День клонился к вечеру. По дороге, тянувшейся вдоль заснеженной опушки леса, двигалась конная упряжка. Лошадь, темной окраски, медленно тащила сани-розвальни, с сидевшими на них двумя мужчинами. Сильный морозный ветер обжигал своим прикосновением, заставляя их плотнее кутаться в тулупы, и прятать раскрасневшиеся лица за высокими, заиндевевшими воротниками. Мужики искоса посматривали друг на друга и не двусмысленно покрякивали.
Андрей Петрович и Василий Иванович были не только соседями, но и кумовьями. Среди недели они зарезали кабанов, а сегодня, в выходной, продав их в соседнем селе на рынке, возвращались домой.
- Кум, - не выдержал Андрей Петрович. – Давай бутылочку раздавим, погреемся!
- А ты ее покупал? - усмехнулся Василий Иванович. – Я ведь предлагал тебе сложиться, но ты, что мне ответил? «Без нее обойдемся». Вот и обходись!
- Как тут обойдешься, когда закоченел совсем?
- Слезай с саней и бегом за ними, быстро согреешься.
Андрей Петрович поморщился.
- Да что ты, кум, какой из меня бегун? Не томи, давай выпьем, а деньги я тебе отдам, как приедем домой.
Василий Иванович сжалился, подтянул к себе хозяйственную сумку, и, достав водку, спросил:
- А, во что наливать будем, стакана-то нет?
- У меня ложка есть.
- Ты бы еще пипетку предложил! Будем из горлышка пить.
- Из горла я не умею.
- Ну, значит, мне больше достанется, - ответил Василий Иванович, и. задрав голову, опрокинул в рот бутылку. Сделав несколько глотков, он смачно крякнул. – Хорошо пошла!
Андрей Петрович проглотил слюну, и, не выдержав, проговорил:
- Дай и я попробую.
Не успел он сделать и пары глотков, как лошадь резко рванула сани и помчалась по дороге. Не ожидавший рывка, Андрей Петрович свалился на спину.
- Что она, с ума сошла? – проговорил он, поднимаясь и хватаясь за вожжи.
- На это есть причина, - сказал Василий Иванович, и, сняв меховые варежки, поспешно сунул руки в солому, толстым слоем устилавшую дно саней. – Посмотри вон туда, кивнул он головой в сторону леса.
Андрей Петрович посмотрел в ту сторону, куда указал кум и увидел четырех волков. Утопая по грудь в снегу, огромными скачками, они неслись наперерез упряжке.
- Кум, волки! – закричал он и почувствовал, как по спине пробежал холодок, но уже не от мороза.
- Вижу, - отозвался тот, продолжая ощупывать солому вокруг себя. - Ты коня гони, чтоб проскочить и не дать им отрезать путь, - крикнул он, вытаскивая одноствольное ружье, которое утром бросил в сани, надеясь подстрелить по дороге зайца.
Андрей Петрович дернул вожжи и стегнул лошадь кнутом, но та и без понукания неслась, насколько хватало сил. Волки приближались
- Кум, стреляй! – закричал он. – Иначе нам каюк!
- Чем стрелять? – отозвался Василий Иванович, продолжая копаться в соломе. – Патронташ куда-то завалился, а без патронов ружье – просто дубинка.
Наконец, патронташ нашелся. Он вытащил патрон, и, переломив ружье, зарядил. Хищники приближались. Василий Иванович взвел курок, вскинул ружье, и, поймав в прицеле первого волка, нажал спусковой крючок. Грянул выстрел. В то же мгновение тот подпрыгнул, и, ткнувшись мордой в снег, затих. Волки на минуту задержались возле убитого сородича, но и этой минуты хватило на то, чтобы упряжка проскочила линию пересечения. Хищники выскочили на дорогу уже метрах в десяти позади саней, и устремились вслед за ними, на глазах сокращая расстояние.
Андрей Петрович продолжал хлестать коня кнутом, а когда повернул голову, то увидел, что волки бегут рядом с санями, с левой стороны.
- Кум! – закричал он. – Они нас обгоняют!
- Вижу! - отозвался Василий Иванович, непослушными пальцами стараясь засунуть в ствол ружья очередной патрон, но от долгой возни в соломе, перемешанной со снегом, руки намокли и при сильном ветре замерзли до такой степени, что пальцы не слушались.
- А вдруг они к нам, в сани запрыгнут? - ужаснулся Андрей Петрович.
- Нет! Их цель лошадь, - успокоил его кум.
- Так, может, они нас не тронут? Лошадь сожрут, и мы не понадобимся, куда им столько?
Зарядив ружье, Василий Иванович протянул его куму.
- Бери и стреляй!
- А ты?
- Я рук не чувствую, боюсь промахнуться.
- Я ведь не умею.
- Ничего, направляй ствол в сторону волков и нажимай на спусковой крючок.
Андрей Петрович приложил приклад к плечу, направил ствол в бок ближайшего хищника, бежавшего в нескольких метрах от саней, и, зажмурившись, выстрелил. Когда открыл глаза, увидел, что волк вертится волчком, стараясь укусить себя за ляжку.
- Попал, попал! – радостно закричал он.
- Молодец! – похвалил Василий Иванович. – А говорил, стрелять не умеешь.
- Да это я случайно попал! Стрелял-то с закрытыми глазами.
- Главное попал, хотя на таком расстоянии промахнуться невозможно!
Волки закружились вокруг раненного собрата и перестали преследовать.
- Кажется, отстали, - проговорил Василий Иванович, растирая кисти снегом. – Заряди ружье, на всякий случай.
Зарядив ружье, Андрей Петрович положил его на солому, и, сдвинув на затылок шапку, воскликнул:
- Вот это да! Я, как представил, что будет с нами, если волки догонят, аж потом прошибло!
- Не мудрено, - поддержал его кум, и, усмехнувшись добавил: – Выходит, зря водку открывали?
- Почему зря? – возразил Андрей Петрович, вылавливая из соломы начатую бутылку.
- Ты ведь согрелся.
- Это верно! Но теперь надо стресс снять.
Не дожидаясь согласия кума, он приложил ее к губам и сделал несколько хороших глотков.
- Э-э-э! – ты мне оставь, - выкрикнул Василий Иванович, отнимая у кума бутылку. – Ты вспотел, а у меня руки до сих пор не отошли.
Он допил водку, и, выбросив посудину в снег, посмотрел в сторону, где остались волки. Те все еще стояли над раненным сородичем.
- Ну, теперь можно быть спокойными, - проговорил он. – Сейчас они съедят своего сородича, а мало будет, и второго.
- А разве так бывает, своего же сожрать?
- Голодный волк, почуяв запах крови, звереет окончательно. В такие моменты он и раненную мать съест.
- Удивительно! – произнес Андрей Петрович, запахивая плотнее тулуп. И, дернув вожжи, крикнул: - Н-но, родной, поспешай!
Над заснеженным полем и лесом, сгущались зимние сумерки.