НИИ Метеорологии стоял как-то на отшибе, его старательно огибали трамвайные пути, а за ними дорожка вела в небольшой сквер с ободранными лавочками и гипсовыми пионерами. Гипс был отвратительно серого цвета, как лежалый сырок «Дружба», местами с желтизной, торчащими арматуринами, рисунками и надписями пещерного содержания.
По аллее шли двое, негромко разговаривая. Первый был худ, как цирковая лошадь, с такими же чуткими ноздрями, глазами цвета вчерашнего чая, при ходьбе он словно отмахивался от чего-то рукой и вообще нервничал, а второй выглядел уверенно и солидно. На нервном, словно на вешалке, не по размеру висело болоньевое пальто, в то время как спокойный чем-то вкусно хрустел, похоже, что этот звук издавали его новые куртка и сапоги. Капюшоны спасали обоих от промозглой осени, пряча подробности лица. Впрочем, интересующихся в этот час в сквере всегда было мало.
Дождь уже раньше обмотал своей паутиной ветки деревьев, все казалось неприятно липким, одинаково приторным. Тени собак недолго поиграли с пятном света от фонаря, бросили и убежали. «Почему так долго нет зимы?» — спросил первый. Спросил нехотя, ответ ему был известен, как дважды два, как номер трамвая, громыхающего где-то сзади. Второй остановился и закурил, дымный шар всплыл на поверхность этого мирка и бесшумно погас.
— А то вы не знаете, Борис Семеныч. Вот смог бы я тогда к вам в группу устроиться, может быть уже и заработал бы приборчик. Что там у вас в портфеле, новые расчеты? Опять на дом взяли? Варвара Сергеевна будет недовольна.
— Она всегда недовольна.
— Привет ей передавайте, а то и приглашайте как-нибудь. Я такое бесцеремонное существо, — рассмеялся второй. — Вы хоть как меня зовут, помните?
— А представьте, доделаете вы ваш агрегат, погода исправится, снег опять будет, коньки, лыжи, вы очнетесь, а кругом все без имени, и жить-то дальше как?
«Ничего, — подумал про себя БС, — назовем вас как-нибудь. Николаями, например. Да, вот ты — будешь с этого дня у нас Николаем.»
На последнюю лавку у выхода прилетела и стала выклевывать что-то у себя из лапы ворона. Тот, который стал Николаем, попятился и зашипел: — Кыш, кыш, окаянная! Ворона с интересом покосилась на него.
— Вдруг я, кстати, инопланетянин, — продолжил солидный, — я бы у вас эту штучку просто отобрал бы. Вот честное слово!
— Так забирайте, — поморщился Борис Семеныч и ноздри его вздрогнули. — Знаете ж, что до завершения далеко, что пристаете? Николай поворошил носком ботинка грязные листья, вздохнул и весело ответил: — Знаю.
Вряд ли знаешь, подумал Борис Семенович, но наверное догадываешься. Ну люблю я зиму и Варвару тоже люблю. И до зимы она не протянет, врачи в один голос это говорят. Видишь, мой-то замедлитель времени работает, а то, что ты, Николай или как там тебя, называешь приборчиком — всего лишь абсурдное сочетание микросхем, саботаж одним словом. Так что не дождетесь.
— А снега хочется, ой как хочется, — сказал он вслух. С небес снова полил мелкий дождь, как из лейки в испорченном душе. Трамвай, судя по звуку, все-таки приближался.