СТАДО В ДОЛИНЕ СМЕРТНОЙ ТЕНИ
Джон Мак-Дафф(1873)
http://www.gracegems.org/SERMONS/The Flock Passing.htm
Если и пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла, ибо Ты со мною. Твой жезл и Твой посох успокоят меня
Пс.22.4
Пожалуй, во всем Писании не много стихов, с которым мы лучше знакомы, чем с этим, и нет библейского образа, который оставлял бы более прочное и неизгладимое впечатление. Картина жизни с темной долиной в конце ее глубоко гнездится в нашей памяти, возможно, с детства, когда мы впервые узнали этот псалом. Многие сцены и картины приходят в нашу память и уходят из нее, другие символы, возможно, оставляют преходящее впечатление, но здесь не так. И если Лютер некогда связал образ долины смерти с хорошо известной ему долиной в Аугсбурге, так каждый читатель Библии, несомненно, может с юности иметь свой мысленный образ этой темной, одинокой долины, с туманом и дождевыми облаками на вершинах гор и бурными потоками на фоне углубляющихся оттенков вечернего сумрака.
Вряд ли нам стоит задерживаться на вопросе или предположениях, какая местность подсказала Давиду этот известный во всем мире образ, и что за долина через его вдохновенные уста нашла себе непреходящее место во всем христианском учении и символике. Возможно, его мысли возвращались к неким сценам, памятным ему с дней своего детства, когда он кормил стада своего отца в долинах вокруг Вифлеема или шел по какому-то глубоком ущелью среди гор Иудеи, через которое на фоне мрака и бури ему довелось вести животных. Или же, как думают некоторые, этот псалом был написан Давидом уже на склоне лет, во время восстания Авессалома, когда он укрылся за Иорданом и, возможно, думал о какой-то долине среди Галаада, в которой он мог видеть пастухов, выводящих свои стада из дикой пустыни. Или же некогда в глухих местах своего изгнания, где ручьи пролагали себе путь по извилистым долинам в глубине пропастей, он мог видеть одинокого пастуха с овечкой, перекинутой на плечо, с жезлом и посохом в руке преодолевающего вброд стремительный поток. Что-то или все из этих знакомых эпизодов, возможно, представили перед его мысленным взором картину смерти как темной долины, через которую стадо Божье должно пройти на своем пути к небесному уделу.
Но откуда бы ни возник этот образ, в любом случае он вошел во все языки и во множество сердец. Сколько слез уже осушили эти слова! Сколько глаз, уже затененных дымкой смерти, когда лица родных и близких уже покрывала скорбь, сколько их взирали на эту долину и сияли больше, чем от присутствия и дружеского общения всех земных друзей! Сколько ушей млели от небесной музыки этого возвышенного монолога, сколько уже заплетающихся языков лепетало его, пока звуки земного псалма не смешивались с песнями ангелов!
Пойдемте же и взглянем на эту картину. Станем устами этой долины, с торжественным убеждением, что мы должны в один прекрасный день вступить в нее, будет это под руководством Небес или иначе! Есть ли другие выражения, которые могли бы так вести нас домой? Возможно, мы не знаем о "злачных пастбищах и водах тихих", к которым нас ведет наш Царь и Пастырь, и тогда мы развращены и не знаем ничего о путях правды и мира; но Долину смерти из нас не минует никто. Возможно, мы представим ее как тесную, темную долину, в которой плотно толпится непрерывный поток людей. Каждый час тысячи наших ближних пересекают ее вход и начинают свой скорбный путь среди молчаливых ущелий. Давайте посетим это место и поразмыслим, готовы ли мы присоединиться к этой группе тихих путников. Стих говорит о трех вещах, долине, присутствии Пастыря и Его поддержке.
