Лана Аллина.
Что это было? Сон? Явь?
... Пришел неожиданно, без предупреждения.
Как дела, давно не виделись? Хорошо, все в порядке, а у тебя как дела? Хорошо... Все нормально, работаю. И я работаю, и у меня все хорошо. Ну вот и хорошо... А как сама, как жизнь вообще? Нормально, а у тебя? Да, и у меня нормально все.
Да, всё у них обоих нормально, всё хорошо. И голос не дрожит, не срывается. Просто замечательно всё. Только работать нормально и замечательно в тот вечер после его ухода она уже не смогла.
А в последние месяцы он что-то не проявляется... М-да, она ему и жена не жена, а так... Соломенная вдова, и дочь ему не дочь, а падчерица. Илюшка, между прочим, очень нервно реагирует на эти звонки и каждый раз ехидно спрашиваешь: «А ты его что, так, на всякий случай, придерживаешь? На потом приберегаешь? Когда разведешься, наконец, и фамилию назад поменяешь?»
Да, разведешься тут. А с какой стати вдруг? И потом, сам-то он замуж пока не очень зовет...
И вновь её накрыло пушистым мягким пледом души воспоминанье.
Что это было?
Сон?
Явь?
Когда это было?..
Голубоглазое облако дождя.
Грибной дождик.
Мутноватое сизое марево.
Ярко-синие сверкающие брызги.
И косые прохладные струйки.
Прозрачно-жемчужный шепот.
Нежное пение зашумевшего вдруг дождя...
Солнечно-дождевая пыль.
Её глаза корчились от обиды и боли, но взгляд струился, растекаясь по всему окружающему миру.
И был он чистым и светлым, лучистым и жизнеутверждающим.
И капал дождь из глаз, и пахло дождем и свежестью.
А глаза их сияют, и сверкающие жемчужным серебром дождинки - или слезинки?
- Мерцают и медленно капают с ресниц.
Он.
Она.
И доверчивый шепот дождя.
Тише...
Ты слышишь?
А косой дождь все струится, то шелестит, то поливает их из огромной небесной лейки, и маленькие горошки-оспинки в лужах то надуваются, то лопаются, точно мыльные пузыри в воде.
Кипит, дымится земля под дождём.
Дождик распустил свои длинные тонкие волосы.
Легкий ветерок растрепал, запутал их совсем -
полощет тихонько.
Все замирает вокруг, соединяется в безмолвном объятии.
Только он и она - одни во всем мире.
Его куртка становится им шалашом.
Губы сливаются в бесконечном прозрачном поцелуе дождя. И струится дождь ручьями по их лицам, лаская, омывая.
И глаза её вливаются в его глаза, а капли дождя обтекают их сомкнутые губы, а они жадно пьют из этих чистых ручейков свежую воду.
Упиваются дождем.
Пьют друг друга.
Острый свежий аромат дождя, юности, счастья вливается в нос, рот, глаза...
Упоение.
А дождик нежно шелестит, её целуя и лаская.
И что-то нежно нашептывает.
Шепот дождя...
Сновидение? Явь?
А в его карих глазах её дождь отражается,
По лужам стучит.
И плачет – да только молчит...
Он смотрит на нее такими лучистыми глазами - смотрит, не отрываясь. А потом тихо-тихо шепчет:
- Господи, дай мне утонуть в её глазах!
Вызванивает дождь безмолвный торжественный гимн.
Струится по земле непереносимое счастье.
Он.
Она.
И дождь.
Шелест счастья.
Тише...
Ты слышишь?
Это дождь что-то шепчет, шелестит, шелком
струится, стелется по земле?
Разговорился наш друг шёлковый дождь.
Только они.
Двое.
Одни на всем белом свете.
Он.
Она.
А еще дождь.
Хохочущие юные брызги.
Ты слышишь?
Оглушительно счастливый дождь.
Призрачное голубоглазое облако.
И шалая сокрушительная ночь.
А потом, взявшись за руки, смеясь, бегут они вместе с дождем домой, и струи секут их волосы, лица, руки и, падая на землю, водяные потоки закипают под их ногами.
Что это было?
В ту ослепительную ночь было зачато дитя.
Девочка.
Печаль - так нарекли они её.
Когда это было?
Когда?
Давно, очень давно.
В начале их летоисчисления.
И не повторится никогда.
Когда это было?
Что это было?
Горело, сокрушало страстью темно-синее небо. В антрацитовом небе кувыркались, хохотали от первозданного счастья юные, полные сил очарованные звезды. Иногда какая-нибудь, самая крупная, кривляясь, подмигивала и показывала язык.
А большая желтая люстра луны умирала от бездонного блаженства!
И невозможное было возможным, и несовместимое совмещалось.
Потом пузырилось волнение, дождило беспокойство.
И проступал робкий отпечаток надежды.
Куда все ушло?
Видно, счастье долгим не бывает.
И снова, и опять приходило воспоминанье.
Когда это было?
Что это было?
