Роман Узел Глава 31 В горах
По горному аулу, выбивая колёсами гравий и камни, ехал бронетранспортёр с российскими бойцами на броне. У местного базарчика остановился. Солдаты спрыгнули на землю и в полном боевом снаряжении разошлись за покупками.
- Назар, - крикнул водитель-механик из открытого люка, оставшийся сидеть в машине, - купи мне «сгущёнки» и сигарет.
Рядом с торговыми киосками разного пошиба, скорее похожими на курятники, сидели со своим товаром старики и старухи в обшарпанных одеждах, женщины неопределённого возраста, укутанные в серые платки. И пытались таким образом выжить в войну, затянувшую их в разорение и нищету. Торговали орехами и мёдом, молоком и брынзой, вином и чачей, носками из шерсти и российской военной формой, аккуратно сложенной стопками. Наверняка, был в ходу и другой «товар», скрытый от постороннего глаза. Солдаты купили печенья, «сгущёнки», шоколадных батончиков, сигарет и вернулись к боевой машине. Её с любопытством рассматривал чумазый мальчишка лет двенадцати.
- Иди отсюда, вышкварок, - рыкнул Димон, державший в руках выторгованные шерстяные носки.
- Дяденьки, прокатите, да-а? - просил черноглазый мальчуган.
- Ты чё, не понял? Как дам пендаля! - гаркнул Димон-Гробовщик.
С базарчика донёсся женский звонкий взволнованный голос:
- Русланчик, дарагой, отойди от них. Папа покатает тебя на такой же...
Солдаты уселись сверху БТРа и машина, грозно взревев, медленно покатила вдоль базарчика, дымя выхлопными газами. Старик, торгующий мёдом и орехами, поднялся со скамейки и погрозил кулаком в сторону солдат:
- Езжайте отсюда! Езжайте! Ни дышать не даёте, ни жить!
А парнишка всё бежал рядом с машиной и кричал:
- Дяденьки, дяденьки!..
- Пшёл вон, я сказал, - проорал Гробовщик. И постучал по броне. - Эй, водила, дай резко вправо, будто невзначай!
Назар оторопел:
- Да ты что, Димон, совсем офигел?
- А ты знаешь, - распалялся Гробовщик, - это подрастает будущий боевик. Его уже сейчас надо упредить, иначе подрастёт и кокнет не одного нашего. В этом волчонке зреет ненависть, и её не выжжешь и калёным железом. Ты видишь, как он смотрит на нас?
Бронетранспортёр стал набирать скорость. Бегущий мальчишка достал из кармана какой-то предмет, похожий на камень, и попытался зашвырнуть его в открытый люк машины. Но «камень» отскочил от брони и взорвался в воздухе, забарабанив осколками по металлу и изувечив маленького мстителя. Солдаты, как горох, посыпались на землю.
- Я говорил тебе, утаку! Не верил?! - взревел Димон.
Осколки чиркнули Назара по правому плечу, разрезали, как бритвой, боковину его ботинка. И у остальных солдат ранения чудом оказались лёгкими. Назар поднялся и бросился к кавказскому «гаврошу», на ходу разрывая индивидуальный пакет.
- Куда ты, дурбала? - в недоумении выкрикнул Гробовщик, исказив своё уродливое лицо.
Мать, видевшая трагедию, в ужасе взвыла и, как безумная, бросилась к ребёнку. Кричала так, что содрогались небеса:
- Будьте вы прокляты, русские!
Гробовщик, поправляя на себе боевую амуницию, огрызнулся в ответ:
- Пошла в ж..., ворона!
А Назар, достав из аптечки шприц-тюбик, сделал обезболивающий укол маленькому горцу и стал перевязывать ему голову, руку, ногу... Поднял его на руки и понёс к ближайшей сакле. Мать раненого семенила рядом, завывала, рыдала и говорила что-то на своём языке. Солдат занёс мальчишку в тесную, душную лачугу. На полу лежали ковры и подушки, в углу стоял телевизор, рядом – коротконогий столик с фигурными кувшинами, на стене висел красный холст, исписанный витиеватыми арабскими буквами. Назар аккуратно уложил мальчишку на подушки.
