«Душа Сусанны, песчинка в водовороте бесконечного, устремившись за грань необозримого, вдруг растерялась. В первый миг своего преображения она не поняла, что с ней произошло сразу после смерти и кто подхватил её тогда, над водой. Но узнала голос Великого Духа, спросившего её:
– Останешься попрощаться? Или со мной?
– Останусь… ненадолго… Можно? – ответила она и успокоилась.
– У тебя всегда так: «ненадолго» и «долго» одной длины мера. Помни: есть дела поважней. Ты, душа моя, нужна мне здесь. Все неприкаянные ждут не дождутся помощи от тебя. Скорей вспоминай себя… «прежнюю, бесстрастную». Позабудь всё, что было там: в мелком человечьем воплощении. Ты выдержала испытание, ты в самом начале… Принимайся за свои прямые обязанности. Необходимо укрепить тех, кому предстоит снова возвращаться. Даю тебе отпуск, – усмехнулся: – «по семейным обстоятельствам», сама решишь, когда «пора», но не затягивай. Я с тобой от радости на земной манер заговорил, соскучился. Русские! C вами ухо надо ох как востро держать. От вашей русскости во всех мирах переполох стоит, не уляжется.
Из глубины пространства, которому не было конца, эхом поднимался запредельный хохот. Необозримое, всепроникающее, приходящее из ниоткуда, уходящее в никуда, подхватило сбившиеся в кучку, сиротливо жавшиеся друг к другу земные души и исчезло во тьме. На прощание невзначай, будто волчок на столе, раскрутив звёзды на незнакомом небосводе.
Земные души, с беспокойством озираясь по сторонам, неслись за горизонты, тщетно пытаясь вспомнить, о чём, прощаясь с ними, умоляло помнить их перепуганное тело…»
Потеря матери, тёщи, бабушки для семьи оказалось и тяжёлым испытанием, и откровением для каждого из её членов. Смерть близкого человека изменила окружающий мир до неузнаваемости. Перед внуками он впервые предстал безжалостно откровенным, непредсказуемым, пугающе неубедительным… Дети испугались: «О каких «чудесах» может идти речь, если любой поворот может оказаться таким же, как этот, – последним?» Бабушка для каждого из них находила или держала про запас «золотой ключик» от потайной двери в свой тихий, светлый мир: мир добродетели, чести и любви. Дети были уверены, что после всех испытаний, которые уготованы им судьбой, они непременно попадут именно туда – в добрый бабушкин мир…
Бабушка не могла просто так взять и исчезнуть, не оставив никакой подсказки или хотя бы записки. Она же обещала помочь нам повзрослеть, обещала всегда быть рядом. Значит, придёт… она где-то здесь, поблизости. Баба, ты где? Отзовись!.. …Во сне Сусанна Андриановна приходила: одних успокаивала, другим что-то объясняла, кого-то поучала. Она так увлеклась присутствием не «там», что чуть не забыла о том, что её «нет». Сейчас у неё на всё хватало времени; время стало некуда девать.
Постепенно малыши свыклись с печальной «новизной» в их жизни. «Бабе хорошо, – успокаивали они друг друга, – ей никуда не надо спешить, она совсем не устаёт, помолодела, чаще улыбается, на ней нарядный сарафан, а вокруг яблоневый сад. Она выходит к нам из сада. Если вырастим такими же добрыми, как наша бабушка, то потом когда-нибудь тоже окажемся в цветущем саду, вместе с ней», – мечтали внуки.
После смерти Сусанны Андриановны изменилась и Наталья. Она будто проснулась от долгого летаргического сна. Наталья вдруг поняла, отчего ей так легко дышалось при маме, поняла только сейчас, когда мамы не стало. Мама взвалила и безропотно несла на своих плечах вину за смерть Наташиного сына, Серёжи, защитив тем самым дочь от саморазрушения.
«А ведь я хотела уйти за сыном. Мама сумела уговорить меня считать виноватой в гибели внука её», – вспоминала то время Наталья. Она мучилась оттого, что не успела осознать глубину маминого поступка и не успела отблагодарить мать за то, что мама была необыкновенной мамой. Сусанна Андриановна полностью посвятила свою жизнь дочери, внукам, зятю, искренне растворившись в любви, преданности, заботах о них.
