О «НОВОЙ ПАРАДИГМЕ» Л. КОМАРОВА
(Опубликовано в челябинской газете «Общее дело», №6 — 1993 г.)
Под парадигмой здесь понимается общее представление об. устройстве мира (мировоззрение), от которого зависит решение любых частных теорий.
Каждый человек, появившись на свет, начинает познавать окружающий мир с помощью своих собственных органов чувств. Позднее, освоив язык, он продолжает познание мира с помощью чужого ума (родителей, учителей, авторов книг и т.п.). Большинство людей на этом и заканчивает познание мира. Некоторые из этого большинства, изучив досконально какую-либо отрасль знаний и, защитив диссертацию, становятся профессиональными учеными, самыми авторитетными и уважаемыми члена¬ми общества. И только очень немногие из людей поднимаются на высшую ступень познания — получение новых знаний с помощью своего, собственного ума. Отсюда следует, что открытия могут быть двух видов: чувственные и теоретические. Открытие можно сделать только либо с помощью своих собственных органов чувств, либо с помощью своего собственного ума. Теорию проверяют практикой. Например, в прошлом веке француз Леверье теоретически открыл новую планету. По его просьбе астроном Галле посмотрел через телескоп в указанную точку — и подтвердил открытие. За несколько лет до Леверье новую планету вычислил и англичанин Адамс, который никак не мог убедить королевского астронома Эри проверить открытие. Говорят, когда в Англии стало известно, что приоритет открытия утрачен, толпа патриотически настроенных англичан пыталась линчевать королевского астронома.
Чувственные открытия обычно требуют материальных затрат на оборудование лабораторий, снаряжение экспедиций и т.п. Теоретические же открытия практически достаются человечеству даром. Кто-то сидел, мучительно размышляя; открыл новый закон природы, записал открытие на листе бумаги и... Дальше дело не идет. Нужно открытие внести в головы ученых, которые знают все уже известное, но нового-то знать не могут. Кстати сказать, по подсчетам известной писательницы, популяризатора науки Ирины Радунской, до 80% теоретических открытий сделаны не учеными, а любителями. Это объясняется тем, что в науке существуют две взаимоисключающих задачи. Во-первых, беречь имеющийся уровень знаний. Этим занимаются ученые. Во-вторых, повышать уровень знаний. Это делают открыватели. Ученые же всеми силами стараются не пропустить новое, сомнительное знание в свои хранилища. Вспомним, например, судьбу открытия Коперника. Сотни лет шла борьба вокруг этого открытия и, по сути дела, до сих пор не закончена. Столь драматична судьба этого открытия потому, что речь идет о смене парадигмы, о смене мировоззрения всего человечества. Известно, что задолго до Коперника с подобной теорией выступал Аристарх Самосский, но был отвергнут. Копернику помогло изобретение книгопечатания, совершенное менее чем за сто лет до него, и отсутствие цензуры.
СССР занимал по количеству ученых первое место в мире, а по количеству открытий, наверное, последнее. Иначе и быть не могло. Ученая номенклатура не пропускала в печать ни одной новой мысли, удерживая уровень науки от изменения. Все новое могло приходить к нам только после того, как становилось признанным за рубежом.
Новая парадигма Л. Комарова является, в сущности, заявкой на теоретическое открытие. Комаров утверждает, что истина не рождается в споре, а приходит откуда-то извне в ночной тишине. Вполне возможно, что Комаров действительно додумался до своей парадигмы во время ночной бессонницы, но в его мозгу шла борьба между различными представлениями об устройстве мира, сведения о которых Кома¬ров получил от чужих умов. И только после длительной борьбы против оппонентов новая, парадигма, если она соответствует действительности, может, внедриться в сознание ученых. Я же думаю, что этого не произойдет. В беседе со мной Комаров утверждал, что можно придумать множество парадигм. Я же утверждаю, что их может быть только две — истинная и ложная. Конечно, в принципе, возможно выдвинуть множество гипотез, например, о форме Земли. Но как определить, которая из них истинна? Тем более, что среди множества гипотез может не оказаться той единственной, которая соответствует действительности.
