Моя девяностолетняя соседка на днях удивила своей откровенностью. Ведь мы были не очень-то близки.
- Скоро пред небом придется ответ держать. Вот и решила облегчить душу, рассказать о прегрешениях, что терзают ее.
Почему старуха для этой цели выбрала меня, она не объяснила и это остается загадкой. А после услышанного, спрашивать я посчитала излишним.
- Мы учились в параллельных классах, - начала она свой рассказ. – Кирюша и Илюша были неразлучными друзьями, хотя и внешне и внутренне различались совершенно. Словно Пат и Паташонок, будучи рядом, они выглядели комично: Кирилл был высокий, смуглый красавец, предмет глубоких вздохов многих девчонок. Самоуверенный и насмешливый, способный, отлично успевающий и привыкший к бесконечным хвалебным одам преподавателей. Илюша же был небольшого роста субтильный паренек с белым, выцветшим курчавым чубом и такими же белесыми бровями над удивительно добрыми голубыми глазами. Покладистый, всегда и во всем готовый помочь, он был совсем неглуп, но учебе не уделял должного внимания и считал, что тройка – вполне приемлемая оценка, за что слышал отовсюду бесконечные нарекания.
Я не была исключением и, как все девчонки, сохла по Кирюше. А вот Илюша был влюблен в меня. Для всех это не было секретом, и иногда становилось предметом насмешек.
После восьмого класса лед тронулся, и мои старания понравиться Кирюше увенчались успехом. Теперь мы были неразлучной троицей. Про нас говорили: где Кирюша, там Танюша, где Танюша, там Илюша.
После окончания школы Кирюша поступил в горный институт, Илюша - в военное училище, а я пошла в педагогический.
Наша учеба уже подходила к концу и все, и в первую очередь я, были уверены, что мы с Кирюшей поженимся. Но случилось иначе… Незадолго до выпуска к нам в гости приехала из Иркутска дочь маминой двоюродной сестры. Естественно, я ее познакомила со своим женихом. Яркая, знающая себе цену, немного нагловатая и развязная блондинка, она сразу обратила на себя внимание Кирилла. Не знаю почему, но я, будучи моложе ее почти на три года, тушевалась и ощущала себя рядом с этой, по-видимому, весьма опытной девицей, «гадким утенком».
Короче, они поженились и уехали после получения Кириллом диплома в город Стерлитамак.
Вы понимаете, что тогда испытывала я. Весь свет мне был не мил. К тому же, все годы учебы имея в зачетке лишь отличные оценки, я чуть не завалила госэкзамены.
Но нет худа без добра. Окончив училище, приехал Илюша, и как верный друг подставил плечо. Я вышла за него замуж, не любя, назло другому, чтобы доказать, что не пропала в тоске по изменнику. Глупая эгоистка, я думала только о себе! Илюша служил лишь орудием, как мне казалось, мести. А каково ему было ощущать мое безразличие, меня это не трогало… Лишь годы спустя я это поняла…
Мы уехали по месту его назначения и жили в небольшом военном городке. Скоро у нас родился сын и я, занявшись воспитанием ребенка, немножко оттаяла. Но рана в душе все еще болела…
Все, кто видел в школьные годы Илюшу, теперь не узнали бы его. Он возмужал, стал гораздо выше ростом, а приобретя гордую осанку, и лицом преобразился: ранее всегда улыбающееся, оно стало волевым, и как мне порой казалось, с весьма жестким выражением. Муж быстро рос по службе и уже носил погоны майора, когда нас перевели в родной город.
…Это случилось летом. Сын отдыхал с моими родителями у моря в Бердянске, а Илюша был на военных сборах в летних лагерях. Я же собиралась сделать в квартире родителей ремонт, воспользовавшись их отсутствием.
Неожиданно, на пороге дома я увидела Кирилла. Его появление было столь неожиданным, что я растерялась и спросила:
- Кирилл, это ты?
- Конечно, я! Что, не узнала?
Мы стояли и молча глядели друг другу в глаза. Наконец, избавившись от замешательства, я пригласила его войти и как гостеприимная хозяйка поинтересовалась, не голоден ли.
Уж не помню, что он ответил… Я совершенно потеряла голову и прежде, чем сесть к столу, мы очутились в постели…
Кирилл приехал в командировку на пять дней. И все эти дни мы были вместе. Но произошло чудо: тех чувств, которые переполняли меня раньше и того, что я испытала в первое мгновенье встречи, больше не повторялось. Я даже стала тяготиться его присутствием и с нетерпением ждала отъезда.
Когда Кирилл, уезжая, обещал еще наведываться, я сказала:
- Продолжения не будет. А то, что было – мой подарок сестрице… и, наверно, и тебе. Прощай!