1. "Долина смертной тени". Смерть - мрачный опыт даже для верующего. Те, кто рискнул бы утверждать иное, заблуждаются, хотя бы из самых глубоких и истинных эмоций и чувства гуманности. Мы не должны пытаться, даже в случае тех, кто обрел победу над смертью, ложно позолотить гробницу, и рассыпать цветы вокруг гроба. Смерть, как возмездие за грех - враг даже для христианина. Все имеют естественный страх смерти; это нормально для нашей природы. Возможно, некоторые смелые, дерзкие духи, закаленные подонки с сожженной совестью могут встречать свой конец без содрогания; для них в смерти нет ужаса, они якобы ее победили. Но эти исключительные случаи не влияют на великий закон человечества: "что человек не отдал бы за свою жизнь?". Возможно, как мы в этом порой себе признаемся, наши мысли обгоняют нас. Когда мы чувствуем затемнение зрения, нечувствительность души, отрыв от всего того, что еще недавно привязывало нас к жизни, мы знаем, что нам предстоит то дальнее плавание к чужим берегам, из которого еще никто не возвращался. Не поэзия, но природа диктует нам: это страшно - умирать! Но, в то время как верующий, как дитя нашей общей человеческой природы, инстинктивно отшатывается от смерти, как дитя Божье, чадо благодати, он может сказать: "Я не убоюсь зла».
Посмотрите, как красиво и значительно псалмопевец говорит о смерти, взирая на своего Пастыря Завета. Он не говорит: Долина смерти, но "Долина смертной тени". Суть смерти отнимается, и от нее остается только тень. Для верующего король ужасов является побежденным врагом. Железная корона сорвана с его лба и брошена в прах. Мы не знаем, насколько тот, кто пел эту песню о Пастыре, знал пророческие истины о чудесных тайнах этой победы, но мы, по крайней мере принимая его слова, легко находим в них евангельский смысл. Мы можем пойти ко гробу Иисуса и увидеть, как мрачный враг прикован в качестве трофея к колеснице победившего Спасителя. О благословенная истина! Христос, умирая, взял жало смерти и бросил его в огонь Своей жертвы. Мы знаем, что от всей прошедшей вечности Он взирал в будущее, на мир, скованный цепями смерти, на миллионы, обреченные на вечную погибель. И в святом восторге и тоске восклицает Он через все века, предвкушая Свою грядущую победу: "Искуплю их от власти ада; спасу их от смерти". Смерть, Я буду твоим жалом, ад, Я буду твоим Сокрушителем! Своей искупительной жертвой и страданием Он затопил эту мрачную долину светом. Темные туманы превратились в золотые облака. Апостол, говоря о возмездии за грех, не имеет в виду просто временную смерть, разрушение тленного тела. Для верующих это просто преходящий опыт, то, что лучшие из старых комментаторов называют освобождением. Видя Победителя смерти, верующий восклицает: «Вот Иисус Христос, Который разрушил смерть!". Так разве он не может сказать в перспективе этого торжественного часа: не убоюсь зла! Он сидит у подножия креста на Голгофе, и, найдя могилу Спасителя пустой, он готов ответить на торжество апостола: "Я уверен, что ... смерть не отлучит нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем... Благодарение Богу, который дает нам победу через Господа нашего Иисуса Христа!".
2. Присутствие Пастыря. "Ты со мною". Вот что поддерживает нас, проходящих этой долиной! Это не только благословенное убеждение святых, что проклятие смерти, как одно из исправительных последствий падения, было удалено и отменено, но Он Сам обещал нам Свое реальное присутствие и общение в этой заключительной сцене нашей земной жизни! Пастух, Который прошел перед стадом в пустыне, не оставит его на пороге!
