Весенняя обрезка ветвей
Щелк. Щелк. Почти не больно. Секатор маленький, размером не больше маникюрных кусачек, держать его не слишком удобно. Она начинает с правой руки. Правая у нее сильней, зато левая действует точней и тоньше. Так что сейчас она вроде как левша.
Крохотные сучья, еще не опушенные зеленью, с мягким стуком падают на пол. Она подгребает их под табуретку, чтобы не разлетались по кухне. Потом перекладывает секатор в уже обработанную руку. Теперь она правша.
Ну вот, совсем другое дело. А то рассчитываешься в магазине, и кто-нибудь обязательно пялится. Или шарахается, будто у нее экзема или чего похлеще.
Шефа она сразу предупредила. И объяснила, что сезонозависимость – не болезнь, просто особенность организма. Тот, может, и не слишком доволен, но виду не подает. Наверно, боится, что если уволит, всегда найдется гринпис, готовый защищать родную природу.
В отделе тоже все знают. Главное, клиентов не пугать.
Весной голова покрывается нежным фисташковым пушком. Летом густо зеленеет. Осенью начинает желтеть. На октябрь приходится настоящее буйство охры и багрянца. Девчонкам нравится, они даже немного завидуют: ты всегда новая, необычная, и краситься не надо!
А она хотела бы стать как все. В детстве мучили кошмары, ей все чудилось – то ноги глубоко-глубоко зарыты в землю, то в висок стучит дятел, то подмышкой поселилось семейство белок. Мама ласково обнимала ветками, укрывала листвой, шелестела утешно: спи, усни, ты у меня самая красивая девочка на свете!
Мама сидела дома, растила их с братом, ей не нужно было каждый день собираться на службу.
Брат, по примеру отца, бреется наголо. Его подружки, сплошь поклонницы фэнтези, без ума от легкой поросли у него на груди, а густые запахи мха и древесины заставляют их млеть, как хороший французский парфюм. Вот дурочки! Вам бы наши проблемы.
Хуже всего поздней осенью. То, что недавно сверкало золотом, трухой сыплется под ноги. Вся она шуршит, чешется, за каждым шагом тянутся опавшие ворохи. А проходит пора листопада, мерзнет, и до весны приходится носить берет не снимая и вообще кутаться с головы до пят. Кожа трескается, грубеет, никакие притирания не помогают. Да еще постоянно тянет в сон – кофе хоть литрами пей, – особенно ранними декабрьскими сумерками, как раз когда нужно подбивать годовой баланс, и так трудно сосредоточиться, внимания никакого.
Это не болезнь, твердит она себе, просто особенность организма. Но подует ветер, и начинает трепетать всем телом, словно хочет оторваться от земли, а руки сами собой взлетают вверх, колышутся над головой с легким шелестом, и в волосах играют легкие солнечные блики. Ух ты, здорово, восхищаются девчонки, ты лучшая на танцполе!
Любопытно, она одна такая или есть еще кто-нибудь в этом же роде? Ну, кроме отца и брата. Надо будет поискать в соцсетях. Или дать объявление на сайте знакомств: одинокая дриада желает познакомиться…
Но разве она одинока? На плече сидит Красноголовик и нежно поклевывает за ухом. А Векша и Сквиррел взапуски снуют вверх-вниз по стволу.
Остро пахнет древесными соками. Во всем теле ощущается томление, брожение щекочет изнутри, поднимается от корней к самой кроне, вот-вот появятся почки. Она сметает обрезки на газету и с тихим вздохом выбрасывает их в мусорное ведро.