С недавнего времени деньги перестали играть в жизни Натальи главенствующую роль. Свет полился в душу: осветил, согрел, оживил её. В сердце зазвучала музыка, сами собой стали складываться песни. Глаза заблестели, походка, движения стали плавными, упругими; она вся подобралась, расцвела, будто приготовилась к новому счастью. Она ясно ощутила, как сильно любит Ярыгина. «Кому сказать: влюбилась в собственного мужа!»
Сергей (её первый) после стольких лет незримого, мучительного присутствия в их жизни «испарился». Столько лет не давал покоя: цеплялся за каждый день, за каждую ночь. Являлся в самый неподходящий момент, когда два сердца готовы были слиться воедино. Живя за тысячи вёрст на своём Тихом океане, был третьим лишним здесь – между Натальей и Александром, мешал жить. А тут раз – и исчез!.. Наташа с некоторых пор на своего Ярыгина налюбоваться не могла, так влюбилась, что самой страшно сделалось. «А мужик-то у меня на загляденье!» – довольная шептала Наталья. Но одна «закавыка» не давала покоя: её характер! Нет чтобы в открытую, до глубины души, объясниться и снять все вопросы, разом исключить недомолвки, начать с чистого листа… вместе радоваться каждому прожитому дню, в согласии и любви до последнего вздоха.
Но характер! Бестия, а не характер. Сама себе путь преградила. Надумала на свою голову испытать мужа, вот только не решила окончательно: как?..
Письмо от Ольги какой уж год хранилось в её саквояже. «На всякий случай». Объясниться бы – и в огонь… да просто: в огонь – и точка! Она же наперекор себе: холила и лелеяла посеревший листочек, читала и перечитывала. Картины рисовала: одну трагичней другой. Предвкушала. Столько лет из жиденького листочка зверя выращивала, будто волкодава на мужа натаскивала. Зачем?
Наталья достала потёртый конверт, вынула и развернула обветшалый тетрадный листок. Прочла: «Никогда не думала, что ты женишься на обыкновенной женщине, Санечка». Прислушалась к себе. Не дрогнуло, не шевельнулось внутри, усмехнулась только: «Не тебе судить, тётя! «Обыкновенная»? Ошибаешься: необыкновенная я, самая что ни есть необыкновенная и единственная для моего Санечки. Запомни: мо-е-го!» Наталья поняла, что письмо с годами потеряло всякую ценность и привлекательность. «Мы с моим Санечкой шестерых ангелочков на свет божий выпустили, а ты: «обыкновенная»? И не мечтай! Узнаю что – найду, из-под земли достану… ночкой лунной на тропке узкой».
Небрежно бросив письмо, она сначала откинулась на спинку стула, потом рухнула на руки и зарыдала. Наташа редко плакала, но сегодня как прорвало. Со слезами будто прозрение приходило. Она вдруг увидела себя со стороны: красивой, молодой, замужней, не обманутой. «Что тебе ещё надо, Натаха? Всё у тебя есть! Люди завидуют твоему счастью. Уймись, наконец. Воспитывай детей, мужика люби – и будет тебе счастье!» Она вскинула голову и остановила взгляд на лике Божьей матери. «Я только проверю его. Испытаю – и успокоюсь. Умоляю, не суди меня».
Александр Никитич с удивлением обнаружил, что с Сусанной они стали видеться даже чаще, чем прежде. «Оказывается, после смерти жизнь становится намного осмысленней, правдивей, она становится бесценной!»
«Романтические отношения» развивались так бурно, что было невозможно разобрать, кто к кому наведывался в гости. Ярыгин так свыкся с присутствием тёщи в своей жизни, что вполне естественно обижался, если Сусанна не являлась к нему по первому зову.
– Санечка, не сходи с ума, – увещевала его Сусанна. – Меня давно нет среди людей. Вместо меня «я» другая – твой ангел-хранитель. Я «есть» в новом воплощении, но меня «нет» в вашем, земном представлении. Пойми, наконец, что тебе надо идти дальше и пройти свой путь без меня. А путь твой не прост. Крепко запомни: я всегда буду неподалёку!
…Со временем Александр Никитич успокоился. Выручал сундучок, река, дети, школа, жизнь среди людей и его любимая тёща – ангел- хранитель по имени Сусанна…