- Дверь пусть будет открыта, - посоветовал он матери, - ему нужен свежий воздух. И вызовите врача или кто там у вас...
И направился к выходу.
- У тебя на плече кровь, - сказала женщина.
- Ничего, заживёт.
На улице стоял работающий БТР. Назара ждали.
Через неделю группа разведки спецназа из восьми человек, осторожно ступая по скалистой породе, бесшумно и скрыто двигалась под теневым пышным сводом лесистых гор. Следом шёл отряд охранения из тридцати человек. На отрезках в полкилометра, вдоль предполагаемого пути боевиков, расположились в укрытии по два разведчика.
В кустах ежевики, рядом с огромными валунами, в военной экипировке,
с «калашами», залегли рядовой Костров и сержант Гробовой. Задача: выследить вражескую группу и передать по рации охранению. Старый буковый лес давил настораживающей тишиной. Его крупные деревья с гладкой светло-серой корой и твёрдой древесиной дополняли мощную стать кавказских гор, покрытую тёмно-зелёным мхом. Несмотря на осень, трава была сочной и местами забрызганной разноцветными красками мелких цветов. Густой запах растительности дурманил головы.
С каждым часом становилось прохладнее и хотелось переползти на солнечное пятно.
- Бля, бронежилет давит, в ботинках ноги затекли, а на голове не каска – котелок, - нервно произнёс Назар.
- Такая вот экипировка в нашей армии. Это тебе не у американцев! - ответил напарник.
- Что-то пить захотелось, - и от этого желания сильнее стал слышен впереди, за скалою, шум горного ручья. - Пойду напьюсь … и заодно разомнусь, - и Назар привстал.
- Не пей, а то будет, как в сказке: козлом станешь.
- Да кругом тишина и – никого! А ручей вон – рядом. И откуда такие сведения, что кто-то должен здесь пройти?
- От местных жителей.
- Значит, не все воинствующие, как ты говоришь?
- Не все, - согласился Гробовщик и предупредил, - будь осмотрителен. Впереди могут быть «растяжки».
- Я быстро, - и, прихватив автомат со сдоенными рожками, перетянутыми синей изолентой, с оглядкой направился к ручью.
Шёл от куста к кусту, от дерева к дереву, по-кошачьи, только бы не застучал камень, не хрустнула ветка. У скалы спустился вниз, придерживаясь за гладкие пласты. Вот и ручей. Он игриво журчал чистейшей водою с вершины горы то змеевидной лентой, то крохотными водопадиками. А рядом застыла широким полотном каменная высохшая река. По ней разбросаны округлые камни от малых до огромных размеров, будто катал их по по горам кавказский великан. Сверкали осколками зеркальные лужи. В них воды – воробью по колено. А весной, наверняка, река наполнится до краёв талою горною водою и забурлит стремительным потоком к подножью, мощно и грозно перекатывая неподъёмные валуны. Перед Назаром открылась удивительная панорама лесистых и обнажённых гор. Они потрясали таинственной завораживающей красотой. Горы, как люди, неповторимы и, как люди, непредсказуемы...
Назар наклонился над быстро бегущим ручьём, зачерпнул ладонями воду. Вкусно! И холодная, аж зубы ломит. Горная вода!
Вдруг в спину упёрся ствол автомата. И голос:
- Тыха. Совсэм тыха...
Леденящий озноб пронзил Назара сильнее студёной воды. Чужая нога в кроссовке с силой наступила на его лежащий на камнях автомат. Назар поднялся. Перед ним стояли пятеро бородатых бритоголовых мужчин в камуфляже, вязанных шапочках и тюбетейках. Только у двоих были автоматы Калашникова. Боевики язвительно улыбались.
- Ты «гоблин» или «пёс»? - спросил крупный бородач лет сорока, поднимая автомат солдата. - Давай сюда и бронежилет, он тыбе болше нэ нужен.
Назар взревел и, как волкодав, вцепился мёртвой хваткой в противника, надеясь вырвать автомат и разрядить по назначению хотя бы один рожок. В следующую секунду он уже стал «боксёрской грушей». Солдат обмяк. Его встряхнули.
- Так ты кто?
Назар молчал.
