В день празднования 65-летия со дня рождения В.М.Шукшина в Сростках на горе Пикет известный актёр и человек при должностях в мире кино Евгений Стариков после пространных рассуждений во всеуслышанье при всём честном народе заявил:
-Давайте, товарищи сограждане, на следующие Чтения принесем по кирпичу. Просто каждый возьмёт кирпич и принесёт сюда - вон нас сколько! На храм Василия Блаженного, который воздвигнут здесь, на этой горе! Я приеду и тоже принесу.
Многие поверили в это, скептики ждали развития событий.
С Иваном же произошёл случай.
Иван, гуманитарный работник, принадлежал к числу верующих в слова, обещания, тем более повторенные вышеименованным по российскому телевидению в другом месте, не на сцене пред народом, а на травке после всех выступлений, на живописном фоне Сросток и успокоившейся в нижнем течении Катуни.
Стащил Иван у соседа плохо лежавший, вернее, валявшийся кирпич, отмыл его от грязи, завернул на всякий случай в местную газетку, положил в сетку и поехал в Сростки на следующие Чтения, и не один, а с молодой особой, которая одобрила Иванову подвижку, но сама кирпича не взяла.
По дороге Ивана одолевали разные сомнения: не будет ли он выглядеть белой вороной, не опоздает ли на закладывание краеугольного кирпича в ту храмину. Но прибыл вроде бы вовремя: очереди и столпотворения с кирпичами не углядел. Народ жил своей жизнью: толпился у лотков с пирожками, малосольными и свежими дарами природы, разглядывал лубочные картинки, присматривался к шмоткам, развешанным на кустах. В основном же люди стояли, сидели на лавочках, пялясь на самодеятельные творческие коллективы с окрестных деревень, поджидая выхода на сцену знаменитостей из Центра.
Двинулся Иван, посматривая по сторонам, с кирпичом в руках искать приёмщика, надеясь увидеть плакат с извещением о складировании строительного материала. Но и этого не было. На расспросы Ивана прохожие пожимали плечами, кто недоуменно, кто равнодушно, а кто и, не выдержав, хихикал, отвернувшись; пальцем у виска пока никто не крутил. Знакомая Ивана, приотстав, растворилась и исчезла навсегда в народной гуще. Всё это Ивана задело, но не пришибло, он решил идти до конца, найти-таки тот рассадник лжи и обмана.
В мемориальном музее Иван ещё раз прочёл пожелания А.И.Солженицына работникам этого заведения о сохранении и приумножении славы великого земляка, и, укрепившись, вопросил сотрудников и по совместительству организаторов Чтений, положив кирпич, как факт, пред ними.
Они тоже были удивлены!
-Да где же справедливость! - воскликнул Иван. - Как мне теперь верить в добро, честность и трудолюбие, что нам завещал Василий Макарович!
-А мы тут ни при чём, все претензии к Старикову. А он в Москве!
-Так к кому же мне тогда обращаться?! – строго спросил Иван.
-Не знаем, - растерялись женщины.
И всплыл вдруг он, артист, вновь пред мысленным взором Ивана: выступавшим на сцене, на горе Пикет, – вальяжным, с достоинством. (Хотя, что в этом предосудительного.) И вспомнил Иван, что тон его пространного, слегка ироничного выступления был тоже не простым. Сохранил он его и на сцене сельского кинотеатра.
-А сейчас пред вами выступит молодой, но уже известный актёр - Игорь Кочкин, - задумчиво, расслабленно говорил лицедей. - И, как ни странно, мама его – Кочкина. Папа его – Кочкин. И дети, верно, тоже….
Игорь Кочкин отвечал ему тем же.
И понёсся Иван по селу, поглядывая и на гору, в поисках любого представителя краевой администрации, но они, верно, в предвкушении других, более приятно-почётных обязанностей, исчезли.
Наткнулся на знакомых пьяных и полупьяных местных творцов эпистолярного жанра: кто сидел, а кто и откровенно лежал на травке под жарким июльским солнцем, неподалёку от малой сцены.
На сцене же кто-то патетическим голосом вещал народу в стихах: о Родине, природе, горе, что возвышалась над селом…. И только один известный писатель Петров из Центра призывал людей сплотиться, и ещё раз сплотиться. И дружно выступить против пошлости и мещанства – так проворно проникших и заполнивших нашу жизнь.
Дочь Василия Макаровича сидела скромно на лавочке, курила сигаретку с фильтром. Катю попросили рассказать об отце: она ничего не сказала нового, так как мало его видела и знала….
Ухватил, наконец, чиновника из края - за рукав.
-Так, а я... ничего не знаю - это не ко мне.
-Но послушайте, милейший, так кирпич-то вот он, реально, можете потрогать. А не трахнуть ли им по Вашей голове, чтобы все вы хоть как-то разобрались с безответственными врунами и говорунами.
-Нет! Это не ко мне, не по моей части, это Ваши проблемы.... Не знаю, может, Стариков уже подъехал.
-Как подъехал?! – совсем взвился Иван. – Вон москвичи уже кобенятся на сцене, Миша про рожу рассказывает....
-Не знаю, обратитесь ещё к кому-нибудь.
-К кому, президенту? Так он далеко, и ему не до нас. – У Ивана опустились руки.
Представитель власти шагал уже далеко.
И решил Иван действовать хладнокровно, наверняка, благо был опыт общения с начальниками разного калибра. Но к ним он обращаться больше не стал. Иван решил укусить больше: найти какого-нибудь деятеля из Москвы и ласково, внушительно ещё раз напомнить, кто живёт там, в Москве....
И нашёл. Женщину. То была известная актриса, бывшая звезда, бывшая красавица, но бесталанна и не совсем умна – такая и нужна была, её ниспослал Ивану Бог.
Иван рассказал ей всё вкрадчивым голосом. Утомлённая актриса смотрела на Ивана сбоку, подозрительно, и отдалилась на безопасное расстояние, чтобы не чувствовать флюидов, исходящих от ненормального: там, в Москве, она наслушалась и начиталась мистических измыслов. Но результат был достигнут!
И снова Ивану показалось этого мало. Написал о проблеме в местную газету, надеясь обратиться посредством печатного слова к народу. Редактор, милая женщина, долго смотрела, делая вид, что читает, на Ивановы листки. И нашла-таки закорюку, не то в стиле, не то в политическом моменте, сделала замечание, но в публикации не отказала.
Воззвание вышло под Ивановым именем, но не с его мыслями, статейка была приглажена и причёсана, как примерный румяный мальчик.
Этот обман зацепил Ивана больше, чем все ранешные хождения. Он заметался в ярости, но рука с кирпичом на женщину не поднялась. Остановившись, остыл, понял, что люди, к коим он обращался, тут ни при - чём: каждый на своём месте по мере сил и наличия… исполнял свои обязанности. Что с них ещё можно требовать!?
А Стариков в Москве. Сюда он больше не приедет - никогда.
И забросил Иван, затисканный множеством рук, некогда белый кирпич - в канаву. Туда, где он и был. И занялся производством палёной водки.
На Днях празднования памяти В.М.Шукшина на Алтае в следующем году призывала построить на Пикете храм Василия Великого Ольга Кобзева, бывшая актриса, ныне принявшая сан монахини, но не отрешившаяся от мирской суеты....
1995г.
Продолжение: «Второе пришествие»