И это не мистический образ, не простая поэтическая или сентиментальная иллюзия. Это чудесный факт. Тысячи, которые прошли через эту долину, могут свидетельствовать о несомненной близости Спасителя. Каждый, кто имел опыт смертного одра и испытывал возвышенное сознание Его присутствия там, когда умирающий странник отдыхал на Его руках и, как боровшийся в Пенуэле патриарх, уже видел Бога лицом к лицу, не может не знать об этом! Можем ли мы с уверенностью и даже с нетерпением ждать подобного опыта? Да, если Бог есть наш Пастырь сейчас, то Он будет нашим Пастырем и тогда! Что дало Давиду такую уверенность перед тем, как он вступил в долину смертной тени? Это было сознательное ощущение близости и присутствия этого Пастыря в жизни! Он радовался Его общению и любви. Посмотрите, как он приближался к Нему! Обратите внимание на построение еврейской фразы: не убоюсь зла, ибо Ты со мною. С какой доверчивой верой он приближается к Тому, Кто и тогда будет на его стороне! Он говорит не о ком-то далеком, кто будет ждать его в этой долине, не о простом проводнике через это странное ущелье в конце жизненного пути, который в другое время незнаком и далек. Это Тот же Пастырь, о Котором в начале псалма сказано: Господь - Пастырь мой! Этот Тот, Чья направляюшая рука уже вела его к тихим пастбищам и спокойным водам на пути праведности. Давайте не будем обманывать себя мыслью, что Бог, неизвестный и не ожидаемый ныне, будет найден в предсмертный час; что мы можем оскорблять нашего Пастыря, отказываясь от Его руководства и общения, пока не достигнем самых пределов долины, а затем отдадим Ему отбросы изношенной жизни и остатки увядшей любви! Если у нас будет мир и утешение в мысли о странствии в тот последний день, давайте проверим себя вопросом: а могу ли я уже сейчас взирать в Дик Господа, моего Пастыря, и сказать: Ты со мной?
И Кто же этот Пастырь и Глава Своего народа в его странствии через эту долину мрака? Это Тот, о Ком в другом месте сказано: "Он идет пред ними". Как оживит умирающего верующего одна мысль, что с ним Тот, Кто уже знает, какова эта долина, Кто сам прошел ее; нет, Тот, Кто Сам пережил гораздо более страшный мрак и ужас, чтобы он не пал на Его народ! Когда Он прошел эту долину Сам, Он топтал точило один. Ни одна звезда не мерцала на Его пути, ни один проблеск света не засверкал сквозь туманные тучи. Только эхо откликалось Его словам: «Боже мой! Боже мой!для чего Ты оставил Меня?". Христос освятил эту долину Собой; Он оставил в ней печать Своей стопы, Он был там, как и все Его братья-люди! Он наклоняется со Своего престола на небесах, и шепчет в ухо каждого странника через долину смерти: не бойся! Я Тот, Кто был мертв и снова жив!
3. Двойная поддержка. "Твой жезл и Твой посох успокоят меня". Восточные писатели говорят нам, что пастухи Востока обычно имеют два жезла: один для подсчета овец, другой, с шариком на конце, чтобы помочь им в опасном положении, если они рискуют сорваться в пропасть или быть унесенными течением. Эти два предмета можно истолковать как жезлы веры и обетований. И как Моисей ударил по водам Красного моря с жезлом своим и они разделились, чтобы люди прошли через них как посуху, так, когда верующий подходит к этой темной долине, вера простирает свой всепобеждающий жезл к угрожающим волнам, и они отступают. Пусть вера возвысит свой радостный голос и воспоет: о, смерть, где твое жало? Могила, где твоя победа? Что же это за вера, которая простирает этот триумфальный жезл и поет песнь торжества? Это возвышенный принцип, о котором в другом месте говорится как об "осуществлении ожидаемого и уверенности в невидимом", который позволяет верующим проникать в будущее, и рассматривать смерть только как узкий поток, лежащий между ними и землей обетованной.
Но кроме жезла веры, есть посох обетования. Без того, что поможет нам перебраться через мутный, бурлящий поток, мы можем избить ноги о камни, поскользнуться на окатышах или провалиться в незаметную яму. Этот посох позволяет найти верную опору и в безопасности достичь противоположного берега. Как необходим он христианину, перебирающемуся через реку смерти! Без него он может быть охвачен бушующими водами! Но твердые Божьи обетования устрояют его безопасность. Он чувствует их и идет по камням шаг за шагом, и Господь поддерживает его за правую руку.
Заметим также, что именно жезл и посох, на которые опирался Давид, дали ему надежную уверенность и утешение. Он не говорит: они утешат меня - как если бы это было что-то, на что нельзя с уверенностью положиться в долине смерти, - но они успокоят меня! Опираясь на них, я могу делать каждый шаг к небесам, и они не подведут меня никогда!
