Странный детектив

Странный детектив.
               
               



Часть первая.

               
I.

              Жил-был мальчик. Назовём его Ильёй. Жил он в одном провинциальном северном городе России, в последней трети двадцатого века. Был он обычным мальчиком. Как все дети в те, теперь уже далёкие, советские времена, был пионером, потом комсомольцем. Учился он хорошо, ровно, хотя никакими особыми талантами не отличался. Впрочем,  нет, память у него была великолепной. А не был он отличником потому, что, видимо, то, что изучал тогда, в советской школе, не очень его интересовало, не захватывало его.Но, если бы в его время в школе изучали психологию, он был бы первым. Потому что психологом он был от Бога.
              Когда Илюша вырос, он стал, как выражаются в определённых кругах, «выше среднего роста и нормального телосложения». У него были тёмно-русые, курчавые волосы, слегка удлиннённое, приятное лицо и обаятельная, немного смущённая, улыбка. Глаза его имели две особенности. Во-первых, хотя они были большими, они были, как будто, стеклянными. Про его глаза нельзя было сказать, что это «зеркало его души». А во-вторых, его глаза меняли цвет: они были то серыми, то синими,то зелёными. Но этот феномен заметили не сразу.
              Илюша происходил из хорошей семьи. Отец его работал главным инженером на местном нефтеперерабатывающем заводе, и можно сказать, что они росли вместе – завод и Илюшин отец, который приехал в тот город и на тот завод сразу после окончания института.
              Мама Илюши была учительницей английского языка. Но, что сын должен учиться не там, где работала мать, родители твёрдо решили, когда пришла пора записывать мальчика в первый класс.
              Невзирая на занятость родителей, Илюша не стал ни хулиганом, ни вообще уличным мальчишкой. Он любил и уважал своих родителей, был послушным и внимательным. И его любили.
              Он всегда умел понравиться. Если этого хотел. Если ему это было нужно.
              Тихо и спокойно текла Илюшина жизнь, до тех пор, пока в их десятый класс не пришла новая девушка.  «Скандинавская красавица», подумал Илья: высокая, длинноногая блондинка с огромными голубыми глазами. И имя у неё было непривычное – Эрика.
              Все мальчишки-старшеклассники были неравнодушны к ней. А Илья увидел, ахнул и влюбился.
             Вот тогда-то, впервые, его глаза посинели. Его мама заметила это первая. Сидя за завтраком напротив сына, она пристально посмотрела на него и прошептала:
- Илюша, что с тобой?
Илья удивлённо посмотрел на мать.
- Ничего.
Но мама, не отрываясь, смотрела прямо ему в глаза.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, мама. А в чём дело?  Ты почему так смотришь на меня?
- Раньше я думала, что ты у меня сероглазый. А сейчас твои глаза - совершенно  синие. Как странно… - задумчиво протянула мать.
- И что тут  такого… - Илья пожал плечами.
- Да ничего, просто странно. Если ты себя хорошо чувствуешь?..
- Мамуля, не волнуйся, я себя хорошо чувствую. Мало ли что? Всё в порядке. Спасибо. Я пошёл.
Он поцеловал мать и вышел из кухни. Зайдя в свою комнату за
 портфелем, он взглянул в зеркало. Действительно, его глаза были синими.  «Ну, и что тут такого?» – сказал он опять и вздохнул.
             В те времена порядки в советских школах были  довольно строгими. Школьники всех классов были обязаны носить школьную форму, никакой косметики употреблять не дозволялось, причём, ни ученицам, ни учительницам. И, вообще, всей школьной жизни предписывалась сдержанность.
             Илья жил в абсолютном согласии со школьными правилами и не проявлял желания нарушать их. Несмотря на влюблённость, он продолжал хорошо учиться, во всяком случае, с этой стороны ни у кого не было к нему никаких нареканий. Наоборот, видя, что Эрика сама учиться очень хорошо, он  старался не отставать от неё.
             Мы уже сказали, что Илья был прирождённым  психологом, хотя пока сам не осознавал этого. Но его умение нравиться тем, кому он хотел нравиться, и внимательность делали своё дело. Хотя Эрика была на год младше него, Илья понимал, что при такой красоте и яркости, она не могла не быть избалованной мужским  вниманием. Нет, речь не шла о распущенности. Просто, он видел, как она всем нравится.
             Он внимательно наблюдал за ней. И понял, что более всего её привлекала роль некой  «прекрасной дамы», а в мужчинах  рыцарственность. «Я женюсь на ней», - сказал себе Илья. Ясно и определённо. И почувствовал, что, будто, поднялся в жизни на одну ступеньку выше.
             Сдержанность и обходительность Ильи выгодно отличали его от одноклассников. И вскоре Эрика тоже обратила внимание на синеглазого милого парня. А Илья однажды расхрабрился и попросил разрешения проводить её до дома. Когда они вышли из школы, он взял её, совсем не лёгкий, портфель, а взамен вручил неизвестно откуда взявшийся букетик фиалок. Когда он успел купить его – загадка! Фиалки окончательно очаровали Эрику, и с тех пор она и Илья стали почти неразлучны. На съэкономленные от школьных обедов деньги, он дарил ей цветы, приглашал в кино. Они много гуляли вместе, занимались в библиотеке. А однажды он пригласил её на концерт заезжих  знаменитостей. Правда, для этой цели он попросил денег у отца. Отец был тоже человеком сдержанным и немногословным. Он посмотрел внимательно на сына и спросил, один ли он пойдёт на концерт. Илья ответил, что пойдёт с девушкой из их класса. Отец дал ему денег и сказал:
- Ну, что же ты? Пригласи её к нам домой.
Илья посмотрел на отца своими синими глазами и покраснел:
- Спасибо, папа. Обязательно приглашу.
Вскоре они пришли вместе в дом Ильи. Родители оценили вкус своего
сына, но вели себя с ним деликатно, не о чём особенно не расспрашивая.
             Теперь  они готовили уроки в квартире Ильи. К себе Эрика его не приглашала, а он стеснялся напрашиваться. Но у себя дома Илье тяжело было учиться вместе с Эрикой: домашняя обстановка, её близость волновали и возбуждали его. И однажды он не выдержал. Когда они вошли в квартиру, и он понял,  что они одни, он  вдруг неловко обнял её и сильно и неумело поцеловал. Она вырвалась, блеснула своими огромными глазами, но вдруг сказала совершенно беззлобно:
- Дурачок ты, Илюшка…
Илья опешил, ничего не понял, но больше подобного не повторял. И
занятия снова решено было перенести в библиотеку.
             Однако, школьные годы закончились.
             После получения аттестатов оба несколько растерялись – никаких определённых планов ни у одного из них не было. Впрочем, ситуация  Ильи была более ясной: осенью его должны были призвать в армию.


II.

              Воинская служба далась Илье сравнительно легко. Благодаря своему умению сходиться с людьми, он быстро наладил отношения,  как с солдатами, так и с командирами. Как всегда, он был послушен, внимателен и исполнителен, и вскоре его начали ставить в пример, мол, вот, смотрите, как надо исполнять воинский долг. Его меньше других назначали в дежурства и чаще отпускали в увольнительные, но это никого не возмущало, потому что Илья умел всех задобрить. Впрочем, нашлась одна паршивая овца в стаде – его взводный командир, который невзлюбил Илью именно за его умение жить с людьми в мире. Но, слава Богу, на взводного нашлись ротные командиры, и Илью назначили руководить ротной самодеятельностью. Сам он ни пел, ни играл, хотя имел хороший  слух, но организатором оказался блестящим. И к концу его службы «красный уголок» был увешан грамотами за почётные места, занятые его ротой в различных смотрах армейской художественной самодеятельности. Так что, два года  службы в одной из частей ПВО пролетели быстро и нетяжело.
              Эрика писала ему в армию, но не баловала. Он писал ей гораздо чаще и пространнее, довольно прозрачно намекая на свои намерения жениться на ней. Она, как будто, не замечала этих его намёков, но он всё же каждое её письмо воспринимал, как особо радостное событие. Однако, в течение последних четырёх месяцев службы, он не получил от Эрики ни одного письма...
               Демобилизовавшись и приехав домой, он на следующий день побежал к Эрике. Была суббота. Дверь открыла мать Эрики, Нина Игоревна.
- Здравствуйте, Нина Игоревна.
- Здравствуйте… ой, Илюша! – Она заулыбалась и жестом пригласила
Илью войти. – Проходи...
             Дом Эрики находился недалеко от дома Ильи. Но Илья никогда не был в их квартире. Он познакомился с её родителями в школе. А потом обе пары случайно увиделись на улице, и Нина Игоревна встретила Илью, каак доброго знакомого. Эрика рассказывала, что её отец был хорошим, добрым человеком, работал мастером в одном из цехов завода, но недавно начал попивать. А Нина Игоревна работала заведующей заводской столовой и домой приходила поздно.
             Квартира показалась Илье похожей на их квартпру, но поменьше. А, главное, она выглядела какой-то захламлённой. Складывалось впечатление, что её обитателям лень возвращать вещи на свои места. И это придавало жилью неухоженнный и неуютный вид. Илье это было странно и неприятно. Тем более, что Эрика производила  впечатление очень опрятной девушки. «Наверное, поэтому и не приглашала домой, что стеснялась этого беспорядка», - подумал Илья.
              Пройдя в гостиную, Илья услышал откуда-то из другой комнаты могучий храп. Нина Игоревна поспешно закрыла одну из дверей и смущённо пояснила:
- Это Георгий Сергеевич… спит.
Оба сели на диван.
- Ну, Илюша, как ты? Я тебя не сразу узнала – ты вырос, возмужал…
- Нина Игоревна, а где Эрика?
- А ты разве не знаешь?
- Нет.
- Она, значит, не написала тебе… Ах, противная… а ведь обещала… Она в Москве, Илюша.
- В Москве? Она, что, там учится? Где? Почему же ничего мне не сообщила?
- Да нет… - Нина Игоревна опять смущённо отвела глаза. – Не учится она. Она, Илюша, там замуж выскочила.
- Замуж? Как? За кого?
- А чёрт его знает! Я сама не знаю и ничего толком не понимаю. Когда тебя забрали в армию, эта дурочка помыкалась без дела, как  неприкаянная, а потом вдруг вообразила, что хочет быть артисткой, и для этого ей надо ехать в Москву, поступать в институт кино, как он, во ВГИК! Мы её спрашиваем: «С чего это вдруг?» Отвечает: «Мне нравится, как живут артисты: кино, фестивали…»  Мы ей: «Но для этого надо талант иметь». Она: «Мне все говорят, что я красивая, что мне надо сниматься в кино». И поехала. Мы  ей дали денег, куда ж тут денешься – дочка, одна-единственная. Ну, а потом звонит мне в столовую: «Я, - говорит, - выхожу замуж». Спрашиваю: «А как же кино?»  Говорит: «Туда меня не взяли. А Кирилл меня любит, у него много денег, квартира, дача, машина… Он для меня готов на всё… В общем, у меня всё хорошо, не беспокойся за меня, потом позвоню». Я спрашиваю: «А Илья?»  Она говорит: «Я ему всё напишу сама». Вот.  Этим летом дело было…  Значит, так и не написала…
- Нет. Не написала. – Илья едва сдерживался, чтобы не расплакаться.
- Успокойся, Илюша.
- Я люблю её, Нина Игоревна.
- Я понимаю, Илюша, - она погладила Илью по руке. – Успокойся. Она дурочка. А ты найдёшь себе другую девушку, умную, хорошую. Вон, ты какой стал – красивый, зеленоглазый…
Илья почти не слышал Нину Игоревну.
- Спасибо вам, Нина Игоревна. Всего доброго. Я пойду.
Он слетел с лестницы, как  ошпаренный,  уже не сдерживая слёз,
катившихся из зелёных глаз. Забежав в сад, находившийся поблизости, он забрался в самый дальний и дикий его угол и рыдал так, что у него закружилась голова.
             Спустя месяц, под самый Новый год, на него обрушился новый страшный удар: погибли его родители. Погибли в автокатастрофе, когда они ехали в гости к своему приятелю. На их «Жигули» налетел грузовик с пьяным водителем.
             Илья осталсяя один. Конечно, в связи со смертью обоих родителей, завод выплатил ему материальную помощь. Но деньги были небольшие, и как Илья ни экономил, хватило их ненадолго. Друзья родителей предлагали ему какие-то службы, но всё это было неинтересно Илье, и, в результате, он, просто-напросто, устроился в универмаг обычным грузчиком.
             Илья проработал в универмаге  больше года, знакомясь постепенно с его работниками и постигая, чт; есть торговля. Он вдруг почувствовал, что вот это самое, возможность зарабатывать деньги, продавая какой-то товар, и есть самое интересное для него. Он уже внутренне готовился к тому, чтобы, пользуясь хорошими отношениями со служащими и оставаясь грузчиком, стать учеником кого-либо из управленцев универмага. Но случилось ещё одно событие. По прошествии немногим более года после смерти родителей, весной, его известили о том, что он «должен освободить ведомственную жилплощадь, которая была предоставлена его родителям, работавшим на заводе». В те времена купить жильё было невозможно, а жить в общежитии, как ему предложили на заводе, помня, что он, всё-таки, сын недавнего главного инженера, он не хотел. Да и в общежитии, Илья это хорошо понимал, долго ему тоже не позволили бы жить. Что делать? Пришлось связаться с дядей, бездетным братом отца, который жил со своей женой в одном южном приморском городе.
             Отец Ильи и его брат разошлись в разные стороны ещё в молодости. Они не ссорились, просто, один поехал на север работать на заводе по своей специальности, а другой, попробовав разное, оказался в южном городе у моря. Братья изредка писали друг другу, ещё реже звонили, но особо сердечных родственных отношений не поддерживали.
              О существовании Ильи дядя, разумеется, знал, но видел его только в младенчестве, когда старший брат приезжал к нему с семьёй погостить во время отпуска.  Поэтому звонок племянника, а затем и его появление в своём доме явилось для дяди «снегом на голову».
                К счастью, они понравились друг другу. Мы уже знаем, что против обаяния Ильи, когда он этого хотел, устоять было трудно. Очень скоро сероглазый племянник с немного странным взглядом, но всё же обаятельный и услужливый, стал в доме дяди почти, как сын. К тому же, это был сын брата, и дяде с женой было жаль сироту Илюшу. А кроме всего, у дяди и племянника оказались общие интнресы. Интересы эти назывались деньги.
                В то время, когда на Илью свалилось всё рассказанное, в стране во всю шла  «перестройка». Открывались первые кооперативы, у людей появилась возможность зарабатывать помимо государственных предприятий. Дядя Ильи не остался в стороне от этого процесса, смог наладить производство прелестных мягких игрушек, которые быстро полюбились детям и взрослым.
                Приехав к дяде, Илья не был совсем уж «гол как сокол». Небольшие деньги у него всё-таки были – от продажи домашнего имущества. Он честно предложил их дяде. Но дядя рассмеялся и сказал:
- Да нет, Илья, спасибо. Оставь их себе. Ты молодой, тебе деньги понадобятся.
- Дядя, послушай, - серьёзно сказал Илья, - ну, зачем деньги просто так тратить? Ты мне рассказал, что у тебя есть дело. Вот я и хочу участвовать в твоём деле. Хочу вложить эти деньги, чтобы потом заработать больше.
Дядя внимательно посмотрел на племянника и подумал: «Молодец
парень».
- Ну, ладно. А как бы ты хотел участвовать?
- Не знаю. Но хочу.
- Хорошо. Знаешь что, ты взялся бы за продажу, а?
- Ладно. Мне всё равно сейчас. Но ты меня научи, и я попробую.
- Конечно, я тебе всё объясню. Понимаешь, мы продаём неплохо. Но я думаю, что могли бы больше. Понимаешь?
- Да, понимаю. Я хочу этим заняться, дядя. Научи меня, - сказал Илья
решительно.
- А деньги твои, раз ты так хочешь, ну, я, конечно, добавлю, мы
пустим на то, чтобы купить тебе какую-нибудь старенькую машинку. Идёт?
- Идёт.
Сказано-сделано. Спустя немного времени, купили подержанный
«Москвич», и, овладев им и получив права, Илья начал колесить по городу и окрестностям, продавая дядины игрушки. Дело пошло ещё лучше.
             Прошло два года. Илья заработал приличные деньги, даже, можно сказать, сколотил первоначальный капитал.
             Но надзирающие органы не могли спокойно смотреть на успех частной фирмы. И дяде начали всячески мешать. Быстро поняв это, дядя перевёл заработанные средства в валюту, что посоветовал сделать и племяннику. Илья последовал примеру дяди. Когда стало совсем плохо, дядя сказал Илье:
- Всё, Илюша. Кончай возиться с нами. Ты заработал, открывай своё дело.
Но Илья ответил:
- Нет, дядя. Спасибо тебе за всё. Но здесь я ничего открывать не буду. Поеду в Москву. Поживу, поосмотрюсь. Там что-нибудь придумаю. Там больше возможностей.
- Наверно, ты прав, Илюша, - сказал дядя. – Поезжай. Только, знаешь что, - дядя сконфузился, - не забывай нас. Мы с тётей привыкли к тебе, ты нам теперь, как сын.
- Ну, что ты, дядя, - у Ильи показались слёзы, - у меня ведь тоже больше никого нет.
Он обнял дядю и расплакался.
Вскоре Илья уехал.


III.


В Москву Илья не ехал, а летел. Он не хотел терять времени на долгое и
скучное сиденье в поезде. В самолёте он разговорился с одной бойкой стюардессой и спросил, где в Москве можно снять комнату.
- Да, где хотите, - ответила она.
- Нет, я имею в виду, как это делается?
- Ну, как делается…  На любом вокзале стоят люди и предлагают жильё. Наверное, и бюро есть, но это я не знаю. Поезжайте на Комсомольскую площадь, там сразу три вокзала находятся.
- И в аэропорту стоят?
- Наверное. Но на вокзалах, я думаю, это верней.
Прилетев в  Москву, Илья  добрался до Комсомольской площади, и уже
направлялся, было, в камеру хранения Ленинградского вокзала, как по пути увидел стоящую так, чтобы не мешать, но и не в стороне, бабулю. Почему-то она ему сразу понравилась. Елизавета Петровна, так звали женщину, жила рядом  с Трубной площадью. Квартирка у неё была небольшая, из двух изолированных комнат, кухни и санузла с ванной, но чистенькая, плата  умеренная, и всё это очень подошло Илье. Сама Елизавета Петровна  работала кассиром, «тут, не далеко», в большом гастрономе, и ещё не была пенсионеркой. Но в прошлом году произошли две трагедии: умер от инфаркта её муж и на Кавказе, в военном конфликте, погиб сын. Ей очень тоскливо теперь одной, да и материально нелегко. Вот и решила пустить постояльца.
- А ты, Илюша, мне сразу понравился, - сказала Елизавета Петровна,
когда они  сели ужинать и стали знакомиться, рассказывая понемногу о себе. –       
И тоже один, как я… - она тяжело вздохнула.
- Не волнуйтесь, Елизавета Петровна, вам со мной тяжело не будет.
- Конечно, не будет, - она посмотрела на него и улыбнулась, - думаю, веселее будет.
Илья, действительно, не утомлял хозяйку своим присутствием, бывая
дома, практически, только утром, да поздно вечером. Он купил план города и знакомился с Москвой. Посетил Третьяковку и Музей изобразительных искусств имени Пушкина, побывал во всех знаменитых московских театрах. Он гулял по центральным улицам и площадям Москвы, ездил на Воробьёвы горы, невзирая на толчею, много времени провёл в метро, знакомясь с направлениями и рассматривая станции. Ничего подобного он раньше не видел. Он бродил по тихим улочкам вокруг музея Тропинина и, удивительно, совсем не тосковал о своём родном городе. Он только вспоминал своих родителей, дом и тогда грустил.
             А ещё он много думал об Эрике. Поначалу он даже  хотел разыскать её. Но, поразмыслив, решил, что она могла сменить фамилию, и, главное, чтобы разыскать её здесь, в Москве, понадобится много времени.  А он, невзирая на свою молодость, давно понял, что, если хочешь чего-то  достичь, надо дорожить временем.  «А эту «скандинавскую красавицу» я ещё найду», - сказал он себе и успокоился.
              Ему нравилась Москва. Она всё больше и больше очаровывала и затягивала его. Ему нравилось даже это многолюдие, это обилие иностранцев и, вообще, приезжих. Он чувствовал, что за этим стоят большие возможности и большие деньги.
               Но он злился на себя, потому, что ощущал себя провинциалом. Несмотря на то, что был сыном прекрасных родителей, и его хорошо воспитали, он чувствовал, что его скромность и деликатность мешают ему.
               Чтобы побороть в себе, как ему казалось, свои провинциальные качества, он пошёл однажды поужинать в один шумный ресторан, о котором ему кто-то говорил. Но когда он там увидел молодых людей в каких-то красных, зелёных и даже жёлтых пиджаках, с толстыми золотыми цепями на шеях, которые, будучи совершенно пьяными, вышли на середину зала и начали обливать шампанским полуголых танцовщиц этого ресторана, ему стало противно и стыдно за них, и он быстро ушёл.  «Нет, - подумал он тогда, - если это называется быть бизнесменом, то я буду совсем другим».
                Живя в Москве, он продолжал вести скромный и экономный образ жизни, тем более, что его беспокоило, что его деньги медленно, но верно тают.         Стоял декабрь. Скоро Новый год. «Должны же они где-нибудь собираться!» – думал Илья о богатых людях. И решил, что настала пора действовать.
- Елизавета Петровна, - спросил он однажды хозяйку, - а что, в Москве, наверно, много богатых людей?
Он надеялся, что хозяйка, может быть, подскажет, где их искать.
- Да кто ж их знает!.. Наверное, есть. Как не быть! Только я Илюша, далека от этого. Я – простой человек и живу, как жила всегда – своим трудом. А что там они делают, кто такие, как богатеют – не знаю.
Тогда он решился ещё на один странный шаг. Он поехал к
Университету. Нет, его не интересовал этот Храм наук. Он надеялся узнать там у кого-нибудь из студентов, где собирается приличная молодёжь. И не ошибся.
Прогуливаясь по морозцу у входа и надлюдая за входящими и выходящими молодыми людьми, он заметил одного, остановившегося, чтобы закурить, парня.
- Послушай, парень… -  обратился к нему Илья.
- Не дам, - мгновенно выпалил парень.
- Чего не дашь?
- Ничего не дам. Сигарету не дам, вот чего.
- Да мне и не надо, я не курю, - засмеялся Илья.
- Тогда, чего тебе? – выпуская дым, спросил парень.
- Слушай, где вы собираетесь?
- Кто «вы»? Университетские? – как бы свысока спросил парень.
- Ну да… не только… ну, где в Москве собираются молодые… ну, дискотека какая или ещё что-то?
- Ты чего, приезжий?
- Ну да. И… вот хочу узнать… где поприличней, что ли?
- Слушай, ты не того, что ли? – парень язвительно повертел пальцем у
виска.
- Да ну, ладно, чего ты… - Илья даже обиделся, - можешь сказать-то?
- Могу… - парень хмыкнул и назвал пару адресов. – А зачем тебе туда?
- Ты сам-то там бываешь? – спросил Илья, не отвечая на вопрос.
- Не-е… Там  дорого. Да и ходят туда … всякие…
- Спасибо, друг.
Илья, засмеявшись, хлопнул парня по плечу, повернулся и пошёл прочь.
Парень с удивлением смотрел ему вслед. Из дверей Университета вылился очередной поток студентов, и Илья затерялся среди них.


               
IV.
               
               
               В ближайшую субботу он поехал по одному их названных адресов.
               Илья не был охотником до дискотек. В своём городе и живя у дяди, он бывал несколько раз там. Ему не нравились эти места: шумно, иногда душно, все толкаются – ни разглядеть человека, ни поговорить с ним. Придя в московскую дискотеку, он нашёл то же самое, только, много дороже. Он обошёл, вернее, потолкался по залу, посмотрел на дрыгающихся мальчиков и девочек,  на, действительно, каких-то странных парней, заскучал и пошёл к бару, взять что-нибудь попить. Отойдя к столику со стаканом апельсинового сока, он увидел за этим же столиком девушку, тянувшую через соломинку пепси-колу.
- Здравствуйте, - сказал ей Илья, садясь напротив.
Девушка удивлённо посмотрела на него, но через паузу тоже
поздоровалась. Девушке этой на вид было лет семнадцать-восемнадцать. Милое, по-детски округлое, личико обрамляли слегка вьющиеся, каштановые волосы, доходившие до плеч. Ясные серые глаза, слегка вздёрнутый носик, лёгкий румянец на щеках… Одета она была обычно, как  большинство – в джинсы и  серовато-голубоватую блузку.
- Простите, можно вас спросить? – осторожно поинтересовался Илья, хотя для этого ему пришлось почти кричать.
- Что? – тоже прокричала она.
- Я говорю, можно ли вас спросить?
- О чём?
- Почему вы не танцуете?
- Не хочу.
- Вам, что, здесь не нравится?
- Нет.
Илья понял, что дальше так продолжаться не может. Он вытащил из
кармана записную книжку и на чистом листке написал: «Может быть, мы пойдём просто погуляем?»
             Девушка прочла  и отрицательно покачала головой.
- Почему? – крикнул Илья.
«Я здесь с подругой», - расслышал он. И снова написал: «А вы
предупредите её, что пойдёте со мной».
             Девушка опять отрицательно покочала головой:
- Я вас не знаю.
Тогда Илья написал свои имя, фамилию, московский алрес и телефон,
вырвал листок и отдал девушке. Она прочла, посмотрела на Илью и вдруг засмеялась. Звонко, даже задиристо.
- Как вас зовут? – спросил Илья, тоже улыбаясь.
- Катя.
- Катя, даю вам честное слово, что не причиню вам никакого вреда. Вы мне верите? – прокричал он в самое ухо девушки и посмотрел
прямо ей в глаза.
              Катя тоже поглядела в его синие глаза, улыбнулась и качнула головой.
- Тогда, пожалуйста, я вас умоляю, пойдёмте отсюда. Предупредите вашу подругу и пойдёмте.
Катя поставила свой недопитый стакан на столик, и Илья увидел, как
она подошла к какой-то трясущейся девчонке. что-то ей сказала, показала на него, показала его адрес, помахала ей рукой и вернулась к столику.
              Наконец, они на улице! Было тихо и морозно. Илье показалось, что он на мгновение оглох. Но в следующий миг всё стало на свои места.
- Какой ужас! – выдохнул он. – Зачем вы сюда ходите?
- А вы зачем? – парировала Катя.
- Я – спецпально, чтобы вас встретить… сказал Илья, сам удивляясь
правоте этих слов.
              Катя слегка хихикнула.
- Смейтесь, смейтесь… - Илье было приятно с ней… - Куда бы вы хотели пойти?
- Не знаю… - протянула Катя. – У вас есть часы? Скажите сначала который час
Илья посмотрел на часы. Было около десяти вечера.
- Ой, что вы, Илья! Сейчас я могу ехать только домой.
- Вы далеко живёте? – Илье было приятно,что он спрашивает об этом,
как человек, знающий Москву.
- Не очень. Но надо ехать на метро.
Они шли и разговаривали, не торопясь и не замечая холода, и вся дорога
до дома Кати заняла около часа. За это время Илья узнал, что Кате девятнадцать лет, что она живёт с родителями, что её мама, как мама Ильи, преподаёт в школе английский, что её отец занимает перспективную должность в горисполкоме Москвы.  «Хоп-па!» – папина должность ещё больше подогрела его интерес к Кате.
               Катя же не понимала, что с ней происходит. Ей было спокойно и даже как-то тепло с этим парнем. Она ничуть его не боялась, ей нравилось, что он не пытается её обнять, что внимательно слушает её. Она подумала, что ей было бы жаль, если он её проводит и исчезнет. У неё, правда, есть его телефон, но нет, сама она звонить ему не будет.
               Они уже подошли к её дому.
- Вас до самых дверей провожать не надо?
- Нет, что вы , у нас сигнализация есть и вахтёр
- Отсюда видны ваши окна?
- Да. Вон там, третий этаж.
- Знаете, я подожду здесь, а вы поднимайтесь, а потом помашите мне из окна. Хорошо?
Катя кивнула.
- И ещё, Катя, - он задержал её руку в своей. – У вас есть телефон?
- Конечно.
- Позвольте, я вам позвоню? Если можно, скажите, пожалуйста. ваш телефон. Я запомню.
Постояв на морозе ещё несколько минут, Илья увидел, как к
освещённому окну третьего этажа подошла Катя, открыла форточку и помахала ему рукой.
              На Новый год Илья был приглашён в дом Кати. Невзирая на экономию, он пришёл с тремя роскошными розами, шампанским  и громадным красивым тортом.
              Мать Кати, Вера Николаевна, произвела на Илью огромное впечатление. Вероятно, профессия педагога наложила на неё отпечаток: она была сдержанна и спокойна. Но уважение к ней увеличивалось, когда Вера Николаевна начинала говорить, особенно рассказывать о чём-либо – так прекрасна была её речь. Глаза Ильи просто изливали синее сияние, когда он слушал Веру Николаевну.
              Катя тоже была прелесть. Она не только походила на мать внешне, но так же, как мать, с одной стороны, удивляла своей скромностью, а с другой, хорошо подвешенным язычком.
              Но главным объектом внимания Ильи, был, конечно же, отец Кати, Андрей Фёдорович. Это был абсолютный тип советского функционера. Осанистый, представительный, но с неприметным, малозапоминающимся лицом.  «Как они похожи, эти советские аппаратчики, - подумал Илья. Он не имел опыта общения с ними, но помнил такого рода людей по компаниям отца в праздничные дни. Эти люди были внимательны, даже подозрительны, хотя внешне старались не проявлять свою заинтересованность. Илья помнил, как однажды, ещё до армии, он принимал участие в таком праздничном застолье и разговоре с одним высокосидящим чиновником. Вот тогда-то, от общения с тем гостем, он вынес ощущение разговора не с человеком, а с манекеном. Потом, когда гости разъехались, он спроосил отца, что это за странный человек, и понял ли он то, что ему говорили. На что отец ответил:
- Не беспокойся, он видит, слышит, понимает и помниит обо всём, верь мне.
Вот и сейчас, Илья несколько раз чувствовал на себе взгляд Андрея
Фёдоровича, а когда оборачивался к нему, тот отводил глаза. «Что ж, - думал Илья, - ничего сразу не бывает. Катю, думаю, я зацепил, теперь надо зацепить папашу. Спокойно. Веди себя по-умному, а главное, будь самим собой», - говорил он себе.
              Однако, когда наступил подходящий момент, Андрей Фёдорович сказал:
- Пойдёмте ко мне, Илья, пока женщины тут хлопочут…
Эта семья жила в прекрасной четырёхкомнатной квартире с большой
ванной  и большой кухней, которая в непарадные дни служила также столовой.
              Андрей Фёдорович привёл Илью в свой, по-деловому, но уютно обставленный, кабинет.
- Садитесь, - указал он на глубокое кресло. – Хотите что-нибудь выпить?
- Спасибо, нет.
- Что, не хотите сейчас выпить или вообще не пьёте?
- Не пью.
- Что так?
Илья пожал плечами:
- Не нравится.
- Может быть, сигару?
Илья усмехнулся:
- Спасибо. И не курю.
Андрей Фёдорович бросил на него быстрый взгляд и тоже усмехнулся:
- Совсем молодец. А я плесну себе немного.
Он открыл в одном из шкафов небольшой бар, достал бутылку коньяка и
хрустальную стопку, налил две трети стопки и убрал бутылку в бар. Затем сел в другое кресло, рядом с Ильёй, глотнул коньяк и поставил рюмку на маленький резной столик в восточном стиле, стоявший между креслами. Всё это он делал с той значительностью, которые высокие чиновники придают каждому своему движению.
- Скажите, Илья, зачем вы приехали в Москву? – спросил он, посмотрев прямо в глаза Илье.
Илья понял, что надо говорить правду.
- Заработать деньги.
- Разве это нельзя сделать там, откуда вы приехали?
- Можно. Но в Москве больше возможностей. И, думаю, быстрее.
- Вы хотите заработать деньги быстро?
- Мне кажется, что этого хотели бы все, - смущённо улыбнулся Илья.
Андрей Фёдорович быстро и внимательно посмотрел в его синие, но уже
с серым оттенком глаза.
- Как вы устроились в Москве?
- Снимаю комнату недалеко от центра.
В дверь постучали, заглянула Катя:
- Папа, Илья, пойдёмте пить чай.
Возвращаясь поутру домой, Илья напряжённо задавал себе один и тот
же вопрос:  «Пригласят меня снова в этот дом или нет?» Он чувствовал, что встретил именно того человека, который ему нужен, который, если Илья ему понравился, может помочь ему подняться.
              Весь январь они с Катей не виделись, а только перезванивались. Шли зимние экзамены: Катя училась на филфаке – «факультете невест», как называли филологический факультет Университета в народе.
               Илья, за отсутствием других дел, продолжал знакомиться с Москвой, правда, уже не с той интенсивностью, что раньше – из-за холода и по причине ещё большей экономии.
                И лишь в начале февраля ему позвонила Катя и пригласила в ближайшую субботу к ним домой на обед.
- Илья, - начал Андрей Фёдорович, когда они, как в Новый год, уселись в кресла в кабинете  хозяина, - я хочу вас познакомить с одним директором завода, моим приятелем. Мне думается, вы с ним найдёте общий язык. Что скажите, согласны?
«Что и требовалось доказать! Я не ошибся», - подумал Илья.
- Разумеется, Андрей Фёдорович.
- У вас есть какие-либо бизнес-идеи?
- Н-нет… я не думал об этом.
- Угу. Это жаль. Но ничего.
За неимением ничего нового, были использованы дядины идеи, и вскоре
в Москве также был налажен выпуск милых игрушек-сувениров. Так же, как у дяди, Илья взялся за реализацию товара. Только теперь он ездил по Москве и Московской области, сначала на заводской машине, а меньше, чем через год купил на имя Кати, правда, не новую, но всё же свою, личную иномарку.
 Ну, а к следующему Новому году и свадьбу сыграли.


