Дорога на Рождество

               
                Моим друзьям и подружкам, в младые лета
                терпевшие мои сумасбродства, посвящаю я эту
                святочную историю с упованием не обидеть
                никого из них некими намёками соответствия
                образов  кому либо из из них реальному,
                дорогому и незабываемому.


        Моя дорога сейчас - узкое асфальтовое шоссе с плотным налётом снежного наката, обрамленное заносами, местами сплошь перекрывающими всю ширину полотна, так, что оно кажется неспешной речкой свинцовой воды, теряющейся в зыбучих песках пустыни. Но вокруг нет и намека на хрестоматийный ландшафт сказочных стран.
  Могучие сосны стоят рядом с проезжей частью.
        Щедро укрытые снегом, они опустили лапы своих ветвей к подножью стволов, глубоко увязших в сугробах. Извивы дороги произвольно уходят  влево, направо, спускаются в низ распадков, взбираются на довольно ощутимые подъемы, так, что  дальние небеса впереди появляются на некоторое время в бахроме темно-густой хвойной зелени, выступающей из-под   покрова снежных груд, и теряются снова за частой изгородью спелого сосняка.
        Быстро клонился к исходу зимний день. Воздух все густел  и наливался насыщенной синью, слегка разбавленной исчезающими оттенками фиолета и вспышками янтаря - то отблеск голых кустарников и покровов сосновых стволов преломлялся  в объемах наступающего вечера декабря. Восток горизонта напружинился, изготовившись явить свою повседневную тайну: край неба слабо забагровел, и у всхолмленной границы небес и сугробов прорезался острием, сокрытый ещё несколько мгновений назад, огненный диск Луны. Тяжело восходил он над стылыми лесами.  Ни тепла, ни света - ничего не излучало его огромное тело. Только холодное великолепие и непреклонное стремление по предначертанной раз и навсегда участи пребывать в движении исходило оттуда и сюда, в сознание такого же одинокого странника, оказавшегося на зимней дороге в этот поздний час.

         Еще один поворот - и открылась просторная долина, с края которой приютился лесной кордон Кукша: два - три бревенчатых дома в окружении изгороди из жердей, несколько копен заготовленного сена...

        …Вот уже и первая звезда.
        О, как далеко от Вифлеема, с его вечным ожиданием Рождества, взошла она сейчас для меня! Сизый дым тянется из печной трубы  в морозном безмолвии, прямо к ней - словно  фимиам, и тает, не проделав и ничтожной доли своего пути - так далек и недоступен  дом звезды.
 
        Картошку варят хозяева. А что же ещё может составить  ежедневный ужин простолюдина, как не этот плод? - давно утративший свое родство с заморской природой, и заполонивший обширные пределы славянского мира, - без малейших усилий  её земляков, ацтекских воинов. Желтые эти славянские клубни уже исходят паром. Политые подсолнечным маслом, с мелко нарезанным лучком,- они напоминают о сухости в горле. Орошение, по обыкновению, не откладывается в долгий ящик, и тогда покой воцаряется в  этом лесном домишке; и кажется недолгим этот вечер, утвердившейся в своих правах зимы.
  Кто царствует сегодня здесь, где некогда нашел свой приют гонимый - или скиталец! - пан Kozlovsky, и какая жизнь сейчас наполняет сей отдаленный закоулок?
       Нелепый вопрос - и это хорошо, что он сразу же иссяк. Разве составляет тайну то, что тревожит и радует каждого из  нас? И разве в своей обыденности посещают нас столь праздные мысли? Проводя в заботах день за днем, мы каждым своим устремлением следуем сокрытыми, но всемогущими силовым линиям жизни, даже и не задумываясь о значимости наших поступков - и это тоже  правильно! Ведь насколько фальшивыми выглядят случающиеся иногда нарочитые  наши благодеяния. Иногда - это  слишком вольное определение меры содеянной нами фальши. Но, - никаких угрызений! - ведь никто сторонний не вправе быть нашим судьей. Это дано только тебе самому.
       Но то, насколько праведен и справедлив выносимый  приговор, и является самой нелицеприятной оценкой, от которой не скрыться уже под сенью и  самых изощренных самооправданий. Тем более, что время, прихотливо играя нашими судьбами, так безжалостно раздает нам трагические роли, что кажется, порой, невыносимыми его капризы. Смятение и протест рождается  в измученной душе! Тогда как, может быть, столь  безнадежно выстроенная трагедия - всего лишь единственная возможность спасителю отвратить  нас от ещё больших несчастий, и  благополучно продолжить наши странствия по предначертанной небесными скрижалями стезе.
 