Теоретическое открытие можно сделать, только если мыслить рационально, по системе. В древние времена люди думали, что Земля имеет форму плоского диска. Однажды кто-то усомнился в этом. Правильно было поставить проблему так, чтобы можно было получить ответ в форме: или то, или другое — и ничего тpeтьeгo, т.е. вопрос должен был быть поставлен так: имеет ли Земля форму диска или не имеет? Получив ответ отрицательный, ставим следующий вопрос: имеет ли Земля форму шарa? Получив утвердительный ответ, спрашиваем: имеет ли Земля форму точного шара, или же не имеет? И так последовательно можно приблизиться к объективной истине.
Существующее сейчас так называемое научное мировоззрение не удовлетворяет многих людей, и поэтому все они в той или иной мере пытаются выработать свое собственное мировоззрение, парадигму. Только в Челябинске я знаю, кроме Комарова, еще нескольких, которые этим занимаются. Но две противоположных парадигмы уже давно существуют и, следовательно, никакой третьей, новой парадигмы уже создать невозможно. Первая парадигма была создана Аристотелем, который в соответствии с чувственным восприятием представлял, что вокруг неподвижного земного шара вращается сфера звезд и Вселенная заключается в этой, небесной сфере. Из этой парадигмы следовал важнейший вывод о непрерывности материи. Если Вселенная конечна, то пространство внутри ее должно быть заполнено материальной средой — эфиром, тормозящим движение. Потому что, если бы пространство было пустым, не влияющим на движение, то тело, приведенное в движение, могло бы двигаться бесконечно. Но бесконечное движение в конечной Вселенной невозможно. Отсюда и следует, что непрерывная материальная среда - эфир - должна заполнять все пространство Вселенной, чтобы движущиеся внутри ее тела не могли ударяться о небесную сферу. Аристотель умел мыслить логически, он сам и сформулировал законы логики. Но неверная предпосылка, ложная парадигма и дала неверный результат.
После Коперника и Галилея, лишивших Землю покоя, Ньютону нетрудно было понять, что в пространстве нет сплошной материальной среди, так как если бы эфир был, то планеты и кометы не могли бы двигаться по одним и тем же орбитам очень длительное время, почти вечно. И первый закон Ньютона, закон инерции, в сущности, утверждает, что тело, приведенное в движение, может двигаться до бесконечности. Из представления о вечности движения следует вывод о бесконечности Вселенной и прерывности материи. Вот и две противоположных парадигмы. Вселенная конечна, утверждает Аристотель; Вселенная бесконечна, утверждает Ньютон. В таком случае не может быть никакой третьей парадигмы. Но это означает, что если парадигма Аристотеля ошибочна, то парадигма Ньютона обязательно должна быть истинной. Вселенная, по Ньютону, состоит из бесконечного пустого пространства, не мешающего движению тел, и конечного числа элементарных материальных частиц, которые древние философы Левкипп и Демокрит назвали атомами. Дальтон назвал атомами структурные единицы химических элементов, состоящие из многих сотен атомов Левкиппа. Во избежание путаницы элементарные частицы материи будем называть гравитонами. Их количество во Вселенной чудовищно велико, но постоянно, не изменяется от времени (закон сохранения материи). Любое же постоянное число всегда конечно. Ученые же считают, что если Вселенная бесконечна, то и материи в ней бесконечное количество. Из этой ложной предпосылки следуют и ложные выводы в виде космологических парадоксов (ночное небо якобы должно светиться ярче Солнца, а вся материя должна стянуться в один шар).