V.


По рекомендации тестя, Илья снял небольшую, но очень хорошую
квартиру недалеко от родителей Кати.
             Он душевно попрощался с Елизаветой Петровной, которая искренне огорчилась, что Илюша уезжает от неё.
              Илья чувствовал себя всё увереннее и увереннее в Москве.
              Андрей Фёдорович не мог нарадоваться на зятя и, теперь уже, не скрывал этого. Он знакомил его со всё новыми полезными и значительными людьми. И надо сказать, что Илья оправдывал рекомендации тестя, как человека делового и надёжного. Работал он быстро и решительно. К игрушкам
прибавилась  продажа колбас, обуви, мебели, партий элитной одежды, потом металла… В те годы многие хватались за многое.
                Илья преуспевал. Но он понимал, что всё, чем он занимается – мелочи. Да и Катя, оказавшаяся замечательной женой, несмотря на унаследованное от матери умение держать себя, всё же была ещё и дочерью своего отца: ей тоже хотелось более заметной, солидной жизни. Она уже закончила МГУ, и, как положено девушке с «факультета невест», вовсе не помышляла нигде работать, а хотела целиком посвятить себя мужу и семье.
                И, наконец, началась приватизация.
                Илья быстро и с размахом наладил скупку ваучеров, а потом, благодаря подсказкам и советам тестя, и акций перспективных предприятий.
                Конечно, Андрею Фёдоровичу тоже кое-что перепало. Но ни силы его, ни мозги были не те, что у Ильи. Да и фанаберия советского номенклатурщика не позволяла ему, например, часами дожидаться приёма какого-нибудь нужного чиновника. А Илья мог это делать. И не носился с тем, что его унижает такое отношение. Хотя, Бог знает, что творилось в его душе, когда он сидел, ожидая, где-нибудь в приёмной или даже в коридоре, закрыв свои серые остекленевшие глаза. А когда однажды Илья сказал тестю, что владеет теперь контрольным пакетом акций нефтеперерабатывающего завода в своём родном городе, Андрей Фёдорович понял, что безнадёжно отстал от зятя. И он порадовался этому известию, потому что понимал, что дети должны жить лучше  родителей.
                Но удивительно. Внешне Илья оставался  сдержанным и скромным. Он не хвастался, и никто, ни жена, ни тесть не догадывались, какими деньгами он теперь владеет.
                Через два года он купил роскошную квартиру в одном из престижных  районов Москвы. И стал москвичом. Разумеется, не без помощи  денег. 
                Одна вершина была взята. Но это была только первая, самая маленькая.
                Шло время. Илья скупал предприятия задёшево и перепродавал с большой выгодой для себя. Он видел, что из-за тогдашней политики государства, в стране появилось немало охотников и умельцев подобных сделок. Никто из них не заботился ни о судьбах перепродаваемых предприятий, ни о людях, работавших на них.  Не думал ни о чём подобном и Илья. Его волновало только собственное благополучие. Он богател и богател, поднимаясь всё выше по лестнице своих связей и, теперь уже, своего влияния. Теперь уже тесть Андрей Фёдорович, забыв о своей важности, звонил Илье, чтобы узнать, что скажет Илья, что думает или что посоветует по тому или иному поводу. Илья же, гениально угадывая стиль общения с московской чиновничей элитой, и удовлетворяя её интерес, а интерес был один – деньги, занялся теперь нефтебизнесом с размахом. То есть, приобрёл контрольные пакеты акций нескольких нефтедобывающих кампаний. Используя законодательные ошибки, он уменьшал налоги со своих предприятий или вообще освобождал их от таковых. У него появились иностранные партнёры, которые, ради попадания на их счета нефтедолларов, готовы были на многие услуги. Эти же нефтедоллары лились рекой и на счета Ильи, только не  в России, а в разных банках разных стран мира. Недвижимость, то есть, дома, виллы и замки, он теперь имел тоже в разных уголках планеты. Не говоря уже о Москве, где в одном старинном и отреставрированном особняке разместился его офис, рядом находился целый парк его машин лучших марок. А в Подмосковье ему принадлежало несколько десятков гектар территории, на которой вырос потрясающий дворец с крытым бассейном и целым комплексом приусадебных построек.
                Катя, которая теперь звалась Екатериной Андреевной, и была матерью троих  детей-погодков, имела в своём распоряжении целый отряд прислуги: горничных, поваров, нянь, лакеев, портных, парикмахеров и массажисток. Она не часто выезжала, но если выезжала, то на личном  лимузине с водителем и лакеем.
                Родители Кати, имея квартиру в Москве, теперь тоже большей частью жили в своём двухэтажном доме с бассейном, недалеко от Ильи.
                Не забыл он и дядю с тётей, выстроив им небольшой, но красивый и уютный дом с небольшим также, но хорошо возделанным  садом, чтобы старики могли есть собственные фрукты.
                Всё вокруг Ильи было богато и красиво. Казалось, его мечта осуществилась: он стал, как он сам понимал, одним из самых богатых людей России. И невероятно быстро. Таково было время.
                Впрочем, мы знаем, что где деньги – там политика, а где политика – там деньги. Поэтому Илье оставалось взять ещё одну, самую высокую вершину, его Эверест. Иными словами, ему оставалось стать своим в верховной власти России. Нельзя сказать, чтобы Илья мечтал управлять Россией или диктовать ей свои условия. Он, просто, чувствовал, что у него нет теперь другого пути: если он хочет более или менее спокойно жить в России, ему надо иметь высочайших друзей и покровителей.
                Однажды он был приглашён вместе с другими представителями бизнес-элиты на премьеру в Большой театр. Он дал задание выяснить, кто приглашён на эту премьеру. В театре его представили одной невероятно важной даме. Он галантно поцеловал ей руку, она в ответ сказала:
- Я слышала много хорошего о вас.
- Я тоже, - ответил Илья, улыбаясь так, как он умел это делать, желая
произвести  впечатление на женщину. Его глаза сияли.
              Цель была достигнута. Дама назначила ему встречу. На следующее утро он послал в её офис огромный букет роз.
              Назначенная  встреча длилась более часа. Оба поняли, что могут быть полезны друг для друга, что сотрудничество их может быть взаимовыгодным. В конце встречи  дама пригласила его с супругой к себе на дачу, «на шашлыки», а он пригласил её с супругом покататься на лыжах в Швейцарии за счёт его фирмы.
              Уже после «шашлыков» дама предложила Илье одну сделку, в которой была очень заинтересована. Илье не очень была нужна  эта сделка, но отказывать этой даме было нельзя. В результате он не получил много,  но и не прогадал, дама же осталась весьма довольна. Ну, а после «семейного» отдыха в Швейцарии,  для Ильи открылись двери высочайших кабинетов России.
               Всё. Он поднялся на свой Эверест. Илья теперь влиял на многие политические решения российской власти.
               Но… оставался в тени. И его это положение очень устраивало. Потому что он прекрасно понимал, как опасно находиться на одном пьедестале с людьми верховной власти.


VI.
               
               
                А в России в те временна происходила  чехарда во властных структурах, то есть, одна за другой менялись политические фигуры разной величины.
                Илье же, как человеку деловому, желанна была стабильность. Он чувствовал, если не опасность, то, скажем так, ненадёжность ситуации. Разумеется, для себя, для своего благополучия.
                В один прекрасный вечер, когда после ужина они сидели перед телевизором, он сказал Кате:
- Я думаю, нам нужно уехать.
- Куда? – спросила Катя.
- Подумаем… вместе подумаем… и об образовании детей… Я не хочу, чтобы они здесь учились.
- Илюша, они  ведь ещё маленькие…
- Ну и что? В Европе детей начинают понемногу обучать с трёх-четырёх лет. Да и потом…  Ты веришь мне? – он, как всегда, задавая этот вопрос, посмотрел ей прямо в глаза.
Катя умилилась:
- Илюша, дорогой, как же я могу тебе не верить? – она встала с кресла,
поцеловала мужа и села к нему на колени.
             Илья обнял жену:
- Вот и прекрасно. Значит, теперь подумай, чтобы лишнего ничего не брать. Только самое необходимое. Там всё есть.
Он отстранил её и опять строго посмотрел в глаза.
- Илюш, а ты знаешь, что твои глаза меняют цвет?
- Да, мне говорили…
- Знаешь, я заметила: когда тебе что-то очень нравится, у тебя синие глаза, когда ты расстроен – зелёные, а , вот, когда ты весь в делах, как сейчас, они у тебя серые. Как странно… - сказала Катя с той
интонацией, с какой когда-то это сказала его мама.
              Илья зажмурился. Он вдруг увидел обоих родителей, квартиру, себя почти в детстве и….  Эрику.
- Илюша, Илюш…
Он почувствовал Катины поцелуи на лице.
- А?.. – открыл он глаза.
- Ты что? Что с тобой?  Ты, как будто сейчас сознание потерял… -
Катя с испуганным лицом стояла над ним.
- А? Да нет… ничего. Чего ты так испугалась?
- У тебя был такой вид…
- Да нет… ничего страшного. Просто вспомнил родителей.
Обычно он приезжал в свой офис к девяти утра. Те же, кто ра ботал у
него, должны были являться к восьми тридцати. Он установил этот порядок специально для того, чтобы у людей было время собраться и придти на ежедневное утреннее совещание к девяти пятнадцати  подготовленными.
              Когда он приехал на работу на следующий день после разговора с Катей, ему доложили, что в приёмной его ждёт женщина. Проходя через приёмную, он, как всегда, кивнул секретарше, не разглядывая женщину, бросил ей на ходу: “Проходите!” и вошёл в свой кабинет. Подойдя к своему креслу и положив портфель, он обернулся, чтобы снять и убрать в шкаф пальто… и увидел Эрику.  Она стояла у его стола, в простой, но элегантной дублёнке
с откинутым капюшоном, с сумочкой через плечо. Её густые белокурые волосы были рассыпаны по плечам, она была свежа и хороша. Боже, как она была хороша!
- Ты! – крикнул Илья.
Не помня себя, он бросился к ней и обнял.
- Боже! Как же я давно не видел тебя! – шептал Илья, прижимая её к
себе.
             Эрика, растерявшись, стояла с опущенными руками и только приговаривала:
- Илья, Илюша, пусти…
Илья пришёл в себя:
- Господи! Что же это я… садись, садись… - засуетился он, усаживая
Эрику на диван. – Подожди…
             Он подбежал к селектору, нажал кнопку:
- Галя, пожалуйста, кофе… для двоих… побыстрей. Да, и пирожные… Хочешь что-нибудь ещё? – обратился он к Эрике. Эрика отрицательно покачала головой. – Да, Галя, обзвоните людей, я жду всех у себя… - он посмотрел на Эрику, - через час.
Он снял пальто и бросил его на своё кресло у стола.
- А тебе не жарко?
- Нет, ничего, я так… - ответила Эрика.
Илья сел на диван рядом с ней.
- Ну, здравствуй. Как ты? – любовался он ею.
- Ничего, спасибо.
Помолчали.
Эрика улыбнулась:
- Я не спрашиваю тебя, как ты, потому что всё понятно, - она обвела
рукой вокруг.
              Илья кивнул.
- Как ты меня нашла?
- Увидела тебя как-то по телевидению в такой компании!.. А дальше было просто…
               Вошла голливудская брюнетка в тёмно-зелёном костюме, неся поднос с кофейником, чашками и большим блюдом с пирожными.         
- Спасибо, Галя, поставьте сюда, - указал Илья на стол для совещаний,
почти не глядя нв брюнетку.
- Пойдём, попьём  кофе. Пирожные очень свехие.
- Да, я… - засмущалась Эрика.
- Пойдём, пойдём… Да скинь ты это…
Он сбросил её дублёнку на диван, оставив Эрику в чёрной юбке и
светлом тонком свитере, обтягивавшем её прекрасную фигуру. У него опять перехватило дыхание.
- Давай, я поухаживаю за тобой, - бормотал он, разливая по чашкам кофе и придвигая к Эрике блюдо с пирожными. – Ешь! Они очень вкусные.
Съев один эклер и выпив кофе, Эрика поблагодарила Илью и опять, как-
то, незнакомо и смущённо, опустила  глаза.
- Илья… - начала она тихим голосом.
Но Илья взял её руку в свои и, не слыша её, спросил:
- Расскажи мне, как ты живёшь?
Эрика подняла на него свои роскошные глаза и слегка пожала плечами:
- Живу…
- Как твоя семья?
- Я одна.
- А твой муж? Кирилл, кажется?
Она махнула рукой.
- Разошлись… через пять лет. Слава Богу,  квартиру мне сделал… однокомнатную.
- У тебя есть дети?
- Нет, я одна, - она опустила голову. – Илья…
Но Илья тоже опустил голову и не слышал её.
- Илья, - теперь она тронула его руку.
- А?,, - очнулся он.
- У меня  к тебе просьба…
- Просьба? Какая?
- Возьми меня к себе на  работу, а?
Илья закрыл глаза, откинул голову назад, потом открыл глаза, пошёл к
своему креслу, сел в него и снова соединился с секретаршей:
- Галя, перенесите совещание ещё на  час позже.
Потом опустил голову и застыл так.
- Илья, - тихо позвала Эрика.
Он поднял голову и посмотрел не неё зелёными стеклянными глазами.
Но Эрике показалось, что она увидела слёзы.
- Возьми меня на работу…
- В качестве кого? – вдруг резко спросил он.
- Н-не знаю… я могу быть секретаршей… 
- Ты видела сейчас мою секретаршу.
Она кивнула.
- Да… она моложе меня.
Теперь  Илья кивнул, соглашааясь.
- Ну, я не знаю… ты же можешь что-нибудь придумать… - Эрика
вопросительно посмотрела на него.
              Илья слушал её и думал: «Господи, что бы я сделал, появись она пять-шесть лет назад! А сейчас…»
- Да. Конечно. Я уже придумал. Я могу предложить тебе … стать моей любовницей.
Она нахмурилась:
- Что? Ты это серьёзно?
- Абсолютно. Видишь ли, у меня есть семья. Трое детей, которых я очень люблю, и жена, очень хорошая женщина, которая очень любит меня. Я не хочу рушить мою семью, не хочу причинять горя моим близким. Ты - свободна. А для меня ты… ну, в общем, думаю, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Поэтому я ещё раз предлагаю тебе стать моей любовницей. Ты ни в чём не будешь нуждаться, но будешь со мной там и тогда, когда и где я захочу. Если захочешь где-нибудь жить постоянно, пожалуйста, выбирай, - он подал ей листок, - там указаны страны и местности, где у меня есть собственность. Но ты должна быть всегда готова к тому, что я могу приехать в любую минуту.
- Ты сумасшедший, Илья?
- Нет. Я совершенно нормальный. Просто времена изменились.
- Ты думаешь, тебе всё дозволено?
- В этом случае, думаю, да.
Илья никогда не видел такой ненависти в её глазах. Эрика поднялась и
пошла за дублёнкой. Илья поспешил к дивану и, опередив её, подал дублёнку.
- Не прикасайся ко мне! – крикнула Эрика своим красивым, низким
голосом и вырвала у него дублёнку.
             Оставшись один, Илья опустился на диван, около которого стоял, и просидел, не шевелясь, почти полчаса.
- Галя, передайте всем мои извинения, - он смущённо улыбнулся, выйдя в приёмную и застёгивая на ходу пальто. – Сегодня меня не будет. Совещание завтра, в обычное время.
Отпустив шофёра, он сам сел за руль. Сначала он хотел ехать домой, но
по дороге увидел небольшой, совершенно пустой в это время, садик. Он припарковался на ближайшей стоянке. Утро было пасмурное и слегка морозное. Войдя в садик, Илья, не присаживаясь, проходил по нему целый час в глубокой задумчивости.
               Последующие полгода он занимался продажей всех своих предприятий. Когда подсчитали результаты продаж, то выяснилось, что вместе с уже имевшимся, Илья владел гигантским состоянием. Естественно, за рубежом. В России находилась лишь малая часть его богатств.



VII.

               
                Уехать они с Катей решили во Францию. Но не в Париж, а на Лазурный берег.
                Там Илья купил у некоего американца недавно построенную виллу и яхту, стоявшую в том же порту. Решили пожить там  год, может быть, два а потом перебраться в Англию, где, как считал Илья, детям можно дать наилучшее образование.
- Ну, как, нравится здесь тебе? – как-то спросил Илья жену, спустя
месяц после приезда во Францию. Закончился обед, гувернантка увела детей спать, слуги убрали со стола, и они остались на террасе вдвоём.
- Конечно, Илюша, только…
- Что?
- Только, знаешь, мне как-то уютнее в старинных домах, а эта современная архитектура…
- Смотри-ка… какая ты традиционная, прямо англичанка! Те тоже всё с традициями носятся.
- А разве это плохо?
- Нет… но иногда скучно… - Илья замолчал и отвернулся, как бы,
разглядывая великолепную панораму окрестностей. Он чувствоваал, что в нём нарастает какое-то непонятное, мешающее ему, раздражение. – Слушай, поехали в Испанию, - вдруг предложил он  жене, видя, что она заметила, что с ним что-то происходит.
- В Испанию? Зачем?
- Просто так! Ты была в Испании? Там красиво.
- И здесь красиво… - Катя не успела договорить, как Илья взорвался:
- Тебе не угодишь! Что, хочешь сидеть на одном месте, как курица на яйцах?! Как старая ж… ! – Илья вскочил с кресла.
- Илья!
Илья подошёл к жене:
- Извини, Катюша! – он поцеловал её и ушёл в дом.
             Он не понимал, что с ним происходит, откуда это раздражение.
             «Господи! Неужели это с тех пор? С той встречи, больше полугода назад? - Он стоял у окна в гостиной, глядя на горы, но видел перед собой  Эрику в дублёнке в своём кабинете. – Какая она была! Боже, какая! Но ведь я сказал ей правду. И как было бы здорово, если бы она поняла и приняла эту правду. Я бы всё устроил…  Ай! – отогнал он эти мысли. – Это всё сопли, мелодрама! Глупость!»
- Илюша, - Катя вошла в гостиную, - я согласна, поедем.
- Что?
- Я говорю, я согласна, поедем в Испанию.
Илья подошёл к Кате и обнял её:
- Прости меня.
- Ну, что ты, дорогой, успокойся. – Катя погладила мужа по голове. – Я не знаю, что с тобой, но вижу, что ты нервничаешь. Успокойся. Поехали в Испанию, поехали, куда ты хочешь.
- Мы пойдём туда на нашей яхте. Тебе нравится плыть морем? Тебя укачивает? – Илья пытался развеселиться.
- Я не знаю, укачивает меня или нет, но с тобой мне ничего не страшно.
Илья поцеловал жену и пошёл в кабинет, находившийся в другом крыле
виллы. Ему хотелось побыть одному.
             Сидя в кабинете за своим письменным столом, Илья думал, что сейчас самое лучшее было бы, поговорить с кем-нибудь «по душам». Но у него не было друзей ни в России, ни, тем более, здесь, во Франции. Поэтому, успокоившись немного, он по мобилю позвонил в Париж, своему поверенному Виктору.
              Виктор эмигрировал во  Францию несколько лет назад, женившись на француженке. Он закончил в Москве Университет имени Патриса Лумумбы, был адвокатом и знал французский и испанский языки. В Париже поначалу жена помогла ему устроиться в одну адвокатскую контору. Но дела его круто изменились к лучшему после знакомства с Ильёй, которому его рекомендовали, как способного и амбициозного адвоката. Илье нравились эти качества в людях и, поговорив с Виктором, он решил предложить ему сотрудничество. 
               Позвонив сейчас поверенному, Илья дал ему задание узнать в Москве телефон Эрики.
- Возможно, у неё сейчас другая фамилия, - он рассказал адвокату о
ней всё необходимое.
              Виктор выполнил поручение через два дня.
              Заполучив желанный телефон, Илья хотел тут же позвонить. Но взял себя в руки и с трудом дождался пяти часов. Выйдя в приёмную, он сказал секретарю:
- Алексей, сегодня вы свободны.
Удивлённый секретарь посмотрел на часы:
- Но шеф, я должен тут ещё кое-что доделать.
- Ничего, доделаете завтра. Вы свободны, Алексей, повторил Илья более жёстким тоном. – До свиданья.
Илья снова хотел уединиться. Даже секретарь в приёмной ему сейчас
мешал.
             Когда, ещё в России, они с Катей решили перебраться на Лазурный берег, Илья поручил своим французским партнёрам подобрать для виллы весь необходимый штат прислуги. Так в доме появился Алексей, которого приняли на работу секретарём Ильи. В отличие от некоторых других слуг, Алексей не жил на вилле. Илья платил ему приличную зарплату, которой вполне хватало на обеспеченное существование, включая съём очень неплохой квартиры недалеко от виллы.
              Алексей был сыном советских эмигрантов, переселившихся во Францию в семидесятые годы двадцатого века.Он родился во Франции, поэтому, как русский, так и французский были его родными языками. Также, он владел английским. Его отец умер от инсульта, когда Алексею было десять лет. Мать, спустя несколько лет, вышла замуж за одного французского инженера, с которым у Алексея сразу не сложились отношения. И, хотя, отчим, хорошо зарабатывая, дал ему возможность получить среднее общее образование, а затем окончить школу менеджеров, Алексей его не любил. Никакие уговоры матери не помогали. Алексей решил при первой же возможности уехать из дома. Но для этого нужны были деньги. А с работой по специальности, сколько он ни искал, ничего не получалось. Поэтому через год после окончания школы менеджеров, он устроился чернорабочим на зимний сезон на одну химическую фабрику.  «Ничего, - думал он, - поработаю зиму, а к лету поеду на юг, может быть, там что-нибудь найду в туристском бизнесе». Наконец, счастье улыбнулось ему. Однажды, где-то уже а марте, ему позвонили по мобилю из школы менеджеров и сказали, что в один богатый русский дом на Лазурном берегу требуется молодой человек, знающий русский язык, на должнось секретаря.
              Когда они встретились впервые, Алексей не произвёл особо хорошего впечатления на Илью. Чутьё психолога подсказывало Илье, что, невзирая на миловидную, даже несколько «сладенькую» внешность: среднего роста кареглазый блондин с родинкой на правой щеке, было в этом парне что-то настораживающее.  «Может быть, я ошибаюсь, - думал Илья, - но ничего, там посмотрим. Внешность, в общем, приятная, три языка… говорит, что знаком с делопроизводством… А секретарь нужен…  Ладно, в конце-концов, другого пока нет…  Посмотрим, может быть, я ошибаюсь».   
 Кате Илья представил Алексея, спустя несколько дней, после начала его
работы. Катя зашла в приёмную вслед за расшалившимися Сашей, Андрюшей и Верочкой, которые, увидев незнакомого человека за столом, остановились, оглядываясь на подходившую мать. Катя тоже от неожиданности остановилась, когда незнакомый молодой человек, при её появлении, быстро поднялся из-за стола и поклонился ей.
- Здравствуйте… - произнесла Катя, но в этот  момент из кабинета
вышел Илья.
- А… вот кто здесь шумит, - шутливо погрозил  он пальцем детям. – Катюша, кстати, познакомься:  наш новый секретарь Алексей. Алексей, это моя жена, Екатерина Андреевна.
Алексей уже заметил, что Катя была хороша собой, сдержанна и
обаятельна.  «Прямо, как из русских романов», - подумаал Алексей, который, под влиянием матери, имел некоторое представление о русской классике. Катя ему очень понравилась. Но виделись они нечасто, так как Катя весьма редко заходила в кабинет мужа, а Алексею, кроме приёмной и кабинета, нечего было делать в остальных частях дома.
               Вообще, секретарские обязанности Алексея были не обременительны – Илья не вёл пока за границей активной деятельности. Алексей обязан был следить за почтой, составлять и переводить необходимые бумаги, вести деловую переписку и телефонные переговоры...  Он приходил на работу к девяти часам, а уходил в шесть вечера, и имел двухчасовой перерыв на обед.
               Когда секретарь ушёл, Илья, почти судорожно, набрал московский номер. В Москве был уже восьмой час вечера.
- Алло? – раздался голос Эрики.
У Ильи задрожали от волнения руки, но он молчал.
- Алло! Я слушаю вас.
Илья продолжал молчать.
- Да говорите же! Слушаю! Алло!
Илья положил трубку.
На мгновение, он, как будто. отключился от настоящего, от того, где он
и кто он. Он увидел Эрику-десятиклассницу, как они гуляли по городу, как сидели в библиотеке…
- Господи! Помоги мне! – Он обхватил голову руками, ничего не видя
своими зелёными глазами.


               
VIII.
               
                Прошёл год. Илья продолжал, так же молчаливо, звонить Эрике. Он
делал это раза два-три в месяц, чтобы только услышать её голос. Он прекрасно понимал, что это никому не нужный самообман и трусость, что всё это крайне несолидно. Но каждый звонок был ему теперь необходим. Он стал для него, как наркотик. Он, как бы, давал ему импульс для жизни, наполняя её чем-то очень нужным ему.
                Всю свою самостоятельную жизнь после смерти родителей, он много и напряжённо работал. Всё это время он думал только о деле, о бизнесе, о том, чтобы не пропасть, а, наоборот, подняться и закрепиться в этой жизни. Создавая свой капитал, он пребывал в азарте, в упоении от своего успеха, от умопомрачительного устремления вверх, к вершинам богатства и могущества.
                Но, вот, сейчас… Он был очень благодарен Кате за то, что своим появлением в его жизни, она помогла ему достичь цели. Но теперь он честно признавался себе, что, если бы не дети, он мог бы обойтись без неё. Да, Катя очень его любила, она была великолепной женой и матерью, но…   Ему было неловко перед ней, и каждый раз, когда он её видел, он говорил себе, что всё, что с ним происходит – ерунда, что надо прекратить всю эту мутотень и заставить себя думать только о семье. Но, едва он оставался  один, груз воспоминаний и волнений вновь наваливался на него. У него ухудшился аппетит. Если раньше он засыпал, едва касаясь подумки, и спал, как убитый, то теперь он просыпался ни с того, ни с сего, и потом долго не мог заснуть.
                Он старался развлекать свою семью и себя, как только мог. За прошедший год они побывали во многих интересных местах Франции, хотя в Испанию так и не поехали. Они свозили детей в Дисней-лэнд под Парижем, а потом, поручив их заботам няни и гувернантки, целую неделю осматривали Париж, Версаль...  Они посетили Монте-Карло, где Катя выиграла небольшую сумму, однажды приняли приглашение на званый ужин в знаменитом отеле «Негреско», несколько раз бывали в Гранд-опера, ездили на интересные выставки и премьеры…  И даже не отказали себе в удовольствии пробыть в Каннах все фестивальные дни того года, просмотрев массу фильмов и присутствовав на церемонии награждения.
                Но Илья тосковал. Он понимал, что, если бы работал, справиться с собой ему было бы легче. Но никаких больших  дел здесь, во Франции, он не вёл, а заботы по покупке той или иной собственности теперь не особенно занимали его. Сколько можно покупать! Он чувствовал, что начинает внутренне запутываться: ведь даже, если ты купишь всю планету, что дальше? Да и надо ли это делать? Вот, вот, это самое: «Что тебе надо?», теперь особенно волновало его. Он сам себя не понимал. Но чувствовал, что пока не обретёт Эрику, не сможет хотя бы видеть её, не успокоится. И тут не помогут  никакие деньги. Ну, не красть же её, не террорист же он! Он смеялся сам над собой: «Если бы я женился на Эрике! Если бы тогда её отбил!..  Не был бы я никаким супербогачом, никаким олигархом! Жил бы нормальной, человеческой жизнью, был бы счастлив!..  Если бы, если бы…  Господи! Что же такое – человек? Что за тварь двуногая? Что ему надо, человеку? Зачем ему эти деньги, эта власть? Их не унесёшь с собой в могилу! Зачем же ты, человек, не столько строишь, сколько разрушаешь? И, в конце-концов, разрушаещь самого себя. Зачем? – спрашивал он себя и сам себе отвечал, - Ну, так отдай все свои деньги, что за проблема!» - Тут Илье становилось ещё смешнее.


               
IX.

               
             После отпуска Алексей пришёл на  работу на четверть часа арньше. Он уже переступал порог приёмной, как услышал негромкий голос хозяина, доносившийся из кабинета. Понятно, что дверь в кабинет оставалась открытой. Видимо, шеф не ожидал, что он придёт пораньше, и не закрыл за собой дверь. Алексея удивили не только слова, но и интонация голоса:
- Эрика, дорогая, подожди! Я хочу видеть тебя, я жду тебя, слышишь? Мне надо… - умолял Илья и осёкся.
Алексей стоял, почти не дыша. Голос умолк. Алексей подождал ещё
несколько мгновений, а потом вошёл в приёмную. Он заглянул в кабинет и, как  бы, удивлённо, сказал:
- Здравствуйте, шеф. Вы здесь? А я  вот… пришёл… первый раз после отпуска.
- Здравствуйте, Алексей. Как отдохнули? – сказал Илья обычным ровным  голосом.
- Спасибо, хорошо.
- Прекрасно. Тогда, значит, так…  Я уезжаю до завтра, а вы…
Илья наговорил секретарю план работы на день и ушёл.
Весь первый рабочий день Алексей был очень занят, и только, собираясь
домой, вспомнил об услышанном утром. «Интересно, кого это он ждёт? Родственницу, что ли, или кого-нибудь по делу? Сказал: «Дорогая», значит, наверное, родственницу».
              Он зацепился взлядом за лежавшие на его столе телефонные счета за прошлый месяц, которые туда складывал привратник, получавший почту. Он хотел подколоть их в папку к другим, но, пробежав их глазами, заметил один московский телефон, повторявшийся три раза. Какое-то чёрное любопытство подтолкнуло его заглянуть в старые счета. И он увидел, что тот же самый номер повторялся в течение всего прошедшего года по два-три раза в месяц.
               «Как он её назвал?..  Эрика… вот, наверное, её телефон в Москве.
Не-ет… что-то не похоже на родственницу…  Неужели это?…»
               Невзирая на редкие встречи, за год можно кое-что узнать о членах семьи, на которую работаешь. Из своих секретарских дел Алексей понял, что: во-первых, Илья, действительно, был очень богат; во-вторых, Катя и их дети были его наследниками. Кроме того, он подозревал,что Катя любит мужа больше, чем он её. Но, разумеется, цементировали этот союз дети. Илья их обожал.
                Катя всё больше нравилась Алексею. Но ни на обеде по случаю её дня рождения, ни при каких других обстоятельствах, он не выказывал этого. И, хотя его взгляды, которые Катя иногда ловила на себе, были довольно красноречивы, голову он не терял. Да, он был влюблён, да, Катя очаровательна, но благополучие дороже.
                Теперь же, после услышанной фразы и найденных номеров телефонов, у Алексея началось «брожение ума». Появились бредовые идеи о том, чтобы занять место Ильи, развести их с Катей…  «Да, дети… - думаал он. – А что дети? Дети не помеха. Имея деньги, детей всегда можно устроить».
                Он знал, что Ильи не будет до завтра. Не мешкая, он по своему мобилю позвонил Кате:
- Екатерина Андреевна, добрый вечер. Это Алексей. Мне нужно с вами поговорить.
- Что случилось, Алексей? Ильи Александровича нет дома.
- Я знаю. Но я к вам.
- Ну, хорошо… Только, пожалуйста, недолго. Мне скоро нужно идти к детям.
Алексей почти побежал в другое крыло дома. Катю он нашёл в
малой гостиной, сидящей на диване у телевизора. При его появленнии, она выключила телевизор и показала рукой на диван, рядом с собой.
- Садитесь, что случилось?
Алексей, волнуясь, рассказал всё, что узнал.
Катя слушала внимательно, пристально глядя на него. Когда он
закончил, она спросила:
- Скажите, Алексей, зачем вы мне всё это  рассказали?
- Чтобы вы знали, - удивлённо ответил он.
- А если я завтра передам наш разговор мужу?
- Не передадите, - Алексей мотнул головой.
- Почему вы так думаете? – в свою очередь удивилась Катя.
Алексей опустил голову и покраснел.
- Потому что… вы мне нравитесь, - он вскинул голову и посмотрел на Катю, - и вы это знаете.
- Ну, и что? Ведь платит вам мой муж, а вы доносите на него, - Катя
смотрела на него с насмешкой.
- Да! Доношу! Вам! – вскипел Алексей. – Потому что люблю вас, а он,… он обманывает вас! У него есть другая женщина, он хочет видеть её, ждёт её, он её любит! А я хочу быть вам помощником, хочу, чтобы вы положились на меня! – выкрикнув это, Алексей обмяк.
Катя встала и подошла к окну.
- Уходите.
Он понуро поднялся и пошёл к выходу.
- Алексей! – окликнула она его, - Спасибо.
Это «спасибо» окрылило его. Он поклонился и бодро вышел из
гостиной. 


X.