- «Куропатка» он, - хмыкнул рыжий кавказец.
- Тыбе отпустить бороду и сойдёщ за нащева, - сказал, улыбаясь, чернобородый.
Назар постепенно приходил в себя от стресса: «Гномы! Живут в горах, как в страшной сказке. Гномики...»
- Вперод и ввэрх! А там... - толкнул солдата старший и продекламировал известную фразу из песни. - Вэд эта нащи горы, они памогут нам!
Назар оглянулся. У скалы осталась лежать его каска.
Шли друг за другом вдоль ручья, чтобы шум воды заглушал шаги... С левой стороны, из зарослей, вышли ещё два рослых кавказца, одетые в тёплые свитера. Без оружия. Небольшой отряд остановился у пещеры. Через её узкий вход, внутри, было видно, как сквозь камни сверху просачивается вода и течет струйками по наплывшим сталактитам. Чернобородые, протискиваясь, входили в каменное чрево. Снаружи остались Назар и «рыжий», держащий автомат.
- Тыбе нравятся горы? - спросил, улыбаясь, молодой кавказец.
Назар молчал.
- Нэт? А зачем тогда сюда пришёл?
Из пещеры тяжело вываливались боевики, увешанные автоматами, гранатомётами. Вытаскивали ящики с патронами и гранатами. «Богатейший схрон», - отметил мельком Назар. А «рыжий», дёрнув чернобородого, сказал:
- Он же всё видит.
- Пусть. Кому он расскажет? Только своему Богу.
И горцы потянулись гуськом по знакомой только им тропе.
Вышли к утёсу. Возле него, средь мощных разлапистых деревьев, стояли, сидели ещё человек десять боевиков. Завидев своих, двинулись навстречу. Обнимались, о чём-то говорили...
Под деревьями, на ровной площадке, были расстелены покрывала, а сверху раскатано чисто белое полотно материи, служащее скатертью. На ней стояли пластиковые бутылки с минеральной водой и упаковки сока, разложены круги лаваша. У скалы, на очаге, в казане, готовилось варево. Кухарила женщина в тёмно-синем тёплом халате, укутанная в чёрный платок. Видны были только её глаза. Она раскладывала по пиалам куски мяса и разливала бульон. Приятный запах наполнял ущелья и теснины. «Оказывается, - мелькнула мысль у Назара, - боевиков можно выискивать на нюх. А женщина, наверное, шахидка».
Солдата втолкнули в каменный карман – углубление в утёсе, где были две овцы, привязанные к железной скобе, вколоченной в ствол бука.
- Пасыды нэмножечко.
И черногор защёлкнул один наручник на правой руке Назара, а другой пристегнул к скобе. Овцы шарахнулись в угол, где лежали шкуры животных, пахнущие креолином.
Горцы, вымыв руки и лица, рассаживались на покрывала, поджав под себя ноги. Ели молча. Женщина стояла в стороне, за спинами мужчин. «Похоже, это их лагерь», - предположил Назар.
Ветер, врывающийся в западню, гонял от стены к стене клочок бумаги с печатным текстом. Солдат поднял. Это была листовка ваххабитского толка, местами с неразборчивыми и затёртыми буквами.
«...адача наша – внедрятся во властные структуры, дестабилизировать обстановку, эконо... ...собое внимание обращать на казачество. Это наши давние и самые страшные враги. Но Аллах милостив – некоторые атаманы продажны и алчны. За деньги они могут продать не только каза... но и … ...одную. Необходимо обратить внимание на районы, где находятся войска. Солдаты и офицеры голодные, они продадут любое оружие. Обливать грязью всех русских, которые настроены патриотически. Их очень легко обвинить в национализме. Используйте бездуховность русских. Сейте национальную рознь. Сталкивайте националов и русс...»
«Не увязнуть бы в страхе, - терзался парень, - свои придут обязательно. Отобьют, выручат...»
Закончив трапезу, боевики поднимались, разбирая оружие. И вскоре отряд суровых кавказцев двинулся на северо-запад, к перевалу. А женщина, затушив огонь и наведя порядок в лагере, пошла по тропе вниз.