Доклассическая физика Аристотеля долгое время обходилась без теории света. И только старший современник Ньютона Христиан Гюйгенс дополнил физику Аристотеля волновой теорией света. В этой теории оптические явления объяснялись колебаниями (волнами) эфира. В классической физике Ньютона, в физике пустого пространства и дискретной материи, волновая теория невозможна, возможна только корпускулярная теория света. Очередной парадокс в том, что современные физики отрицают физику Аристотеля и признают волновую теорию света. Начало этого парадокса лежит в 1818 году, Когда Парижская АН с подачи Френеля возродила несовместимую с Ньютоном волновую теорию света. Так была допущена элементарная логическая ошибка,- совместившая две несовместимых теории — доклассическую физику, опиравшуюся на непрерывность материи, и классическую физику, опиравшуюся на прерывность материи. Так в физику в завуалированном виде вошла абсурдная двойственность материи и света. Очередной парадокс заключается в том, что физики называют современную физику классической, хотя классической была только физика Ньютона. Современная же физика, опирающаяся на два противоположных представления; опирается на истину и заблуждение. Отсюда все парадоксы. Отсюда материя и прерывна, и непрерывна, а пространство и заполнено, и пусто. Отсюда материальная среда, эфир, и отсутствие такой среды, пустота, или вакуум, считается одним у и тем же. Но все живое отличается от неживого тем, что различает противоположности. Пока мы живы, мы различаем тепло и холод, свет и темноту, приятное и неприятное, прерывное и непрерывное. Убеждать человека в том, что свет и темнота, прерывное и непрерывное, тепло и холод и т.д. и т.п. — одно и то же, выше всякого абсурда.
Познание с помощью чужого уме, опирающееся на авторитет учителя, позволяет ученику за полтора-два десятка лет познакомиться со знаниями, на добычу которых человечество затратило тысячелетия. Но такое стремительное знакомство не позволяет большинству учащихся заметить противоречия и пробелы в знаниях. Если бы учителя добросовестно излагали материал, указывая на сомнительные и темные места, то теоретических открывателей было бы намного больше. Но все-таки встречаются люди понимающие, точнее, чувствующие, что в современной теоретической физике что-то не так. Такие люди и пытаются создать новую парадигму, свободную от парадоксов современной теоретической физики.
Причиной недопустимого совмещения несовместимых парадигм является недостаточно четкое понимание двух видов выбора, существующих в природе, —двухвариантного и многовариантного. Например, человек выбирает — жениться или не жениться. Никакой третьей возможности у него нет. Он или женится, или не женится. Или — или. Решив жениться, он начинает многовариантный выбор. Можно жениться или на той, или на другой, или на третьей... А можно и на той, и на другой, и на третьей, и на четвертой... Кстати сказать, что многие известные ученые считают, что мир многоцветен, что нельзя его рассматривать в черно-бе¬лом варианте. На самом же деле основу жизни составляет двухвариантный, т.е. черно-белый выбор. Этот выбор расцвечивается, украшается непринципиальным многовариантным выбором. Любопытно, что эту особенность понял не ученый, а челябинский поэт Сергей Семянников, статья которого «Черным по белому» была опубликована в первом номере газеты «Общее дело» в 1992 году. Ученым, дающим рекомендации правительству, опасно признание черно-белого развития. Если его признать, то окажется, что переходить к рынку можно не многими путями, а только двумя: верным или неверным. Рыночные отношения без денег невозможны. Мы же превратили наш рубль, в пародию на деньги. Без денег же возможно только натуральное хозяйство, но не рыночные отношения.
Двухвариантный выбор как принципиальный, выбор издавна имел особое название. Греки называли его дилеммой. У нас более известно другое название — альтернатива. Физики допустили ошибку в альтернативном выборе, выбрав вместо той или иной парадигмы и ту, и другую. Иногда женщина на сделанное ей предложение, вместо четкого или да, или нет, отвечает уклончиво и да, и нет (ни да, ни нет). Но это не ответ, а только оттяжка, откладывание ответа. Физики поступили подобно такой женщине, отложив решение проблемы на потом. Однако рано или поздно решать-то придется. Но признавать ошибку слишком трудно, и возникает такая иллюзия: «...в современной , физике длился вековой спор о том, что есть свет — волна или поток частиц? ...Ответ природы оказался парадоксальным: верно третье! Вы имеете дело с волночастицами. Ошибочна, как видим, может быть сама альтернатива «или — или» («Новый мир», № 12. стр. 210). Парадоксы возникают только от нашей глупости, но не от природы. Как может быть верным третье, когда в альтернативном выборе третьего не дано?