               После той встречи с Ильёй, более полутора лет назад, Эрика долго не могла придти в себя. Немного поуспокоившись, она принялась размышлять. Собственно говоря, со своей точки зрения, Илья был прав. Ведь это она, тогда, в молодости, бросила его, укатив в Москву и скоропалительно выйдя  там замуж. И даже не соизволила ничего написать ему. Но её оскорбляло не только его предложение стать его любовницей. Её возмущало, что он предложил ей это, как само собой разумеющееся. Как будто, она была шлюхой! А чем она была виновата, что тогда, когда её не приняли во ВГИК, она шла, задумавшись о том, что ей надо уезжать из Москвы, чего она не хотела делать? Она так глубоко задумалась, что пошла через улицу по красному свету. Она смутно помнила визг тормозов, потом её кто-то тряс за плечи…  Очнулась она в машине, увидев за рулём, рядом с собой, очень красивого парня, который спрашивал её:
- Вы слышите меня?
- Что?
- Я говорю, что чуть вас не задавил. Вы что, с ума сошли?
             Она смотрела на него, не вникая в его слова, и думала, что никогда не видела такого красивого, почти классического лица.
              Так она познакомилась с Кириллом. Это был высокий, стройный красавец, брюнет с серыми глазами и правильными чертами лица. В свои двадцать шесть лет он был уже очень успешным адвокатом. Его отец, известный зубной техник, помог сыну, рекомендовав его, как адвоката, своей клиентуре.Позже он помог ему досрочно выплатить двухкомнатный кооператив, а когда Кирилл, зарабатывая очень неплохие деньги, купил себе новые «Жигули», отец решил,что выполнил свои отцовские обязанности. Дача, правда, принадлежала отцу Кирилла, но сын мог пользоваться ею, как своей.
И теперь, спустя семь лет после смерти первой жены, отец жил, наслаждаясь жизнью, в новом браке с молодой женой, которая была на десять лет старше его сына и на двадцать моложе своего мужа.
              Кирилл тоже сильно увлёкся роскошной блондинкой, и через месяц они, действительно, поженились. Эрика по-настоящему влюбилась в своего мужа, тем более, что он полностью обеспечивал дом, и ей не пришлось думать об устройстве на какую-нибудь работу. Теперь она была москвичкой, вела вполне светский образ жизни: посещала премьеры, выставки и даже презентации, куда приглашался Кирилл с супругой. Ей говорили бесконечные комплименты о том, как она великолепна, и какая они с мужем красивая пара. Но она невероятно ревновала Кирилла, видя, как виснут на нём женщины, и как он купается в их внимании.
                Наконец, по прошествии двух лет, она сообщила мужу, что беременна. Кирилл очень обрадовался и стал поговаривать о том, что надо будет обзаводиться большей квартирой. Но произошёл выкидыш, и врачи сообщили ей, что она в дальнейшем вряд ли сможет иметь детей. Это был удар для них обоих. Вскоре она почувствовала явное охлаждение мужа. Она старалась изо всех сил: научилась прекрасно готовить, их квартира сияла чистотой. Самою себя она поддерживала в такой форме, что посторонние иногда принимали её за старшеклассницу. Ничего не помогло. Через несколько дней после того, как она накрыла дома великолепный стол, чтобы отметить пятилетие их брака, Кирилл попросил её поддержать его идею о разводе. Эрика плакала, умоляла, говорила, что всё образуется, не они одни в таком положении…  Кирилл был непреклонен. Он спокойно и вразумительно объяснил ей, что ему надо думать о своей карьере, что всё, что его окружает, должно быть солидно, тем более, его дом, который он полностью содержит. А дом без детей – это несолидно и неприятно.
                Эрика разозлилась. И поставила условием развода покупку ей однокомнатной квартиры и рекомендацию для устройства на работу. Кирилл отнёсся к требованию с пониманием: в самом деле, не может же его бывшая супруга оказаться на улице. Через три месяца Эрика въехала в свою новую квартиру, в новом районе, у самого метро. Что касается работы, то Кирилл рекомендовал её одному своему клиенту-строителю, который искал секретаршу.
                Разумеется, сорокалетний толстячок сразу влюбился в Эрику. Но хотя Эрика была ещё очень молода, она больше не хотела «быть дурой». На домогательства толстячка она отвечала: «Только брак». После Кирилла ей был смешон этот парень, но она решила, что теперь ни один мужчина не получит её просто так. Толстячок же так обалдел от «неземной», как он выражался, красоты Эрики, что быстро бросил своих жену и дочь и перебрался к Эрике. «Это только на первых порах, - говорил он, - скоро у нас будет новая, большая квартира». Они поженились. Теперь Эрика не хотела сидеть дома. Она всё ещё тосковала о Кирилле, а на работе ей было легче. Теперь она, а не муж, руководила семейной жизнью. Супруг доверял ей во всём. Любя поесть, он наслаждался её стряпнёй. Она же, втайне от мужа, аккуратно обменивала свою зарплату на валюту и складывала её в надёжное место. Впрочем, им вполне хватало его зарплаты. А муж-толстячок не уставал любоваться на свою жену-красавицу, которая, как он говорил, «делает всё для него, не только дома, но и на работе». Эрика даже немного привыкла к нему, во всяком случае, его альковные старания её впечатляли. Но она понимала, что долго это продолжаться не будет. Ей не нужна была никакая «новая, большая квартира», да и он сам. Сколько могла, она вытягивала из него деньги, обменивая и пряча их от него. Наконец, спустя полтора года после женитьбы, однажды утром она не встала на работу, заявив, что плохо себя чувствует. Когда муж вернулся после работы, Эрика сказала, что просит его выехать из её квартиры. Завтра утром она подаёт на развод. Бедный супруг спросил, в чём дело. На что Эрика ответила , что она благодарна ему за  поддержку после развода с Кириллом. Она думала, что «стерпится-слюбится», но теперь поняла, что ошибалась. Она по-прежнему любит Кирилла, а его обманывать больше не хочет.
                Толстячок был добрым парнем. Он загрустил, даже немного поплакал, но понял, что слезами горю не поможешь и, в результате, съехал. Правда, потом он долго не давал развода, надеясь, что Эрика вернётся. В конце-концов, через полгода, Эрика снова стала свободной. Но без работы.
                Она не постеснялась вновь побеспокоить Кирилла.
- Что, опять? Ну, хорошо. Но только, это в последний раз, - недовольно сказал Кирилл, услышав её просьбу.
- Не беспокойся, больше я тебя не потревожу.
Эрика надеялвсь, что он обрадуется ей, поинтересуется её жизнью. Но
нет. Никакого интереса.
               Тем не менее, он снова устроил её на место секретарши. И не куда-нибудь, а в один из молодых банков.
                На новом рабочем месте Эрика не чувствовала себя уютно. Никто ею не интересовался. Вокруг бегали озабоченные мальчики и девочки, многие моложе, чем она. Управляющий банком, её начальник, тоже моложе её, общался с нею вежливо, но, как со стеной. Сначала она хотела уйти, но понемногу привыкла, втянулась и начала даже разбираться в банковском деле. К тому времени, секретарём она была опытным, дело знала, и ей казалось, что ею довольны. В начале второго года работы её послали на курсы повышения квалификации за  счёт банка. После курсов  ей немного повысили зарплату, начальник её хвалил. Зарплату она получала не очень большую, но в валюте, и ей хватало на жизнь. Как и раньше, она откладывала часть денег про запас. Казалось, всё шло хорошо. Но к концу второго года работы её уволили, взяв на её место девочку по блату.
                Как раз, где-то в это время, Эрика впервые прочла в газете фамилию Ильи, но решила, что это однофамилец. Шло время. Илью всё чаще упоминали в прессе, а потом он замелькал и по телевидению. И хотя его фамилия звучала в разных контекстах: то удивлённом, то саркастическом, то гневном, Эрика поняла, что он поднялся так высоко, что теперь сравниться с ним может только небольшое количество людей. «Вот, кто мне поможет», - решила Эрика.
                С тех пор, как её уволили из банка, прошло больше двух лет. Эрике исполнилось тридцать. Но она не выглядела и на двадцать пять.
                Ждать свидания с Ильёй ей пришлось несколько месяцев. Его постоянно не было в Москве. Он то уезжал, то ненадолго приезжал и снова исчезал.
                К свиданию Эрика постаралась позаботиться о своей внешности. Она хотела произвести впечатление на  Илью и, как мы знаем, ей это удалось.Сам Илья, разумеется, не шёл ни в какое сравнение с «её Кириллом». Хотя она не могла не отметить, что теперь это взрослый, солидный человек, с уже седеющими висками и морщинками вокруг глаз. А это выражение значительности, исходившее от него, невзирая на первую радость от встречи с ней! Ещё бы, богач, олигарх!
                Дальше произошло то, что произошло…  И, дойдя в своих размышлениях до этого места, Эрика вновь разгорелась. «Скажите, пожалуйста, ему всё дозволено!…  У, олигарх проклятый! Ненавижу!» – распалялась она. Она чувсвовала себя глубоко оскорблённой. И никому, ни одной приятельнице не рассказала о встрече с Ильёй: противно же, чёрт возьми, когда с тобой обращаются, как с проституткой.
                Но с работой ничего не получалось. Хорошо, что живя с толстячком и работая, она сумела скопить денег. Одета она была. У неё даже имелось несколько  красивых вещей «на выход», благо мода позволяла. Так что, какое-то время она ещё могла продержаться.  «А там что-нибудь найду, - думала она с надеждой. – Кто ищет, тот найдёт».
                Когда Илья начал звонить ей, она, не то, что не представляла себе, ей даже во сне не могло присниться, что звонит он. После первых звонков она, вообще, ни о ком не думала. А потом предположила, что это толстячок стал названивать, бедненький! Об Илье она не думала вообще. А если и вспоминала, то с обидой и злостью. Когда же, наконец, он заговорил, она даже задохнулась от возмущения.
- Негодяй! Ты ещё звонишь мне?!
- Эрика…
- Ты гад! А я тебе не шлюха! Ищи себе любовниц в борделях!
- Эрика, дорогая, подожди! Я хочу  видеть тебя, я жду тебя, мне надо…
Но Эрика бросила трубку.


XI.


Когда Илья приехал наутро домой, он застал жену расстроенной, с
красными глазами.
- Что случилось, Катюша? Почему грустная? И глаза красные…
- Ничего, Илюша. Вот ты уехал, без тебя у меня была сильная мигрень, - попыталась пошутить Катя.
- А сейчас как? – улыбнулся Илья.   
- Сейчас лучше… - Катя тоже улыбнулась. – Ты завтрвкать будешь?
- Нет, я пойду в кабинет, - он поцеловал её в щёку и пошёл.
На ходу обернулся:
- Да… помнишь, мы говорили об Испании? Поехали?
- Поехали…   
- Поедем. Сначала зайдём в Барселону. Там много интересного и для нас, и для детей. Все поедем, вместе. Возьмём няню, гувернантку… Англичанку или француженку? Думаю, англичанку. Француженка пусть отдохнёт  здесь, во Франции. И Алексея возьмём. А что? Пусть едет. Он мне может понадобиться.
- Как хочешь…
- Да. Так хорошо. Вот. Зайдём в Барселону, потом в порт Сагунто, там есть римская крепость и театр. Потом посмотрим Валенсию, тоже красивый город. А потом пойдём на юг, а, может, на Балеары. Посмотрим. Ну, идёт? Тебе  нравится план?
- Очень, - Катя просияла.
- Ну, и чудно. До обеда.
Илья махнул рукой и ушёл.
У Кати, как будто, камень упал с души. Тем более, что она увидела, что
глаза Ильи снова посинели. Она уже привыкла видеть его серые или зелёные глаза. А тут вдруг синие! «Дай-то Бог», - Катя облегчённо вздохнула.
              Но не знала Катя, отчего посинели глаза Ильи. Он решился вывезти Эрику. После обеда он встретился с капитаном яхты, чтобы оговорить все обстоятельства путешествия. А когда вернулся, прошёл через другой вход, который вёл напрямую в приёмную и кабинет, закрылся  и по мобилю позвонил в Париж Виктору.
- Вам надо, как можно быстрей, вывезти из Москвы одну женщину. Вы должны убедить её сделать это.
- Ту самую? Эрику?
- Да. Но, разумеется, никакого насилия. Приводите любые доводы, чтобы она согласилась. И всё должно быть по высшему разряду: бизнес-класс, такси там, такси здесь, то есть, там, где я вам укажу. И, разумеется, первоклассный отель на… - Илья подумал, - на десять дней. Завтра я переведу вам достаточную сумму для всего этого. Вылетайте первым же самолётом. Звоните мне только на мобиль.
На следующий день он приказал Алексею позаботиться о машинах с
водителями по всему маршруту путешествия и о гиде-переводчике, также на весь маршрут.
              Через пять дней позвонил Виктор:
- Илья, эта дама согласилась…
- Вот как?
- Да. Но поставила условие: вы должны заплатить ей миллион долларов.
- Интересно…
- Да, очень…
- Вот что, Виктор. У вас остались деньги?
- Разумеется.
- Оставьте себе только самую необходимую сумму, остальное отдайте ей. И скажите, что, чтобы получить то, что она хочет, ей надо приехать в Испанию, в Валенсию.
- Хорошо…
- И вот ещё что. Спросите, не желает ли она, поговорить прямо со мной? Жду звонка.
Закончив разговор, Илья задумался: «Забавно. А что? Мне даже
нравится. Что ж, дорогая, начинаешь торг? Прекрасно, поторгуемся!»
              Виктор перезвонил через пару часов:
- Она приедет, но говорить с вами пока не хочет.
- Угу. Скажите ей, пожалуйста, что я готов обсудить и даже выполнить её предложение, но после того, как она встретится со мной в ресторане отеля, в котором будет жить.
- Хорошо. Илья… я хочу сказать вам… она очень красива. Просто, невероятная красавица!


               
XII.
               
               
                Даже Катя, привыкшая а роскоши в своей  замужней жизни, была поражена тем, что увидела на их яхте. Она была далека от увлечений круизными судами и, за всё время жизни во Франции, ни разу не побывала на этом приобретении своего мужа.
                Яхта представляла собой, какую-то неведомую для обычного человека, смесь прогулочного судна, люксового отеля и полувоенного, полунаучного оснащения. Не говоря о роскоши кают и салонов, о всяких там  джакузи, бассейнах и танцполах, она имела на борту собственный вертолёт! Обслуживало судно сорок человек – капитан, моряки, пилоты. повара, лакеи… Все говорили по-английски.
                Тщеславие Кати уже давно было удовлетворено миром, который создал ей муж. А тут ещё эта яхта! Видит Бог, ей нечего было желать. Если бы только не…
                Каким счастлавым было то путешествие! Все находились вместе, на одном судне: муж, дети, она, прислуга, охрана… Все были довольны, умиротворены. Даже экипаж казался расслабленныи…  Море было спокойное, ласковое. Стоял сентябрь, днём тепло, ночью прохладно. Ни изнуряющей жары, ни неприятного холодного ветра…
                Они осмотрели Барселону с её знаменитым недостроенным собором «Святое семейство» и парком гениального Гауди, показали детям потрясающий зоопарк и покатались вместе с ними на аттракционах горы Тибидабо, посетили музей Пикассо… Они посвятили Барселоне три дня, потом ещё день загорали на одном из пляжей Коста-Брава… Потом зашли в Сагунто, чтобы осмотреть его древнеримские строения, которые климат и испанцы сохранили до наших дней.
                Всё путешествие Илья пребывал в приподнятом настроении. Он веселился, шутил со всеми, играл с детьми. Каждый вечер путешествия он отсылал няню, гувернантку и даже Катю, и сам читал детям на ночь сказку. Потом заходила Катя, оба прощались с детьми и счастливые малыши засыпали.
                За два дня до прихода в Валенсию Илье позвонил Виктор:
- Всё в порядке. Мадам на месте.
- Где?
- Там, где вы сказали – в самом лучшем отеле. А когда вы будете?
- Послезавтра. Скажите мне адрес, пожалуйста.
- Вам что, Илья неудобно говорить?
- Да, - они с Катей сидели в шезлонгах на палубе, любуясь вечерним
морем.
- Ага…  Значит, я скажу, что вы ей назначаете свидание … через три дня. Правильно? В девять вечера, в ресторане отеля, так?
- Да. Очень хорошо. Спасибо.
Когда они проснулись в виду Валенсии, глаза Ильи походили на синие
прожекторы – так ярко они сияли.
- Илюш, мне кажется, ты какой-то возбуждённый, - сказала Катя, вглядываясь в него.
- Почему ты так решила? – Илья удивился внимательности жены.
- У тебя такие синие глаза …
- Ничего я не возбуждённый, - весело крикнул Илья, обхватил жену и, смеясь, стал кататься с ней по кровати.
Катя взяла обеими руками его лицо:
- Определённо, с тобой что-то происходит…
- Ничего со мной не происходит! – Илья вырвался и поднялся с кровати. – Вставай! Поехали осматривать Валенсию.
После завтрака, тем же порядком, что и раньше, на двух машинах:
легковая с Ильёй, Катей, начальником охраны и водителем; и микроавтобус с детьми, няней, гувернанткой, Алексеем, гидом, тремя охранниками и водителем, поехали осматривать город.
Валенсия – сравнительно небольшой город, хотя с почти миллионным населением. Центр её красив и разнообразен: церкви, старинные башни, дворцы… Валенсии более тысячи лет. Так что, бродя по её, то узким, то широким улицам, можно составиить себе представление о том, как развивались европейские  города с незапамятных времён до наших дней.
              На следующий день вся компания поехала в планетарий, называемый «Полусфера». Не только потому, что он действительно имеет форму полусферы, но и потому, что его киноэкран занимает половину круглого зрительного зала.
При входе в зал, выдают специальные наушники, подключив которые в переднее кресло, можно выбрать какой-либо европейский язык. Огромность экрана позволяет почувствовать себя в центре происходящего. Поэтому, посмотрев детский фильм с участием животных, живых и рисованных артистов, все остались очень довольны, получив одинаковые детские впечатления.
               Вечером, попрощавшись с детьми, Илья сказал Кате:
- Я должен сейчас уехать в Валенсию.
- Зачем?
- У меня назначено свидание.
- Ты же сказал, что во время путешествия у тебя не будет никаких дел…
- Ну… вот так получилось…
- Что я могу сказать…  Ты недолго?
- Надеюсь… Правда, не знаю…
             Катя вздохнула, но потом улыбнулась:
- Что ж…  Счастливо! Возвращайся скорей.
Илья поцеловал её и пошёл к трапу.



XIII.


По дороге в свои апартаменты Катя встретила начальника охраны.
- Сергей! Вы знаете, что Илья Александрович уехал в город?
- Да, Катерина Андревна.
- Один, без охраны?
- Да.
- Почему?
- Катерина Андревна, так он распорядился.
- Странно…
«Странно… - думала Катя, заходя к себе. – Почему без охраны? Зачем
же тогда держать её, если отправляешься вечером в незнакомый город без охраны? В чём дело? Он так уверен в безопасности?» – продолжала она  доискиваться.
               Вдруг её точно током ударило.
               «Господи… - она вскочила с дивана и заметалась по салону, - господи… неужели? А если у него свидание? Настоящее, не деловое, с женщиной!..  Ну да! Говорил же тогда Алексей!  Что он ждёт кого-то! Ну да! Вот оно! Синие глаза…  Вот почему синие глаза! Вот почему он так возбуждён! Боже! Боже!»
                Она так разволновалась, что у неё сильно заболела голова. Она  пошла в ванную,  выпила аспирин. Потом приняла душ, но чувствовала, что успокоиться не может. Ей стало душно. Она вышла на палубу. Прохладный ветерок приятно остудил лицо. Но возбуждение не прошло: на месте не стоялось, хотелось двигаться.
                «Нет, надо уйти к себе. Ещё кто-нибудь увидит, как я здесь мечусь…»
                Она быстро вернулась в салон и снова села на диван.
                «Что делать? Как же мне быть? Почему здесь? Она что, испанка… хотя нет…  Ничего не понимаю».
                Катя быстро набрала номер Алексея.
- Добрый вечер, Алексей, - она старалась разговаривать спокойно, - я не помешала?
- Что вы, Екатерина Андреевна!
- Вы не могли бы сейчас придти ко мне?
- Д-да… конечно…
- Спасибо. Я жду вас.
             Когда Алексей, постучавшись и услышав: «Да-да, входите», вошёл в роскошный салон хозяев, он был шокирован видом Кати. Во-первых, у неё было красное лицо, во-вторых, она была одета чересчур по-домашнему – в длинный халат и тапочки без задников. Видимо, она собиралась ложиться. Всё это было так непривычно, что Алексей, опешив, остановился у дверей.
- Добрый вечер, Алексей, проходите, - сказала Катя, не обращая
никакого внимания на выражение его лица, - садитесь. – Она указала на кресло рядом с диваном, на котором сидела.
              После разговора с Катей, особенно после её «спасибо», Алексей надеялся на продолжение. Но его не  последовало. Ни телефонные разговоры Ильи, ни его поведение не вызывали ничего подозрительного. Потом начались подготовка к путешествию и само путешествие. Все дни круиза супруги были вместе – одни или с детьми. Их отношения казались самыми лучшими. Алексею даже иногда становилось стыдно за свой донос. Он думал, что, может быть, ошибся, чего-то не понял…
                Между Ильёй и капитаном существовала договорённость, что за весь экипаж, включая лакеев, отвечает капитан. Разумеется, капитан понимал, что ответственность за сорок человек – большая ответственность. Поэтому дисциплина на яхте была строгая. Но и охрана Ильи, и гид, и Алексей, и няня с гувернанткой не могли сходить на берег в вечернее время без особого распоряжения Ильи. Во избежание каких-либо неприятностей. И потому, в то время, когда позвонила Катя, Алексей ждал к себе в каюту гида Олега, чтобы распить с ним бутылочку испанского вина и поболтать о жизни. Конечно, он сообщил Олегу, что его вызывает хозяйка, привёл себя в порядок, элегантно повязал шейный платок, накинул куртку и пошёл.
                Усевшись в предложенное ему кресло, Алексей понял, что Катя очень взволнована. Она нервничала так сильно, что её состояние передалось Алексею.
                «Наверно, что-то с муженьком… и этот вид…» – подумал он и не ошибся. Катя спросила:
- Алексей, вы знаете, что у Ильи Александровича сегодня свидание?
- Н-нет, он мне ничего не говорил.
- Угу. Он уехал один.
- Ну… наверное, он…
- Без охраны.
- Без охраны?
- Как вы думаете, с кем бы это могло быть?
- Я не знаю…
- А вы помните, - Катя пыталась сдерживаться, - помните, вы мне рассказывали об одной женщине, что он её ждёт и… и любит?
- Да. Но сейчас я не знаю…
- Алексей! – вскрикнула Катя и закрыла лицо руками. – Помогите мне, помогите… - прошептала она и зарыдала, не в состоянии больше сдерживаться.
- Екатерина Андреевна, успокойтесь, - пролепетал Алексей, сам волнуясь и не зная, как поступить.
- Что  мне делать? Вы понимаете, что у него свидание? – Катя плакала всё сильнее.
- Может быть, это деловое свидание?
- Тогда бы он поехал с охраной… а… а… вы мне сами говорили, что он меня обманывает!
Она плакала навзрыд, дрожа всем телом. Алексей пересел с кресла на
диван и тихонько дотронулся до плеча Кати:
- Успокойтесь, Екатерина Андреевна, ну… может быть, всё совсем не так, как вы говорите…
Катя вскинула на него глаза, слёзы лились потоком:
- Нет, нет, я знаю, я знаю, что он поехал к женщине, я знаю, теперь я это поняла!
Она затрясла головой и снова закрыла лицо руками. У Алексея
защемило сердце от жалости к ней. Он снова тихонько погладил её по плечу.
              И вдруг, с причитаниями: «Что мне делать? Помогите мне…», Катя бросилась ему на грудь. Он робко обнял её. Всё тело Кати вздрагивало от рыданий. Он тихонько поцеловал её в висок. Катя не сопротивлялась. Тогда он стал гладить её по спине, голове, рукам… Катя подняла голову, посмотрела на него распухшими от слёз глазами, зажмурилась и снова зарыдала. Он осторожно поцеловао её в губы. Катя не сопротивлялась. Горячая волна поднялась к голове Алексея. Он стал целовать её щёки, лоб, губы, шею, руки… Потом, сначала осторожно, а затем стремительно, он повалил её на диван…  Катя не сопротивлялась…  Ах, как прав был Шекспир: несчастными жёнами надо овладевать во время  страданий, тёпленькими…



XIV.


               Сойдя на берег и взяв такси, Илья приехал в отель без семи минут девять. В ресторане, кроме него, было два человека. Когда он сел за стол, к нему тотчас подошёл официант.
- Что желаете, сеньор? – спросил он по-испански, но Илья, ничего не поняв, спросил по-английски:
- Вы говорите по-английски?
- Немного, сэр.
- Я жду одну особу. Когда она придёт, я сделаю заказ. А сейчас принесите мне воды.
- С газом, сэр?
- Нет.
Официант поклонился и через две минуты принёс маленькую бутылку
воды, открыл её и налил воды в фужер.
- Пожалуйста, сэр.
Где-то в зале ресторана часы пробили девять. Ресторан потихоньку
заполнялся. Становилось всё шумнее.
              “Интересно, долго она заставит себя ждать?” – Илья посмотрел на часы. Было почти половина десятого. Он сидел так, что хорошо видел всех входящих в ресторан.  “Что же это? Где она?”  Он позвонил Виктору:
- Вы где сейчас, Виктор?
- Дома, в Париже?
- Вы ничего не перепутали? День, час, место…
- Нет, Илья, всё точно: девять часов, сегодня, ресторан отеля.
- Она могла куда-нибудь уйти?
- Ну, это я не знаю…  Вообще-то она дама с характером, как я успел заметить.
- Да…  Пойду позвоню… Спасибо.
 Он подошёл к регистрационной стойке и спросил по-английски,
остановилась ли в отеле Эрика. Ему ответили в каком номере остановилась эта дама.
- Я могу позвонить?
По аппарату дежурного он набрал номер Эрики. Ждал долго, но никто
не ответил. Совсем раздосадованный, он вернулся к своему столу. Было без двадцати десять. Подошёл официант?
- Сэр?
- Да, да, сейчас… 
Илья достал бумажник, и в эту минуту в ресторан вошла Эрика. На ней
были брючки неполной длины, шёлковая блузка, сумка через плечо, волосы развевались, лицо раскраснелось, глаза сияли – чудо!
- Наконец-то! – вскочил Илья. -  Одну минуту, я сейчас… - сказал он официанту и бросился к Эрике.
Он схватил её руку и поцеловал в ладонь.
- Проходи, - показал он на стол. – Что ты хочешь?
- Попить.
- Значит так. Пожалуйста, шампанское. Есть “Мёэт и Шандон?”
- Да, сэр.
- И пирожное, мороженное, ну, вы знаете, как.
- Да, сэр.
- И фрукты, пожалуйста. Я думаю, вы всё понимаете.
- Да, сэр.
Илья посмотрел на Эрику. Она серьёзно смотрела на него, и глаза её
сейчас не сияли.
- Здравствуй, дорогая. Ты довольна?
- Да, - Эрика отвела глаза и качнула головой в знак согласия.
- Тебе нравится номер?
- Да.
- Ты всё ещё сердишься на меня?
Эрика сидела с опущенными глазами. После этого вопроса её брови
дрогнули.
- Ты видишь, я не могу без тебя и готов сделать для тебя всё.
Официант принёс заказ и разлил по фужерам шампанское. Оба выпили.
- Я твоё условие выполнила: мы встретились. А как ты? – сказала Эрика.
- Ты… не хочешь пригласить меня в свой номер? – вместо ответа осторожно спросил он.
Она помотала головой:
- Нет. Сегодня нет. Лучше завтра, в то же время.
- Почему? – голос его был мягок, но уже настойчивее.
- Плохо себя чувствую.
- А что такое? В чём дело?
- Не знаю… может быть, акклиматизация… какой-то дискомфорт…- она даже улыбнулась. – Потому и опоздала. Бегала в аптеку. Извини.
- Да… всё может быть… - примирительно сказал Илья.
- Нет, если ты хочешь пойти в номер… пошли…  Но я, правда, плохо себя чувствую.
Илья  внимательно посмотрел на неё. На этот раз она подняла на него
свои, и так убийственные, а тут  ещё слегка подкрашенные и потому ещё большие и прекрасные, глаза. Сердце Ильи, как при морской качке, поднялось к горлу, а потом опустилось неизвестно куда.
- Нет… зачем же… если плохо себя чувствуешь…
- Да, - она качнула головой.
Он налил ей и себе ещё шампанского. Снова выпили.
- Завтра утром я всё сделаю и позвоню тебе. Хорошо?
Она опять кивнула. Он не знал, как быть дальше.
- Ну ладно. Тогда я пошла. Спасибо за всё. До завтра.
Она поднялась и быстро вышла из ресторана.
Илья с тоской смотрел ей вслед. Потом дал удивившемуся официанту
крупную купюру и, не торопясь, вышел из ресторана.
  Выйдя из отеля, он пошёл, как ему казалось, по направлению к порту.
Ему хотелось немного пройтись. Хорошо, что народу почти не было. Он шёл и думал о том, что Эрика никакой радости при встрече с ним не проявила, что, наверняка,  соврала про плохое самочувствие…  Ему было печально. Ведь он её собирается озолотить. Она станет богатой женщиной.  И тем не менее…  Он чувствовал, что она не играет с ним, что её действительно оскорбляет его предложение. Он пребывал в растерянности. Ему так хотелось, чтобы всё было красиво и естественно! Пока ничего не получалось.
               Он отошёл уже довольно далеко от отеля, когда ему показалось, что он заблудился. Он вспомнил, что надо позвонить на яхту и вызвать катер. На светящемся экране мобиля появился номер. Илья нажал кнопку и, с мобилем около уха, повернулся, чтобы посмотреть, не появится ли такси. Он не успел ответить капитану, потому что увидел яркую вспышку, почувствовал резкую боль в груди, и всё исчезло.
   




               







               


Часть вторая.
               

I.

«Чёрт бы побрал все эти совещания!” – думал Мигель Эскарабахо, в
двенадцатом часу ночи возвращаясь из Управления домой.
              Он вёл машину по пустынным улицам, думая, как любят начальники всех мастей болтать утомительно и без толку. Мало им рутины всех этих отчётов, рапортов…  А тут ещё руководство Управления собирает всех и машет пальчиком перед носом, говоря, что мы должны, мы обязаны, дело нашей чести…  Ну, конечно, никто ведь не понимает, что если приезжает высокопоставленная, да ещё иностранная, особа, то всё будет поставлено на уши! Ни отдохнуть, ни выспаться…  “Ай, ну что разворчался? – сказал он сам себе, - уймись!”
               И вдруг ему бросилось в глаза…  Мигель мгновенно крутанул влево и ударил по тормозам. “Боже!” – он выскочил из машины. Он чуть не задел лежащего у самого тротуара, но всё же на проезжей части, человека. Молодой мужчина, с расползшимся пятном на светлой рубахе, в распахнутой светлой летней куртке, лежал на спине. Мигель проверил пульс. Мужчина был ещё жив. Мигель бросился к машине, включил аварийный свет и по своему мобилю оповестил о случившимся. Через несколько минут приехала “скорая помощь”, а за ней криминалисты.
                Утром, аж в восемь часов, высокопоставленная иностранная особа прибыла, посетила нужные ей места и, слава Богу, уехала. После обеда в Управлении установилось спокойствие и потекла нормальная работа.
                Но в деле раненого мужчины ничего не прояснилось – ни кто он, ни чей был найденный на месте покушения пистолет. Осмотр одежды пострадавшего ничего не дал, кроме того, что она была произведена в разных странах Европы, высокого качества и дорогая. Ни документов, ни денег, ничего более в карманах мужчины не обнаружили, свидетелей никаких. Мигель приказал выставить охрану у реанимации, а сам целый день пребывал в ощущении того, что ему знакомо лицо этого человека.
                Только на следующее утро в Управлении появились сведения об исчезновении человека, пришедшего в Валенсию на собственной круизной яхте. Последний год этот человек жил во Франции, на Лазурном берегу, но происходит он из России. Прочтя это, Мигель уже не сомневался, что увидит фотографию пострадавшего, и что этот человек – Илья   Александрович Михайлов, известный российский миллиардер. Мигель немедленно распорядился собрать все сведения о нём, а сам позвонил по указанному  телефону.
- Хелло! – услышал он молодой мужской голос.
- Вы говорите по-испански? – по-английски спросил Мигель.
- По-испански нет. По-французски, по-английски и по-русски.
- Давайте говорить по-английски.
- Хорошо.
- Говорит Мигель Эскарабахо, инспектор по делам  об убийствах и покушениях на убийства Управления полиции. С кем имею честь?
- Я – секретарь мистера Михайлова.
- Сэр, ваш шеф тяжело ранен и находится сейчас в реанимации. Он в сознании, но доступа к нему пока нет  В связи со всем этим, мне необходимо встретиться с близкими ему людьми. Кто находится сейчас здесь?
- Все домашние.
- А именно?
- Его жена, дети, слуги, охрана…
- Угу. Я могу встретиться с его женой?
- Одну минуту, я спрошу.
Включилась музыка, затем снова раздался голос секретаря:
- Сэр, миссис Михайлова ждёт вас.
- Когда?
- В одиннадцать часов вам подадут катер.
Когда, в начале двенадцатого, Мигель поднялся  на  борт яхты, его
встречали капитан, солидный человек cредних лет, и секретарь. Все представились, говоря по-английски.
- Сэр, желаете осмотреть судно? – спросил капитан.
- Нет. Пока в этом нет необходимости. Я бы хотел поговорить с мадам.
- Алексей, - обратился капитан к секретарю, приятной внешности блондину, лет двадцати пяти, - проводите, пожалуйста, инспектора. Если я вам не нужен, я могу быть свободен?   
- Всего доброго, капитан, спасибо.
Капитан и Мигель пожали друг другу руки, и Алексей повёл Мигеля в
апартаменты Кати.
            
