Я запишу твой голос и скину в плеер,
сжимая холодный воздух в горячих ладонях.
Помнишь, ты обещала,
что обязательно победим расстояние несмотря ни на что?
А помнишь, как расстояние растоптало нас и выбросило чувства в кювет?
Кажется, мы оба обмануты.
Своими мыслями и мечтами.
*
Знай, время.. ни черта оно не лечит.
Н И Ч Е Р Т А.
Всё самообман, что легче.
Лечит вермут и ментол,
фольга и бутылка,
кого-то другой человек.
Здесь совсем не Дисней и не счастливая love story.
Здесь молчание беспощадно характер ломает,
в сердце свинца подливая,
заполняя душу вечностью сумерек,
вечностью скитаний – нигде больше не будут рады.
Я не знаю,
что будет завтра, но,
если сдохну,
то всем соседям станет проще.
И тело, подобно нутру Левиафана,
сгниёт в тростниках,
ведь никто не придёт за тобой,
никто не подумает даже помочь, хоть зови ты – не зови.
Кому нужно опускаться за тобой ко дну?
Я вижу себя,
как в замедленной съёмке ретро-кино,
всё вокруг – вызубренный намертво урок,
где пускаешь по венам ничтожные строки и человека, впившегося корнями глубоко в сердце,
как героин, закидываясь болью,
что выходит с кровью из носа.
Делаю ровную взлётную полосу,
вдох – пытаюсь утихомирить боль и забыть;
выдох – небо такое глубокое, голубое, как и твои глаза.
Чёрт, не забыла.
Сегодня врачи сказали, что у меня – передозировка Т Е Б Я:
этих выпирающих ключиц и россыпи родинок на шее, образовывающих Млечный путь.
Мне до сих пор по-детски больно и страшно обнимать последние вагоны,
которые, в последний раз,
вместе с тобой растворились вдали навсегда.
Это больно,
разжимать ладони, перепачканные чёрными разводами и малиновыми снопами искр,
отпуская самых близких,
не цепляясь за ускользающие отношения и запорошенные губы метелью.
Это до коликов больно,
вычёркивать из жизни родного сердцу человека.
*
Холодный мираж городской пустыни и раскалённое сумасшествие,
благодаря которому внутри всё простреленно,
замороженно и изрубленно саблями.
Помнишь, как ты дарил дыханье лета, а после,
манипулируя,
заставлял босыми пятками,
балансируя,
идти по лезвию ножа,
слушая,
как каждое новое слово било по вискам,
словно удар молотка.
Прости,
но я больше не полезу в петли на осинах и не буду пить по ночам,
душу терзая,
пока чернота рембрандтовских углов идёт по пути антириторических стилей,
а ты за чужим гробом следуешь,
веря папе в Риме,
а не собственному отцу,
зависая в барах, клубах, вписках,
выкуривая каждый вечер души,
вместо сигарет.
Время ни черта не лечит,
лишь острыми стрелками часов наносит увечья,
прозрачной кровью стекая по щекам.
С каждой секундой твои ладони утекают из моих рук самым густым молоком,
мост за спиной и прошлая жизнь догорает,
хрустальной пылью пепел былого морским ветром унося.
Я как прежде – скучаю.
Не по тебе, а по старой себе.
*
Я запишу твой голос и скину в плеер,
сжимая холодный воздух в горячих ладонях.
Помнишь, ты обещала,
что обязательно победим расстояние несмотря ни на что?
А помнишь, как расстояние растоптало нас и выбросило чувства в кювет?
Кажется, мы оба обмануты.
Своими мыслями и мечтами.