После такой ошеломительной иллюзии недалеко и до следующей. Если БСЭ (1970 г.) давала правильное определение альтернативы как выбора одной из двух взаимоисключающих возможностей, то позднее вышли три издания Советского энциклопедического словаря, в которых альтернативой называется заурядный мно-говариантный выбор (из двух или нескольких возможностей). В четвертом издании словаря альтернативой уже назван выбор из двух или нескольких взаимоисключающих возможностей. Но таких возможностей не может быть несколько. Их всегда только две. Либо да, либо нет. Нелишне отметить, что главным редактором издательства являлся академик-физик, лауреат Нобелевской премии A.M. Прохоров. Но критика номенклатуры у нас не допускается. Вот и выросло племя малограмотных политиков, проводящих многовариантные «альтернативные» выборы. Любопытно, что Словарь иностранных слов правильно толкует альтернативу, видимо, опираясь на зарубежный опыт, но прилагательное «альтернативный» уже толкует ; «по-нашенски». Все-то мы можем перевернуть вверх ногами, а это возможно только в системe, не пропускающей критику. Критика же и создает спор, в котором рождается истина.
Пока учеными не будет признана ошибка с двойственностью материи и света, не может быть движения вперед. Говорят, что без волновой теорий невозможно объяснение дифракции и интерференции света. Пока не будет возврата от современной двойственной физики к Ньютоновой классической, не будет и правильного объяснения оптических явлений. Нужно учесть, что математические колебания и волны неразличимы. Волны без эфира невозможны, а колебания возможны. Придет время, и необъясненное явление будет объяснено.
Говорят, что без эфира, без поля невозможно объяснить всемирное тяготение. Физики говорят, что материя двойственна, она существует в виде вещества и в виде поля. Но таинственное поле (эфир) ничего не объясняет, а только, к создает иллюзию объяснения. Между тем всемирное тяготение можно было бы объяснить по Ньютону уже со времени Максвелла, если бы не было двойственности, все запутавшей. Максвелл создавал свою теорию для эфира, и она годится только для волн внутри вещества (внутри среды). В пустоте эта теория не работает. Обычно для иллюстрации электромагнитных волн Максвелла рисуют две взаимно перпендикулярных синусоиды, одна из которых олицетворяет магнитную волну, другая же — волну электрическую. Но эти синусоиды могут изображать только поперечные волны (например, волны на поверхности воды). В веществе же, могут быть только продольные волны (сжатие и разрежение). Мы толком не знаем, что такое электрический ток, но так как все в конечном счете состоит из гравитонов, то можно понять, что в проводнике движутся те же гравитоны. В начале, 1994 года Ю. Белостоцкий опубликовал две статьи об энергетике Солнца в газете «Гравитон». Он вплотную подошел к разгадке проблемы тяготения. Он предполагает, что гравитационное поле планет питает энергией Солнце и наоборот. Все правильно, только нет никакого поля, есть прямой обмен гравитонами между Солнцем и планетами. Считается, что такой обмен невозможен, так как создает не притяжение, а отталкивание. Но, согласно теории Максвелла, электрическая волна создает магнитную. Магнитная — снова электрическую и так далее. Но что такое электрическая волна? Гравитон, попадая в атом вещества, сжимает его, выталкивая за пределы проводника, что обнаруживается магнитными стрелками. Это и есть магнитная волна. Т.е. сжатие атома — электрическая волна. Его выпирание за пределы проводника — магнитная волна. Но гравитон, израсходовав свою кинетическую энергию на сжатие атома, останавливается. В этот момент магнитная упругая волна восстанавливает прежнюю форму атома. Гравитон же силами упругости выбрасывается из атома в том же направления, куда шел, создавая единичную силу тяготения. Множество таких сил и создает общую силу гравитации. Но перемагничивание и вызывает нагрев тела. За счет чего и светит Солнце очень долго. В общем-то, это явление было известно очень давно, кажется, еще до Максвелла. Знали, что в момент включения тока вокруг проводника магнитные стрелки отталкиваются от проводника и располагаются по окружности. После разрыва электрической цепи ток продолжает некоторое время течь по проводу в том же направлении, а магнитная волна уходит внутрь проводника, что обнаруживается опять же магнитными стрелками. То есть, магнитная волна, стягиваясь к центру, двигает гравитоны или электроны, состоящие из гравитонов. Вот и связались воедино механика, электричество и магнетизм. Понятно, что Ньютон не мог объяснить гравитации. Еще не была известны электрические и магнитные явления.