             После своего грехопадения, Катя быстро выпроводила  вон Алексея. Но к ревности и обиде прибавилось теперь чувство стыда. За себя.
             Едва только Алексей ушёл, зазвонил телефон.  «Ну вот, вспомнил и обо мне», - подумала она о муже. Но звонил капитан.
- Простите за беспокойство, мадам. Но только что мне был сттранный звонок. На дисплее высветился номер вашего мужа, но никто не ответил. Я подождал, но ничего.
- Да, очень странно. Спасибо, капитан.
«Что за шутки у него такие сегодня? Капитану позвонил, а мне нет».
Она связалась с начальником охраны.
- Сергей, вам Илья Александрович не звонил?
- Нет, Катерина Андревна.
- И не говорил, когда вернётся?
- Тоже нет.
Недоумевая, нервничая, Катя снова приняла душ и легла спать.
На следующий день после завтрака она пошла к детям. Потом был обед.
Ильи всё не было. После обеда она быстро ушла к себе, нежелая никого видеть.Постепенно все её чуства сменились сильной тревогой по поводу такого долгого отсутствия Ильи. «Ну, хорошо, - думала она, теперь уже с меньшей обидой, - пусть свидание, пусть. Но не может же оно длиться столько времени! Хотя… ох, Илюшка.!…»  Наконец, попрощавшись вечером с детьми и сказав им, что папа на работе, она  вызвала к себе Олега, гида-переводчика.
- Олег, уже прошли сутки, как уехал Илья Александрович. Я думаю, что нужно звонить в полицию. Возможно, что-то случилось. Давайте подумаем, что нужно им говорить.
Дав все указания Олегу, она всё же решила подождать до следующего
утра. Она просидела до рассвета без сна на диване в салоне, бессмысленно глядя в телевизор. Тут же, на диване, у телевизора, её сморил на три часа тяжёлый сон. Около восьми она позвонила Олегу и приказала немедленно звонить в полицию.


               
II.

             
                Мигель никогда не бывал на частных судах. И сейчас ему не показывали всей яхты. Но роскошь и изящество всего, что он видел там, где его вели, впечатляли. А уж когда он вошёл в салон хозяев яхты!..  Истинно, это были  королевские покои!
               Пока они шли сюда, Мигель поинтересовался у Алексея:
- Сэр, мадам говорит по-английски?
- Прекрасно.
- А мистер Михайлов?
- Тоже.
- А скажите, Алексей, - Мигель остановился, - между вашим шефом и его супругой хорошие отношения?
- Ну… - Алексей несколько замялся, - между супругами бывает всякое…
- Это понятно…  Но, вот, в целом, как бы вы охарактеризовали их отношения?
- М-м… я понимаю, сэр, вам, видимо, это важно…
- Да, пожалуйста.
- Но…  вы понимаете… я здесь на службе…
- Разумеется, так что?
- Ну… как бы вам это сказать… мне кажется, что хозяйка… ну, что ли…
- Что?
- Ну, я думаю, что она больше любит своего мужа, чем он её.
- Угу. Спасибо.
- Но, только, сэр, пожалуйста… это между нами…
- Разумеется, я ведь тоже на службе. Да, может быть, вам известно…  Кто является наследником мистераа Михайлова?
- Мадам и их дети.
- И ещё. Вы давно  работаете у мистера Михайлова?
- Полтора года.
- У вашего шефа не было никаких деловых неприятностей? Может быть, был кто-то, кто ему угрожал, ну, или что-нибудь в этом роде, что могло бы привести к покушению?
- Не думаю. Во всяком случае, за время моей службы, я не о чём подобном не слышал. И, потом, знаете, за то время, что я работаю, он никаких крупных дел не вёл.
              Подойдя к нужной двери, Алексей постучал, и Мигель услышал: “Войдите”, сказанное по-английски. Когда они вошли, Катя, одетая в лёгкие брючки и блузку, встала с дивана навстречу им:
- Доброе утро, инспектор.
- Доброе утро, мадам.
- Вы свободны, Алексей, спасибо, - кивнула она секретарю. – Присядьте, инспектор, - показала она Мигелю рукой на кресло.
Мигель сел в роскошное, обтянутое красивым бежевым шёлком, кресло и внимательно посмотрел на Катю, севшую в кресло напротив. Между креслами стоял изящный хрустальный столик. Катя тоже внимательно посмотрела на Мигеля, но потом спохватилась:
- Хотите что-нибудь выпить, инспектор?
- Нет, мадам, спасибо.
Катя нравилась Мигелю. Не внешне, нет. Хотя, отвлечённо от себя, он
понимал, что она очень симпатичная женщина. Просто ему нравился другой тип, такой, как у его жены Мерседес, испанский: смуглая кожа, чёрные волосы, чёрные глаза, несколько резковатые черты лица. Катино лицо было мягким, белокожим.  “Наверное, славянка”, - подумал Мигель. А нравилась Мигелю Катина манера держаться. Хотя заметно было, что она устала и очень нервничала, её сдержанная, и в то же время, приветливая манера общения была очень привлекательна. Мигель терпеть не мог крикливых, развязных дур. А у Кати во всём чувствовалось воспитание и хороший тон.
- Что с моим мужем, инспектор?
- Вы, я думаю, уже знаете  от секретаря, что он тяжело ранен и находится в больнице? В сознании, но в реанимации.
- К нему нельзя?
- Пока нет.
- В него стреляли?
- Да.
- Кто? Почему?
- Поэтому я, собственно, и приехал.
- Но я ничего не знаю.
- Я понимаю…  Вы позволите, мадам, теперь я буду задавать вопросы?
- Да, да, конечно…
- Когда ваш муж уехал?
- Вче…  то есть, теперь уже, позавчера, - грустно сказала Катя.
- В котором часу?
- Мы попрощались, как обычно, с детьми… ну, то есть, пожелали им спокойной ночи… это значит… что-то в начале девятого.
- Он сказал, зачем едет?
- Сказал, что у него деловое свидание.
- Где? С кем?
- Ничего не знаю.
- У него, что, есть знакомые в Валенсии?
- Я не знаю…  но мне кажется, что все мы здесь впервые.
- Кто-нибудь из вашей обслуги знал об этой поездке?
- Я спрашивала секретаря, начальника охраны… нет, ни они, ни гид.
- А капитан?
Катя немного подумала.
- Думаю, нет. Потому что, позавчера, поздно вечером, он мне позвонил и сказал, что муж ему позвонил, но ничего не сказал.
- Как так: “… позвонил, но ничего не сказал”? – быстро спросил Мигель.
- Ну, звонок был, а когда капитан отозвался, муж ничего больше не сказал.
- Откуда он звонил?
- Со своего мобиля. На дисплее телефона капитана появился его номер, - несколько удивлённо ответила Катя. – А, что, у него не было мобиля? – неуверенно спросила она.
- Ни мобиля, ни документов, ничего.
Катя опустила голову. Из глаз её полились слёзы.
- Успокойтесь, мадам, - мягко сказал Мигель. – Он посмотрел по сторонам. – Где у вас вода?
- Ничего, ничего, - прошептала Катя, вытирая платком, который был зажат в кулачке, катившиеся против её воли слёзы. – Я сейчас, извините, пожалуйста.
Чуть успокоившись, она посмотрела на Мигеля покрасневшими глазами
и слегка улыбнулась.
- Извините, пожалуйста, инспектор.
- Ничего, я понимаю, - Мигель кивнул головой. – Кстати, что ещё было при нём, кроме мобиля?
- Я не знаю… наверное, бумажник, документы…
- Деньги, банковские карты, что-нибудь ещё?
- Не знаю, инспектор.
- Скажите, с кем он уехал?
- Ни с кем.
- То есть?
- Нет, ну, матрос, конечно, вёл катер. Но в  город муж уехал один.
- Без охраны?
- Без.
- Он часто вот так выезжал? Всё-таки незнакомый город, вечер…  И без охраны?
- Знаете, мы вообще в этом плаванье вечером на берег не сходим. Муж сам так распорядился. Ну, если только вместе, с охраной…  Но тогда нас ждут у причала машины…  А сам поехал один…
Мигель внимательно слушал её.
- А вам всё это не кажется странным?
              Катя опустила голову и тихо сказала:
- Да… кажется… странно…
- Спасибо, мадам. Очень вам благодарен за беседу. Я должен ехать.
Катя набрала номер.
- Алексей, проводите, пожалуйста, инспектора. – Потом быстро спросила. – Инспектор, скажите, он будет жить?
Мигель увидел в её глазах искреннюю тревогу.
- Надеюсь, мадам.
- Когда его можно будет увидеть?
- Полагаю, мадам, нам собщат.
Постучавшись и получив разрешение, вошёл Алексей и остановился у
дверей.
- Только, инспектор, я вас прошу, никакой огласки, - попросила Катя.
- Разумеется, мадам, нам это сообщили.
- И ещё, инспектор, - Катя подошла к небольшому ореховому бюро, открыла его, написала что-то на маленьком листе бумаги и отдала его Мигелю, - если будут какие-то новости, звоните, пожалуйста, прямо мне.
- Хорошо, мадам.
Мигель откланялся.
В Управлении ему передали, что его спрашивал шеф. Мигель пошёл к
нему. Но секретарша сказала, что шеф будет только после обеда. Мигель поехал обедать домой.


III.


             
                Они с Мерседес жили в самой Валенсии почти тридцать лет. Спустя три года после женитьбы, они купили через ипотеку квартиру, где жили и сейчас. Но уже давно выплатили ипотечный кредит. А поначалу их жильём был дом родителей Мерседес. Дом с землями находился в пятидесяти километрах от Валенсии. Пока родители были в силах, земли давали неплохой доход. Но к концу жизни отец Мерседес отдал эти земли арендаторам. В результате, после смерти родителей, Мерседес унаследовала дом, да ещё ежемесячную плату за арендованные земли. А небольшой родительский капитал достался её младшей сестре Розе, вышедшей замуж за одного врача, который в последнее время с головой ушёл в политику. В общем, средства для жизни у Мерседес имелись.
              Но всё это выяснилось потом, много позже после их знакомства. А тогда… Мигель много раз думал о том, что картина, когда он её впервые увидел, будет последним, что ему вспомнится перед смертью.
               Тогда был тоже сентябрь. Он, молодой, начинающий полицейский, только что закончивший Академию, шёл босиком по самой кромке моря, держа в руках ботинки. В выходной день он решил съездить подышать морским воздухом. Стояла тёплая, но не жаркая погода. Народу на пляже почти не было. Загорать не хотелось, а вот так пройтись по тёплой морской воде – одно удовольствие. Он шёл, шлёпая по набегавшим волнам и отбрасывая ногами маленьких медуз, и вдруг, прямо перед собой увидел девушку, тоже стоявшую в воде босиком и смотревшую в морскую даль. С тех пор они не разлучались. Нет, разумеется, Мигелю приходилось уезжать в командировки, и даже надолго. Но никакая другая женщина, кроме его жены, его не интересовала.  «Наверное, я однолюб, - думал он о себе. Но это его ничуть не смущало. – Ведь есть же такие, как я, не все шляются». Да, он влюбился сразу в свою Мерседес, любил её сейчас и знал, что будет любить всю жизнь.
                Одно плохо – у них не было детей. Это была их общая боль. Они старались не вспоминать о том кошмаре, случившимся по возвращении из Мадрида. Беременная на пятом месяце Мерседес ездила туда к подруге. Автобус, в котором она ехала, перевернулся, потому что уставший водитель не справился с управлением.  Мерседес сильно пострадала. Её спасли, но вердикт врачей был суров: рожать она больше не сможет.
                Время лечит. Постепенно Мигель стал для Мерседес не только мужем, но, как бы, и сыном. Она любила его, заботилась и беспокоилась о нём, как жена и мать, в одном лице.
                Ну, а её благосостояние было, хотя и приятным дополнением, но далеко не главным для Мигеля. Он сам не был избалован деньгами, будучи с детства приучен к тому, что даром ничего хорошего быть не может, что деньги платят за труд, подчас, очень тяжёлый.
                Мигель родился спустя несколько лет после Второй Мировой войны. Тогда Валенсия, как вся Испания, и вся Европа, потихоньку приходила в себя. Это был небольшой город, столица крестьянского края. Богатых людей было не много. Отец держал авторемонтную мастерскую, и его дела не всегда шли хорошо. Мигелю приходилось часто помогать отцу, поэтому автомобиль он знал не понаслышке. Отец, конечно, хотел, чтобы сын продолжил его дело. Тем более, что Мигель был так же трудолюбив, как его отец, так же порядочен, серьёзен и добродушен. Но с детства он зачитывался книжками про сыщиков, его привлекал сыск. А когда он сообщил родителям, что решил стать полицейским, они заметно расстроились. Единственное, что их успокоило, это понимание, что работа в полиции является государственной службой, а значит, ежемесячный оклал их сыну будет гарантирован. Учился Мигель с удовольствием, стремясь не только познать премудрости сыскного дела, но и образовать себя более широко. Конечно, для полицейского вовсе не обязательно знать историю искусств, но Мигель считал, что уважение окружающих к тебе прибавится, если будешь знать, что Моцарт написал «Волшебную флейту», а не «Мону Лизу», а Шекспир создал «Гамлета», а  не Эйфелеву башню. Да и самому приятно. Он вообще любил читать. Он сам шутил, что любовь к книге у него стоит на втором месте после любви к жене.
                Ну, а на третьем месте была любовь к профессии. Вероятно, поэтому он успешно делал карьеру: товарищам нравилось его добродушие, начальству – трудолюбие и серьёзность. Что касается образованности, то необходимость таковой просто-напросто не всем была понятна. И, осознав это, Мигель, в результате, сдружился лишь с одним человеком – с Висенте, его теперешним непосредственным начальником. Как это часто бывает, кроме порядочности, ума и любви к профессии, Мигеля привлекали в Висенте качества, отсутствовавшие у него самого – хитреца и весёлость нрава. В силу этих свойств, Висенте больше, чем Мигель мог угодить начальству. И вот результат – недавно Висенте стал шефом Мигеля, а раньше находился в его подчинении. Мигель, в общем-то, радовался повышению своего друга, хотя, честно говоря, в глубине души имел некоторую обиду. «А что обижаться-то, - одёргивал он себя. – Сначала ты был его шефом, теперь он твой. Всё нормально». И они работали, как раньше – с пониманием и уважением друг к другу.

IV.



- Ну, что, дорогой, как твой олигарх? – спросил Висенте, пожимая руку Мигеля. – Садись!
Мигель сел в кресло у стола своего друга и шефа.
- Пока в реанимации. Я перед обедом был на его яхте, разговаривал с его женой.
- И как?
- Что «как»?
В глазах Висенте заиграл озорной огонёк.
- Яхта?
- Королевская!
- А жена?
Теперь засмеялся Мигель.
- Тоже очень милая.
- Что говорит?
- Говорит, что в девятом часу вечера поехал в город один, якобы,  на деловое  свидание, и что это против правил. Обычно по вечерам они на берег не сходят, а если сходят, то с охраной, и их ждут машины.
- Это всё?
- Ну… разумеется, волнуется и просит не разглашать ничего.
- Что ты думаешь?
- Думаю, что, возможно, это не деловое свидание, а если деловое, то какое-то очень странное. Кстати, жена говорит, что, по её мнению, все, включая её мужа, здесь впервые.
- Что собираешься делать?
- Хочу завтра поговорить с ним. Если мне, конечно, разрешат.
- Слушай, а могла это сделать жена?
- Жена? Сделать нет. Могла только организовать. Но зачем ей это? Она и дети его наследники. И потом, секретарь говорит, что она его любит. Даже больше, чем он её.
- Да… ну, ладно.
Висенте встал и протянул Мигелю руку:
- Удачи тебе. Привет Мерседес.
- А ты – Марте.
Наутро Мигель поехал всё же сначала в Управление. Во-первых, чтобы
выяснить, нет ли чего нового по делу, а во-вторых, чтобы вызвать переводчика. На всякий случай.
             Новости были: пришло сообщение о жизни Ильи во Франции. Но оно ничего не давало следствию – жил себе тихо богатый человек, никого не трогал, и ему никто не мешал. И ещё был зафиксирован один звонок по мобилю Ильи из аэропорта Мадрида. Но, конечно, звонившего не обнаружили. Так что,  Мигель поехал в больницу, по-прежнему, мало что зная. Правда, когда он позвонил туда, ему сообщили, что состояние Ильи стабилизировалось, и его собираются переводить в палату. На что Мигель распорядился, чтобы палата была отдельная и комфортабельная, так как этот пациент оплатит всё.
              В больнице Мигель подошёл к справочной стойке, и ему тотчас вызвали лечащего врача. Врач, молодой, энергичный мужчина, сказал ему, что Илье очень повезло, но лёгкое всё же задето. Больной ещё очень слаб, говорить ему трудно, поэтому по первому сигналу допрос должен быть прекращён. В свою очередь, Мигель предупредил врача о неразглашении услышанного.
              Прежде, чем войти в палату, Мигель справился у дежурного полицейского, интересовался ли кто-нибудь Ильёй или приходил к нему. Ответ получил отрицательный.
              Илья был, конечно, очень слаб, бледен и небрит. При виде двоих незнакомых мужчин, вошедших в палату, он вопросительно посмотрел на врача.
- Это – инспектор по делам об убийствах и покушениях на убийства Управления полиции Валенсианской автономии мистер Мигель Эскарабахо, - по-английски представил Мигеля врач. – А это – переводчик Эухенио.
- А-а, Евгений, - тихо отозвался по-русски Илья и посмотрел на переводчика.
Тот кивнул и улыбнулся.
- Мистер Михайлов, может быть, сейчас вам легче говорить по-русски? – спросил Мигель.
- Сейчас да…
- Инспектор, постарайтесь формулировать вопросы так, чтобы онн отвечал покороче, - тихо сказал врач.
- Разумеется, доктор, я понимаю…
Евгений быстро перевёл это Илье.
- Спасибо, - Илья постарался улыбнуться.
Дальше разговор шёл через переводчика.
- Сеньор Михайлов, вы видели, кто в вас стрелял?
- Нет.
- Не знаете, почему?
- Нет.
- На деловое свидание с кем, вы поехали в тот вечер, когда было совершено покушение на вас?
Илья молча закрыл глаза.
- Сеньор Михайлов?
Илья молчал.
- Хорошо. Где проходило свидание?
Илья всё так же, молча, лежал с закрытыми глазами. Только вдруг
тихонько застонал.
- Всё, инспектор. Я прошу вас закончить. Ему плохо.
Сначала вышли из палаты Мигель и переводчик. Потом к ним
присоединился врач, который на пару минут задержался  у больного.
- Не обижайтесь, инспектор. Он действительно ещё очень слаб, - сказал врач.
- Я понимаю, доктор. Скажите, его жена может его посетить?
Врач отрицательно покачал головой.
- Давайте подождём пару деньков. Так будет лучше. Я вам сам позвоню.
Хотя самочувствие Ильи было далёким от нормального, он не мог не
понять, что Мигель разговаривал с Катей, и, наверное, не только с ней.
             Невзирая на головокружительный успех в жизни, он никогда не имел дело ни с какими правоохранительными органами. На него даже по-настоящему не «наезжали» никакие «братки». Так умело он вёл дела. Поэтому опыта общения с полицией или милицией у него не было. Но, случись нечто подобное в России, думал он, некая мзда, и всё тайное осталось бы тайным. На свет вышло бы только то, с чем был бы согласен он, Илья. А здесь? Как быть здесь, в Испании? Во-первых, он сам ничего не понимал. Кому и почему понадобилось стрелять в него? Во-вторых, он понимал, что об Эрике рано или поздно дознаются.Ему понравился этот полицейский. Но всё же, каким бы симпатичным он ни был, он – полицейский. И как с ним быть? Что говорить ему? И что говорить Кате? И что с Эрикой? Будет ли она его ждать или исчезнет куда-нибудь? Он скучал по детям. Ещё, почему-то, вспомнил своих родителей. И почувствовал, что по щекам потекли слёзы.  «Это от слабости, - подумал он.
                Именно в этот момент вошла медсестра. Увидев его слёзы, она всполошилась и принялась ощупывать и осматривать его, что-то бормоча по-испански. Она не говорила по-английски, а он понимал только «сеньор, сеньор». Он постарался побыстрей взять её за руку и, успокаивая её и улыбаясь, помахал рукой и показал большой палец, как бы, говоря ей: «со мной всё в порядке». Бедная женщина, вроде бы, поняла, положила его руку, погладила её и, опять что-то говоря, тихонько вышла.



V.

               
                Выйдя из больницы, Мигель сообщил Кате, что самочувствие Ильи улучшается, что его перевели в палату, и что дня через два ей, вероятно, разрешат навестить его.
                К вечеру пришёл, наконец, ответ на запрос из России. В нём
давались биографические данные Ильи и описывалась его карьера. Прочтя, Мигель подумал, что судьба свела его с человеком, безусловно, неординарным. Разумеется, все эти «лесные, металлические» и, особенно, «нефтяные» карьеры не назовёшь патриотичными. Для всякого порядочного человека такие деяния называются  варварством. Это было настоящее обворовывание страны и соотечественников. Впрочем, общеизвестно, что тогда там были, как нарочно, созданы все условия для криминального бизнеса, коррупция разъела всю государственную надстройку. Скоробогатство Ильи не могло не вызывать у обычных граждан ненависти к нему. Да и не только у обычных. Если следовать этим рассуждениям, врагов у Ильи не сосчитать, как в России, так и за её пределами. Мигеля занимало не только то, что он находился в тесных деловых отношениях, практически, с руководством России. Но более всего то, что времена изменились, он уехал, а со стороны его родины к нему не было никаких претензий.
                «Что писал их Лев Толстой? – думал Мигель. – Что в основе
всякого крупного состояния лежит преступление? Да, да, мысль интересная…  И похоже, он прав…   А тут не просто «крупное состояние». Одно из самых крупных в мире. И, можно сказать, мгновенное. И всё тихо. Никто его не ищет, ничего…  А парень-то приятный. Только в глазах что-то странное есть. Я не понял, что именно, но что-то есть. Видимо, он, и вправду, очень умён и умел».
                Мигель чувствовал, что в нём нарастает настоящий интерес к Илье и даже желание увидеться с ним.
                «Ну, это-то от меня не уйдёт. Увидимся ещё не однажды. Однако, всё это интересно, но конкретного, чтобы понять, кто и почему в него стрелял, ничего нет. Задача».
                Ответа на неё у Мигеля пока не было.
                Утром, едва он пришёл на работу, ему позвонил взволнованный Андрес.
- Шеф, я нашёл!
- Что случилось, Андрес? Что ты нашёл?
- Отель, где было свидание у русского… ну… у этого…
- Где?
- Отель «Мелия-Палас»! И, знаете, у него было свидание с одной русской дамой!
- Спокойно, Андрес, не кричи. Откуда ты знаешь?
- Мне сказали в отеле.
- Ты её видел?
- Нет. Я решил позвонить сначала вам.
- Хорошо, Андрес. Ты – молодец. Подожди меня, я сейчас буду.
По пути к отелю, Мигель думал об Андресе. Молодой, начинающий
полицейский, как когда-то сам Мигель, он был сообразителен и старателен, и Мигель успел заметить, что любое задание Андрес выполнял скрупулёзно и до конца. А если что-то не было сделано, значит, сделать это было  невозможно.
             Вот и сейчас. Пока они шли от парковки к дверям отеля, Андрес рассказал ему, что облазил везде, вокруг того места, где Мигель наткнулся на Илью. Никто ничего не знал. Но когда он узнал, что пострадавший так богат, он подумал, почему бы не заглянуть в «Мелия-Палас», самый фешенебельный отель Валенсии? Тем более, что он находится не так уж далеко от места покушения. И его предположения оправдались: богач действительно встречался в ресторане отеля с одной красивой русской дамой. Почему русская? Так написано в её паспорте, сказали в отеле.
            Они подошли к входу.
- Спасибо, Андрес, - Мигель подал парню руку.
- Ну, что вы шеф, - Андрес смутился, подавая свою. – Рад стараться.
- Спасибо. Ты хорошо поработал. Возвращайся в Управление.
Мигель предъявил удостоверение дежурному администратору и показал
фотографию Ильи.
- Вы видели здесь, три дня назад, этого мужчину?
Администратор закивал головой:
- Да-да…  Ваш полицейский уже спрашивал. Я – нет, а, вот, Мария… - он жестом подозвал свою соседку. – Мария, подойди, пожалуйста… вот, инспектор спрашивает…
Подошла молодая женщина, одетая в униформу отеля.
- Мария, пожалуйста, - Мигель старался говорить, как можно мягче, - вы дежурили в тот вечер?
- Да. Я уже рассказывала…
- Повторите мне, пожалуйста.
- Ну… - заговорила Мария, указывая на фотографию, - он был одним из первых вечерних посетителей ресторана. Пришёл, когда ресторан только-только открылся, что-то около девяти часов. А потом он вышел из ресторана к нам и спросил, живёт ли здесь одна дама. Он позвонил по нашему телефону в её номер, но, видно, там никого не было. Он вернулся в ресторан, и вскоре она пришла. Я ей сказала, что её ждут, она пошла в ресторан. Наверное, минут через сорок, я видела, как она подошла к лифту. А через несколько минут вышел этот сеньор и, так медленно, прошёл по холлу и вышел. И всё.
- Когда он ушёл?
- Ну… - задумалась Мария, - наверное, что-то минут двадцать-двадцать пять одиннадцатого. Он её очень долго ждал.
- Скажите, за ним никто не выходил?
- Ну… народу уже в ресторане было много… входили, выходили…
- Нет, ну, вот, так, чтобы было понятно, что идут специально за ним?
- Нет… так, чтобы… я не помню… нет, не могу сказать.
- Угу. Мария, скажите, эта женщина, она, что, русская?
- Да. Это написано в её паспорте.
- А она, после того, как он ушёл, выходила из отеля или нет?
- Нет.
- Вы уверены?
- Да. Потому что она без четверти одиннадцать позвонила сюда и спросила, как звонить в ресторан, сказала, что там, в ресторане, никто не отвечает, что, может быть, номер телефона не тот, что…
- Понятно. Она говорит по-испански?
- Нет. Но она говорит по-английски. Во всяком случае, меня она спрашивала по-английски.
- Она сейчас в номере?
- Думаю, да.
- Спасибо, Мария. Я могу позвонить ей?
- Да, конечно, - Мария улыбнулась, - вон там телефон.
Мигель набрал номер. Через несколько секунд он услышал красивый
грудной женский голос, сказавший  что-то непонятное.
- Слушаю, - сказала по-русски Эрика.
- Хелло! Вы говорите по-английски?
- Да, говорю. Кто это?
Мигель представился.
- А в чём дело?
- Мадам, вы  могли бы уделить мне немного времени?
- Да…. конечно… приходите…
Войдя в прекрасный люксовый номер, Мигель увидел невероятно
красивую, высокую, статную блондинку.  «До чего же они хороши бывают, эти славянки», - подумал изумлённый Мигель. Впрочем, при более близком рассмотрении, он сказал себе, что нет, она, скорее, имеет тип скандинавский, чем славянский.
              Женщина стояла у небольшого дивана и сразу же, как только Мигель вошёл, показала ему на одно их кресел, стоявших рядом с диваном. Она очень серьёзно смотрела на него и так же серьёзно спросила: 
- Что случилось, сэр?
Мигель показал ей фотографию Ильи.
- Вы знаете этого человека?
- Да. И нахожусь здесь по его приглашению.
«Вот это да!» – ахнул про себя Мигель.
- Когда вы его видели последний раз?
- Три дня назад, вечером, в ресторане этого отеля, - несколько удивлённо ответила Эрика.
- У вас была деловая встреча? – Мигель сам не верил в то, о чём спрашивал.
- Ну… я бы сказала… дружеская, - несколько нараспев, подбирая слова, сказала Эрика.
- И чем, простите, она закончилась, эта  встреча?
- Простите, не поняла…
- Я спросил, чем закончилась встреча?
- Я пришла сюда, в этот номер.
- А он?
- Не знаю. Когда я уходила, он оставался в ресторане.
- Вы что, поссорились?
- Нет. Просто я себя плохо чувствовала. Мы договорились, что он позвонит на следующий день. И я ушла. Но он больше не звонил. Вот… когда вы позвонили, я думала, что это он…  А что случилось?
- После того, как вы ушли, он вышел из отеля, видимо, решил прогуляться, и в него стреляли.
Её большие голубые глаза сделались ещё больше.
- Он… убит?
- Нет, обошлось. Он находится в больнице. Сейчас ему уже лучше.
Она вся обмякла и опустила голову на красивую руку с длинными пальцами.
- Мадам, вам плохо? – Мигель хотел коснуться её руки, но она подняла голову, как бы, очнувшись.
- Нет, нет… ничего… я… я слушаю вас.
- Скажите… он вам ничего не говорил? Ну, о каких-то своих неприятностях, или, может быть, что его кто-то преследует? Что-то, из чего можно было бы понять, почему, а, может быть, и кто в него стрелял? Вы меня понимаете?
- Да, я вас понимаю. Но он ничего подобного не говорил. И я ничего не знаю.
- Понятно. Спасибо вам за встречу и за этот разговор.
Мигель встал.
- А… - Эрика, как будто, хотела ещё что-то сказать.
- Что, мадам?
- Нет… ничего… я, просто, хотела спросить… как теперь…
- Я не понимаю, мадам.
- Ну… как теперь… с Ильёй?
- Я не совсем понимаю вас…  Может быть, мой английский…
Эрика всплеснула руками, потом закрыла ими лицо, потом посмотрела
на Мигеля.
- Да нет, инспектор…  как теперь мне быть с Ильёй? Ну, я не знаю…  Он же в больнице?
Она была очень взволнована и, как бы, не в себе.
- Да, мадам, он в больнице «9-го Октября». Можете вскоре навестить его.
Она молча, как будто, не понимая, смотрела на него.
- Всего доброго, мадам.
Она ничего не ответила, и Мигель вышел.



               

VI.


Сев в машину, Мигель позвонил в больницу и спросил лечащего врача
Ильи.
- Позвоните попозже, часа через три. Он сейчас готовится к операции.
- Он мне очень нужен. Звонит инспектор по делам об убийствах…
- А-а… одну минуту…
После нескольких тактов музыки, Мигель услышал сердитый голос
врача: 
- Слушаю вас, инспектор,
- Доктор, мне нужно поговорить с вашим пациентом. Это возможно сейчас?
- Нет, инспектор. Нет, нет и нет, - врач был очень раздражён. – Вчера, после вашего визита, у него поднялась температура. И вообще, ему сейчас делают процедуры, и после обеда тоже будут делать. Приходите завтра, часам к двенадцати… да, не раньше. Извините, инспектор, я должен готовиться к операции… До завтра.
Врач отключился. Мигель раздражённо чертыхнулся и поехал в
Управление.
             На следующий день, как в первый визит, трое мужчин вошли в палату Ильи. По-прежнему, никто не приходил к нему и не спрашивал его. Сам Илья в этот раз выглядел почти здоровым. Он был даже побрит. Когда Мигель сказал ему: «Я хочу поговорить с вами об одной даме», Илья ответил почти окрепшим голосои: «Сэр, я бы хотел разговаривать с вами без свидетелей». Мигель согласился. Тогда Илья обратился по-русски к переводчику:
- Евгений, сегодня вы нам не нужны. Большое спасибо.
Евгений улыбнулся и галантно раскланялся:
- Всегда к вашим услугам, господин Михайлов.
После того, как врач и переводчик вышли, Мигель сказал:
- Сэр, я полагаю, вы понимаете: это не любопытство, а следствие. Что это за дама, и какое она к вам имеет отношение?
Илья посмотрел на него своими, как бы, стеклянными, обращёнными
внутрь, серыми глазами.
- Это моя давняя русская знакомая.
- Она сказала, что находится здесь по вашему приглашению.
- Совершенно верно. Я хотел сделать ей  приятное и пригласил сюда, оплатив её пребывание здесь.
- Вы хотите сказать…
- Сэр, - прервал его Илья, - я хочу сказать, что сказал. – Он вздохнул. – Между нами ничего более нет. – Он усмехнулся и посмотрел на Мигеля. – Я люблю её, инспектор, - сказал он просто.
«Это что, «богатые тоже плачут»? – хмыкнул про себя Мигель.
- А… она? – спросил он осторожно.
- Она?.. – Илья пожал плечами.
- Мне кажется, она испугалась, когда узнала, что в вас стреляли. Она ждала вас…
- Ждала?
- Так она сказала… Мистер Михайлов, как вы думаете, у неё были какие-либо причины покушаться на вашу жизнь?
Илья тихонько засмеялся.
- У Эрики? Это было бы странно.
- Ну, почему же? Если вы её любите, а женились на другой… Вот вам и мотив.
- Не-ет, инспектор, - Илья отвернулся. Помолчав, он сказал, - Ну, хорошо. Я люблю её с тех пор, как увидел, ещё со школьных лет. Потом меня забрали в армию, а она уехала в Москву и там вышла замуж. Но через пять лет разошлась с мужем. А я уже женился, у меня дети. Потом мы увиделись. И я понял, что не смогу дальше без неё. Потом я уехал из России. А через полтора года решился и пригласил её сюда.
- Почему сюда? Вы ведь живёте во Франции?
- Ну… так было удобнее… это путешествие…
- А ваша жена знает об этой женщине и о том, что она здесь?
- Нет, - быстро ответил Илья.
- Так…  Значит, вы поехали на свидание к ней…
- Да. В ресторане. Я долго ждал её, начал нервничать, позвонил в её номер, её не было. Потом она пришла и сказала, что опоздала потому, что ходила в аптеку, что плохо себя чувствует. Мы посидели немного, выпили шампанского, и она ушла.
- А потом?
- Потом я вышел из отеля, хотел немного пройтись, пошёл… Потом мне показалось, что я заблудился. Я решил вызвать катер, позвонил капитану. Потом хотел посмотреть такси, повернулся… и только помню вспышку…
- Вы не заметили, наверное, за вами кто-то шёл?
- Не заметил.
- Что у вас было в карманах?
- Бумажник, мобиль…
- Документы?
- Да, конечно, в бумажнике.
- Это всё?
- Да. Чековую книжку я не брал, слава Богу…
- А банковские карты?
- Тоже нет. Они меня раздражают в бумажнике.
- Наличные были?
- Да… тысяч сто песет… нет, больше, тысяч двести… может, больше… не помню.   
- Угу. Мистер Михайлов, вот вы назначили вашей даме свидание. Почему в этом городе, в этом отеле? Вы что, знаете Валенсию?
- Нет, это делал мой поверенный. Я только дал ему задание сделать всё по высшему разряду. А почему Валенсия? Не знаю… один художник сказал, что город красивый…
- Как его зовут, вашего поверенного?
- Виктор. Он живёт в Париже.
- Когда вы приехали на свидание, он был здесь?
- Нет, в Париже. Когда я ждал Эрику, я позвонил ему, чтобы узнать, где она. Он сказал, что был тогда дома, в Париже.
- А почему он должен был знать, где она?
- Он привёз её из Москвы сюда и сообщил мне об этом.
- Я могу попросить его телефон?
- Да. Узнайте у секретаря.
Илья закрыл глаза. Он очень устал.
- Простите меня, мистер Михайлов. Вижу, что утомил вас очень. Спасибо вам большое.
Мигель встал, чтобы выйти из палаты.
- Минуту, инспектор, - остановил его Илья. – У меня к вам… я вас прошу… пожалуйста, пусть придёт мой секретарь. И ещё… будьте добры, инспектор, позвоните Эрике. Пусть она придёт. И, пожалуйста, предупредите персонал, что я её жду, - он заметно волновался.
- Хорошо, хорошо, мистер Михайлов. Не волнуйтесь, пожалуйста, я всё сделаю. Поправляйтесь.
- Спасибо, сэр, - прошептал на прощание Илья.
Солнечный луч осветил его лицо, и Мигель с удивлением заметил, что
глаза Ильи стали ярко-зелёными.