И был ли псалмопевец обманут? Разве песнь его жизни ввела его в заблуждение, когда пришел смертный час? Мог ли он петь, лишь пока его путь был устлан цветами, и вокруг сияло солнце, а потом, когда вокруг упала тень, его вера оставила его, жезл и посох были потеряны и его песня превратилась в вопль ужаса? Нет, мы знаем его записанные последние слова. Вот гимн, который пел этот менестрель Израиля, когда долина вокруг него начала темнеть и мрачные звуки ее потоков послышались в его ушах: "Завет заключил Он со мной вечный и непреложный. Это все спасение мое и все хотение мое ".
И Бог по-прежнему верен Своему обетованию: : "Как дни твои, будет умножаться богатство твое". Ни одна часть этого обетования не исполняется более явно, чем благодать, даруемая умирающим святым в последние дни их. Как часто мы видели тех, кто всю жизнь трясся при одной мысли об этой темной долине, кого ужасала перспектива уйти, кто от страха смерти всю жизнь были подвержены рабству - и все же, когда эта долина была достигнута, их страх окончился, ибо в конце ее они увидели облака, озаренные небесным светом; буря утихла, и они тихо заснули. Через всю природу Бог дает образы для тех, у кого есть ненужный страх смерти. Попробуйте сорвать зеленую листву в разгар лета: она будет сопротивляться вашим усилиям, а там, где зеленый лист все же оторвется, вы пораните куст или дерево. Но пусть эти листья созреют к осени и покроются золотом славы: как мягко и нежно будут падать они! Ни один звук не послышится, когда они сорвутся с ветвей; под нежным вечерним ветерком они опадут на землю. Так бывает и с верующими, созревшими для небес, когда они завершили свои дела и исполнили земное предназначение. В осенний вечер жизни смерть приходит к ним, как нежный ветер, и золотые листья легко опадают с ветвей. Как мягко и нежно это разделение духа и тела! "Лазарь, друг наш, спит". "И не стало его, потому что Бог взял его».
Мы закончим двумя практическими мыслями.
1. Вдумайтесь в наш личный интерес к этому вопросу. Пусть каждый подумает: я несомненно пройду через эту темную долину! Возможно, в этом мире мне не принадлежит ни одного дюйма, но это общее наследие должно наконец быть моим, ибо это "дом собрания всех живущих". В некотором смысле мы все уже вошли в эту долину. Жизнь есть широкий путь, ведущий к смерти. Грех сделал нас наследниками этой мрачной обители. Плач младенца - это первый знак на пути к темной долине; шаги игривого ребенка - первые шаги по этому пути. Гордая молодость на заре жизни, может считать, что эта долина для нее в синей туманной дали, но если у нее есть глаза видеть, она заметит, что эта даль становится все ближе и ближе. Честь, богатство, амбиции и слава - что все это значит для пути к могиле?
И вам, кто прошел уже середину жизненного пути, сколь более подобает часто и торжественно размышлять о приближающемся приходе этой темной ночи! Как важно для вас сейчас достоверно убедиться, что вы нашли своего Пастыря, как важно быть ближе к Нему, когда уже начинают падать вечерние тени! Среди яркого дня мы можем представить, что мы не зависим от Пастыря. Но когда солнце заходит и слышен вой волков, и близкая ночь погружает во тьму весь ландшафт - как необходимо нам держаться рядом с Ним! Пусть так будет с вами. Когда начинают падать тени жизни, приближающейся к концу, держитесь ближе и ближе к Тому, Кто есть ваш Защитник и Глава. И если вы сможете опереться на обетования, вам, даже если вы придете к смертному часу в возрасте Иакова, удастся положиться на них, и ваша вера вознесет хвалу в Божием присутствии: "Я ждал спасения Твоего, Боже!".
