Весь дом был в ожидании гостьи. Бабушка ехала из далёкой Сибири посмотреть внучку, значит обязательно будут подарки... Мне казалось, что я знала её всегда. И вот она здесь - радостная, такая бодрая и весёлая, с детскими книгами и обновками! Бабушка всегда привозила мне платья, их она шила сама. Платья были такие нарядные, из весёлой материи. В эти детские платьица бабушка вкладывала всю душу, ведь сама она была модисткой. Я обычно сразу же надевала одно из самых лучших, надевала мамину соломенную шляпку и бежала к подружкам хвастаться обновкой.
Однажды, слезая с дерева, (а я любила по ним лазить), зацепилась я платьем за старую ветку и повисла на ней. Платье я порвала, и его было очень жалко, зато не свалилась с такой высоты.
Когда мне исполнилось семь лет, родители расстались, и мать увезла нас с сестрой в Сибирь, к бабушке. Ехали мы тогда неделю на поезде, это был 1957 год. А приехали мы в шахтёрский город, что в Иркутской области. Из окна поезда я увидела горы снега... Встречала нас бабушка с пирожками. Они были ещё тёплыми, потому что она держала их за пазухой. Как же кстати были эти пирожки, очень уж хотелось есть! За то время что мы ехали, почти всё было съедено. Помню, на улице был жуткий холод, а я была только в ботиночках.
Город, в котором мне довелось жить, и бабушкина родня встретили нас доброжелательно. Со временем я полюбила этот город, а тогда мне было суждено обживаться и привыкать к новым друзьям и к школе.
В свободное время любила я ходить к бабушке на работу. Она работала на железной дороге стрелочницей. Недалеко от станции, где она работала, находился угольный разрез, там добывали уголь открытым путём. Я видела все эти высоченные горы, насыпи разреза, его ещё называли угольным бассейном. Уголь грузили в углярки, это такие вагоны открытого типа, и отправляли их в разные города нашей страны. Днём я помогала бабушке чистить стрелки на рельсах, а вечерами, когда она работала по сменам, я оставалась у неё. Там была небольшая комнатка с печкой и широкая лавка, на которой можно было отдохнуть. Я спала, как убитая, а бабушка работала. Особые походы на работу к ней были, когда бабушка получала зарплату. После работы мы шли в магазин, и она покупала продукты, а мне переподало что-нибудь вкусненькое. Домой мы шли с полными сумками.
Если я не уезжала в пионерский лагерь, то часто околачивалась у бабушки на работе. Мне нравилось быть с ней, слушать её, помогать ей. Я старалась и получала похвалы за выполненную работу. И мне это нравилось. Помню, я как-то пришла к ней на работу в ботинках с разными шнурками. Не знаю, почему-то не было в одном ботинке шнурка совсем. Не задумываясь, я зашнуровала второй ботинок коричневого цвета чёрным шнурком. На бабушкиной работе взрослые увидели это и смеялись, а мне было хоть бы что. Я была ветром, всё делала быстро, не замечая главного. А может, это и не было главным - так, пустяк ведь - разные шнурки! Гораздо позже такое было даже в моде...
В моем детстве редко у кого были телевизоры. Люди больше общались. Собирались по праздникам, да и просто так, в домашней обстановке. Бывало очень весело: пели песни, вели беседы, играли в карты, домино и лото, пили чай из самовара с сахаром вприкуску и своей стряпнёй. Моя бабуля здорово играла на гитаре и пела. Гитара у неё была семиструнная. Мне очень нравилось, как звучит гитара. А в дальнейшем она и меня научила играть.
В 3 классе бабушка отвела меня в музыкальную школу на экзамены. Успешно сдав их, я поступила по классу "Скрипка". Подумали, подумали: скрипку купить легче, чем пианино, так сказала бабушка. Да и скрипка - царица музыки! Мне купили маленькую скрипочку (по росту) .И я знала, что чем темнее корпус, тем она дороже. А смычок был с чёрным волосом, потому что с белым был дороже. Сам футляр стоил баснословно, потому тогда и бабушка сшила, холщовый... Я полюбила скрипку, меня постоянно тянуло играть. Бывало открою окно, чтобы все слышали, как я играю. Гордость меня в ту пору переполняла. Конечно же, выдающихся успехов у меня не было, но готовилась я усердно, выступала на концертах.
На занятия в музыкалку я ездила на автобусе, который постоянно был переполнен. После окончания уроков я быстренько прибегала домой (благо школа была через дорогу), наспех что-то перекусывала, и вперёд, на занятия по музыке. В один из таких дней я еле втиснулась в маленький, жутко набитый автобус, прижала к себе мою милую скрипочку, и всей силой, что у меня была, старалась сберечь её... На этот раз не произошло спасения скрипки, она хрустнула и... зазвенела. Только я, наверное, услышала этот звук - плач раздавленной скрипки. В глазах у меня всё поплыло. Я знала, что больше не смогу играть, что всё закончилось. Да, я была очень напугана. Когда я пришла в музыкальную школу, меня уже ждал мой учитель. Плача, показала я ему свою скрипочку. Фёдор Ильич(до сих пор он живёт в моей памяти) стал успокаивать меня и пообещал, что попробует заклеить слом. Правда, звучание изменится немного, но пока не купят новый инструмент, будем заниматься так, чтобы не отстать.
Мой учитель был пожилым, как мне казалось тогда,65 или 70-летний мужчина. После пережитого я решила, что ходить в музыкальную школу не смогу, и сказала об этом ему. Тогда Фёдор Ильич стал уговаривать меня, и взял с меня слово, что заниматься теперь я буду у него дома. Жили они вдвоём с женой, у них не было детей. Вторая половина (не помню, как её звали) была интересной и яркой женщиной. Даже дома она была всегда нарядной. Помню, носила она разные кофточки с бантами на груди. Может, дама его сердца также имела отношение к музыке? Эти двое людей так нежно и по-детски искренне относились друг к другу, что в их доме чувствовалась не наигранная обстановка покоя... Я быстро освоилась и привыкла к ним, ходила заниматься, как к себе домой. Позже был и новый инструмент, новая музыка и новые ощущения в жизни.