VII.

               
                Сразу после встречи с Ильёй, Мигель выполнил его просьбу, сообщив Кате, Алексею и Эрике, что Илья ждёт каждого из них.
                Звоня Кате, он подумал: «А ведь он не просил, чтобы жена пришла…  Ну, ничего, я скажу, жена всё-таки…»
                Потом он позвонил в Париж и узнал от Виктора подробности появления Эрики в Валенсии. О миллионе Виктор не сказал ничего. Мигель спросил:
- Он что, так её любит?
- По-моему, да.
Мигель чувствовал, что ему необходимо поговорить с Висенте. Но
Висенте опять отсутствовал. Только к вечеру, в конце рабочего дня, Мигель, наконец, вошёл в кабинет шефа.
- Привет, старик, - сказал Висенте, указывая на кресло у стола, - ох, набегался я сегодня! Ну, а как ты?
- А я, по-моему, в полном дерьме.
Висенте засмеялся, вздрагивая своим животиком.
- Что так?
- Ну, ты подумай сам, - Мигеля несколько раздражил смех его друга, - все фигуранты известны, но ни мотивов, ни доказательств, ничего…
- Ну, ты не нервничай… Что, совсем ничего?
- Наоборот, много. Но, что называется, к делу не пришьёшь…
- То есть?
Через несколько минут Висенте знал историю любви Ильи и приезда в
Валенсию Эрики.
- Да… ну, этоо из области «у богатых свои привычки». Какие у тебя соображения?
- Чёрт его знает…  С его стороны, вроде, всё ясно. С её… я имею в виду эту Эрику… не знаю. Понимаешь, - размышлял Мигель, - она очень красива. Очень! Но, знаешь, и в голову не придёт назвать её шлюхой. Тогда, что получается? Он, этот Михайлов, её любит, но сам не знает, как она к нему относится. Однако, она сюда приезжает. Почему? Если она к нему неравнодушна, тогда это их игры. А если нет? Если её привлекают только его деньги? Тогда зачем ей его убивать? Получить что-то она может только от живого.
- Ты что, подозреваешь её?
- С таким же успехом, что и других: жену, секретаря, например…  ещё кого-нибудь…
- А секретаря-то почему?
- А почему бы и нет? Мы же не знаем, что между ними происходит. Поверенный, вот, ещё есть…  Да я думаю, у него полно «доброжелателей». Нет, я не говорю, что кто-то из этих людей стрелял. У всех, кстати, алиби. А, вот, заказать… это, как ты понимаешь, мог любой. Ведь был же кто-то, кто срелял! Украдены деньги, документы, мобиль…
- Может быть, это инсценировка?
- Всё может быть.
- А если это ограбление? Или по ошибке?
Мигель махнул рукой.
- Висенте, ну, ты сам в ошибку веришь?
- Всё бывает…
- Бывает… - проворчал Мигель. – Не знаю… ничего нет… ни по оружию… ничего. Что скажешь?
- Если так… остаётся заказ или ограбление…
- Или «глухарь».
             Висенте опять засмеялся.
             -   Тебе смешно…   Делать-то что?
             Мигель был в отчаянии.
             Он ещё и ещё проверял и перепроверял всё, известное по делу о покушении на Илью. Ничего не менялось. Ему казалось, что он ходит по заколдованному кругу, разорвать который не можкт.



VIII.

               
               Катя собралась навестить Илью на следующее утро после звонка Мигеля. Она нервничала, думая о предстоящем свидании с мужем. А тут, сразу после разговора с Мигелем, позвонил Алексей и сказал, что Илья просит его придти.Катя мгновенно решила, что они поедут вместе.Так ей будет легче.
                В палату Ильи Катя вошла первая. Увидев её, Илья улыбнулся, а когда следом вошёл Алексей, сказал как-то неопределённо:
- А-а, вы вместе… располагайтесь…
Когда они сели, Катя около него, Алексей подальше, у спинки кровати,
Илья спросил:
- Ну… как вы там?
- Ничего… - ответила Катя.
- Как  дети? Не балуются?
- Всё нормально, Илюша, всё хорошо.
             Если бы в этот момент в палате находился ещё кто-то в шапке-невидимке, и этот кто-то был бы посвящён в происшедшее, он бы позабавился на эту сцену. Все трое улыбались несколько неловко. Все трое были виноваты друг перед другом. Все трое не знали, что сказать. В палате как будто повисла некая невидимая, туго натянутая струна, которую не приведи Бог было задеть.
              Всё-таки первым заговорил Илья:
- Да…  Алексей, пожалуйста, купите мне мобиль, мой украден. Ну, и… подготовьте отчёт, что произошло за это время, звонки… словом, вы знаете.Я жду вас завтра, - сказал Илья деловым тоном, каким обычно разговаривал с секретарём.
- А ты, Катюша, как ты? – перевёл он глаза на жену, стараясь говорить
                с ласковой интонацией.
- Я – ничего, Илюша, - Катя опустила глаза. Потом быстро вскинула их на мужа. – Только очень волновалась за тебя.
Говоря это и смотря на Илью, она отметила, что глаза у него сейчас
какие-то серо-зелёные. «Конечно, будешь волноваться, когда поехал на свиданку, да в тебя ещё и стреляли. Ай, молчи уж ты!» - цикнула она сама на себя. У неё появились слёзы.
- Ну-у, Катюша, не надо… успокойся… - Илья погладил жену по руке, - всё уже позади.
- «Ой ли», - подумала Катя и заплакала сильнее.
- Алексей, - Илья показал на бутылку с водой и стакан, - помогите….
Алексей налил воды и подал стакан Кате. Катя выпила воды и, вернув
стакан Алексею, сказала:
- Извини, Илюша, это нервы. Я очень устала за эти дни.
- Да, конечно… я понимаю… успокойся. Видишь, я уже ничего, скоро выпишусь. Молодец, что пришла.
Катя посмотрела на Илью и увидела, что он тоже нервничает и очень
устал.
- Прости меня, Илюша, ты очень устал. - Она оглянулась на Алексея, как бы ища подтверждения своим словам. Алексей кивнул. – Думаю, нам лучше уйти, Ты поспи, отдохни, - теперь она погладила мужа по руке.
- Да, нет, нет… ничего… что ты… - Илья, как бы нехотя, отговаривал её, уже, действительно, слабеющим  голосом.
Катя поцеловала мужа в уголок губ и увидела, что он закрыл глаза. Когда
они с Алексеем через пару секунд вышли из палаты, Илья уже спал.
             В такси они сели вместе на заднее сиденье, и Катя разрыдалась, отпустив все тормоза, которыми сдерживала себя в палате. Илья ей ничего не сказал, а она не могла его спросить ни о чём. Сейчас, после встречи с ним, она ещё не осознавала, а, скорее, предчувствовала, что это только начало, что отныне это состояние секрета, недосказанности, поселилось навсегда между ними. И что теперь ей придётся, или терпеть всё, или однажды, но навсегда, прекратить эту ложь.
               И опять Алексей обнял её и уверенно, по-настоящему, поцеловал. И вновь Катя не только не оттолкнула его, но даже ответила на поцелуй.
- Я приду к тебе сегодня, - прошептал он ей на ухо.
Она молчала.

Как приказал Илья, Алексей, как ни в чём ни бывало, на следующий
день явился к нему с докладом о тех днях, когда Илья отсутствовал. Чтобы не поднимать тревоги, Алексей на все звонки отвечал, что шеф уехал. А когда ему говорили, что мобиль Ильи не отвечает, объяснял это или непониманием, или тем, что шеф, возможно, отключил его, или чем-либо в этом духе.
              Илья остался доволен таким ведением дел. Он распорядился до выписки не давать никому номер нового мобиля, только если будет что-то важное или неотложное. Алексей ушёл.
               Тотчас после его ухода, Илья соединился с Виктором:
- Вам, конечно, звонил инспектор?
- Да. Илья, что случилось? Что за кошмар?
- Не знаю. Я сам ничего не понимаю.
- Как вы себя чувствуете?
- Сейчас уже неплохо. Постепенно прихожу в себя. Скажите, Виктор, вы рассказали инспектору о миллионе?
- Ну, что вы, Илья! Я ведь на вас работаю.
- Очень хорошо. И продолжайте дальше так же.
Виктор засмеялся:
- Слушаюсь, шеф!
Потом Илья узнал в отеле  телефон номера Эрики. Но она не отвечала.
Илья был достаточно закрытым человеком. Прежде, чем сделать что-то,
он тщательно, ни с кем не делясь, обдумывал каждый свой шаг. А затем дейсвовал решительно и стремительно. Такая манера работы была одной из составляющих  его успеха. И в случае с Эрикой, он хотел разобраться, понять, что происходит, почему она не появляется.  «Ведь она здесь, в Валенсии, - думал он. – Почему не отвечает, не приходит? Может быть, этот полицейский ничего не сказал ей? Вряд ли. Абсолютно ясно, что он человек обязательный, и если обещал…  Вот ведь, Алексей пришёл…  И Катя тоже… Почему же она не приходит? Неужели ей нужен только этот несчастный миллион?..   А почему бы и нет?  Это для тебя он «несчастный»…  А для неё это целое состояние. И не только для неё. Да, да, так, должно быть, и есть…  Но, если ей нужен только миллион, она, тем более, должна придти. Ничего не понимаю…  А ведь этот полицейский сказал, что она меня ждала. Да ну! Он чего-нибудь не понял, или ему показалось. Надо ему, вообще-то, позвонить, надо узнать у врача его телефон…  Нет, не сейчас, не об этом… о ней больше не надо. И так пришлось посвятить его во всё. Нет, не буду звонить».
             Вечером ему сказали, что, пока он спал после обеда, к нему приходила высокая, красивая блондинка, хотела его видеть. Говорила по-английски, справлялась о его самочувствии, но больше ничего сказать ему не просила.
             Илья одновременно обрадовался, что всё-таки Эрика пришла и огорчился, что не увидел её. Он тут же позвонил ей, но никто не отозвался. Он звонил весь вечер – никого. А наутро ему сказали, что эта дама только что уехала из отеля.
              Чем ближе к выписке, тем меньше Илья думал о причине, по которой он находился в больнице. Зато почти всё время  мысли его возвращались к Эрике. Своим непонятным поведением она ещё больше распаляла его. Ему как-то не очень хотелось возвращаться на свою яхту. Он даже не скучал о детях!
               «Этак я чокнусь. Надо взять себя в руки. Ну, чёртова девка!» – думал он, ругая и одновременно восхищаясь Эрикой.



               


IX.

               
                Мерседес давно не видела мужа таким расстроенным и раздражённым. Пожалуй, даже никогда не видела. Последнее время он подолгу задерживался на службе, а если приходил пораньше, то такой мрачный, такой молчаливый, что она старалась лишний раз с ним не заговаривать. Она понимала, что это связано с его работой.  «Раз человек молчит, что же его беспокоить, - думала она. – Захочет, сам всё расскажет».
                Мигель, конечно, понимал эту деликатность жены, ему было неловко перед ней. Но он ничего не мог с собой поделать: сейчас его интересовало только дело о покушении на Михайлова. На этом проклятом деле для него сейчас сошёлся весь мир. Он был не просто раздражён неудачей, тем, что, сколько он и его товарищи ни бьются, ничего, ну, ничегошеньки не проясниилось в этом чёртовом деле. Он сейчас был зол, зол до противности, на весь белый свет. Зол оттого, что с ним, как будто, кто-то сыграл мерзкую шутку, как будто, кто-то специально совершил это покушение, как бы, говоря ему:  «Вот я  сделал, а ты поди, попробуй раскрыть всё это». И он, со всем своим опытом, со всей любовью к профессии, со всеми средствами, находившимися в его распоряжении, со всеми коллегами, ничего не может сделать!
                Конечно, он, многоопытный полицейский, прослуживший в полиции тридцать лет, не мог не знать, что есть сколько угодно нераскрытых  дел. И в его практике такое бывало. Но почему его так задевало именно это дело? Он сам не понимал.
                Ему сразу не понравилось найденное оружие, чистое, без каких-либо отпечатков… Ясно, что работал человек опытный, знавший, что чистое брошенное оружие для следствия – почти глухой номер. Но почему, тогда, не убил его, если опытный? Что, плохо стреляет? Может, помешали? И ведь ещё обокрал его…  деньги, конечно, немалые… и мобиль…наверное, после того звонка из Мадрида, выбросил его. А, возможно, инсценировка…  Опытный…  Как его теперь найдёшь? И кто заказал?
                Мигель всё меньше и меньше верил в ошибку или ограбление.Всё, что он знал теперь об этом деле, приводило его к убеждению, что это был заказ. Но от кого?
                «Так, давай ещё раз. Кто у нас есть? Первая – жена, второй – секретарь, затем – поверенный, и, наконец, скажем так, - возлюбленная. Так.
Жена. Его наследница, мать его детей и очень его любит.
Секретарь. Его служащий, абсолютно зависящий от него.
Поверенный. То же, что секретарь.
Возлюбленная. Приехала по приглашению. На полном его обеспечении.
                Теперь. Первые трое находились далеко от места покушения. Возлюбленная оставалась в отеле. Покушение произошло без четверти одиннадцать, это запомнил капитан, посмотрев на часы. Она же в это время позвонила из своего номера дежурной, а потом звонила в ресторан. Это подтвердили и в ресторане. Так. А если это не заказ, а стрелял кто-то посторонний? Например, кто-то, кому его богатство – как кость в горле? Кто-то, кого он материально обидел? Это, кстати, вполне возможно. Но как тут доищешься? Этот Илья – парень не промах, это ясно. И понятно, что его карьеру не назовёшь красивой. Он, прежде всего, пользовался ситуацией. Но в его российской ориентировке нет и намёка ни на какую уголовщину. А обиженные? Да, наверное, за ним стоит целый шлейф обиженных. Но ведь это было давно. Не сейчас, не год и не два назад. Сейчас, как говорит секретарь, он дела не ведёт. Нет, тут что-то другое. Что же? Значит, всё же заказ? Кстати, а ведь заказ денег стоит. Тогда, отпадает секретарь, вряд ли у него есть деньги. И поверенный тоже…  Да, между прочим, и возлюбленная. Что же? Остаётся жена? У неё наверняка есть свой счёт. Но зачем это ей?..  В общем... тупик…»
                Уставший от бесконечных размышлений об одном и том же, Мигель посмотрел на часы. Около семи. Никого нет. Он сидел задумавшись и не замечая, что остался один. Все сотрудники давно ушли. Только в коридоре работала уборщица. «Хватит, - он потёр руками лицо. – Надо ехать домой». В этот момент зазвонил его мобиль.
- Добрый вечер, инспектор.
Мигель узнал голос Ильи.
- Добрый вечер, мистер Михайлов. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, инспектор. Я вам очень благодарен за вашу заботу.
- Не за что, мистер Михайлов.
- Вы знаете, я вот почему звоню. Завтра меня выписывают…
- Поздравляю.
- Спасибо…  Вы женаты, инспектор?
- Да, сэр.
- Прекрасно. В субботу я вас с супругой приглашаю на обед к себе на яхту.
- Сэр… это так неожиданно…
- Вы что, не можете?
«А почему бы и нет, чёрт возьми!» – подумал Мигель.
- Да нет, сэр… могу. Просто это очень неожиданно…
- Значит, я вас жду. В час за вами придёт катер.
Дома, за ужином, Мигель рассказал Мерседес о приглашении Ильи и о
том, кто он такой. Мерседес испугалась:
                -   Да ну, Мигель, почему я-то должна ехать? Это твой клиент, я       понимаю, но я-то здесь причём? Да и потом, не привыкла я иметь дело с миллиардерами.    
- Ну, что ты говоришь, Мерсе! Причём здесь миллиардер? Он – нормальный, даже очень приятный парень. Мы приглашены оба. Он специально интересовался, женат ли я. Наверное, ему хочется создать семейную обстановку. И жена его, конечно, будет. Тоже, кстати, очень милая женщина. Ну, что ты, ей-богу? Дикая ты, что ли? Ты понимаешь, что нас пригласили двоих? Мерсе, пойми, я не могу пойти один. Тогда, я должен отказаться. А это, знаешь ли, было бы жаль: дело-то не закрыто, вдруг я что-нибудь новое узнаю? А? Поехали, я думаю, мы неплохо проведём время. А? Мерсе?
- Ой, Мигель, как мне не хочется…
- Ну, Мерсе… пожалуйста… если бы ты знала, как я устал от этого проклятого дела!
- Да я вижу… ну, ладно… поехали.
- Спасибо, дорогая… и за ужин. – Мигель потёр руками лицо. – Я пойду, пожалуй… спокойной ночи.
Он тяжело поднялся из-за стола, поцеловал жену и пошёл в спальню.

               


X.


С красивым букетом цветов, в назначенное время Мигель и Мерседес
подошли к причалу, где их ждал знакомый Мигелю катер.Услужливый матрос помог им войти в него, и через несколько минут они поднялись на борт яхты.У самого трапа их встречали Илья, Катя и капитан. После знакомства с Мерседес и обмена приветствиями вся компания  отправилась на экскурсию по яхте.
              Мы знаем, что Мерседес происходила из семьи обеспеченной, но простой. Образование она получила общее, школьное и не была искушена в вопросах искусства, науки или техники. Однако, несколько подлинников пейзажей “передвижников”, которые она увидела в салоне хозяев, а затем в большой и малой столовых, ей понравились. Разумеется, красота мебели, шёлковых штор и обивок, золочёные дверные ручки, водопроводные краны и детали лепнины не могли не произвести впечатления на неё. Им показывали и рассказывали назначение различных приборов, современного сложного оснащения яхты, наконец, вертолёт на борту…  Они узнали, что судно обслуживает сорок человек… Но ни Мигель, ни Мерседес не испытывали чувства зависти к хозяевам этого великолепия. Оба они удивлялись, радовались, восхищались увиденным… Но никакой черноты не было в их душах. Они не сравнивали свои возможности с тем, что видели сейчас вокруг себя. Они были хорошими, непритязательными людьми. Они просто отдыхали.
             Илья понял это. Он внимательно и незаметно наблюдал за гостями. Ему приятно было видеть их светлые лица и ощущать доброту, исходившую от них.
             За свою недолгую жизнь – он не достиг ещё и сорока лет – Илья, благодаря своей бурной деятельности, привык иметь дело с людьми продувными, завистливыми, жадными… Люди добрые, чистые встречались ему нечасто. И вот сейчас судьба подарила ещё одну такую встречу. Илья понимал, что рано или поздно он снова займётся какой-то деятельностью: деньги должны работать. И, естественно, снова окунётся в мир таких, как он сам, денежных мешков. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. И, с сожалением, он также понимал, что ему и Мигелю никогда не стать настоящими друзьями. Невзирая на всю симпатию, которую он чувствовал к этому человеку. Уж очень отличалась жизнь одного от жизни другого.
                Ну, а сейчас Илья отдыхал вместе со своими гостями. Заметив, что Мерседес несколько приустала подниматься и опускаться по бесконечным лестницам и трапам, Илья предложил посидеть на палубе несколько минут и выпить что-нибудь прохладительное перед обедом. Капитан раскланялся и ушёл к себе. Из предложенного обилия напитков гости выбрали пиво, а хозяева апельсиновый сок. Официант увёз тележку, и обе пары остались на палубе одни, сидя в шезлонгах и наслаждаясь тишиной и покоем. Всё было, как в сказке: нежаркое солнце, штиль на  море, тишина на яхте, потому что дети спали в своих покоях, а команда полуотдыхала в своей части судна. Слышались только крик чаек, да позвякивание накрываемых приборов в большой столовой. Хотя малая столовая была уютнее, Илья решил увеличить количество приглашённых к обеду, чтобы разнообразить компанию, и пригласил капитана, секретаря и даже переводчика Олега, специально для Мерседес.
                Но пока на палубе сидели только гости и хозяева. Илья тоже немного устал от экскурсии, поэтому сейчас он приятно расслабился, заметив, что и остальные сделали то же самое.
- Устали? – спросил гостей Илья.
Мигель перевёл Мерседес вопрос.
- Немного, - улыбнулась она и добавила, - у вас удивительная яхта, сеньор Михайлов, всё очень красиво и… интересно.
Мигель улыбнулся словам жены и перевёл их.
- У меня предложение, - воскликнул Илья, - давайте снова познакомимся и будем называть друг друга по именам. А? Согласны?
Он посмотрел на гостей и жену. Все заулыбались.
- Прекрасно. Я – Илья, моя жена…
- Екатерина. Катя, - с улыбкой продолжила хозяйка.
- Ну, а мы – Мерседес и Мигель, - представил жену и себя Мигель.
И все засмеялись.
Появившийся метрдотель серьёзно и значительно пригласил всех к
столу. Когда они вошли в столовую, там уже были капитан, Алексей, Олег и целый отряд официантов. Илья представил Мерседес секретаря и переводчика, и все заняли за столом указанные им места: гости по правую руку от хозяина, рядом с Мерседес – Олег, слева от Ильи – Катя, затем секретарь, капитан сел напротив Ильи. Каждого обедающего обслуживал отдельный официант.
              Сам обед был подстать месту, где проходил. Он был, как изыскан, так и обилен. Разнообразные дары моря сменяли экзотические салаты. После консоме подали нежнейшее мясо под кисло-сладким соусом с черносливом и грецкими орехами. Из предложенных вин, Мигель и Мерседес выбрали никогда не пробованное ими «Шато-Марго», и оно им понравилось не меньше, чем всё остальное. Десерт и кофе Илья снова перенёс на палубу. Сласти, мороженное, фрукты, кофе с ликёрами и коньяками… казалось, конца этому не будет.
                Теперь Илья, Мигель и капитан составляли свою компанию, а дамы с секретарём и переводчиком сидели несколько в сторонке. Капитан и Мигель потягивали коньяк. Мигелю было приятно, что это был не французский, а один из самых лучших испанских коньяков. Капитан курил сигару, а десерт Ильи составляли кофе и мороженное. Мигель заметил, что Илья совсем не пил никакого алкоголя. Кажется, любимым его напитком был апельсиновый сок.
                Женщины сидели спиной к мужской группе, а молодые люди – Олег и Алексей – расположились перед ними. Но Алексей сидел несколько сбоку, и был хорошо виден Мигелю.
                Вдруг Мигель увидел, как Алексей, говоривший что-то, наклонился к Кате, сидевшей рядом, и положил свою руку на Катину правую руку, лежавшую на подлокотнике шезлонга. Как будто, яркий свет вспыхнул в мозгу Мигеля. Он осторожно посмотрел на Илью. Но тот, с удовольствием поедая мороженное, не мог ничего видеть со своего места. Через паузу, не торопясь, Мигель спросил Илью, не покажет ли ему, например, Алексей, где находится туалет.
- Разумеется, - ответил Илья. – Алексей! – крикнул он секретарю, - проводите, пожалуйста, инспектора.
Чтобы попасть в туалет, надо было спуститься, как бы, этажом ниже. В
коридоре, с рядом лакированных дверей и ковровой дорожкой, никого не было. Перед самой дверью в туалет, Мигель, неожиданно, мощным рывком, прижал Алексея к стене и прошептал ему в ухо:
- Говорите быстро и тихо. Между вами и мадам существуют интимные отношения?
Мигель был грузнее, сильнее и умелее Алексея. К тому же, Алексей
никак не ожидал такого демарша. Оказавшись прижатым, он дёрнулся разок, но безуспешно. Он понял, что лучше будет ответить.
- Д-да… - выдавил он.
- Давно? Ну! – тряханул его Мигель.
- С… с… с той ночи, когда пропал мистер Михайлов.
Мигель отпустил его и, внимательно глядя на его бледное лицо, сказал:
- Хорошо. Приведите себя в порядок и возвращайтесь. Я найду дорогу сам.
Когда Мигель вернулся на своё место, капитана не было, а Илья,
похоже, дремал. Но едва Мигель сел в шезлонг, Илья открыл глаза:
- Какое блаженство, правда? – он вздохнул. – Но завтра мы  уходим. Надо возвращаться. А то капитан предупреждает, что вскоре погода резко изменится. Жалко. Столько времени потеряли с этой историей! А, кстати, Мигель, прояснилось ли что-нибудь? Кто, всё-таки, и почему в меня стрелял?
- Увы, Илья… - Мигель сразу помрачнел, - никаких новостей…
- Да вы не расстраивайтесь, - сказал Илья успокаивающим тоном. – Я понимаю, что, когда дело не раскрывается, это удар по самолюбию следователя. Но, знаете ли, лично я уже почти не думаю об этом. Мне даже жалко того, кто стрелял. Конечно, любопытно было бы знать, почему?… Но… нет, так нет. Меня сейчас, знаете, - тут он заговорил почти шёпотом, - больше интересует Эрика. Всё-таки она приходила ко мне…  Но на звонки не отвечала… Почему? Как вы думаете, Мигель?
- Не знаю, Илья. Это, действительно, странно, тем более, что она ждала вашего звонка.
- Да… ничего не понимаю.
«Я тоже», - хотел сказать Мигель, но промолчал. Однако, надо было
довести до конца задуманное. Помолчав немного, он осторожно начал:
              -   Илья… мне очень неудобно    но, вот вы сейчас сказали, что завтра уходите…
- Да. И что? – насторожился Илья.
Заметив это, Мигель смутился ещё больше.
- Да нет… не  волнуйтесь, ничего страшного…
Илья ухмыльнулся:
- Надеюсь… но всё-таки… Что ещё случилось, Мигель? Да говорите же, чёрт возьми!
- Успокойтесь, Илья. Ничего не случилось. Просто…
- Мигель! – почти крикнул Илья.
Другая группа затихла и посмотрела на них. Мигель махнул им рукой,
мол, всё спокойно, не волнуйтесь.
- Не кричите, Илья…
- Ну, вы меня пугаете! Что случилось?
- Да, ничего не случилось. Просто мне надо поговорить с вашей женой, и мне неловко портить такой прекрасный отдых. Вот и всё.
Илья  выдохнул.
- Фу, ты! Ну, о чём тут говорить? Вы, в конце-концов, полицейский, дело, как я понимаю, ещё не закрыто… сейчас…  Катюша!
Они оба встали и подошли к женщинам.
- Катюша, не обижайся, дорогая, я, вот, сказал Мигелю, что мы завтра уходим, и он очень захотел поговорить с тобой. Ты не против?
- Всего несколько минут… - вставил Мигель.
Катя посмотрела на них обоих и очаровательно улыбнулась.
- Ну, как я могу быть против, если инспектор, то есть, если Мигель просит?
Илья со своей обаятельной улыбкой подал руки обеим дамам.
- Ну, вот, - сказал он, предлагая Мерседес опереться на свою руку,  - а мы с Мерседес пойдём пока навестим наших безобразников. Я слышу, они уже проснулись.
Снизу, действительно, раздавались детские голоса.
Олег быстро перевёл Мерседес, всё сказанное. Илья распорядился:
- Олег, вы пойдёте с нами. А вы, Алексей, свободны. Спасибо вам за компанию.
- Спасибо вам, шеф.
Алексей откланялся, мельком беспокойно взглянул на Мигеля и ушёл.



XI.


Расположившись в уже знакомом салоне хозяев яхты, Мигель заговорил:
- Мадам…
Но Катя, улыбнувшись, прервала его:
- Мигель, мы же договорились…
- Ах, да, простите…  Катя… - Мигель тоже улыбнулся. – Катя, извините меня, но я должен спросить вас об очень личных вещах…
- Да, Мигель, спрашивайте, я слушаю.
- Спасибо. Катя, скажите… почему вы решили вступить в близкие отношения с секретарём вашего мужа?
Катя слегка покраснела и опустила глаза.
- Видите ли, Мигель…  Боже, мне нелегко говорить об этом… я ничего не решала… так случилось… когда я поняла, что муж поехал на свидание с женщиной…
- Вам что, кто-то сказал об этом?
- Нет, я сама догадалась…
- Простите, Катя, поясните…
- Ну, я поняла, что ни на какое деловое свидание он не поехал… что это было свидание с женщиной… поэтому он поехал один, без охраны…
- Подождите, Катя, но каким образом вы это поняли? По каким признакам?
Катя волновалась всё заметнее.
- Да ни по каким! Просто я знала, что у него есть женщина, которую он, будто бы, любит и ждёт!
- Откуда?!
- Как-то давно, мне сказал об этом Алексей.
«Час от часу не легче. Ну, Алексей!» – Мигель даже вспотел.
- Откуда он это знает?
- Случайно услышал, как Илья говорил с ней…
- И донёс вам?
Слёзы потекли по щекам Кати.
- Сказал тогда, что меня любит, а Илья меня обманывает…
- М-да…  Когда это было?
Катя вытерла слёзы, немного подумала…
- Больше года назад.
- И вот тогда…
- Нет, что вы, Мигель! Тогда я его выставила.
- А потом?
- Потом ничего не было. Но когда Илья уехал, сказав, что на деловое свидание, я вдруг всё вспомнила и поняла. Поняла, что он уехал к женщине… и… - Катя успокоилась, но говорила, действительно, с трудом.
- И? И что?
- И я позвала Алексея, чтобы спросить его, знает ли он что-нибудь об этом…
- И что?
- Он ничего не знал, сказал, что, может быть, я ошибаюсь…
- А потом?
- Но я знала, что не ошибаюсь… мне было так плохо, так обидно…
- И?
- Он начал меня целовать… мне вдруг стало всё безразлично… и… и  всё.
- Ясно.
Оба помолчали.
- Скажите, Катя, это случилось…
- После того, как муж уехал на свидание.
- А раньше?
- Что раньше?
Мигель видел, что Катя искренне не понимает его.
- Какие отношения были между вами раньше?
Катя недоумевала.
- Никаких. Он был для меня секретарём моего мужа, и не более того.
- А с его стороны?
- Я не знаю, Мигель…
- Вы не замечали, вы нравились ему?
- Ну… я не знаю… может быть… но меня это не интересовало.
- Скажите, Катя… не могло случиться так, что, может быть, случайно, не желая этого, вы ему когда-нибудь дали повод для фантазий?..  Которые могли бы его привести к мысли об убийстве вашего мужа.
Катя посмотрела на него с испугом
- Господи, Мигель, что вы такое говорите?
- И всё-таки? – смягчил тон Мигель.
- Да что вы, Мигель! Никаких поводов я никому не давала… да и, потом… он ведь тогда был здесь… - она опять опустила голову и тихо сказала,  - со мной…
- Так. Вы не знаете, у него есть деньги?
- Ну, муж, разумеется, платит ему. Я не знаю, сколько… Но я  знаю, что Илья обычно хорошо платит тем, кто  ему нужен.
- А кроме зарплаты от вашего мужа, у него есть какие-либо источники?
- Я не знаю.
- У вас он не просил денег?
Катя усмехнулась.
- Нет, что вы.
- Спасибо вам за разговор… - Мигель встал.
- Мигель, - окликнула Катя. – Пожалуйста…
- Конечно, не беспокойтесь, Катя, всё между нами.
- Я надеюсь на вас…
- Разумеется, мадам. Я ведь сейчас, как бы, на работе.
Катя тоже встала, быстро взглянула на себя в одно из зеркал, поправила
причёску. Мигель открыл дверь, и они оба вышли.
             Когда они пришли на палубу, там Илья и Мерседес мило общались с помощью Олега. Почти в то же время с другой стороны палубы появился официант с тележкой, на которой стояли фрукты, бокалы и ведёрко с шампанским.
- Ну, как, поговорили? – спросил Илья, по лицу которого можно было
заключить, что он находится в безмятежном расположении духа.
- Я очень благодарен за беседу, - сказал Мигель, слегка кланяясь Кате, которая в этот момент как раз опустилась в шезлонг, - и ещё раз прошу прощения за беспокойство.
- Ерунда, - махнул рукой Илья. – А мы, вот, посетили наш детский сад.
Олег перевёл всё Мерседес.
- Ой, да, - сказала она, обращаясь к Мигелю. – Они такие прелестные и смышлёные. Знаешь, когда я поздоровалась, старший спросил, на каком языке я говорю. Я ответила, что на испанском. Он меня спрашивает: «А как по-испански будет «до свидания»? Я сказала, он подговорил младших. А когда мы уходили, и я попрощалась, они все трое, по его команде, сказали мне: «Адьос!»
Олег перевёл рассказ хозяевам, все засмеялись, а Илья сделал знак
официанту. Тот поставил на столик между шезлонгами фрукты, разлил по бокалам шампанское и отошёл в дальнюю часть палубы.
               Илья поднял бокал:
- Я не люблю алкоголь, но для пары глотков шампанского делаю иногда исключение. Извиняюсь за сентиментальность, но, благодаря вам, Мерседес, и вам, Мигель, я провёл сегодня прекрасный день. Спасибо вам. Нечасто я могу это сказать, но сегодня могу: вы оба мне очень нравитесь. Поэтому мы с Катюшей, - он положил руку на колено жены, - приглашаем вас провести отпуск Мигеля в будущем году на нашей вилле во Франции. Мигель, у вас когда в следующем году отпуск?
- Думаю, в мае-июне, - ответил Мигель, удивляясь и переглядываясь с
                Мерседес, которой Олег быстро переводил слова Ильи.
- Вот и прекрасно. До этого времени мы обо всём договоримся  и будем вас ждать у себя. Правда, Катюша?
Катя счастливо улыбнулась мужу и кивнула, взяв свой бокал. Мигель и
Мерседес взяли свои.
- Мы тоже благодарим вас за великолепно проведённый день и за приглашение, - ответил Илье Мигель. – Надеюсь, что ничего этому не помешает. За ваше здоровье, Илья, - а потом добавил, - и за здоровье дам.
Все встали, чокнулись.
- За здоровье всех присутствующих, - сказал Илья и обвёл всю компанию сияющими синими глазами.