2. Это долина, приводящая к небесам. Подобно долине Ахор, глубокому ущелью, залегшему от пустыни до самого сердца Страны, о котором говорит Осия, она - дверь надежды. Долина смерти приводит к истинному Ханаану. Подобно длинному туннелю с милями мрака, она выводит к яркому солнечному свету сияющего праздничного города, где звонят колокола и царит веселье. Это великий праздничный день небес, и сколь многие, уже закрывая глаза и уши для земного мира, слышали отзвуки радости этого Града, которого Строитель Бог! И разве мы не слышим этот ликующий звон: "Не будет ни смерти, ни печали, ни плача, и не будет больше боли, ибо прежнее прошло!".
Давайте никогда не будем смотреть на смерть иначе как на исход души из рабства к истинному Ханаану. Давайте не будем ложно называть могилу нашим вечным домом. Наши любимые ушедшие. если они умерли во Христе, только тогда на самом деле начали свою реальную жизнь. Смерть для них - день рождения их вечных радостей. Взор тех, кто вокруг умирающих святых, обычно полон слез; взор их самих полон ангелов. Мы не говорим, что природа умирает, когда исполненные девственной красоты цветы весны сменяются спелыми плодами осени. Плоды - это не смерть цветов; напротив, сбрасывание цветов указывает лишь на шаг в дальнейшем развитии, шаг вперед в прогрессе к совершенству. И когда родные погребают свои цветы в могиле, им остается лишь ждать, когда полнота благородных плодов созреет в небесном мире. Расцвет земной весны - это время, быстро уходящее в прошлое. Они лежат увядшими в земле, но бессмертные плоды созрели, и они нетленны!
Читатель, снова позвольте спросить: готовы ли вы к этому торжественному часу, который рано или поздно должен прийти, когда жизнь со всеми ее возможностями и обязанностями подойдет к концу, когда мгновения ее будут исчислены, когда наши песочные часы достигнут последнего зерна и мы уйдем из прежнего мира навсегда? Возможно, вы еще не испытали никаких серьезных предупреждений о вашей смертности; смерть пока обходит вас стороной, но от этого она не перестает быть реальной. Возможно, чьи-то щеки побледнели от болезни, и стрела последнего врага свалила кого-то другого, но вы по-прежнему в силе. Другие уже в течение многих лет у входа в долину, но жизнь для вас по-прежнему цветет, и темная долина смерти находится на дальнем горизонте. Но она приближается и должна прийти. Возможно, она приблизится внезапно или неожиданно. Не думайте, что, если вы становитесь старше, вы будете более склонны думать о вашей подготовке к великой перемене. Увы, если этой подготовкой пренебречь сейчас, мы, как и большинствор, будем цепляться за эту жизнь и не захотим верить, что ее конец приближается. Люди, быстро идущие к могиле, отталкивают любые мысли, которые могут нарушить их сон. О, как ужасно вступить в эту долину с проклятием уже не временной, а вечной смерти, нависшим над нами! Вот тень смертная и ее реальность.
Смерть, даже лишенная жала, по-прежнему огромна. Чем она должна быть, если даже без жала она названа последним врагом - вместе с тем, что ждет многих после нее! Говоря о нечестивых, псалмопевец пишет: "Смерть будет пасти на них" (Пс.94.14 KJV). Смерть, которая проводит верующих через долину тени на пастбища блаженных, отводит нечестивых в мрачную юдоль, где им будет в тягость их бессмертие! Долина смерти, для верующего "дверь надежды", является неверующим мрачными воротами отчаяния. Это решает их судьбу. Бесконечное будущее с этого момента закрыто. Это действительно долина суда. "Неправедный пусть делает неправду; нечистый пусть еще сквернится". Бежим же теперь к Тому, Кто победил смерть! Пусть у нас будет возможность лично убедиться в правоте слов сладкопевца Израиля: "Если и пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла". Долина смертной тени - это врата дома нашего Отца! Когда мы стоим под крыльцом, арка отбрасывает на нас тень. Мы на мгновение выходим из солнечного света жизни. Но потом дверь открывается, и нас озаряет свет лучший, чем пламя земного солнца. Тьма проходит и светит истинный свет.