так внимательно. Прожигала взглядом, это она умеет делать, как никто. Я задумался.
- Помнишь фильм «300 спартанцев»? Мы смотрели его вместе, - снова заговорила блондинка.
Я кивнул.
- Помнишь танец оракула в самом начале?
- Да.
- Не знаю, заметил ли ты это тогда, Моцарт, но меня он просто заворожил. Плавные движения, неземная красота ее тела, волос, лица…
Мила говорила с необыкновенным воодушевлением. Ей всегда нравились красивые худые девушки. Она могла засматриваться на них на улице, не скрывая своего чрезмерного внимания. Милана считала стройное женское тело произведением искусства. В этом я с ней полностью согласен.
Она смотрела на девушек только в качестве художника, восхищалась их красотой, не более.
Милу всегда завораживала красота юных леди, машин (она любила больше жизни плавные линии, стильные кожаные салоны и рев двигателя) и рекламу парфюмов. Не знаю почему, но Мила была готова пересматривать эти ролики вечно.
У моей Милы куча странностей. Она всегда делает, что хочет. Она импульсивна. Любит загадки. Жить не может без Лермонтова. И постоянно осветляет свои прекрасные волосы. А еще она будто вечно хочет что-то сказать, но не говорит.
Вот такая вот Мила Покровская. И за ближайшие года она еще тысячу раз измениться. В этом я уверен на 100 процентов.
К тому моменту, когда блондинка закончила говорить об очаровательном танце девушки-оракула из фильма, я уже придумал свой ответ на вопрос о красоте.
- Я вижу красоту в людях, Мила. В каждом взмахе ресниц, в загадочной полуулыбке… Иногда всматриваюсь в толпу и думаю: а ведь каждый из них несет внутри себя целый мир. И жизнь как-то сразу обретает смысл.
Мила кивнула и нажала на кнопку «play». Мы вернулись к просмотру «Шерлока».
Перелет прямым рейсом от Москвы до Парижа занимает четыре часа. За это время я успел тысячу раз передумать, перебрать в голове все наши с блондинкой совместные приключения, а затем передумать еще тысячу раз. Не меньше.
Я нервничал? О! Я умирал от сомнений.
Это со стороны кажется, что ради того, чему люди дали ярлык «любовь», каждый может спрыгнуть с горы без единой задней мысли. Но нет, любой решительный шаг (безрассудный и глупый или же наполненный смыслом, в моем случае еще не ясно) сопровождается страхом, волнениями, нервной дрожью. И если суметь все это преодолеть, там, за преградой, за пройденной ступенькой, будут ждать поистине райские чудеса. Главное – широко отрыть глаза и смочь их увидеть.
Посадка. Я вышел из самолета. За моими плечами болтался только рюкзак. Ничего лишнего. Сердце бешено колотилось. Но я шел. Решительно и только вперед, потому что иначе развернулся бы и убежал. Боже мой, я прилетел в чужую страну, не имея ни малейшего понятия о том, что меня здесь ждет.
И что? Почему я так волнуюсь? Неужели я уже не тот Моцарт, способный броситься в омут с головой?
Я передернул плечами, стряхивая все невидимое напряжение и метания, которые в последнее время скопились в душе с избытком. Я вышел в холл аэропорта. И увидел ее. Наши взгляды встретились. И мы с Милой одновременно замерли как вкопанные. А потом бросились к друг другу навстречу. Подхватив на руки, я сжал ее в объятиях. Мила. Моя Мила. Я зарылся носом в ее светлые волосы, вдохнул их запах. Высшие силы! Как я скучал.
Я поставил Милу на землю. Мы так и не сказали ни слова. У нее подкосились колени, и блондинка медленно осела на холодный пол. Я приземлился рядом. Моя многодневная щетина царапала нежную оголенную кожу Милиного плеча. На девушке был топик и короткая юбка. Как всегда. Проходивший мимо парень сказал что-то на французском, обращаясь к нам. Мила ему ответила. Я выразительно изогнул бровь.
- Когда ты успела выучить французский?
- У меня было много свободного времени, Моцарт. Слишком много.
Мила улыбнулась. Мы не могли оторвать взгляда друг от друга.
- Что ты еще мне расскажешь? – спросил я, погружая Милу в долгий (я за все на ней отыграюсь!) поцелуй.
- «Между капризом и вечной любовью разница та, что каприз длится несколько дольше».
Я испуганно уставился на Милу.
- Моцарт, не смотри на меня так! Нет, я не буду безостановочно цитировать Уайльда, как-нибудь потом сыграем в эту игру. Пока только одна фраза. Всего одна фраза, Моцарт.
- И что она значит?
- Я хотела сказать, что ты мой каприз, Александров Моцарт. Ты мой вечный каприз.
В этот раз Мила меня сама поцеловала. Сама.
Знаете, что я понял? «При одной и той же обстановке каждый все-таки живет в своем особенном мире» Шопенгауэр. Да, у нас с Милой два совершенно разных мира. Но это не помешает мне сковать наши руки наручниками и провести остаток жизни с очаровательной блондинкой.
После месяца нашего совместного пребывания в Париже - жаркого, скажу я вам, пребывания – Мила решила вернуть свой натуральный цвет волос. Да, я еще долго буду привыкать и переучиваться называть ее «брюнеткой».
А ведь Мой Блондинистый Монстр так хорошо звучало…