XII.
   
             
- Ну, вот видишь, какой чудный день мы провели сегодня? А ты не хотела ехать… - сказал Мигель жене, когда они, ещё не поздним вечером, сели в автобус, чтобы добраться от порта домой.
- Правда, я и не представляла, что всё будет так хорошо…
- Ты заметила, какие у него глаза?
- Синие.
- А когда я разговаривал с ним в больнице, его глаза были сначала серыми, а потом зелёными. Поразительно! Я никогда не встречал ничего подобного. Вообще, приятный парень, правда? Как он тебе, Мерсе?
- Да, приятный… даже очень. Если не знать, как он достиг всего, что имеет.
Мигель внимательно посмотрел на жену.
- Да, девочка, ты права, – сказал он серьёзно и задумчиво. – Если не знать…
Дома он сразу позвонил Висенте.
- Ты меня извини, что звоню в субботу, мешаю отдыхать…  Но мы с Мерсе были приглашены сегодня на обед на яхту Михайлова и провели там весь день.
- Вот как?
- Да…  Всё было замечательно, потом тебе расскажу…
- Хорошо… А как Мерседес? Ей понравилось?
- Конечно. Это всё не может не понравиться...  и он сам тоже… Знаешь, правда, очень приятный парень…
- Ну, а Мерсе что говорит?
- Ей тоже он понравился. Но она потом хорошо сказала… что он, конечно, очень приятный человек, если не знать, как он всего достиг.
- Именно…
- Хотя, мы получили приглашение, провести у него на вилле во Франции следующий отпуск, и приняли его…
- Так ты, я смотрю, подружился с ним?
Мигель фыркнул.
       Шучу, шучу…  Значит, наверное, вы ему понравились…
- Это да…  Смешно… но он так об этом и сказал, открыто. Поэтому и пригласил.
- Поздравляю. Теперь у тебя в друзьях миллиардер… олигарх…
- Ну, что ты несёшь, хрен ты старый…  Какая дружба может быть с миллиардером!
- Зачем же, тогда, принял приглашение?
- А что? Почему нет? Мне интересно, - Мигель усмехнулся. – Парень симпатичный… и жена тоже… принимают хорошо…  Между прочим, знаешь, сам-то он, ну, этот Илья Михайлов, абсолютно не волнуется по поводу покушенния! Ему только причина интересна. Его куда больше интереут его возлюбленная.
- А, может быть, это она  устроила?
Мигель вздохнул. Он начинал раздражаться.
- Может быть. Хотя, непонятно, зачем? Я же тебе говорил, что всё может быть. Вот и звоню по поводу того, что ещё кое-что узнал.
- Да? Давай… Что же о главном-то не говоришь?
- Главное?..  Не знаю, главное это или нет. Да и ты меня заболтал… Так вот. У них там ситуация интересная: он любит эту… Эрику, а у его жены романчик с его секретарём. Вот так!
- Интересно…  Как ты узнал?   
- Оба признались – и она, и этот секретарь. Я заметил кое-что, а потом прижал его…
- Ну, ты осторожней…
- Не беспокойся, всё нормально. Правда, романчик начался в ту ночь, когда исчез Михайлов.
- А раньше?
- Раньше он ей донёс, что у  её мужа есть женщина, которую он любит. Но поначалу ничего не было. Она не выдержала только, когда муж уехал на свидание с этой женщиной в тот вечер.
- И ты думаешь, что это секретарь?
- Чёрт его знает. Не сам, нет, у него алиби, они были тогда вместе.
- У тебя есть какие-либо доказательства?
- Никаких. Одни домыслы. И вообще, они завтра уходят. Возвращаются во Францию.
- Так что?
- А ничего. Как видишь, будто бы, есть причины. Но ведь, кто кого любит, и кто с кем спит – не наше дело. У них у всех алиби, у нас – никаких доказательств. Так что, всё хорошо. Мы можем фантазировать сколько душе угодно! Я тебе давно сказал, что это – «глухарь».  «Глухарь»!  Собственно, я так звоню… для очистки совести.
Теперь вздохнул Висенте.
- Мигель, дружище, я, как твой друг и шеф, говорю тебе: «Успокойся».
- Да, противно, понимаешь?! Обыграл нас кто-то.
- Противно, понимаю. Я сам поли. Так, что теперь, умирать из-за этого? Не первое дерьмо и не последнее. Успокойся!
- Ладно. Спасибо, - проворчал Мигель. – Извини ещё раз, что побеспокоил. До понедельника.
Но не только до понедельника Мигель не мог успокоиться. Он долго не
мог придти в себя. Долго страдало его самолюбие. Долго он походил на хорошего, опытного, но проигравшего бой боксёра. Ему потребовалось немало времени, чтобы утихло раздражение и чтобы он мог без проклятий и самоедства вспоминать об этом деле. 
             
               
               

               

               
Часть третья.


I.


                Лето кончилось.
                Жизнь Ильи и Кати вновь вернулась к тому, чем была в прошлом сезоне: поездки, инаугурации, премьеры, концерты…  Илья даже начал уставать от всего этого. Тем более, что после ранения, он, действительно, время от времени, нуждался в отдыхе. Он не был ни заядлым театралом, ни, вообще, из тех, кто не представляет себе жизни без искусства. В отличие от москвички Кати, для которой посещение выставок, премьер было естественной и необходимой стороной жизни. Эстетка Вера Николаевна развила в дочери тягу к прекрасному. А, вот, родители Ильи не смогли дать сыну подобное воспитание: не было в его родном городе столичного культурного разнообразия.
                Однако, по предложению Кати, он с удовольствием поехал в Италию. Как в Испании, им опять повезло с погодой. Шёл ноябрь, и, хотя было прохладно, дождей не было, дни стояли ясные. Они вволю нагляделись на Флоренцию, Милан, Рим, набродились по мостам Венеции, покатались на гандолах…
                Там, в Италии, рассматривая росписи Микельанжело в Сикстинской капелле, он вдруг ощутил непонятное, но острое, почти мучительное желание оказаться в этой выси, среди облаков, с этими небожителями…  Он закрыл глаза, опустил голову.  «Что за дурь?»  Он ухмыльнулся: «Ну, да… «чтоб служила мне рыбка золотая и была б у меня на посылках…»  Открыл глаза, посмотрел…  опять то же самое…  «Что за идиотство?»  Он вновь опустил голову и слегка прислонился к стене…  Потом услышал голос Кати:
- Илюша, тебе нехорошо?
- Да, что-то голова кружится.
Они вышли на улицу.
Весь день потом Илья спрашивал себя, что это с ним было. Не найдя
ответа, он приписал это следствию своего ранения. И вновь, как когда-то, необъяснимое состояние его духа спровоцировало возврат мыслей к Эрике. И не только к ней. Вопросы о смысле бытия, о том, что же есть главное в этой жизни, вновь закопошились в его голове.  «Просто, как черви в дерьме. Фу, какая гадость!» – сплюнул он. Он уговаривал себя, что виновата во всём Италия с её красотами. И, конечно, сама Эрика с её выкрутасами. Но потом обратился к  самому себе:
             «А что ты оставишь после себя? Только деньги?..   Как часто болтают, что люди должны быть богатыми и счастливыми…  Дураки! Как будто богатство делает счастливым…  Независимым - да. Но счастливым… Как там сказали про княгиню Юсупову?  «Она с достоинством  несла бремя своего огромного состояния». С достоинством…   О чём я? Какое достоинство?… Меня все ненавидят за богатство! О, Господи! Что же? Самому всё отдать? Кому? Ведь тем, кому надо, всё равно не дойдёт. Не-ет, не дождётесь!..  И Эрика… Сколько же я ещё буду с ней бороться?..»
              Последняя мысль, впрочем, скорее, подталкивала его к действию, нежели раздражала.
               Возвратившись на Лазурный берег, он в тот же вечер уединился в кабинете и позвонил в Париж:
- Виктор, обращаюсь к вам с тем же самым: вывозите Эрику, теперь уже сюда, на Лазурный берег.
- Где она?
- Думаю, в Москве. Мы ведь виделись только раз, в ресторане. Потом она пришла в больницу ко мне, пока я спал. Мы не виделись  и не разговаривали больше. И всё. И уехала.
- Странная она…
- Да, это есть. Так что, действуйте. Деньги вам переведу завтра. Жду звонка на мобиль.
Отзвонился Виктор через три дня.
- Илья, фиаско!
- Что такое?
- Её нет в Москве.
- Где же она?
- Соседка сказала, что поехала к матери. Узнала, что мать больна, и поехала.
- А-а… понятно…
Илья замолчал.
- Шеф! Илья?
- Да?
- Так что? Что мне делать? Узнавать, где это?
- Да нет…  Я знаю, где…
- Так что?
- Что? – Илья опять замолчал.
«Нет, - думал он, - не надо ей мешать. Если Нина Игоревна больна… В
конце-концов, если будет нужна помощь, думаю, она сама позвонит. Нет, не надо».
- Нет, Виктор, ничего не надо делать. Вы оставили соседке ваш телефон?
- Оставил.
- Очень хорошо. Спасибо, Виктор. Возвращайтесь. Подождём.
Илья не хотел никаким образом давать знать о себе в своём родном
городе. Он думал, что женщины так или иначе заговорят о нём, если не дочь, так мать. Нина Игоревна наверняка спросит о нём. Во всяком случае, пока Эрика не позвонит, сам он разыскивать её не станет, решил он.
              Шло время. Эрика не звонила…
              И вдруг однажды Катя сказала, что хотела бы провести новогодние праздники в Москве. Она соскучилась, родители тоже. Хотят видеть их самих, внуков… Он ответил, что родители могли бы приехать сюда, но Катя настаивала…  И, подумав несколько дней, он согласился. А мысль о том, что будет реальная возможность увидеться с Эрикой, укрепила это решение.


II.


              Начались предпраздничные хлопоты. Надо было накупить всем подарков, определить, кто поедет в Москву, а кто останется отдыхать здесь…
                Все трое малышей – шестилетний Саша, пятилетний Андрюша и четырёхлетняя Верочка – наотрез отказались уезжать в Россию без своей любимой няни Тани. Таня была родом из Ленинграда-Петербурга, окончила там филфак, как Катя в Москве, вышла замуж за француза и приехала во Францию. Но потом развелась, и ей  пришлось бы несладко, не подвернись работа в доме Ильи. Двадцати девяти лет от роду, она отличалась не красотой, но добротой. Жизнь в этом доме её вполне устраивала, она была довольна хозяевами. Она вообще любила детей и к наследникам Ильи очень быстро привязалась. А уж они-то души не чаяли в няне Тане! Она была для них и няней, и подружкой иногда. Так что, и Катя, и Илья знали, что в их отсутствие детям не будет ни скучно, ни одиноко с няней Таней. Да к тому же, у няни Тани подчас находились ещё два помощника – охранники детей Анатолий и Николай, которые не только охраняли малышей, но часто играли с ними, рассказывали интересные истории… Обоих охранников дети также потребовали взять в Москву. И только обе гувернантки и секретарь оказывались ненужными и могли отдохнуть во время зимних каникул. Если насчёт гувернанток мнения Ильи  и Кати сошлись, чтобы дать детям отдохнуть от занятий, то не брать в Москву Алексея посоветовала мужу Катя. Во-первых, она хотела, чтобы в Москве Илья как можно больше оставался с семьёй, а  во-вторых, думала несколько отдалить от себя Алексея, близость с которым начинала её пугать. Дело в том, что Илья иногда уезжал надолго из дома – от нескольких часов до двух суток. И в это время они с Алексеем встречались. В разных местах – в малой гостииной, в саду, даже в кабинете мужа… Причём, Алексей стал относиться к этим свиданиям, как к чему-то нормальному, почти обычному. А сама Катя уже ожидала их и готовилась к ним. И вот недавно, заметив в себе это ожидание, она испугалась. Она осознала, что постель с секретарём начала её привлекать.  "А как же муж? Рано или поздно он всё поймёт. И что тогда? А дети? Нет, нет, нет. Хватит. В Москву Алексей ехать не должен». И она убедила в этом Илью.
                В конце-концов, подарки были куплены и преподнесены остающимся, все распоряжения отданы, билеты заказаны…  Наконец, после празднования католического Рождества, вся компания из семи взрослых и троих детей прибыла в Москву. В Москве их встречали два «лимузина», а два французских охранника Ильи и Кати, передав их своим московским коллегам, первым же рейсом возвратились во Францию.
                Подмосковное поместье встретило их так, как будто они уехали из дому пару часов назад: во всём царили порядок, чистота и покой. Навстречу на крыльцо вышли управляющий и швейцар, в вестибюле вся прислуга выстроилась в шеренгу. Правда, всё смешалось, когда появились красивые хозяева и, особенно, подросшие малыши: все загомонили, захлопотали, здороваясь, обнимаясь и радуясь. После первой бурной встречи все вернулись на свои места, к своим делам, и дом продолжал жить своей обычной жизнью.
                Минут через пятнадцать позвонили родители, а ещё через четверть часа Вера Николаевна и Андрей Фёдорович обнимали и целовали своих детей и внуков. Но, конечно, больше внуков: мальчишки повисли на деде, а Вера Николаевна всё пыталась обнять Верочку, которая прижималась то к матери, то к няне Тане. Она была ещё слишком мала и, живя во Франции, успела  позабыть бабушку с дедушкой. Но через некоторое время, освоившись, она пошла к бабушке и уже не отходила от неё.
                Илья и Катя вручили родителям подарки. Те растрогались, но всё же объявили, что хотят забрать детей к себе домой, что приготовлен вкусный ужин, и, вообще, пусть малыши побудут до Нового года у них. Илья и Катя согласились. И родители с внуками и охранниками Анатолием и Николаем отправились в свой дом.
                Уставшая няня Таня и хозяйские охранники разошлись по своим комнатам. Илья и Катя остались одни в гостиной.
- Ну, ты довольна? – Илья устало опустился в кресло.
- Да. А ты? – Катя блаженно улыбалась.
- В общем, да. Там посмотрим, - неопределённо ответил Илья.
Только сейчас Катя заметила, что Илья очень бледен.
- Илюша, ты плохо себя чувствуешь?
- Знаешь, я очень устал, - Илья слегка улыбнулся. – Уже поздно. Пошли спать.
Первые дни пребывания в Москве они провели дома: выспались, много
гуляли по своему огромному лесопарку, с интересом смотрели российское телевидение.
             Новый год встретили в своём доме с родителями. Няня Таня и охранники разъехались на Новый год по домам. Дети спали. Всё было по-домашнему мило и спокойно.
              Когда во Франции они решили провести новогодние каникулы в Москве, Илья дал секретарю задание подготовить для детей и взрослых культурную программу. Что и было сделано. Малыши с няней Таней, Анатолием и Николаем побывали на Новогодней ёлке в Кремле, на детских утренниках в нескольких театрах, на Новогоднем представлении в цирке. Сколько было восторгов, впечатлений и рассказов! Это было сплошное очарование – смотреть и слушать ребят, когда они рассказывали и показывали родителям об увиденном и услышанном. Илья наслаждался этими сценами, отдыхая, что называется, душой и телом, его глаза синели, а Катя млела от счастья.
                Что касается их с Катей времяпровождения, то после первого же «выхода в свет» - они побывали в Большом театре, где Катя сияла красотой и драгоценностями, на следующий день родители принесли им «желтопрессную» газету. Их запечатлели у входа в театр и сообщили о «прибытии в Москву известного олигарха Михайлова». Ничего хорошего и приятного Илья в этом не увидел. Он заявил Кате, что больше не пойдёт ни в какие публичные места, но согласился всё же один раз поехать на концерт «звёзд» российской эстрады, да и то только потому, что для них сняли ложу. Илья сидел в глубине, но и в этот раз заметил в зале красные глазки работающих телекамер.
                Пару раз Катя без него выезжала в сопровождении охранников посмотреть нашумевшие спектакли. Позвонил старый московский знакомый, бизнесмен, один из немногих, о которых у Ильи остались приятные воспоминания и пригласил к  себе, тоже в загородный дом. Илья согласился, подумав, что это не Большой театр, и прессы там не будет. Остальные дни каникул они провели в домашнем кругу, с детьми и родителями, то в своей усадьбе, то у родителей, недалеко от своего дома.
                Илья хорошо себя чувствовал, прогулки на морозном лесном воздухе ему явно шли на пользу. Но два обстоятельства портили всю благодать: Эрики не было в Москве – её телефон молчал, и ещё то, что Илья чувствовал, что уютно и спокойно ему может быть только у себя и в доме родителей Кати. Появляться «на людях» ему почти небезопасно. И он начал тяготиться своим отшельничеством. Кому может понравиться такая «свобода»!

               

III.


                Новогодний отдых пролетел быстро. В середине января они благополучно вернулись на свою виллу на Лазурном берегу.
                Жизнь возвратилась в свою колею: дети продолжали  занятия с гувернантками, Илья время от времени уезжал на встречи по различным деловым проектам, в которых он, по-прежнему, не имел желания участвовать. Катя так же старалась не пропускать ни одного крупного культурного события. Но выезжали вместе они теперь лишь изредка, потому что Илья, как мы уже говорили, уставал от частых культурных мероприятий, а Катя…  Однажды, когда Илья не захотел ехать, она весело, как бы между прочим, спросила, не возразит ли он, если она пригласит Алексея. Илья вопросительно посмотрел на неё, пожал плечами, но согласился. Катя очень обрадовалась.
                После возвращения из Москвы, она заметила, что Илья начал искать уединения. Он не отвечал на её расспросы или говорил, что всё это ей только кажется. Но ей не казалось. Она снова начала ощущать невидимое присутствие своей неизвестной соперницы. И вновь почувствовала себя брошенной и одинокой. Если бы в это время рядом оказался какой-нибудь более-менее интересный мужчина, он наверняка привлёк бы внимание Кати. Но другого не было, был только Алексей, бросавший, к тому же, на неё недвусмысленные взгляды. Так возобновились их отношения.
                Илья  вначале с удивлением  воспринял Катино предложенние: всё-таки, его служащий, секретарь…  Но потом спросил себя: “А кто же ещё? Рядом больше никого нет. Не с охранниками же только выезжать!” Тем не менее, он решил понаблюдать  за ними. Однако, его старания ни к чему не привели – оба вели себя более, чем корректно. И он успокоился. Да и потом….
                В глубине души его даже устроил бы романчик его жены с секретарём. “Во всяком случае, - думал он, - оба от меня зависят. А ведь я… я сам  виноват перед ней: с ней живу, а думаю о другой. И ничего не могу с этим поделать! Разводиться, что ли? Ну да, этого мне сейчас только не хватало! А дети? Сашке будущей осенью в школу… Нет, пусть пока всё идёт, как идёт. Пусть поразвлекуться! Переживу. Но почему та не звонит? Значит, видимо, я ещё не понадобился ей… Вот хищница! А, может, она снова замуж выскочила?…  Да нет, не думаю… не чувствую… нет, не верится…  Почему же она не звонит? Что там с ней? Что с Ниной Игоревной?…” – терзался он без конца подобными рассуждениями. И потому предполагаемые амурные отношения Кати и Алексея не очень его ранили. А если и задевали, то небольно, неглубоко.
                Тёплая южная зима осталась позади. Пришла весна. Пора было звонить Мигелю.
                Ну, а как прожил прошедшие осень и зиму сам Мигель?
                Работал.
                Работал, как всегда – с любовью к своему делу. За прошедшее время он раскрыл несколько убийств, даже был награждён. Висенте, Мигель и его некоторые помощники были награждены за разоблачение и взятие одного серийного убийцы, которого несколько лет не могли поймать.
                Между прочим, прошедшей зимой Мигель узнал, что в России началось постепенное преследование бывших олигархов. Правда, с его точки зрения, попытки эти были иногда нелепыми. Ему казалось, что российские правоохранники сами не знают, как поступить. “Хотя, - думал он, - это у других всё кажется нелепым. А на самом деле, везде одинаково: сначала создают условия для нарушений, а потом не знают, что делать с этими нарушениями. Интересно, коснётся ли это Михайлова? Может быть, тогда станет ясно, почему в него стреляли, - думал Мигель и тяжело вздыхал.
                Он старался не позволять себе снова задумываться над тем, постыдным для него, делом. Так он его называл и так о нём думал. Хотя, никто, никогда не упрекнул его за неудачу – понятно, бывает и такое… Отношение к нему ничуть не ухудшилось… Он знал, что сам Илья испытывает к нему симпатию… Но было стыдно. Может быть, как раз поэтому? Мигель не мог ответить на этот вопрос и потому не пускался в новые размышления о происшедшем.
                Жизнь Мерседес за последние осень и зиму ничем не отличалась от других периодов их супружеской жизни. Как и всегда, главным смыслом её жизни был Мигель, стремление  сделать жизнь своего мужа более приятной, комфортной. Сделать так, чтобы, придя со своей любимой, но тяжёлой работы, он мог отдохнуть физически и душевно. Да, ежедневно она занимаалась обычными домашними делами, и можно было бы назвать её жизнь скучной, серой, рутинной. Но это не так. Её жизнь была до краёв наполнена. Наполнена любовью. Всё, что она делала по дому, долгое, утомительное, подчас грязное, и бесконечное, делалось ею с любовью. К своему любимому человеку, к своему Мигелю. Это ужасно говорить, но невозможность иметь детей после автокатастрофы, сыграла для них положительную роль. Она не отдалила их друг от друга, как это бывает, а, наоборот, сблизила и сплотила их. Они сострадали друг другу, каждый считал себя виноватым перед другим. И оба старались подарить другому, как можно, больше нежности и заботы.
                Мерседес любила читать. Особенно почитать хороший роман, про любовь, про человеческие судьбы. Их любимый пит-буль Рой, которого позапрошлым летом Мигель забрал у одной злой женщины, чтобы она не выбросила его, обожал, развалившись на ковре в гостиной, прижаться к ногам хозяйки, когда она сидела в кресле, что-нибудь читая. Когда Мигель привёл пса, Мерседес поняла, что забот в доме у неё прибавилось. Но она отнеслась к этому миролюбиво. Ей  было жаль собаку, а вскоре она нашла удовольствие в ежедневных прогулках с ней. Ведь, благодаря Рою, она и много ходила, и дышала воздухом, куда как более свежим, чем в их квартале. По выходным, в праздники, они гуляли втроём, и Рой был счастлив идти рядом с обоими хозяевами. Да и хозяева, в свою очередь, с гордостью глядели на своего мощного красавца Роя. За прошедшие два года он сделался их общим любимцем. И было за что. Видимо, он был благодарен им  за то, что обрёл у них свой дом и семью. И когда он шёл рядом с ними обоими, или с одной Мерседес, он, невзирая на намордник, всем своим видом показывал, что его хозяева находятся под надёжной защитой.   
                А ещё Мерседес обожала своего племянника Дани. Это был сын её младшей сестры Розы, вышедшей замуж за одного врача, который, вот уже лет десять, занимался, в основном, не хирургией, а политикой. Мерседес и Мигель частенько пеняли родителям Дани за то, что они мало занимаются сыном. Ну, действительно: для одного светом в окне была политика, для другой – тряпки, украшения и телевизионные сплетни про, так называемых, «знаменитостей». Сын для обоих родителей всегда оставался, как бы, на втором месте в их жизни. И потому легкомысленная Роза, когда Дани был маленьким, что ни день, просила сестру поняньчить его, побыть с ним. Дани был для Мерседес почти, как сын, и знал, что в доме тёти Мерседес и дяди Мигеля всегда найдёт помощь, ласку и заботу. Он часто приходил к ним, играл с Роем, гулял с ним. Правда, после таких прогулок оба приходили взмыленные, взъерошенные, и, чтобы успокоить их, Мерседес приходилось давать попить обоим. Но Мерседес всё равно радовалась – это была её семья, её дом.
                Она ненавидела «розовые» телепередачи, которые обожала сестра Роза. Зато с удовольствием смотрела хорошие фильмы. Музыку она тоже любила, но популярную. Когда  Мигель, высоко ценивший оперу, симфоническую музыку, вытаскивал её на какой-нибудь хороший концерт, ей не всегда было легко воспринимать это, хотя она  старалась. Но она всегда была благодарна мужу за такие походы. Она чувствовала себя приближённой к более высокому обществу, нежели то, из которого была сама. Это было ей приятно, подтягивало её и обязывало. В общем, время, о котором мы говорим, Мерседес прожила обычной жизнью простого, милого, любимого и любящего человека.



IV.


                Итак, в одно апрельское утро, когда Мигель и Мерседес завтракали, в их квартире раздался мобильный звонок. Было самое начало девятого. Мигель, одновременно просматривавший газеты, очень удивился:
- Кто бы это, в такое время? – сказал он, беря мобиль, лежавший, на всякий случай, тут же, на столе. – Да?
- Добрый день, - сказал по-испански незнакомый мужской голос.
- Добрый день, - ответил недоумевавший Мигель.
- Хелло, инспектор, - мужчина перешёл на английский, - это я, Илья.
- Боже… - пробормотал Мигель, переключаясь с родного испанского на английский. – Здравствуйте, Илья. Простите, не узнал вас сразу.
- Это вы меня простите, что звоню так рано. Не помешал?
- Нет-нет, что вы …
- Я решил позвонить в это время, чтобы не мешать вам позднее, на работе.
- Правильно сделали. Что случилось, Илья? Как вы себя чувствуете?
- Ничего не случилось. Чувствую себя нормально. А как у вас?
- Спасибо. Тоже всё хорошо.
- Замечательно. Я звоню, как обещал. Когда у вас отпуск, Мигель? Вы помните о моём приглашении?
- Да… конечно…  Отпуск у меня в июле.
- Прекрасно. Жду вас с Мерседес к себе на Лазурный берег. И, пожалуйста, не стройте больше никаких планов на отпуск. Вы мне обещали, помните, Мигель?
- Да-да… конечно… спасибо, Илья.
- Я позвоню вам в конце июня, и обо всём договоримся. О, кэй?
- О, кэй…
- Спасибо, Мигель. До июня! Привет вашей великолепной Мерседес!
- А вы передайте привет Кате. До свиданья, Илья.
- Спасибо.
Илья отключился.
- Ну, что скажешь? – спросил жену Мигель, всё ещё не пришедший в себя от удивления.
- Это Михайлов?
- Да, - Мигель только сейчас сообразил, что Мерседес не могла ничего понять. – Приглашает нас обоих провести отпуск у него на Лазурном берегу, представляешь?
- Да-а… ты смотри…
- Вот это да! Я уже обо всём забыл, а он всё помнит и звонит. Ты подумай… наши бы наобещали, наболтали и тут же обо всём забыли бы…  А этот всё помнит! Вот поэтому, наверное, он и стал таким богатым…  Тебе привет, называет тебя великолепной…
- Спасибо… - Мерседес была удивлена не меньше мужа.
Первое, что сделал Мигель, приехав на службу – попросил секретаршу
соединить с Висенте.
- Привет, ты свободен сейчас?
- Пока свободен…  А что?
- Я могу заскочить на пару минут?
- Ну, заскакивай…
- Ты помнишь, я тебе говорил, что получил приглашение от Михайлова провести у него на вилле во Франции отпуск? – спросил Мигель, усаживаясь у стола друга.
По глазам Висенте было понятно,  что он не держал это в памяти.
- Помнишь?
- Да… что-то такое было… - Висенте не хотел обидеть Мигеля. – Так что?
- Я тогда, хоть и принял приглашение, подумал, что он просто так сболтнул, ну, или, может быть, из вежливости. А он всерьёз. И всё помнит.
- И что?
- Да ничего! Я в шоке: сказал – выполнил! Это не по-нашему. «Я, - говорит, - звоню, как обещал. А вы помните о своём обещании приехать?» Ну, как тут не поехать?!
- Мигель, что-то я не…
- Не понимаешь? Ну, что тут понимать? – Мигель был очень возбуждён. – Он позвонил сегодня утром и снова пригласил нас. И ещё напомнил, что я обещал ему приехать.
- Ну и хорошо. У тебя в друзьях миллиардер. Поезжай. Я не понимаю, чего ты от меня-то хочешь?
- Да ничего я не хочу! Просто меня поразила обязательность этого человека.
- И хорошо. Поезжай, подружишься с ним…
- Господи, Висенте! Он много моложе меня и, потом, я уже говорил тебе, что дружба с миллиардером невозможна. Ну, ты сам подумай!
- Хорошо! Что ты хочешь?!
Мигель вдруг замолчал, грустно посмотрел на Висенте и пожал
плечами:
- Ничего, - он усмехнулся. – Просто меня это порадовало, и пришёл поделиться  радостью с другом.
Висенте протянул руку через стол и положил её на руку Мигеля.
_   Мигель, дружище, успокойся. Я понимаю,  в чём дело: тебе всё ещё  не даёт покоя проклятое дело этого Михайлова. Успокойся, парень.
Висенте похлопал по руке Мигеля.
- А, кстати, знаешь, это здорово, что он тебя приглашает. Поезжай. Вдруг там и вправду что-то раскроется? Меня ведь это тоже касается, а?
Он тихо засмеялся, тряся своим круглым животиком. Мигель посмотрел
на друга и шефа и тоже улыбнулся:
- Ах, ты, хитрая бестия…  Ну, ладно… спасибо за поддержку. Марте большой привет.
Несколько дней Мигель размышлял о звонке Ильи, о приглашении, о
разговоре с Висенте… Потом это прошло.  Как обычно, ежедневные текущие дела заслонили собою это событие. Он выезжал на места происшествий, потом вместе со своими помощниками доискивался до причин случившегося, писал отчёты – короче, работал. Работая, уставал и уже не возвращался к своему впечатлению от разговора с Ильёй.
              Два с половиной месяца пролетели быстро. Ровно за неделю до июля позвонил Илья:
- С какого числа у вас начинается отпуск, Мигель?
- С первого июля.
- О! Даже так. Значит, через неделю увидимся.
- Да. Илья, скажите, пожалуйста, до какого места нам надо покупать билеты?
- Мигель, вы, видимо, меня не поняли. Вам ничего не надо покупать. Вам с Мерседес надо получить в вашем аэропорту билеты и долететь до места назначения. Там вас будет ждать с машиной мой секретарь Алексей. Помните его?
- Конечно.
- Ну вот. А сейчас продиктуйте, пожалуйста, ваши паспортные данные.   
После этого разговора Мигель понял, что их с Мерседес ждёт много
удивительного в предстоящий отпуск.
              Однако, пока они оба чувствовали себя неловко. Разумеется, они понимали, что их приём не разорит Илью. Но и Мигель, и Мерседес были воспитаны и жили в понимании того, что в этой жизни надо надеяться только на себя, на заработанные своим трудом возможности. Сейчас они чувствовали себя, если так можно выразиться, вещами, которые покупают. Мигель ругал себя за несообразительность, за то,  что раньше не подумал, что миллиардер, конечно, возьмёт их на полное обеспечение. А потом возразил самому себе: «И что ты мог бы предложить ему? Самому оплатить билеты? Но ведь это глупо». В общем, ощущение было дурацкое. Но… деться было некуда, приглашение принято.



V.
       