Пленный солдат заметался, пытаясь вырваться из оков. Цепь наручников держала крепко. Тогда он стал бить камнем по металлическим звеньям в надежде разорвать их. Бесполезно. И всё же решил продолжать. «Буду стучать и сутки, и двое... Не перебью, так может стук услышат наши... раньше, чем...», - надеялся Назар. И трудно было понять, что громче стучит: камень или сердце пленного? Прикованный солдат видел, как женщина удалялась, привычно ступая меж камней. Затем остановилась. И повернула назад. Назар перестал стучать... Она подошла к нему и открыла лицо. Это была мать раненого отчаянного мальчишки.
- Уходи, - сказала она. - Тебя не пощадят...
Назар вопросительно указал взглядом на пристёгнутые наручники. Женщина направилась к погасшему очагу. Вернулась с колуном.* (*тяжёлый топор для колки дров)
- Осторожно, - сказала она и, с трудом подняв топор, ударила по связке наручников. Звякнув, цепь разорвалась. Назар поднялся.
- Мда... действительно «браслет», - еле выговорил он, глядя на запястье правой руки.
Вышел из застенка. И первым порывом было бежать, бежать и бежать отсюда! Наверное, так чувствует себя птица, вырвавшаяся из клетки?.. Но сдержался. Спросил:
- А как ваш сын?
- Уже легче... спасибо тебе.
- Скажите, у вас в лагере есть такой – Узден?
- Есть... Лекарь.
«Значит, он», - убедился парень.
- Сына моего лечит... А ты кто? Русский?
- Да.
- Оказывается, и среди русских есть хорошие люди... Иди к ручью и вниз. Выйдешь к аулу.
И Назар пошёл, торопясь и спотыкаясь, забыв об осторожности. Обернулся.
- А как вас зовут?
- Малика.
Спешил. Хотелось побыстрей вырваться из этих страшных ненавистных гор. И вдруг впереди заметил идущую вверх фигуру. Мигом прижался к дереву и замер. Человек, навьюченный увесистой поклажей, приближался. Это был молодой, худой и сумрачный мужчина, скрюченный под тяжестью ноши, с небритым лицом, в затасканной и затёртой одежде. Назар с трудом узнал в нём Уздена. От щёголя не осталось и следа. И такой мозглявый, соплёй перешибёшь. Что он несёт в огромном рюкзаке: медикаменты, продукты, взрывчатку? Попытаться захватить? Или ну его к чёрту?! «Да как я мог такое подумать? - гнездил себя Назар. - Что это со мной? Малодушие? А потом не жить, а терзаться?» И едва навьюченный боевик поравнялся с засадой, солдат уверенно шагнул навстречу и твёрдо скомандовал:
- Стоять!
Узден вздрогнул и застыл, как вкопанный. От неожиданности глаза его округлились, и он едва выговорил:
- Ты-ы-ы?!
И стал медленно снимать со спины увесистый рюкзак. Сверкнула финка, и он с остервенением набросился на нежданного противника. Но Назар уже был не тот, что при первой встрече в Степном... Он молниеносно выбил нож, полоснувший вскользь лица и ударил в челюсть нападающего. Недруги сцепились. Рухнули на камни. И покатились по склону, раздирая кожу рук и лиц. Попытались подняться у края пропасти, но оступились и полетели вниз, в узкое ущелье. Заклинились, стиснутые скалами. Лицом к лицу.
- Зачем ты здесь? - с яростью процедил сквозь зубы Узден, готовый впиться в горло противника.
- Я пришёл рассчитаться с тобой, - ответил Назар, прерывисто дыша.
Кавказец расхохотался. И, кривя лицо, воспалённо выкрикивал:
- Ви пришли на нашу землю, чтоби отнять у нас всё. От ващих рук гибнут нащи дети, женщины, старики. Ми не дадим теперь себя так просто виселить в Сибирь, как раньше. Из-за каждого дзерева вас будет подстерегать гибель!
- Ты чувствуешь себя героем? А сам-то убил невинного человека.
- Я не хотел. Просто рещил попугать... Главное – я отберу у тебя Ирму! - сверкнул глазами горец.
- Поздно, батенька, - ухмыльнулся Назар, - мы с ней уже подали заявление в ЗАГС. И она любит меня.