...Вечереет. Она бродит по улицам, заходит в ГУМ, бесцельно рассматривает прилавки - ну не на чем глаз остановить. Пустые, в основном, прилавки, правда, вон там вытянулась очередь - интересно, что дают? Подойти поинтересоваться, встать - времени немного есть, может, она достоится? А в общем, какая разница! Выстоять всё равно невозможно. Слышен шум, крики, сейчас люди переписываться начнут, номера на руках писать будут, и вон уже скандал разгорается – кто-то, наверное, без очереди лезет!
Уже вечер. Напротив выхода из магазина, она помнит, несколько настенных телефонов-автоматов. И, конечно же, ни одного свободного! Господи, ну сколько можно разговаривать? Слава богу, отошел один. Черт! Опять съел двушку. Теперь все занято, занято... А, вот, слава богу, дозвонилась!
Значит, в четверть десятого, у первого вагона! Приду, не опоздаю... Какое счастье!
Её взгляд просочился сквозь толпу, безошибочно нащупав того, кого она искала и так ждала. Он нежно, как-то застенчиво целует её. От него пахнет приятно - новая туалетная вода. Она точно знает – это ради нее.
В руках сумка, в ней что-то, чего он не показывает. Она знает – это сюрприз. Для неё.
«А я так соскучился, прошла целая вечность - целых три, нет, почти четыре дня!»
Поехали домой!
... Зимний вечер. Но дело явно идет к весне. Они берут дочку, санки, по-быстрому напяливают на себя что попадется, бегут кататься с горки недалеко от дома. Оттепель, снега - ой, как много навалило, но он рыхлый, мокрый. Хохочут, толкают друг друга, падают, катятся вниз, санки сами по себе, живут своей отдельной жизнью! Все с ног до головы извалялись в снегу. Бегают по снегу, а сугробы по колено, щеки горят, раскраснелись, мокрые, дочка теряет валенок, - ой, ну где же он, куда убежал? - визжит от восторга, варежки вдрыск, рейтузы - хоть выжимай. Они снова и снова взлетают на горку - и вни-из!
Пора домой, и ребенку спать надо! Дочурка нагулялась, надышалась на неделю вперед, щечки прямо раскаленные, глазки сонные. Едва уложили её – моментально улетает в сон, а им ужасно хочется остаться вдвоем!
...Ночь. Скорый поезд мчится. Скорый поезд Москва-Ленинград. Не собирались они никуда еще два часа назад. Вдруг, в первом часу: она - срочно за телефон. Звоним на вокзал! Он выворачивает карманы в поисках денег. Десятка, вот ещё десять, и вот ещё, на всякий случай... пятерка, трёшник, плюс какая-то ещё мелочь, о, а вот что-то завалялось, ах да это целый рубль! Вот и у неё красненькая в загашнике имеется. Не-ет, это заначка на всякий пожарный. До зарплаты... Всё! Годится! Давай скорей! Три минуты на сборы! Покидать в сумку всякую-разную мелочь, а можно и без этого обойтись, поймать свободный мотор, на трассе частника - дядя, быстро, на Ленинградский, за двадцать минут, дядя, ну пожалуйста, ночь ведь, и машин на дорогах нет, и трёшка в кулаке. Два билета на отходящий, скорей! И вот они в последний момент влетают в последний вагон, а поезд уже тронулся, ой! Трясутся в плацкартном вагоне, а утром любимый Ленинград, и можно прошвырнуться по Невскому, и погулять по набережной, и съездить на Финский залив. Целый день гулять, ноги отваливаются – ничего! Пусть холодно, пусть промозглый ветер, им не страшен промозглый ветреный северный октябрь, и дождь, и слякоть – а им всё нипочем. А вечером – на Московский вокзал, а в кармане последние рубли-копейки на обратные билеты, на постельное бельё - и в ночной поезд. В Москву, в Москву!
Москва. Ночь. Она уехала к захворавшему вдруг отцу: сердечный приступ - с этим не шутят! Страшно оставлять его одного надолго. И вдруг поздно вечером телефонный звонок, перепуганный отец заглядывает к ней в комнату, зовет. Это он. Уезжал на целых десять дней, вернулся на два дня раньше, не предупредил, приехал домой, а её дома нет, вот он Бог знает что себе и напридумывал, обзвонил всех, нашел её, наконец, в самом сердце ночи!
Августовская темень, сильный дождь и ветер бьют в балконную дверь. А вот и он, прибежал под проливным дождём, а дождь-то как припустил, благо, не так далеко бежать, и он не хочет больше беспокоить заснувшего отца. А она открыла балконную дверь - ему навстречу! Как хорошо - первый этаж! Но поди-ка влезь, перемахни через перила: высоко, а джинсы насквозь промокли, хоть выжимай, облепили, прилипли! Темно, никого нет, и он снимает джинсы и перемахивает через перила балкона, и отчаянно, будто пять, десять, сто, двести лет её не видел, до хруста, сжимает в объятиях... Поцелуй длится бесконечно - пока хватает воздуха. «А я уж подумал..» - горестно шепчет он. «А ты не думай», - страстным шепотом отвечает она.