         
                Первого июля, в первой половине дня, Мигель и Мерседес, прибыв точно по расписанию и будучи встреченными Алексеем, въехали на территорию французского поместья Ильи. Сам Илья вместе с Катей встречали их у главного входа виллы. Оба были красивыми, загорелыми и выглядели радостными и здоровыми. Хозяева поинтересовались, не устали ли гости. Гости ответили, что не устали. Время было предобеденное.
- Тогда, если не возражаете, мы вам сразу сейчас покажем дом.
Мигель перевёл Мерседес, она согласилась.
Вилла современной постройки имела, как бы, три части – центральную
трёхэтажную и два больших крыла по обеим сторонам центральной части. Причём, оба крыла были одноэтажными и имели каждый свой вход. Внутри этот дом тоже был каким-то геометрическим, с множеством стеклянных дверей, огромными окнами, конечно, очень светлый, но не очень уютный.
               Мерседес очень быстро это заметила и сказала о своём наблюдении Мигелю. Мигель улыбнулся ей и согласился. Удивительно, до чего во многом единой была эта пара!
                Впрочем, хозяева, видно, давно распознали этот недостаток современной архитектуры и всеми силами старались смягчить его при помощи штор, каких-то интересных конструкций и драпировок, конечно, в стиле, навеянном архитектурой виллы. Мебель, картины, скульптура, вазы разной формы и величины, узор тканей, цветочные композиции – присутствовало ощущение, что всё представляет собой какие-то кубические, модернистские фантазии. Разумеется, везде чувствовался вкус, отобраннность, что-то даже понравилось Мерседес, но, в целом, её строгому, несколько консервативному, вкусу больше соответствовало убранство яхты.
                Если стоять лицом к дому, то левое крыло занимали  небольшая гостиная и спальня хозяев с огромной ванной. В правом крыле располагался роскошный кабинет Ильи, приёмная и ещё одна комната непонятного назначения. Большая гостиная, столовая, музыкальный салон, библиотека и бильярдная находились на первом этаже центральной части. Весь второй этаж был отведён под три детские комнаты, хотя мальчики сейчас жили вдвоём, комнаты няни, гувернантки-англичанки и гостевые, причём гостевая часть отделялась от семейной. Охрана и те слуги, которые вынуждены были находиться в доме постоянно, жили на  третьем этаже. Детские имели свои небольшие ванные комнаты каждая, при остальных спальнях были душевые. Лестница наверх вела из вестибюля, в котором постоянно находился швейцар. Кухню устроили за домом, в отдельной пристройке со своим входом. Из другой кухонной двери через маленький коридорчик можно было пройти прямо в столовую. А ещё, в цокольном этаже здания  размещались спортивный зал с многочисленными тренажёрами, сауна и большое ванное помещение с джакузи и душевой кабиной с разными массажами.
                Дом был немаленький, и по количеству помещений и проживавших в нём людей  даже напоминал гостиницу. Но, всё равно, не «тянул» он на дом миллиардера, не было в нём особого шика. Мерседес подумалось, не куплен ли он впопыхах, по случаю. Всё бывает… и с миллиардерами тоже.
                Пока гостей знакомили с домом, подошло время обеда. Катя вызвала горничную и распорядилась, чтобы она проводила гостей в их комнату и позаботилась бы, если им что-нибудь понадобится.
                Комната, отведённая Мигелю и Мерседес, была  большой, с огромным, занимавшим почти всю стену, окном. Только четыре предмета здесь были круглыми: зеркало, две большие настольные лампы на тумбочках и стеклянный столик между креслами. Всё остальное, включая светильник под потолком, было прямоугольное.
                Приняв душ и переодевшись, гости вышли к обеду.
                Ну, что сказать об обеде, и вообще о еде, в доме миллиардера? Конечно, она была великолепной. В день приезда  старший официант спросил их о выборе первых, вторых блюд, а также десерта. Все последующие дни повторялось то же самое, при этом, и на завтрак, и на обед, и на ужин. И за все три недели, проведённые у Ильи, никакая еда ни разу не повторялась.
                Вечером, за ужином, Илья спросил гостей, куда бы они хотели поехать, что посмотреть. Он имел в виду всю Францию.
                После перевода мужа, Мерседес улыбнулась и переглянулась с ним.
- Ну, смелее, смелее, - подзадорил их Илья.
- Ну, - робко начала Мерседес, - наверное, Париж…
- Так, принято. Что ещё?
Мигель засмеялся, перевёл Мерседес и спросил её: «Что ещё?» Та
пожала плечами и тоже засмеялась.
- Илья, - скаазал Мигель, - давайте сделаем так: на ваш с Катей вкус. Вы знаете Францию лучше нас, и я думаю, куда бы вы нас не повезли, везде будет интересно и хорошо.
- Идёт, - сказал Илья и посмотрел на жену. – Да, Катюша?
Катя  кивнула  и заулыбалась вместе со всеми.
После ужина дамы пошли отдыхать, а Илья и Мигель вышли на террасу,
посидеть на предзакатном солнце.
- Мигель, вы любите оперу? – вдруг спросил Илья.
- Очень.
- А Мерседес?
- Да… она тоже может с удовольствием послушать, - нашёлся Мигель, не сильно погрешив против правды.
Илья кивнул.
-   Значит, завтра отдохнём здесь, у нас, а послезавтра утром летим в Париж, вечером – опера. Потом – парочка музеев на ваше усмотрение, и осматриваем город. На третий день – Версаль, и вечером возвращаемся. Нравится?   
- Конечно, - улыбнулся Мигель и подумал: «Молодец Мерсе – как я не сопротивлялся, она всё же положила мне в чемодан пару костюмов. И была права».
Как всегда, подготовку всех развлечений возложили на Алексея,
которого, на следующий день, после того, как он доложил Илье, что всё готово, отпустили в отпуск. Обе гувернантки уже уехали отдыхать к  родителям. Но няня Таня и охранники Анатолий и Николай оставались на своих постах при детях. Особенно сейчас, когда родители должны были посвящать себя гостям.



VI.


                На следующий день утром взрослые и дети собрались у бассейна, один берег которого был закрыт тентом, а для любителей погреться на солнышке, на другой стороне, тоже имелись шезлонги и лежаки. Посредине затемнённой части стоял большой стол со стульями и тележка с прохладительными напитками.
                Детская компания, конечно, расположилась под тентом, Катя чуть поодаль от неё, а Мигель и Мерседес в паре шагов  от Кати. Пришёл Илья. Он взял шезлонг и устроил его рядом с Мигелем.
- Не помешаю?
- Ну, что вы, Илья…
Оба чувствовали, что наступил момент поговорить.
-   Да, Катюша, - Илья заговорил с женой по-английски, - представляешь, мне Таня только сегодня сказала, что говорит по-испански.         
- Да что ты! - искренне удивилась Катя.
- Представь себе… так что вы можете теперь поболтать с Мерседес. Танюша! – окликнул он по-русски няню Таню. – Подойдите сюда, пожалуйста.
Няня Таня приблизилась к гостям и Илье.
- Я вас правильно понял? Вы говорите по-испански?
- Да, сеньор, - ответила няня Таня, улыбаясь.
- Ну, вот и прекрасно.
Мигель уже всё понял и сказал Мерседес:
- Мерсе, оказывается, Таня говорит по-испански. Присоединяйся к Кате, поболтайте. А мы  тут с Ильёй… а?
- Конечно, конечно, - заулыбалась тактичная Мерседес и встала, чтобы передвинуть свой шезлонг, Мигель, было, поднялся, чтобы помочь ей, но Илья опередил его.
- Не хотите чего-нибудь попить, Мигель?
- Нет, спасибо.
- А я выпью свой любимый сок, - Илья взял стакан с апельсиновым соком и вернулся к Мигелю. – Не узнали ничего нового по моему делу?
Мигель качнул головой и улыбнулся.
- Я то же самое хотел спросить у вас.
Теперь кивнул Илья.
- Да-да…  Я чувствую, что надо поговорить… - он вздохнул. – Нет, Мигель, мне абсолютно ничего не известно.  А вам? Я ответил на ваш вопрос. А что думаете вы? Узнали ли вы что-нибудь?
Мигель нахмурился.
- Видите ли, Илья, ваше дело не даёт мне покоя и сейчас. И я чувствую, что долго ещё не успокоюсь. Но не имеет никакого значения, что я чувствую и думаю. У меня нет никаких доказательств, и, к сожалению, ничего нового тоже нет.
Оба помолчали.
- Вы знаете, Илья, этой зимой я узнал, что в России начали заниматься делами бывших… как бы это сказать…
- Олигархов, - выручил Илья. – Да, я тоже знаю. Не стесняйтесь, Мигель, говорите, как есть.
- Да. Так вот, я подумал, что, может быть, всплывёт что-нибудь и по вашему делу?..
Илья задумчиво покачал головой.
- Не думаю. Понимаете, Мигель, таких, как я называют новыми русскими, нуворишами, олигархами… и по-разному. И недаром. Но, клянусь вам, за мной нет ни капли крови. Да, я использовал ситуацию. Да, я использовал все связи моего тестя. Много лет я работал, как вол. Обманывал? Да… хотя… как на это посмотреть… Я  без конца покупал и продавал, покупал и продавал… разумеется, используя все возможности, чтобы купить дёшево, а продать дорого. В то время это делали все. Но, конечно, преуспели те, у кого были сильные связи, и отсюда, б;льшие возможности. Я поднимался по связям тестя, как по ступенькам… всё выше и выше…  Потом забрался туда, куда и тестя не пускали…  А потом дошёл до самого верха.
Илья замолчал. Он был очень взволнован. Мигель внимательно слушал.
Он покосился на женщин, но те были заняты каким-то разговором и ни на что не обращали внимания. К тому же, поднялся детский писк – малыши пошли купаться с охранниками. Так что, их разговора никто не слышал. Илья усмехнулся.
- Эх, Мигель, если бы вы видели, как те, кто находился у власти, хотели разбогатеть! Да, я хотел быть богатым и стал. Но начинал я с нуля. А те, кто сидел у государственного пирога, хотели стать богатыми сразу, не работая, ничего не делая. Они, как будто, закрыли глаза и сказали: «Обогащайтесь! Как хотите! Мы сделаем вид, что ничего не замечаем, а вы за это сначала обогатите нас, а потом уж давайте сами. А если не будете с нами делиться по-настоящему, ничего у вас не выйдет, пеняйте на себя. И я делился. А как иначе? Сколько унижения я вытерпел, сколько взяток я дал…  А скольким политикам помог… О, Мигель, если бы вы знали аппетиты тех, кто был тогда у разных ветвей власти и хотел власти! Мои помыслы поначалу не шли ни в какое сравнение с ними… А когда я с ними познакомился, узнал, чего и сколько, и как они хотят, я сказал себе: «Я всё вытерплю, всех вас куплю и стану богаче вас всех!»  Вот. – Илья выдохнул. – Ну, а теперь такие, как я, во всём виноваты. Правильно, мы выкачали из страны немало. Но, уверяю вас, вкалывали за себя и, как поётся в одной нашей песне, «за того парня». А «те парни» сейчас, как будто, ни при чём.
Мигель был весь внимание.
- Скажите, Илья, а кто-нибудь из, как вы выражаетесь, «тех парней», мог покушаться  на вас? В смысле, устроить это покушение?
Илья задумался.
- Н-нет…  не думаю…  Да нет, Мигель, пожалуй, нет. Я ведь, вот только сейчас с вами разговорился… да и то… так… в общих чертах.
Он улыбнулся, и Мигель увидел его прищуренные, но ярко-зелёные
глаза.
- Успокойтесь, Илья.
- Да я, собственно, не волнуюсь… скажем… не очень волнуюсь. – Илья смотрел на купающихся детей своим обращённым внутрь взглядом, но Мигель понимал, что погружён сейчас он в самого себя. – Знаете, меня волнует другое. Я понимаю, что чем-то надо заняться. Без дела – тоска. Но чем? Чего мне только не предлагали за то время, что живу здесь! Всё не то. Не лежит душа. Дело даже не в деньгах. Хотя, вкладывать деньги в неинтересное…  Нет, не хочу.
- Ну-у, в таких делах я не советчик…
- Да я понимаю….
- А может быть…
- Что? – быстро посмотрел на него Илья.
- Не знаю… может быть… дети… старики…
Илья отвернулся.
- Да, да …. дети… старики, - как эхо повторил он.
Казалось, он не слышит ничего. Мигель тоже замолчал. Наконец, Илья
очнулся:
- Простите меня, Мигель.
- Ну, что вы…
- Знаете, я очень рад, что вы с Мерседес приехали.
- Спасибо.
- Нет, правда. И Мерседес тоже. Когда вы пришли ко мне впервые, вы мне сразу понравились. Но потом, на яхте… вы и Мерседес…. или, Мерседес и вы… знаете, как бы это объяснить… отт вас, от вашей пары, исходит, если хотите, аромат любви! Да-да! Уж вы простите меня за такие выражения. Но это правда. Глядя на вас двоих издали, можно с уверенностью сказать, что эти люди любят друг друга. Это поразительно, и это не может не вызывать одновременно зависти и уважения.
- Спасибо, Илья… но вы такие вещи говорите…
- Бросьте, Мигель. Это правда. И нечего вам конфузиться. Это здорово. И мне это нравится.
- Спасибо, Илья, - Мигелю даже стало жарко.
- Да не за что…
И оба захохотали. Илья вскочил.
- Пить хотите?
- Ну, пожалуй, пива…
- Одну минуту, сеньор, - Илья, изображая официанта, подбежал к тележке, взял бутылочку пива, стакан, себе стакан сока и подбежал у Мигелю. – Прошу, сеньор! Ах, да… - он снова подлетел к тележке, схватил открывалку и поднёс Мигелю, - прошу!
Женщины, наблюдая за Ильёй, засмеялись.
- Ну, ладно, Илья, садитесь, спасибо, очень смешно…
- Уф! – Илья плюхнулся в шезлонг и отпил полстакана апельсинового сока. – Нет, правда, Мигель, - заговорил он уже спокойным тоном, - я сразу понял, что с вами можно говорить, понимаете? Раз-го-ва-ри-вать, - сказал он по слогам. – Вот, потому и пригласил. Чтобы наговориться. Ведь человеку иногда необходимо поговорить. Видите, какой я? Всё использую.
Они опять засмеялись.
- А, между прочим, Мигель, - лукаво  спросил Илья, - почему вы приехали? Ведь мы такие разные, и возраст… а? Что, только из-за этого проклятого покушения?
- Ну… и из-за этого, конечно… - Мигель оказался застигнутым врасплох.
- И всё?
- Да, нет Илья, - Мигелю было неловко, - конечно, не только. Вы мне тоже симпатичны… да нет, не то… - Мигель вдруг почувствовал, что этот парень заглянул ему в самую душу. – Мне очень интересно… не только, как полицейскому… просто, как человеку. И всё, что с вами произошло, и то, что вас окружает, и, главное, вы сами, Илья, - Мигель говорил совсем серьёзно.
Но тут над бассейном раздался оглушительный хохот Ильи. А через
мгновение к нему присоединился Мигель. Они заходились от смеха, вскочив и показывая пальцами друг на друга. Сбежались жёны, дети, слуги…  Все кричали: «Илья! Мигель! Что случилось?» Наконец, они сошлись, хлопнули друг друга по плечам, Илья скомандовал: «В бассейн!», и оба с разбегу прыгнули в воду.
               Вечером Мерседес спросила:
- Над чем вы сегодня так хохотали?
- Да, понимаешь, - Мигель снова усмехнулся, - смешно получилось: начали с покушения, говорили о деле, а закончили комплиментами друг другу, как два гомика. Вот и расхохотались.



VII.


Как и положено миллиардеру с компанией, в Париже все остановились в
«Ритце». Вкусно и изысканно пообедали. Хорошо отдохнули в роскошных номерах. Когда вечером, точно в назначенное время, Мигель и Мерседес спустились в вестибюль, Илья, Катя и охранники уже ждали их.
- Ну, ты подумай, - тихо сказал жене  Мигель, - они ещё точнее нас. Да-а, не испанцы…
Мерседес в этот вечер выглядела неотразимо. Она не была худышкой.
Но, несмотря на пятидесятилетний возраст, не расплылась, не потеряла форму. Была, что называется, «то, что надо», женщиной. Сейчас она выгдядела хорошо отдохнувшей, довольной жизнью, спокойной и элегантной. Розово-бежевый костюм, туфельки и сумочка в тон – всё это очень шло к её смуглой коже и чёрным волосам. А испанские глаза всегда прекрасны!
- Мадам! – синеглазый Илья, разведя  руки, поспешил навстречу своим гостям и изящно поцеловал руку Мерседес, заглядывая ей в глаза, - вы великолепны!
- Что вы, Илья… спасибо… - смутилась она.
О внешнем виде Кати мы распространяться не будем – жена
миллиардера всегда должна быть дорогой и элегантной. Каковой Катя и была.   
              После оперы последовал деликатесный ужин.
              В другие два дня, согласно плану Ильи, осмотрели Париж, Версаль…
              Через несколько дней они побывали в Авиньоне, где проходил театральный фестиваль, а затем на вертолёте Ильи летали в Монте-Карло. Полёт длился всего несколько минут. Мерседес, никогда не летавшая вертолётом, поначалу очень боялась. Но, видя спокойствие Кати, успокоилась и с интересом разглядывала панораму, открывавшуюся с высоты. В казино дамы отказались играть, а мужчины выиграли – Илья чуть побольше, Мигель чуть поменьше. А потом все вместе на выигранное выпили шампанского.
                В дни, когда они отдыхали на вилле после поездок, Илья два раза куда-
то уезжал. На пару часов. Заботы о гостях в это время полностью брала на себя Катя. Она не прибегала к помощи Тани, предпочитая говорить с гостями по-английски. Но Мигель с удовольствием, понимая, что это хорошая практика для него, выполнял функции переводчика для обеих женщин. Катя много рассказывала им о России, о жизни там до перестроечных времён и после. Её восторженные рассказы о Москве не могли не заразить Мерседес желанием побывать там. До сих пор Мерседес слышала от мужа только рассказы о Петербурге, где он несколько раз бывал. Теперь же, после рассказов Кати, ей захотелось увидеть обе столицы России, этой далёкой и непонятной страны. Она думала: «Даст Бог, поможет нам, и съездим туда».
                Время от времени Мерседес звонила домой, где, в их отсутствие, с Роем жил Дани. Хотя Дани было уже девятнадцать лет, но всё-таки… мало ли что… Слава Богу, всё было в порядке.
                На следующий день после Монте-Карло, Илья вышел к завтраку очень сосредоточенный, почти  хмурый. Поев, он сказал:
- Я должен извиниться перед всеми. Мне снова нужно уехать.
- Опять? – с недоумением спросила Катя и пристально посмотрела на мужа. Но Илья уже перевёл взгляд в сторону Мигеля и Мерседес.
- Я очень извиняюсь, но это необходимо.
- Конечно, Илья, о чём тут говорить.
- Не скучайте, - сказал Илья всем и поцеловал руку жене, - я скоро вернусь.
Он быстро вышел из столовой.
Несколько мгновений Катя сидела очень грустная. Но, посмотрев на
Мигеля и Мерседес, улыбнулась и, вздохнув, сказала:
- Ну… а мы… пойдёмте, погуляем немного?
- С удовольствием, - ответил Мигель.
Парк вокруг виллы Ильи занимал несколько гектаров. Он был красив и
ухожен. В нём росли ели и  пальмы, сосны и агавы, кусты роз, ибискусы, акации, цветы на клумбах, в разнообразныз вазах и горшках…  Утрамбованные дорожки, ступеньки, мостки через ручейки, два пруда – один с золотыми рыбками, другой с чудными лилиями…  Над всем этим буйством природы и фантазии трудилась, по-видимому, не одна бригада садовников.
              Катя, Мерседес и Мигель бродили по парку не менее часа. Болтали о том, о сём, но Мигеля всё время занимала лёгкая тень на лице Кати, которую ей так и не удалось прогнать. Он понимал, что в доме что-то происходит. Мигель заметил, что по всему парку были установлены телекамеры. Чтобы разговор не иссякал, он сказал об этом.
- Да, - подтвердила Катя, - всё охраняется. Если вы хотите побывать в аппаратной, надо дождаться Илью, - он не разрешает туда никому входить.
- Да нет, спасибо, в этом нет необходимости… Я, в общем, имею представление…
- Да, я понимаю… - улыбнулась Катя. – Вы не устали, Мерседес?
- Что вы, Катя, нет, - ответила Мерседес после перевода Мигеля.
- А то, если устали… пойдёмте, искупаемся? Жарко уже становится… и, я думаю, Илья скоро приедет.
Но Илья приехал лишь к обеду. Был очень возбуждён и, похоже, очень
рад чему-то. Когда обед начался, он сказал:
- Дорогие гости, к моему великому сожалению, через два дня вы уезжаете. И я ещё раз извиняюсь, что вынужден был оставлять вас…
- Ничего, Илья, - ответил Мигель, - мы прекрасно проводили время с Катей. Она рассказала нам так много интересного… и сад у вас чудный…
Илья посмотрел на жену синими глазами:
- Спасибо…
Катя грустно улыбнулась мужу:
-   Не за что, Илюша…   Нам было приятно и интересно вместе.
Мигель быстро перевёл всё Мерседес.
- Да, да, - подтвердила она, - Катя правильно говорит.
- Ну и хорошо! – радостно воскликнул Илья. – Зато завтра у меня для вас, Мигель, есть сюрприз. Но, клянусь вам, дамы, это сугубо деловой сюрприз. Это я к тому, что завтра мы уедем вместе с Мигелем, - последнюю фразу он сказал Кате.
- Илья! Да ты что?!
- Катя, это, действительно, касается дела о покушении на меня.
- Ну, не знаю…  Но, по-моему, это неприлично…
- Ничего неприличного! А вы пообщаетесь с Мерседес… правда, Мигель?
- Конечно… раз это касается работы.
- Что, общаться через Таню?
- Ну и что? Ничего страшного! Вот увидишь, всё будет хорошо. Мигель, переведите, пожалуйста, Мерседес.
Мнрседес выслушала перевод и с улыбкой сказала:
- Ну, конечно… делайте ваши дела. Не беспокойтесь обо мне, Катя, я привыкла. И Таня - очень  славная женщина.
- Прекрасно! – восклкнул Илья после перевода, - а послезавтра мы ужинаем в «Негреско», идёт?
Утром после завтрака, мужчины поцеловали жён и уехали.
Мерседес и Катя пошли  к бассейну, где уже расположились под тентом
дети с няней Таней и охранниками. Увидев их, Таня поднялась с лежака и пошла навстречу. Но с криками по-испански: «Добрый день, Мерседес», её опередила ребятня. Все трое подбежали и запрыгали вокруг Мерседес. Она обняла и поцеловала каждого по-испански, в обе щеки.
- Тётя Мерседес, а где ваши дети? – вдруг спросил по-русски Андрюша.
- Что он говорит? – Мерседес посмотрела на Таню.
- Он спрашивает, где ваши дети, - перевела ничего не знавшая Таня.
К брату присоединился Саша:
- Где они сейчас?
- Так, ну-ка, не приставайте к тёте Мерседес, дайте нам поговорить, - сказала Катя по-русски и крикнула охранникам, -  Толя! Николай! Возьмите их, пожалуйста.
Подошли два атлета-охранника. Блондин Анатолий взял на руки
Верочку и со словами: «Пойдём, моя хорошая, я тебе что-то расскажу», понёс её к своим лежакам. Мальчишки запрыгали: «И мне, и мне!..»  И брюнет Николай отконвоировал их туда же.
- Ну, а вы, Таня, сегодня при нас. Просаживайтесь.
- Хорошо, Екатерина Андреевна, - Таня с улыбкой кивнула и придвинула к Кате и Мерседес шезлонг.
- Они прелестные… - смотря вслед детям, сказала Мерседес. Потом вздохнула, - если бы мой сын был жив, я, наверное, уже была бы бабушкой…
- А… что случилось? – не сдержавшись и забыв перевести, тихо спросила Таня.
- После того, как я, беременная, попала в автокатастрофу, я не могла иметь детей.
- О, Боже! – охнула Катя после перевода. И она, и Таня с сочувствием смотрели на Мерседес.
- Ну… это было давно… - Мерседес улыбнулась.
Помолчали.
- Но всё же, Мерседес, я думаю, несмотря на ту трагедию, вы счастливы в браке, - задумчиво сказала Катя. – Мне кажется, Мигель вас очень любит.
- Да…  И я тоже… я тоже люблю его.


VIII.