- Но я отомщу тебе за поруганную мою честь! - выкрикнул Узден и со злостью вцепился в противника.
Под ногами воинствующих надломились камни и посыпались вниз. Оба замерли. Посмотрели вверх. До края провала метра два – не дотянуться...
Первым заговорил Узден:
- Надо как-то вибираться, иначе – труба двоим! Давай ты меня подстраховивай, а я по уступам викарабкаюсь и витащу тебя.
- Я похож на идиота? - хмыкнул Назар. - Первым выбираться буду я. Не убегу: будь спокоен. Ты нужен мне.
Узден скрипнул зубами:
- Вот у меня верёвка. Привязывайся одним концом, а я – другим.
И два врага в тесном ущелье оказались в одной связке. Назар медленно поднимался к верху, обдирая ладони об острые выступы скал.
- Будь осторожен. Не соскользни. Становись мне на плечи. А вот моя рука, - неустанно и «заботливо» подсказывал Узден. - Ставь ногу на виступ. Правее, правее! Не смотри вниз!
Назар добрался до края пропасти, держась за гладкие, ненадёжные камни. Правой рукой нащупал корень дерева. Крепко ухватившись за него, с облегчением выдохнул. И выбрался наверх.
- Теперь давай – ты! - крикнул он в ущелье, натягивая верёвку.
- Дэржи крепка! - донеслось снизу. И вот уже показался Узден, шумно дыша. - Руку дай, да?
И, сопя, выполз на поверхность. Устало лёг вниз лицом. Неожиданно спина его стала вздрагивать и вырвался из-под камней истеричный ломанный смех: «Гы! Гы! Гы-гы!» Горец медленно и тяжело поднялся на ноги, глядя на противника блуждающей улыбкой... Вдруг резко, что было мочи, бухнул в грудь спасителя. Солдат отлетел в сторону. А кавказец схватил камень и в спешке стал перебивать верёвку. Назар со всей силы дёрнул её на себя. И два молодых недруга, не познавших сполна радостей жизни, схлестнулись в кровавой зверской драке. Невольно услышали голоса и шаги людей. Остановились. Глянули одновременно в одну сторону. Это были спецназовцы.
- Продолжайте! - рыкнул Гробовщик, куражась и показывая жуткий оскал своего изуродованного ожогом лица. - А тебя, чернож...й, если твоя возьмёт, может, и отпустим.
- Слушай, ты! - одёрнул Назар «шутника», - час назад семнадцать моджахедов с полной выкладкой выдвинулись к перевалу...
Он не успел договорить, как получил удар в голову от кавказца. Едва удержался... И в безумной ярости обрушил свои кулаки на ослабевающего противника.
- Мочи его, мочи! - напирали азартные возгласы.
Отлетев к дереву, Узден стал сползать спиною по стволу, шепча окровавленным ртом:
- Ты не сможешь убить меня...
Назар дрожал от перенапряжения и усталости. Все его силы, до капельки, сконцентрировались на последнем ударе. Мысли его беспорядочно метались, как ошалелые. Если он сейчас не вырубит врага, то у самого разорвётся сердце. И вдруг, будто услышал голос отца: «Будь человеком выше своего роста!..» Нет! Нет! Нет! Он не сможет сдержаться! Рука сама собою, по инерции, с неимоверной силой двинулась в сторону противника. И Назар с рёвом всадил кулак в дерево, разнеся в щепки кору!
- Что ж ты не добил его? - возмущались разочарованные наблюдатели.
Назар, шатаясь, опустился на валун. Лицо его искривилось в ухмылке и он, развязывая на себе верёвку, еле выдохнул:
- Власти... разберутся...
А со стороны перевала уже слышались автоматные очереди...
В аэропорту кавказской республики, у кассы, стояли два военных.
- Мы «разорвали» контракты. Мы убегаем? - спросил один.
- Нет, мы уходим, - ответил другой. - Дело своё мы сделали. Точнее, ты... сделал! А дома меня ждёт Натаха! Люблю я её, хоть она и стерва. Что приеду, не сказал.
- А я сообщил... матери... С Ирмой у нас любовь только по телефону...