«26»
Королев давно сбился со счета, сколько рейсов они сделали. Теплоход уже не поднимался до Надымского порта – осадка не позволяла, так как уровень воды понизился. Войдя в устье, разгружались на малые танкеры – ТНМ-ки, которые брали всего по сто пятьдесят тонн, зато, имея небольшую осадку, могли ходить по мелководью.
В очередной раз, скачав свой груз этим «малышам», ТН-6** вернулся в Салехард. В эти дни погода не баловала - свежий ветер разгонял волну. Теплоход хорошо качало и женщины, приготовив обед, попросились на берег, так как обе страдали морской болезнью.
В рубке затрещала «Кама» - судовая рация:
- ТН-6**! ТН-6**! Ответьте семьсот шестому!
Лёнька снял трубку:
- Слушает ТН- 6**, моторист Королев!
- Слышь, Королев, твой механик далеко? Пригласи его! Скажи, что механик с семьсот шестого говорит.
Шевченко пришел через пять минут, взял трубку:
- Але! Кто? А, Саня, привет! Что-то давненько тебя… В гости бы приехал.
- Я бы и приехал, так ведь за вами не угонишься – у вас не дизеля, а звери, правда, в коленвалах запутались! – хохотнул механик Саня.
- Не понял…,- Шевченко насторожился.
- А ты газету «Красный Север» не читал? Ну, ладно, тогда не парься. Ничего серьезного. Как жизнь-то?
Проговорив минут десять, механик прежде, чем положить трубку, покачал ее в руке и посмотрел на Королева:
- На берег женщинам сообщи, чтоб газеты взяли, когда будут возвращаться.
Вечером, в одиночку прочитав газету, Шевченко пригласил к себе Королева:
- Ну, вот полюбуйся, экскурсовод!
- А чего там?
- А ты читай, читай!
Лёнька быстро по диагонали стал просматривать статью:
- « Опытный капитан Старовойтов… Теплоход перевыполняет план…Все механизмы работают исправно, благодаря неустанной заботе старшего механика Шевченко…» Отличная статья, Алексеич!
- А ты читай, дальше читай!
-«Молодой моторист Королев любезно сопроводил по отделениям… Рассказал об устройстве… И вот мы в сердце теплохода…Стоял грохот, хотя работал один генератор…Ходовые двигатели молчали, но сквозь густую сеть коленчатых валов просвечивала их звериная мощь…», - Лёнька в этом месте запнулся.
- Ну, чего замолчал? Ты же объяснял устройство теплохода! « Любезно сопроводил…» Я тебе говорил, не води ее в машину! У меня ж шестое чувство, я же знал, что вы что-нибудь накосорезите! Теперь механики смеются. Над моей седой головой смеются!
Королев, сам еле сдерживая смех, поглядел на шевелюру механика и, не заметив там седых волос, возразил:
- Хорошая статья, Алексеич! Ну, немножко не точно. У ней ведь не техническое образование. Простительно девушке…
- Ей-то я прощу. А уж вы не взыщите, молодые талантливые мотористы! Будете у меня драить и «звериную мощь», и «густую сеть коленчатых валов»!
Лёнька вышел из каюты механика – рот до ушей. Потом вернулся, приоткрыв дверь, предложил:
- А ты, это самое, Алексеич, отправь меня в командировку в редакцию. Я там опровержение напишу. Дескать, так и так, и мощь у нас совсем не звериная, и сеть не очень густая…
- Завтра будет тебе командировка в насосное отделение. Профилактику грузовых насосов будешь делать!
- Слушаюсь, товарищ старший механик первого ранга! – Лёнька пошел по коридору и дал волю смеху.
На следующий день, однако, случилась совсем другая работа – закипел правый двигатель. Механик поднял всех мотористов и распорядился «в темпе вальса» заменить прокладку под головкой блока.
Теплоход шел на одном левом двигателе. Надо сказать, что для рулевого это было хорошо. Не то хорошо, что на одном движке, а то, что именно на левом. Потому что гидропривод рулевого управления работал от левого двигателя, иначе рулевому пришлось бы «мослать» штурвальное колесо, как это делалось еще во времена Колумба.
Когда перед разборкой стали отключать от двигателя системы, Лёнька подошел к системе наружного охлаждения, чтобы перекрыть вентиль забортной воды. К его удивлению вентиль был почти закрыт. Он сказал об этом Юрке Мазовецкому. Тот в задумчивости пожал плечами. Хотя обоим стало понятно, из-за чего поднялась температура в рубашке охлаждения.
Работа, хоть и тяжелая – в духоте и грохоте машинного отделения возиться с мазутным железом мало приятного, - но привычная. Через два с половиной часа закончили и пошли в душевую, предварительно с содой отмыв грязные по локоть руки.
- Я так и не понял, Юра, почему вентиль был закрыт? – снова спросил Королев. Скорее даже не спросил, а напомнил, потому что произошло это во время вахты Мазовецкого, стало быть, ему и нужно было разбираться с «диверсией», дабы такого не повторилось вновь. Мазовецкий снова промолчал, однако было видно, что он раздражен этими «непонятками».
Уже вечером в конце своей вахты Мазовецкий разрешил загадку. Лёнька из каюты услышал, как кто-то верещит в коридоре. Выглянул. Юрка за ухо тащил из машинного отделения Валерика Стручкова:
- Я тебя научу, молодой специалист хренов, как инструкции соблюдать! Они не для меня пишутся – я и так все знаю. Они для таких, как вы с Лыжиным, пишутся! Потому что от дураков на судне требуется только одно: соблюдать инструкции и не проявлять инициативы!
Мазовецкий зашел в каюту и стал рассказывать Королеву. Он все еще был возбужден, его даже слегка потряхивало от возмущения:
- Мне, видишь ты, не доверяет этот чудила, штурманец этот! Посылает Стручка проверить уровень в расширительном бачке. Я за ним – фокус-то разгадать надо. А он, сопляк, встает ногами на вентиль и лапой туда лезет – в бачок. «Мне, - говорит,- так удобней!» Я тебе покажу удобней! Ты стекло-то протри, если не видишь! Ну, понятно, он слез, а вентиль-то крутнулся под ногами и все! Считай, почти закрыт.
- Молодец, Юрка,- Королев, успокаивая, похлопал его по плечу, - молодец! Сядь, покури и успокойся. Ты сделал большое дело. Ты, если хочешь знать, Шерлока Холмса превзошел. Даже ему не удавалось в такие кратчайшие сроки изобличать злоумышленников! А самое главное, ты предотвратил подобные аварии в будущем. Ты знаешь, как я не люблю засучивать рукава «в темпе вальса». А ты меня избавил от этого, хотя бы на сегодня…
- Да иди ты…,- Юрка плюхнулся на стул, - дай сигарету, что ли.