               Прошло около получаса, когда машина с Ильёй и Мигелем остановилась у ворот, которые Илья открыл ручным управлением. Они въехали в густой пышный сад. Дом стоял на достаточном расстоянии от ворот и с улицы почти не был виден из-за разросшихся деревьев. Это был небольшой двухэтажный особняк, видимо, постройки конца девятнадцатого века. Эклектичный, но милый. Из дома вышел мужчина средних лет, поздоровавшийся с ними по-русски.
- Это управляющий, - пояснил Илья.
Когда они вошли в просторную прихожую, Мигель понял, что дом лишь
снаружи выглядит старинным. Внутри он был недавно и великолепно отделан.
- А вот и мой сюрприз, - сказал  Илья.
Мигель обернулся и увидел, что через дверь, противоположную
входной, в прихожую вошла Эрика.
- Боже… - пробормотал Мигель и подошёл к ней.
- Здравствуйте, инспектор, - сказала Эрика красивым низким голосом, подавая ему руку.
- Ты можешь называть Мигеля по имени, - поспешил пояснить Илья.
- А-а… ну, в таком случае, называйте меня Эрикой.
- Очень приятно, - Мигель несколько ошалело улыбнулся и слегка пожал ей руку, - здравствуйте, Эрика.
Эрика подарила ему лучезарную улыбку. Она была так же хороша, как
тогда в отеле, только теперь лицо её было много мягче и добрее.
- Здравствуй, дорогая, - Илья без стеснения чмокнул Эрику в щёку. – Ну, что ж ты, хозяйка, приглашай нас!
- Да, да, конечно, проходите, - немного смущённая Эрика сделала приглашающий жест в сторону боковой двери.
Они вошли в громадную гостиную, можно сказать, в  зал, с четырьмя
большими окнами. Высокий расписной потолок с хрустальной люстрой, хрустальные бра в простенках между окон, в том же стиле канделябр на каминной полке, огромное зеркало над которой делало гостиную ещё больше; белый рояль, наборный паркет, тяжёлые шёлковые шторы, шёлковая обивка диванов и кресел, золочёные резные детали мебели, благоухающие букеты в старинных вазах на столиках... – красавица Эрика казалась королевой среди дворцовой роскоши гостиной…
- Как, нравится? – спросил Илья Мигеля, видя его удивлённое, почти восторженное лицо.
- Ещё бы… конечно, нравится.
- Но главный сюрприз вас ждёт впереди, - загадочно сказал удовлетворённый произведённым впечатлением Илья.
- Да? – Мигель быстро взглянул на него. – Что же это?
- Терпение, Мигель… немного терпения…  Дорогая, - обратился он к Эрике, - я бы выпил сока, а Мигель…
- Пива, если можно…
- Можно, - подхватила Эрика и пошла из гостиной.
Илья усмехнулся ей вслед.
- Здесь полно прислуги, но она ещё не освоилась… вот, пошла сама распорядиться… ну, ничего, со временем… -  он, как будто, смущался перед Мигелем.
Эрика быстро возвратилась.
- Иди ко мне, вот сюда, - сказал ей Илья, передвигаясь на небольшом диванчике в сторону сидящего в кресле Мигеля и освобождая около себя место для Эрики.
Судя по всему, ему так хотелось быть поближе к ней, что присутствие
Мигеля его ничуть не смущало. Эрика села рядом с ним, он обнял её за талию и, хотя она чуть отодвинулась, укоризненно посмотрев на него, он не убрал свою руку.
- Ну, рассказывай… - весело сказал Илья, в ответ на её лёгкое неудовольствие его объятием.
Наступила пауза. Эрика сидела, опустив голову, Илья и Мигель
выжидательно смотрели на неё.
- Я хочу сказать вам, Мигель… - Эрика подняла на него свои дивные, голубые глаза, посмотрела прямо ему в зрачки и сказала, как бы, с вызовом, - это я виновата в том, что в Илью стреляли.
Мигель не ожидал такого поворота. Он только отошёл от неожиданной
встречи с Эрикой, от роскоши этого особняка и сидел, расслабившись, ожидая пива и нового, приятного сюрприза. Роскошь гостиной, красота Эрики, фамильярное и влюблённое обращение с нею Ильи настроили его на приятное времяпровождение. Но эти слова…  Он мгновенно нахмурился.
- Вот как… - сказал он медленно и разочарованно.
- Да, это так, - Эрика качнула головой, опустив глаза, глубоко вздохнула и с выражением, как будто, ей теперь всё равно, продолжала. – Наверное, Мигель, вас всё это шокирует… этот дом, я… - она посмотрела на него, но Мигель, как бы, окаменел, - думаю, что да…
Эрика утвердительно  качнула головой и замолчала. Молчал и Мигель.
- Ну, ну, дорогая, продолжай, не тушуйся…  Мигель тебя не съест, - сказал Илья безоблачным тоном.
- Да… - Эрика, будто, не видела и не слышала Илью. Всё её внимание было сосредоточено на том, что ей надо сказать и на восприятии Мигеля. – Да… не съест…  Вы, Мигель, знаете, что мы с Ильёй давно знакомы, и что Илья меня… что он… ну, неравнодушен ко мне…
Илья быстро взял её правую руку и поцеловал.
.   Подожди, Илья, - она высвободила свою руку.
Илья, не отрываясь, смотрел ей в лицо яркосиними глазами. Она снова
быстро взглянула на Мигеля и опустила глаза.
             -   Ну, а я… я, конечно, виновата… я была молодая, глупая, мне нравилось, что я нравлюсь мужчинам, что, вот, Илья так относился ко мне…  А потом его забрали в армию. Он писал, что хочет жениться на мне…   А я…  не знаю… мне хотелось чего-то другого… более интересного, что ли… вот, придумала, что могу стать артисткой…  В общем, дурой была!  Ну…. и уехала в Москву. Артисткой, конечно, не стала, но вышла замуж…  За одного адвоката. Очень красивого парня, - она вздохнула. – А он меня бросил, потому что я… я не могла иметь детей… был один выкидыш, а потом всё… врачи сказали, больше никогда…
            Снова наступила пауза, потому что и Мигель, и Илья тоже молчали. Вздохнув и немного успокоившись, Эрика продолжала:
- А потом ещё раз замуж выскочила…
- Да-а-а?! – Илья аж приподнялся с дивана, отпустив талию Эрики. – А мне ты об этом не сказала… За кого же это?
- Да… не беспокойся… это уж совсем глупо было. За одного смешного толстячка. Но тут уж я долго не выдержала… хотя, он просто обожал меня. Я быстро попросила его уйти.
- Интересно… - пропел ревниво Илья.
- Да, нет, Илюша, совсем неинтересно, - грустно ответила Эрика. – Вам не надоело ещё, Мигель?
- Нет, мадам,- серьёзно и холодновато ответил Мигель, - я вас очень внимательно слушаю. Что же дальше?
- А дальше, - Эрика грустнела на глазах, - я осталась без работы. Немного денег у меня было… подкопила, пока работала…  Но, понятно, что надолго их не хватило бы. Я искала работу… ничего не получалось. И вот я узнала об Илье. О том, что он стал очень богатым и известным. И я подумала, что он мне обязательно поможет, поможет с работой…  А он… он…
- А я, Мигель, - выручил её Илья, - я предложил ей стать моей любовницей. Да-да!
- Да вы что, Илья! – возмущённо вскрикнул Мигель.
- Да, Мигель, вот такой я…  Я тогда подумал: «Где же ты была столько лет?» И очень разозлился.
- Вот! – вскричала Эрика. – Ты видишь реакцию нормального человека? Спасибо, Мигель, вы меня понимаете.
- Ну, прости, прости меня, - Илья опять взял её руку и стал целовать в ладонь.
- Да, Илья, это, однако, чересчур… - Мигель покачал головой. – Ну, хорошо, ма… , простите, Эрика, хорошо, что дальше? – Мигель явно смягчился.
- Ну, что дальше… Дальше я отреагировала так же, как вы, то есть, это меня так оскорбило!… Меня просто … распирало от ненависти к нему! – Она посмотрела на Илью, который глядел на неё влюблёнными синими глазами. Эрика улыбнулась ему и перевела глаза на Мигеля. – А потом начались телефонные звонки. Я сначала думала, что звонит тот… толстячок. Потому что звонили и ничего не говорили. Ну, я и решила, что это он не может успокоиться. И однажды отозвался Илья. Сказал, что не может без меня, и чтобы я приехала к нему. Я сказала, что он гад и бросила трубку. Потом прошло время, приехал этот Виктор, его поверенный, - она показала на Илью, - стал уговаривать меня приехать в Испанию, в Валенсию, на встречу с Ильёй. И меня осенило: думаю, дай-ка я соглашусь, но  потребую миллион долларов за это! За то, что оскорбил меня, чтоб больше не смел никогда этого делать! А он… Илья, то есть… согласился…
Мигель удивлённо усмехнулся и посмотрел на Илью:
- Илья, вы мне ничего не сказали об этом.
- А зачем?
- То есть, как «зачем»? Это очень важно.
Теперь усмехнулся Илья:
-   Не думаю, Мигель.
             Эрика задумчиво смотрела на них обоих, потом сказала почти спокойно:
- Вот вы усмехнулись, Мигель…
- Да нет, что вы, это я просто так… вы забавно сказали…
- Да, да, конечно…  Может быть, это и забавно, но если бы вы знали, как это обидно, когда с тобой обходятся, как со шлюхой, да ещё тот, кто не так давно хотел жениться на тебе, говорил, что любит…
- Разумеется, простите, Эрика, я  понимаю. Но, честное слово, мне просто понравилось, как…
- Дорогая, ну, прости же меня, наконец! Господи, какой я был идиот! – Илья вскочил с дивана.
- Успокойтесь, Илья! И вы, Эрика, тоже. Давайте все успокоимся и… продолжайте.
В этот момент молоденькая, симпатичная горничная ввезла в гостиную
тележку с напитками. Когда она подвезла тележку туда, где сидела наша компания, Илья строго спросил по-русски:
- Почему так долго? Сколько можно вас ждать?
- Простите, сударь, - пролепетала горничная, краснея, - там, на кухне…
- Ладно, потом расскажите мадам. Но учтите, распоряжения хозяев надо выполнять быстро. Вам ясно?
- Да, сударь.
- Вы свободны.
Девушка поклонилась и быстро удалилась. Илья посмотрел на Эрику и,
улыбнувшись, спросил, также по-русски:
- Ты всё поняла, дорогая?
- Не волнуйся, Илья, я научусь, - ответила она серьёзно.
Илья повернулся к Мигелю, перейдя на английский:
- Извините, Мигель, я думаю, вы всё поняли. К сожадению, приходится быть строгим: не все хотят хорошо работать.
- Да, Илья. Не беспокойтесь, я всё понимаю, - дипломатично ответил Мигель.
Каждый взял своё питьё.
- Прошу вас, Эрика, продолжайте, пожалуйста, - Мигель отхлебнул из красивой кружки пиво и поставил её на овальный столик, стоявший между креслами и диваном. – Что насчёт миллиона?
- Ну, что… Я сказала, что приеду, если Илья выплатит мне эти деньги. Через некоторое время Виктор ответил, что Илья согласен заплатить, но только после встречи с ним в ресторане отеля в Валенсии. Виктор дал мне денег. Для меня это была огромная сумма – больше сорока тысяч долларов. И хотя я прилетела в Валенсию, и всё было оплачено Ильёй, я никак не могла успокоиться, вспоминая о том, что он мне предложил. Видно, я злопамятная. Ну… прилетела я раньше Ильи, у меня было в запасе два или три дня. Не помню сейчас. Пошла погулять, посмотреть город… до моря добралась… позагорала, покупалась… И, вот, в один из этих дней, да, вспомнила, в последний, да-да, как раз накануне вечером, сижу я на пляже, и подходит ко мне парень, знаете, один из этих продавцов мелочами всякими. Сказал мне что-то, я ответила по-английски, что не понимаю. Он мне: «О, мадам говорит по-английски? Откуда вы?» Знаете, Мигель, я вобще-то не люблю, когда меня расспрашивают обо мне самой, а тут вдруг сразу ответила ему, что я из России. Не знаю, почему, что такое со мной произошло, но сразу ответила. Ну, а он, так вежливо, спросил, может ли он немного поговорить со мной, потому что Россия ему очень интересна… Я, конечно, согласилась и попросила его, если можно, открыть бутылку кока-колы. Он это сделал так быстро, ловко, что я не увидела как – раз, и бутылка открыта. Я заметила уже раньше, что он очень ловко обращается со своими вещами: было такое впечатление, что они сами показывались, а потом укладывались на место. Я сказала ему, что он очень ловкий. А он говорит: «Да, мадам, я ловкий, я всё могу». Потом он говорил, что знает о переменах в нашей стране, о том, что теперь в России есть очень богатые люди…  И я снова вспомнила о том, что Илья  тогда говорил и как говорил. Если бы вы знали, Мигель, какая ненависть к нему во мне снова тогда  вспыхнула, какая ненависть!
Она закрыла глаза и покачала головой. Глядя на неё, Мигель подумал:
«Ух, характер! Долго придётся Илье замаливать свой грех…. хотя он и поплатился уже». Эрика, как бы, очнулась, открыв глаза и поглядев на обоих мужчин. Потом смутилась и, усмехнувшись, продолжала:
- Ну вот… ну и я…. я спросила его: «Вы сказали, что всё можете. Что, и убить можете?» Меня, как будто, что-то или кто-то подталкивал спросить об этом. Он посмотрел на меня, так, знаете, долго, серьёзно. И спросил: «Что, есть необходимость?» Я говорю: «Да». Он помолчал немного, а потом спрашивает:»Сколько?» Я сразу не поняла, а он увидел моё недоумение, усмехнулся: «Сколько, - говорит, - заплатите?» Я, наконец, сообразила, что он всерьёз, что я влипла, и жутко испугалась. И говорю; «Нет, нет, я пошутила». А он схватил меня за руку, вот так, - правой рукой она схватила себя за запястье левой, - посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Вы – красивая женщина, и я вижу, что у вас проблемы. Думайте, это ваш шанс. Я – профессионал и знаю, как это делается. Я много не запрошу, мне деньги нужны. Всё сделаю, как надо. Ну?» И, знаете, Мигель, я, как будто, разделилась надвое. Внутри меня всё дрожало. Я думала, что скажу ему сейчас поменьше, может, отстанет. Но, как будто, какой-то чужой голос сказал: «Хорошо. Двадцать пять тысяч долларов». Он: «Годится. Кто, где, когда?» Я сказала, что завтра, в девять вечера, в ресторане отеля «Мелия-Палас». Он велел принести завтра пятнадцать тысяч, а десять после… после того, как он всё сделает. И мы… мы договорились встретиться на следующий день в одном месте у отеля, под деревьями, где нас не будет видно.
- Скажите, Эрика, - прервал её Мигель, - и вы, вот так вот, сознательно, пришли на следующий день, чтобы договориться об убийстве человека?
Эрика опять посмотрела ему прямо в глаза тяжёлым взглядом.
- Да, инспектор. Я даже пришла немного раньше. Того парня не было. Но, почти в тот же момент, появилсяя Илья. Он тоже приехал немного раньше. А когда я его увидела, такого благополучного, сытого, в светлой куртке, я подумала, что возьму у него деньги, отомщу и ему за его слова,  и моему мужу-красавцу за то, что бросил меня, а потом… потом пусть его, Илью, убивают. В тот момент мне было жалко себя, а не его.
Илья, который слышал этот рассказ не впервые, затих и слушал Эрику,
как бы, вжавшись в диван. Эрика раскраснелась, глаза её блестели…
- Понятно, - сказал Мигель. – Что же дальше?
- А дальше парень опоздал. Я очень нервничала, боялась, что Илья уйдёт. Но он не выходил из отеля. Наконец, тот появился. Весь взъерошенный такой, извинялся, сказал, что дела его плохи, что едва ушёл от кого-то…  Я не поняла ничего и говорю: «Ну, хорошо, как же вы его теперь узнаете?» Он подумал немного и говорит: «Вы идите и садитесь к нему за столик. А я войду после вас, а потом уйду». Я согласилась, но сказала ему, что сделать он всё должен только завтра. Что я назначу Илье свидание на завтра, на то же время, и… вот, тогда… – она усмехнулась. – Мне ведь надо было получить от него миллион…  Ну… потом я отдала парню пятнадцать тысяч, а он говорит: «Вы не могли бы отдать мне всё?» Я говорю: «У меня нет с собой». А он: «Что-нибудь у вас ещё есть? Вы, - говорит, - не бойтесь, я сделаю всё, как надо». Ну, я посмотрела, у меня было с собой что-то около семисот долларов. Он всё взял. А я пошла в отель. Когда мы с Ильёй сидели за столиком, я видела, как он прошёл в ресторан, а через несколько минут вышел. Больше я его не видела.
- Как вы думаете, почему он стрелял в тот же вечер и так плохо? Он недополучил от вас десять тысяч, верно?
- Да. Я не знаю. Я сама ничего не понимаю. Когда вы пришли ко мне в отель, это было на третий или четвёртый день… я вся извелась: ни Ильи, ни того парня…  Я ничего не понимала… Вы, Мигель, пришли, сказали, что в Илью стреляли после нашей встречи, что он в больнице…. Я была в ужасе… Я так испугалась, так испугалась… и мне стало жаль Илью. – Она опять усмехнулась. – Но было очень страшно. В последний день я съездила к нему в больницу, но он спал, и мы не увиделись. Мне сказали, что самочувствие его улучшается, и я немного успокоилась. Даже по магазинам побегала. И уехала. В Москве узнала, что заболела моя мама. Я уехала к ней. У мамы была затяжная простуда, потом обнаружили воспаление лёгких. Она, вроде бы, уже поправлялась и вдруг, неожиданно, умерла. Сердце. – Эрика вздохнула. – Это меня Бог наказал за Илью. – Она покачала головой и помолчала. Потом махнула рукой. – Мой отец умер несколько лет назад. Квартира наша принадлежала заводу, её быстро  забрали. А я вернулась в Москву. Приехала и узнала, что меня снова искал Илья через Виктора. И, в результате, я ему позвонила.
- Понятно, - Мигель тоже покачал головой. – А как же ненависть к Илье? Вы говорили, что были очень обижены на него, ненавидели?
- Да… знаете… после неожиданной смерти мамы… я очень тяжело пережила её смерть… даже в церковь пошла. И вдруг мне пришла в голову мысль, что ведь это я виновата в смерти мамы, это меня Бог наказал за то, что я хотела убить Илью. – Она опустила глаза и сказала, как бы, себе самой. – Нельзя никому желать смерти. Это мой грех и моя вина. – Она помолчала. – Мама много говорила об Илье. Она к нему очень хорошо относилась. Она даже ругала меня за то, что я не вышла за него замуж. Не потому, что он теперь  такой богатый, нет. Она, знаете, даже не представляла его богатым. Нет, потому, что он любил меня… А в Москве я почувствовала себя такой одинокой, такой несчастной… Думала, ну, кому я нужна, денег нет, кончились, работы нет… Один Илюшка есть… И позвонила.
Она вдруг заплакала и бросилась Илье на грудь. Он обнял её и, целуя в
волосы, стал утешать. Мигель сидел задумавшись, понуря голову. Успокоившись, Эрика  вытерла салфеткой слёзы и посмотрела на Мигеля.
- Извините, Мигель. Это я маму вспомнила.
- Ничего, ничего…  Скажите, Эрика, вы хорошо помните того парня? Могли бы помочь составить его фоторобот?
Эрика задумалась.
- Знаете, Мигель, я видела его, как вижу вас. Но, удивительно, мне очень трудно вспомнить его лицо. Я помню, что оно было приятным, но каким именно?…  И…  меня тогда, на пляже, поразило, что его лицо напоминало сразу все расы – в нём было что-то и от европейца, и от негра, и от азиата… Да-да…  А, вот, конкретно…
- Ну, ладно, это потом…  Что ж, Эрика…  Спасибо вам за рассказ. Но вы сами понимаете, что то, что вы сделали, можно назвать «организацией покушения на жизнь человека»?
- Да, понимаю.
- Угу. – Он встал. За ним поднялись остальные. – Ну и… сейчас я могу только с уверенностью сказать, что мы с вами ещё увидимся, но, увы, в более официальной обстановке.
Эрика смотрела прямо ему в лицо.
- Да, Мигель. Я всё понимаю и… и готова ко всему. – Она опять подала ему руку. – Спасибо вам. Что приехали, что выслушали… и вообще. Очень рада была познакомиться с вами. Знаете, Илья очень много о вас рассказывал…
- Спасибо за тёплые слова, мадам. – Мигель пожал ей руку. – Мне тоже, невзирая ни на что, было приятно вновь встретиться  с вами. Всего вам доброго, Эрика.

Едва машина выехала из ворот, Мигель сказал:
- Илья, пожалуйста, притормозите где-нибудь, нужно поговорить.
У ближайшего придорожного кафе Илья остановил машину, но Мигель
отказался идти в кафе.
- Да нет, давайте здесь, в машине, поговорим.
- Хорошо, - весело согласился Илья.
Мигель внимательно посмотрел на него.
- Илья, а почему вы такой весёлый? Я что-то не понимаю…
Илья улыбнулся во весь рот и посмотрел на Мигеля синим радостным
взором.
- Миге-ель, - протянул он, - я счастлив… понимаете? Я счастлив! Ко мне, наконец, приехала та, которую я жду всю жизнь!
- Илья, но ведь вы только что слышали…
- Да, Мигель, слышал, - прервал его Илья. – Во второй раз. Я уже слышал это по-русски.
- Но вы понимаете, что я – полицейский и обязан доложить об этом?
- Разумеется, вы обязаны и сделаете всё, что обязаны сделать.
- И вы понимаете, что будет потом?
- Конечно. Ещё и потому я такой весёлый, что всё понимаю. Я много думал об этом и знаю, что будет.
- Вы понимаете, что её посадят, ну… скажем, могут посадить?
- Да, понимаю. И сделаю всё, чтобы этого не произошло.
- И вы думаете, такое возможно?
- А вы, Мигель, как вы  думаете?
- Я?..  Мигель замолчал и отвернулся.
- Во-от, Мигель, в этом всё дело. – Илья тоже смотрел сейчас прямо перед собой, а не на своего собеседника. – Вы прекрасно понимаете, что возможности у меня огромные, и я приложу все усилия, чтобы она осталась на свободе.
Мигель не отозвался. Он думал о том, что, попав под обаяние Ильи и
находясь у него в гостях, как-то забыл о том, что он, Илья, является одним из богатейших людей планеты. Таких, как он, немного, но могут эти люди многое.
- Я не могу без неё, Мигель, вы понимаете меня? Не могу… я сойду с ума без неё. К тому же, я сам виноват. Я сам спровоцировал этот её поступок. И, знаете, мне даже нравится, что она именно так отреагировала. Вот это характер! Это достойно. И мне это нравится. – Он посмотрел на Мигеля уже зелёными глазами.
- А Катя, дети? – тихо спросил Мигель.
- Катя?… - Илья усмехнулся. – Я раньше чувствовал себя виноватым перед ней… а теперь… теперь я знаю, что у неё есть утешитель. – Он помолчал. – И утешитель этот способен на многое.
Мигель решил удивиться.
- Вот как? – сдержанно сыграл он.
- Да, верьте мне. Так что… - Илья опять усмехнулся, - никто не в обиде.
- А дети?
- Дети… дети – да, это сложнее. Нет, конечно, вы понимаете, что я их не оставлю. Нет, нет, - поспешно возразил он, видя удивление Мигеля, - я имею в виду, что не оставлю их материально. Понятно, что они будут иметь всё. Это мои дети. Да и Катя тоже – и она, и дети ни в чём нуждаться не будут. Просто я не собираюсь забирать их у Кати. Она – замечательная мать, и дети останутся с ней. Конечно… я буду очень скучать, - он вздохнул, - мне их будет не хватать…  Но ничего… думаю, в дальнейшем мы с Катей договоримся. Сначала, думаю, я их буду забирать на какое-то время. А потом… потом у них будет много домов… смогут выбирать, где им жить.
Илья опять вздохнул и опять замолчал.



IX.

 
 Прощальный ужин в «Негреско» был вкусным и тихим. Дамы оделись
для него просто, вернее, как бы, просто: Катя – в скромное чёрное платье, которое, правда, украшала прямо-таки музейная брошь в виде большой брильянтовой ветви, А Мерседес – в тёмнозелёное платье и роскошную, яркую, шелковую испанскую шаль. Всё было изысканно и чинно, как и должно быть в таком месте и в такой компании. Лишь задумчивость и лёгкая грусть Мигеля привлекли общее внимание. Ещё днём, заметив это состояние мужа, Мерседес спросила его, в чём дело. Но он ответил, что всё нормально, что просто отпуск заканчивается, и он задумался о работе. Мерседес решила больше ни о чём его не спрашивать, так как знала по опыту, что, если дело касается работы, лучше оставить его в покое.
               Когда вернулись на виллу, обе дамы пожелали всем спокойной ночи и ушли к себе. Илья и Мигель решили закончить отпуск, как начали его в первый день – посидеть вдвоём на террасе.
- Вы сегодня грустный, Мигель. Что-нибудь случилось? – поинтересовался Илья.
- Да нет… просто… вот, заканчивается отпуск, который мы провели, как никогда, благодаря вам.
Оба поклонились друг другу и засмеялись.
- А что ещё? – улыбаясь, спросил Илья.
Мигель посмотрел на него и усмехнуулся.
- А ещё… мне не даёт покоя один вопрос.
- Что за вопрос? – Илья, прищурясь, смотрел на солнце.
- Вопрос, Илья, такой: зачем вы меня возили вчера к Эрике?
- Как «зачем»? – Илья усмехнулся. – Затем, что бы вы увидели её, познакомились с ней лучше… а она с вами…
- Ну, хорошо, положим…  А ещё?
Илья посмотрел на Мигеля, зелёные глаза его смеялись.
- Не понимаю вас, Мигель…
- Всё вы понимаете, Илья! Зачем вы хотели, чтобы Эрика рассказала всё, призналась бы мне?
Илья засмеялся.
- У-у, Мигель! Да вы хитрец!
- Нет, Илья, - Мигель не смеялся, - это вы хитрец!
- Я? Ничего подобного! – Илья продолжал веселиться.
- Так зачем?
- Ну-у… во-первых, так хотела Эрика…
- Но ведь она вам уже всё рассказала. Зачем надо было повторять рассказ? Специально для меня? Зачем?
Илья уже не смеялся. Он оглянулся на дом и сказал негромко:
- Давайте говорить потише.
- Да, простите, - снизил голос Мигель. – Но ответьте, зачем?
- Она хотела признаться во всём…
- Кому? Вам? Это понятно. Но мне-то зачем? Вам она рассказала, чтобы, что называется, облегчить душу, так как это касается вас и её.
- Ну…  Вас это должно успокоить…
Мигель хмыкнул.
- Дело, наверное, закроется… - продолжал Илья, слегка улыбаясь.
- Да, перестаньте, Илья, - раздражаясь, но стараясь сдерживаться, прервал его Мигель. – Как я успокоился, вы видите… а дела не закроют всё равно, потому что исполнителя мы вряд ли найдём.
- Но ведь считается, что главное – заказчик. А его, то есть, её, вы теперь знаете.
- И что?
- Ну, вот и всё. Всё теперь ясно: и мотивы, и цели…  А исполнитель, наверное, не так важен, а? – Илья посмотрел на Мигеля, но тот молчал. – Или вы считаете, что она опасна для общества, что её непременно надо упрятать в тюрьму?
- Это решает суд.
- И что же, считаете, что суд именно так должен решить? – теперь уже начал  раздражаться Илья.
- Я считаю, что каждый человек должен поступать в рамках закона и отвечать за свои действия тоже перед законом.
Оба смотрели друг на друга глаза в глаза. Потом оба отвернулись и
замолчали.
- А как вы думаете, Мигель, законы всегда основываются на совести? – миролюбивым тоном спросил Илья.
- Законы создаются человеческим сообществом, – почти пробурчал Мигель.
- И всегда по совести?
Мигель молчал, глядя на уходящее солнце.
- А я, вот, думаю, что не всегда законы человеческие опираются на такое понятие, как совесть человеческая, - продолжал Илья, уже говоря, как бы, с самим собой. – Законы создаются, исходя из потребностей общества. А общество-то разное, состоит из разных людей, из разных групп людей, и потребности у них разные.
- Ой, Илья, ну, что тут философствовать? – отозвался Мигель. – Закон есть закон, и его следует соблюдать.
- Ну, правильно, вроде бы никто и не спорит. Но, вот, смотрите сами. Вот этот, конкретный случай. Человека оскорбили, и этот человек решил отомстить.
- Мстить никто не имеет права.
- А как же наказать за оскорбление?
- Наказывать надо по закону.
- Да  Мигель, что вы всё «закон, закон»?! – вскричал Илья.
- Тише, Илья! Вы же сами говорили…
- Да, да, конечно, - Илья приложил руку к губам и опять оглянулся. – Но, Мигель… подумайте сами. Женщину оскорбили, оскорбили дважды. Сначала муж, заметьте, в которого она была влыблена, бросил её, потому, что она не могла иметь детей. И ведь адвокат!  Это каково? А потом я, идиот, якобы влюблённый, обошёлся с нею, как со шлюхой.  А? Куда  она пойдёт? Кому жаловаться? На какой закон опираться?  Чтобы её ещё раз оскорбили такие же козлы, только в форме?! Это законно? Что вы скажете? Это справедливо? Это по совести? А? Ответьте, вы, служитель закона! Молчите… А ведь по совести-то, сначала того, её мужа-придурка, надо судить, потом меня, а уж только после этого с ней разбираться.
Илья замолчал. Молчал и Мигель.
- А если бы вас, Илья, убили? – вдруг тихо спросил Мигель.
- И поделом было бы! – буркнул Илья.
- Остались бы ваши дети…
- Ничего, мои дети без еды не останутся!
- Ваши нет, а другие, в подобном случае?
- А другим нечего заводить любовниц, раз уже есть семья и дети, - Илья посмотрел в глаза Мигелю каким-то тёмныи взглядом.
- Резонно, - выдержав его взгляд, ответил Мигель.
Опять помолчали.
- Вот, вы только что сказали: «в подобном случае»… - Илья разволновался не на шутку. – Конечно, результаты могут быть «подобными», но ведь случаи всегда разные. Индивидуальные, так сказать. А законы общие. И что же, надо каждый индивидуальный случай подводить под какой-либо закон?
- Вы правильно сказали: законы общие, то есть, для всех…
- А если конкретный случай не подводится ни под какой закон? – не дал договорить Мигелю Илья. – Это что получается? Ради подчинения закону, надо жертвовать отдельной человеческой судьбой?
- Но ведь она организовала покушение на вас!
- Ну и что?! Её к этому  вынудили. В том числе, я сам.
- Значит, по- вашему: меня оскорбили, и я должен хвататься за оружие или организовывать убийство обидчика?
- У неё – другой случай...
- Какой другой случай?!
- А по-вашему получается, что если тебя оскорбили, терпи и позволяй оскорблять себя дальше? А как быть с достоинством человека, с уважением к нему?
- Это надо воспитывать.
- Ах, воспитывать! Угу, воспитали…
Они оба снова почти кричали. И, наконец, заметили это.
- Ладно, Илья, - Мигель первый сбавил тон, - давайте успокоимся, а то мы опять орём, как сумасшедшие.
- Да, конечно, - согласился Илья. – Но я считаю, что она не виновата.
Мигель усмехнулся:
- Только потому, что это именно она?
Илья, как будто, не слышал. Он смотрел перед собой.
- Я считаю, что я сам виноват в том, как она поступила. Она не виновата. И считаю, что на это дело надо смотреть именно так. И вам, в том числе.
Сказав это, он посмотрел на Мигеля, а Мигель на него.
- В таком случае, почему вы хотели, чтобы она мне всё рассказала?
- Это не я хотел. Верьте мне, Мигель… Этого хотела Эрика.
- Зачем?
- Чтобы, как вы сказали, «облегчить душу». Она приехала… вот, когда я первый раз уехал из виллы. И как приехала, сразу мне всё рассказала и сразу заявила, что хочет, чтобы её наказали. Потому что теперь поняла, что в смерти  матери виновата она, что мать умерла потому, что это божье наказание за покушение на меня. И теперь она виновата  вдвойне, и поэтому она должна быть наказана, и хочет, чтобы её наказали.   
Я понял, что она хочет искренне, я бы сказал, жаждет наказания за свою вину. И ещё я понял, что с ней я ничего не могу сделать, и что теперь я должен действовать сам. И тогда я решил: пусть вы всё узнаете, вы ведь ведёте это дело, а уж потом… мы с вами… можем договориться…
- Вы что, решили подкупить меня, Илья?
- Ну, Мигель… какой вы прямолинейный!…  Просто, я хочу сказать… что вы бы не пожалели, если бы сделали вид, что ничего не слышали… - Илья в упор посмотрел на Мигеля.
Мигель отвёл глаза и отвернулся.
- Нет, Илья, я на это не пойду.
Илья негромко засмеялся.
- Всё правильно, Мигель. Вы на это не пойдёте. В этом я вчера убедился, наблюдая за вами, во время разговора с Эрикой. Поэтому я был такой весёлый, что всё правильно понял и правильно решил действовать. Так, как считаю нужным. Я понял, что вы не пойдёте ни на какой сговор, что её будут судить…  А это уж моё дело. Ваша совесть чиста. Вы – настоящий полицейский. И мне это нравится. Но скажите мне, неужели вы, действительно, верите в человеческое право-судие? – спросил он, разделяя последнее слово.
Мигель снова посмотрел в блестящие, зелёные глаза Ильи.
- Верю. И поэтому работаю.



X.


               Когда в аэропорту были выполнены все формальности, и Мигель с Мерседес остались налегке, без багажа, Илья крикнул:
- А теперь – шампанского!
Мерседес и Катя ушли вперёд, а Илья чуть притормозил Мигеля.
- Вот наши визитки, её и моя, - он отдал Мигелю свою визитку и визитку Эрики.- Мы в вашем распоряжении в любое время дня и ночи.
Мигель посмотрел на карточки и увидел, что на обеих был указан один
адрес – адрес дома, где жила Эрика.
              Официант поставил на стол блюдо с птифюрами, налил в бокалы шампанского и удалился.
- Ну, - Илья выдохнул и поднял бокал, - Мерседес и Мигель, Мигель и Мерседес, - он помолчал, - знаете что, Мигель, вы переведите жене, что я вам очень благодарен за пребывание здесь, а остальное переведёте потом.
Мигель выполнил просьбу, и Илья продолжал:
- Жаль, что я не знаю испанского… - он посмотрел на Мигеля и Мерседес, - вы – прекрасная пара и очень лёгкие  и приятные гости. Мигель, мне будет недоставать вас, наших разговоров, споров… - он опустил голову, потом вскинул глаза на Мигеля, - но знайте, что если вы захотите, то, невзирая ни на какие разногласия, мой дом, - он повторил значительно, - мой дом - всегда к вашим услугам.
Он поднял бокал и пригубил шампанское. Все последовали его примеру.
- Спасибо, Илья, - взял ответное слово Мигель, - спасибо вам, Катя. Благодаря вам, мы с Мерседес замечательно отдохнули. Я не знаю, как дальше сложится жизнь, что будет с работой… да и вообще, что будет  со всеми нами… - он посмотрел на чуть грустного, зеленоглазого Илью, - даже не могу сказать, увидимся ли мы ещё… но ни я, ни Мерседес, мы никогда не забудем ни вас самих, ни вашего гостеприимства. Спасибо.
Мигель сказал самое главное. Вернее, не сказал, а дал понять, что дело
совсем не в разном мнении о правосудии, и не в разном социальном положении, нет. Дело в разном понимании ценностей жизни.
             Илья всё понял. Когда они с Катей смотрели вслед уходившим Мигелю и Мерседес, он сказал:
- Какие хорошие люди… оба…
- Да, - отозвалась Катя, - оба.
«Но… бедный, бедный полицейский», - добавил Илья про себя и вздохнул.

Весь путь – в самолёте, потом в такси – до порога своей квартиры,
Мигель был задумчив и неразговорчив. Едва они вошли в дверь, Рой бросился на одного, потом на другого, стараясь облизать каждого, и даже писнул от радости.
- Дани, ты гулял с ним? – спросил Мигель встречавшего их племянника.
- Только что, перед вашим приездом.
- Ну, ничего…  Мерсе, я пойду, погуляю с ним ещё, а то  он очень возбуждён.
Мигелю хотелось побыть одному, и он воспользовался подвернувшимся
поводом. Смотря на резвившегося Роя, он думал: «Вон Рой, как он радуется, что мы приехали… и нет ему дела ни до кого, кроме нас. Может быть, Илья прав? Не надо  думать ни о ком и ни о чём, кроме себя? Оскорбили – отомстить, унизили – проучить…  Какие законы? Законы несовершенны, это ясно…»
              Вдруг в скверик, где они с Роем гуляли, влетел небольшой пёсик. Он быстро поднял ножку у первого же дерева, потом отбежал и деловито огляделся. Рой стремглав бросился к нему, подняв хвост и уши. Пёсик насторожился и замер. Мигель понял, что Рой может броситься на  пёсика.
- Рой, фу, ко мне! – крикнул он и побежал к собакам.
Рой, как будто, не слышал.
- Рой! Ко мне! – со всей яростью рявкнул Мигель.
Рой шевельнул хвостом, всё ещё не отходя от пёсика. Но в этот момент
Мигель подлетел, схватил его за ошейник и оттащил в сторону.
- Фу, Рой! Спокойно! – он пристегнул поводок, усадил его, надел намордник и, успокоив, пошёл с ним домой.
«Вот так, - думал он, смотря на успокоившегося и идущего радом Роя, -
пёс должен подчиняться… и мы тоже… да, да, Закону. Тому самому, несовершенному Закону, который, стало быть, сами же должны улучшать… а иначе… мы все передерёмся, вот так, как могли драться эти собаки. Не-ет, Илья, если собаки должны подчиняться приказу хозяина, от которого они зависят, то есть, их Закону, то мы, люди, и подавно. Мы все зависим друг от друга. И даже такие, как вы, Илья, которые  могут купить полмира. Вы тоже… всё равно… вы зависите от других людей, потому что вы – член человеческого сообщества, и вне его вам существовать не дано. Как и всем нам».



               
XI.


- Что грустный? -  Висенте пожал руку друга, приглашая его устроиться в кресле у своего стола, когда Мигель на следующий день, прямо с утра, пришёл к нему в кабинет. – Однако, прекрасно выглядишь. Как отдохнул?
- Великолепно.
- Так почему грустный?
- Да так… думаю…
- Это хорошо…  Что-то произошло? Ты что-нибудь узнал? – Висенте подозревал, что состояние Мигеля связано с пребыванием в гостях у олигарха.
Следующие полчаса он слушал рассказ Мигеля обо всём, услышанном
им от Эрики и  Ильи.
- Та-ак, получается, что в него стреляли в тот вечер и не убили, вероятно, потому, что исполнитель нервничал. Нервничал потому, что должен был исчезнуть, спастись от кого-то. Он нуждался в деньгах, потому, по-видимому, и обокрал его, так?
- Получается, что так…
- Забавно… а сам олигарх, значит, хотел подкупить тебя?
- Да… предполагал…
- А, может, он и пригласил вас к себе специально ради этого?
- Нет…  Он сам узнал обо всём, когда она приехала, а приехала она позже нас.
- Любопытно… Что ты собираешься делать?
- Как «что»? Разумеется, отчитаться обо всём. А там… как обычно… не мне решать… - Мигель вздохнул. – Вот так, Висенте… а ты говоришь: «дружить с олигархом»…
- Ну, ты не грусти так…
- Да нет… обидно, знаешь… так хорошо всё начиналось… и парень-то неплохой… интересный… а в голове всё наперекосяк…
- Это точно, - подхватил Висенте, поддавшись настроению друга, - деньги – вещь необходимая, ясно. Но в таком вот случае, когда люди сами не знают, где деньги у них начинаются и где кончаются, с ними что-то происходит. Они начинают думать, что им всё дозволено, что они могут купить всё и вся…
Мигель грустно покачал головой в знак согласия:
- Да… - вздохнул он, - бедный олигарх!



XII.


              Вот и подошла к концу наша история. Что ещё можно добавить к рассказанному?
              После развода с Ильёй, Катя, в конце-концов, вышла замуж за Алексея, который был откровенно рад такой развязке. Они живут в Лондоне, в особняке, купленном Кате и детям Ильёй. Счастлива ли Катя? Трудно сказать… Во всяком случае, вышла же она за него замуж… Алексей, опираясь на деньги Кати, получаемые от Ильи, занялся своим делом и теперь уже сделался довольно крупным бизнесменом. Он достиг, чего хотел, и живёт припеваючи, не задумываясь о смысле жизни и нравственности. Катя встречается раз-два в год с Ильёй. По финансовым вопросам или в связи с детьми, которые быстро растут, учатся, живут то с одним родителем, то с другим, ни в чём не нуждаются и пока счастливы…
                Как бы не сокрушались Мигель и Висенте, деньги Ильи сделали своё дело. Адвокаты, нанятые Ильёй, поработали, как следует, и наказание Эрики выразилось в небольшом сроке, да и то условном. Так что теперь Илья вкушает радости жизни в объятиях своей любимой, для которой он, действительно, сделал всё, что мог. Надеемся, что Эрика простила ему его давнее, дерзкое и подлое предложение. По крайней мере, в прессу просочились предположения об их скорой свадьбе. А ещё там же, в прессе, пишут, что, видимо, Илья скоро займётся новым для него делом: ему захотелось делать инвестиции в культуру  и туризм в России. Дай-то Бог!
                И  Эрика успокоилась. Она, наконец, обрела любящего мужа, которого очень уважает и, возможно, в конце-концов, полюбит. И не просто мужа, а мужа-миллиардера! Этот муж, то есть, Илья, разумеется, переписал своё завещание, и теперь, после его смерти, всё его огромное состояние будут наследовать не только его дети и Катя, но и Эрика.
                Однако, до смерти Ильи  Михайлова ещё, слава Богу, очень далеко. Пусть он и все наши герои живут долго!
                А Мигель? Этот трудоголик-идеалист по-прежнему живёт со своей любимой Мерседес, и покой их всё так же охраняет их верный Рой. Мигель по-прежнему работает в полиции. Он, как и раньше, любит свою работу и счастлив оттого, что может помочь людям в борьбе со злом. Ему тоже ещё далеко не только до смерти, но и до пенсии, хотя он уже подумывает, что, став пенсионером, обязательно напишет книгу о своей работе, а, может, и вообще займётся литературным трудом.
                Вроде бы, всё хорошо: все живы, благополучны, у всех впереди долгая жизнь.
                Но почему грустнеет Илья, и глаза его из счастливых синих превращаются в тёмно-зелёные, когда он вспоминает о том отпуске и о своём знакомом полицейском Мигеле?…
                И отчего замолкает и впадает в задумчивость Мигель, думая о своих встречах с богачом и бывшим олигархом Ильёй?…
                Странно…



               

©Elena Korn;lova 2005.