Он совершенно опешил, не ожидая от меня таких слов. Гордый, оскорбленный, повернулся и, не проронив ни слова, как я надеялась, ушел из моей жизни. Но небу было угодно другое…
Скоро вернулся Илюша и мне стало ясно, что он мне ближе и дороже. А главное – меня начала угнетать вина перед ним. Он такого не заслуживал. А в довершение, я поняла, что попалась: начался токсикоз…
Я тут же решила сделать аборт. Но Илья был категоричен: он страстно мечтал о дочери и после рождения сына семь лет молил меня: «Когда же ты подаришь мне дочь?» Не получалось, и вот… Сами понимаете, что я испытывала, ведь будущий ребенок был не его. Каков он будет, на кого похож?.. Не дай Бог – на Кирилла…
К тому же анализы были плохие и врачи в аборте отказали.
Я родила моего Вовку. Долго вглядываясь в лицо младенца, я с опаской искала черты Кирилла. На счастье, хотя незначительные и проявились, но в целом, Вовка ни на кого из нас не был похож. И, как уверяла мать Илюши, он был – копия ее отца. Это хотя бы немного скрасило мою жизнь.
Вова рос, в отличие от старшего Гены, добрым и покладистым ребенком. И все в один голос твердили, что по характеру он - весь в отца. А Илюша его обожал и души не чаял, вызывая у старшего сына ревность.
У меня же с Ильей наступили нелады. Мы поменялись ролями… Он ко мне охладел, стал изменять (об этом неоднократно давали понять «доброжелатели»). А я его, не скрывая, ревновала, вызывая у мужа еще большее раздражение.
А тут случилась беда. Вова, всегда здоровый, крепкий мальчик, в девять лет серьезно заболел. Мы с ума сходили, видя беспомощность врачей. Илья делал все возможное и невозможное, чтобы спасти сына, и ему удалось заполучить какое-то столичное медицинское светило. Имя профессора я уж не помню, но всю жизнь ему благодарна. Тот сказал, что единственное, что может спасти мальчика, это прямое переливание крови. Но у Вовы оказалась редкая группа крови. У меня и мужа были другие. Врач сказал, что надо бы, чтобы был человек не только с такой группой крови, но и родственник. Это поможет дать лучший, надежный результат.
Я тогда побежала на почту и отправила Кириллу телеграмму (адрес был нам известен, так как мужчины обменивались поздравлениями к праздникам). Текст помню, словно сегодня отправляла: «При смерти твой сын. Только твоя кровь может его спасти».
Отправив телеграмму, я вдруг усомнилась в правильности своего решения. А где уверенность, что у Кирилла та же группа? А не попадет ли телеграмма в руки Риты, его жены? Она не только не отдаст ему, но и может сгоряча разрушить семью, а у них трое детей… И не сочтет ли Кирилл эту телеграмму моим провокационным маневром?..
Но эти сомнения были напрасны. На следующий день Кирилл был уже в больнице.
- Вот, что значит – настоящий друг! – сказал Илья. - Я, когда посылал телеграмму, честно говоря сомневался, а не подводит ли меня память.
- А память тут при чем? – спросила я. А внутри похолодело: муж тоже отправил телеграмму - неужели знает, чей Вова сын?
Оказалось, все проще.
- Когда еще учились в школе, - сказал Илья, - нас взяли на учет в военкомате. На медкомиссии выяснилось, что лишь у Кирилла, единственного из всех ребят в классе, редкая группа крови. Врач тогда ему сказал: «Будь осторожен! Такая группа очень редко встречается. Если что случится, может рядом подобной не оказаться». А ребята тогда смеялись: «Даже здесь наш Кирюша – особенный!» И то, что он особенный, и весь тот разговор про редкую группу крови, помнил, а вот какая группа – запамятовал. Но вот, не ошибся!
- Но врач сказал – родственная нужна! – сказала я.
- А Кирилл нам ближе, чем родственник - он друг! И я уверен – поможет.
И он помог, Вова поправился. А у меня сердце было не на месте: неужели муж догадывается…
И вот этот грех я всю жизнь ношу, как наказание Божье. А когда Илюша, будучи уже глубоким стариком, умирал, он меня еле слышно спросил:
- Танюша, скажи честно… Вовка мой сын?
И я, не моргнув, опять приняла грех на душу:
- Твой! А чей же еще! – и добавила: - Клянусь!
Старуха умолкла. Молчала и я, потрясенная ее откровением.
- Вот и страшно мне теперь стало. Ведь всю жизнь врала. И даже когда муж был на смертном одре, не постеснялась дать клятву. Ну, что вы скажете?
- Не переживайте. Ваш проступок был продиктован минутной слабостью, замешательством и данью попранной любви. В результате родился и вырос хороший, достойный человек! Вы дали ему жизнь и в этом – ваша заслуга. А мужа вы не обманули: он действительно был отцом вашего Вовы. Ведь он воспитал его, вложил в сына всю душу.
- Спасибо! Вы облегчили мою ношу. Я высказалась, и мне стало легче…
И старуха устремила взор куда-то вдаль.