В ту темную дождливую ночь они так и не заснули, согревая друг друга и задыхаясь от непереносимого счастья...
...Паланга. Ночное море. Лунная дорожка. Ему непременно нужно искупаться, совершить заплыв. Ну что ты, ведь совсем светло, луна же светит, не бойся, я мигом! Ну как же не искупаться, такая ночь! И вода совсем тёплая! Нет, он обязательно должен поставить на своем!
Его долго нет, и в темноте ничего не видно, ничего себе светло! Они с дочкой на берегу подпрыгивают от нетерпения и беспокойства. А потом, крича, визжа, поднимая брызги, носятся по кромке прибоя друг за другом и хохочут - а ну догони нас! Нет, это мы тебя сейчас догоним и в песке изваляем. А что так долго в море плавал? И горланят они песни - Миллион, миллион миллион алых роз! Ну и что, что ты её не любишь, а нам вот нравится! А юбка у нее вся мокрая, и у дочурки шортики тоже!
Горько-солёный запах моря. Острый, свежий аромат прибоя и счастья. Жёлтая луна проливала свой свет в море и бежала по золотой лунной дорожке к ним навстречу. Господи ты Боже мой! Золотая ночь!
Как разгорелись, как вспенились счастливым ярким сиянием звезды в небе. Эта пена - мультивселенная, а пузырек-звезда - одна Вселенная! И катились по небу эти бесконечные пузырьки вселенные!
...Летняя ночь. Тишина. Шепот. Тикают часы. Очень деликатно. Трепет. Руки. Дыхание, слова. Любимые руки. Глаза в глаза. Родные глаза.
Часы шелестят: тик-так, тик-так. А они плавятся. Тают. Тает мир вокруг. Тают снега на полюсах. Вихреворот.
Сверхмалая частица. Частица Бога.
Светает. За окном, распахнутым в новый день, ещё сонно зачирикала полупроснувшаяся птичка. Она живет на дереве, чьи ветви стучат в их окно. Просыпается...
А давай пойдем соловья слушать?
Соловей живет со своим семейством совсем недалеко от их дома. Соловей в Москве! Правда, не в центре города.
Как нежно пел, как страстно заливался соловей на рассвете!
Просыпалось утро – теплое, звонкое, весеннее. И была весна в них самих, и они были в самом сердце весны.
Пока не разделило их нечто.
Чужое, враждебное.
Куда ушла наша Большая Медведица?
Какого цвета любовь? А страсть? Багрово-красного? Нет. Страсть прозрачная, аквамариновая, а может быть, кобальтово-синяя... А иногда она принимает другие цвета, оттенки. Как хамелеон.
Как звучит страсть? А любовь? Словами и музыкой Лучо Далла Памяти Карузо? Страстной Зимой Антонио Вивальди? Торжественной раскатистой арией Тореадора? Болеро Равеля?
Кто знает?
И, как всегда бывает в дни разрыва,
К нам постучался призрак первых дней...
Все чаще и чаще вспоминались обжигающие душу, раскаленные строчки Анны Ахматовой.
***
Нормальный мужик Илюша. Добрый, хороший, умный. Ласковый. Только почему-то не щемит сердце, не стучит в груди метроном расставания, когда он уходит от нее утром, и не дождит беспокойство, не гремит гром тревоги, не штормит на душе, если не звонит, не приходит вечером. Только почему-то не высверкивают, не кувыркаются в чистом кобальтовом небе счастливые звезды, не висит над ними большой наивной люстрой сочная бесноватая луна. Только почему-то не поёт им соловей...
Когда же её такой надежный, такой положительный Илюша - а может быть, сама жизнь? - покажет ей сказку венского леса? Милый, расскажи мне сказку о себе и обо мне...
Как глупо всё. Хватит! Она не станет об этом думать! Это всё было - и прошло. Давным-давно, в другой жизни. В одну и ту же воду не войти дважды.
© Лана Аллина
Это отрывок из моего романа "Вихреворот сновидений". Роман вышел из печати в марте 2016 г. в издательстве "Чешская звезда" (Карловы Вары, Чешская республика) Karlovy Vary. 2016. ©
ISBN 978-80-7534-059-7; 978-80-7534-060-3.
400 стр.
Анонс о выходе романа (в 34 номере журнала "Чешская звезда", 2015, 25.02, С. 15)
Начало романа выложено в разделе "Романы".
Фотография взята из Интернета и принадлежит соответствующему интернет ресурсу: https://www.google.ru/search?q=&newwindow=1&tbm=i...
Этот белый стих опубликован также (частично) в 4 Томе Альманаха "Романтика". Книга 4. Национальная литературная премия. Специальное издание для членов Большого жюри национальной литературной премии "Писатель года". М. Литературный клуб, 2015. С. 65-67.