Я благодарю Л. Комарова, который своей статьей дал мне повод выступить с возражением. Аристотель писал, что доказательство создает не тот, кто доказывает, а тот, кто возражает доказательству. Поэтому противоположные точки зрения весьма полезны для развития наук.
Что дальше? Обнаружена элементарная логическая ошибка, лежащая в основе современной теоретической физики, породившая противоестественные парадоксы; и есть гипотезы, объясняющие ряд явлений, включая всемирное тяготение, только на основе классическое физики без всякой двойственности. От ошибки отвертеться не удастся. Гипотезы же требуется обсуждать, о них спорить, в процессе чего они, возможно; будут направлены и внедрены в наyкy. Ho еще Циолковский писал, что совершенствованию науки больше всего противодействуют ученые, так как от этого совершенствования они больше всего страдают. Но ученые тоже неоднородны. Довольно большая группа ученых группируется вокруг Пулковской обсерватории, как. центра оппозиции современной теоретической физике. Особую неприязнь вызывает у них теория относительности. Оппозиция начала с 1990 года проводить конференции, пытаясь, понять истоки кризиса, но происходит странное. Я участвовал в международной конференции 1991 года, выступал с докладом об ошибке и путях её исправления. Были трудности с публикацией, но в 1994 году вышел сборник докладов конференции. Точнее сказать сборник избранных докладов. Моего доклада там не оказалось. В 1994 году состоялась очередная конференция, на которую я не смог поехать. На ней побывали проф. Свирский М.С.и автор «Новой парадигмы» Комаров Л.С., который между прочим, чётко заметил расслоение участников конференции на «эфиристов» и «пустотников». Эфиристов, т.е. сторонников доклассической физики Аристотеля, абсолютное большинство. Как водится, они и правят бал, не публикуя «пустотников». Но разве можно добиться успеха, возвратившись к Аристотелю?
Что говорят наши челябинские ученые? Зав кафедрой теоретической физики государственного университета Клименко В.А. говорил мне: «Возможно, вы правы, но как нас учили, так и мы учим». Профессор физики из технического университета Измайлов Ю.Г.говорил, что на бытовом уровне он полностью со мной согласен, но ведь у физики, возможно, своя законы (противоестественные?).
За без малого двадцать лет моих попыток сообщить ученым об ошибке никто никогда не пытался указать на мои ошибки. Все просто уклонялись. Однажды в обкоме КПСС пытались меня «избить» за то, что я мешал им спокойно жить. Для этого они пригласили профессора Землянского Ф.М., который, прочитав мою очередную «писульку», сказал, что он не специалист в этих проблемах. Одна из моих заметок, обойдя ряд журналов, из которых поступил почти одинаковый ответ, что заметки не соответствует профилю журнала, попала к академику Вонсовскому С.Г. (г. Свердловск). Через какое-то время я получил бумагу, из которой следовало, что по просьбе академика мою заметку изучала специально созданная комиссия из компетентных специалистов. Эта комиссия, признав ценность моих попыток вывести физику из кризиса, однако не согласилась с тем, что современная теоретическая фишка является смесью двух несовместимых физик: доклассической (эфирной) и классической (пустотной). Но если бы комиссия признала мою правоту, тогда мою работу надо было бы рекомендовать к опубликованию, а это невозможно, ибо, как писал однажды академик В.Л. Гинзбург, даже ему, академику, чтобы опубликовать какую-либо статью, нужно получить восемь разрешающих подписей, но и тогда редакция может отклонить материал.
Остается единственная возможность — организовать обсуждение ошибки и гипотез среди челябинских ученых. Челябинцы получают существенную фору и могут обойти своих московских и петербургских коллег.
Я назвал здесь несколько фамилий. Надеюсь, эти ученые откликнутся на мою, статью и положат тем самым начало обсуждения наболевших проблем физики и философии. Настала пора избавиться от кризиса, от парадоксов.
Павел КАРАВДИН.
г. Челябинск, 9.06.1994 г.
P.S. Нет, не откликнулись. Но в 1991 г. я пытался выступить на теоретическом семинаре физики в ЧелГУ, но проф. В.Бучельников осадил меня: "Мы не пустим вас в науку, если вы правы, мы будем неграмотными и не сможем преподавать".
Павел Каравдин, 26.12.2015 г.