        Между тем,  близок уже конец моего пути.
        Там, среди лесов, дарована мне возможность выстроить себе
некую обитель - простое бревенчатое зимовье в окружении ничтожного в масштабах планеты, но такого родного клочка земли, каждый комочек которой сотворен мной и моей супругой в соучастии с матерью-природой, надёжнейшими  моими попутчиками в познании моего сегодняшнего Я.

       Сейчас всё спит в природе под пышным одеялом великолепных снегов - только искрятся, в сумеречном  сиянии лунного света,  мириады снежинок. Их переливы завораживают и дышат ощущением какой-то тихой радости, волшебного праздника, так долго ожидаемого, изнемогающей в розысках малого счастья, души, созревшей для благоговения .
       Почему  так волнует картина спящих снегов? В чем кроется таинственная сила этих легковесных причудливых форм всего-то лишь одного из агрегатных состояний вездесущей воды? Ведь мы даже не ведаем, что значат все   сочетания строгих симметрий, выстроивших это  великолепие.  Временами нам кажется, что завораживающая прелесть предъявленной красоты исходит из опыта того пути, что  проделала каждая снежинка до этой встречи со мной. Но, даже и подключив свое мышление и вообразив, как где-то далеко, в зыбкой субстанции теплого моря, играет в зарослях подводного мира некая капелька воды, - сильно ли мы приблизимся к пониманию происходящего. Разумнее всего было бы забыть саму возможность рождать  воображаемое и воспринимать мир сугубо прагматически. Но что-то заставляет нас наделять деревья, камни, животных – все, что окружает нас, чертами человечности.
Что значит для нас эта вечно детская игра в сказочный мир превращений?
Может быть таков способ лучше понять самих себя?
       Не знаю!
       И все же, давай назову  ту капельку именем Лю. Почему именно так?  Да просто созвучно вибрациям, образующимся,  когда  скатывается она в свою колыбель  - всякий раз после того, как очередная волна взметнет её к небу влекущему своими скрытыми соблазнами.
      Однажды шаловливая волна подняла её к солнечному свету, и опустила на теплую грудь кораллового острова. Недолго длился нежный союз Лю с незнакомцем - жаркие  прикосновения воспарили нашу счастливицу, и упругий поток нагретого воздуха понес её всё выше и дальше от покинутого ложа.
      Тяготение земли было  занято тогда своим обычным трудом по формированию обширного вихря с красивым именем Циклон, которому предстояло ещё  пройтись над Атлантикой, - попутно струям гигантского течения Гольфстрим. Но, последовавшее  затем движение, оказалось направленным так далеко к полюсу, что спуститься с высоких широт оказалось возможным  только далеко за Уралом. Здесь путешественница и  многочисленные её спутники почувствовали подпирающий фронт антициклона, рожденного в остывших просторах Центральной Азии, так что оставалось только попытаться уйти от встречи на восток, к Алтаю. Но мощь повстречавшегося сына степей оказалась столь велика, что отбросила нашу Лю,   к предгорьям Саян, косо вставшим на пути циклона. Энергия воздушных сфер иссякла тогда, и над Прибайкальем прошел обильный снегопад.
      Пройдет зима. Весеннее тепло растопит здешние сугробы и, может быть, с потоками воды суждено уйти нашей Лю к ручьям, впадающим в  малую речку,  и затем,  Рекой, вытекающей из Великого Срединного Озера по другой, еще большей, реке попасть в Океан Льда.
     Что будет дальше и как скоро удастся нашей Лю выбраться за пределы Арктики - скрыто под столь мощным покровом неопределенности, что пора нам возвращаться на заснеженный участок с приземистым, промерзшим до основания зимовьем...

     ...Сухие дрова, береста и спичка - вот что нужно для того, чтобы в непритязательной печурке весело загудел огонь, а через десяток  минут в чайнике заклокотал мощный водоворот, готовый к совокуплению с истомившимися лепестками, некогда произраставшими на склонах Канченджанги.

       Может быть трепетной Лю и не суждено совершить свой путь в Арктику, а, встретившись с сыном Гималаев, забыв в этой жизни  известковый вкус коралла,  родить божественный напиток, дарующий бодрость моему телу, уставшему от только что закончившегося путешествия. 
      С первыми глотками чая, вместе с теплом  печки, приходит ко мне умиротворение и готовность к размышлениям.


Неужто Гималаи предо мною? Нет! То клубы облаков
Холодным заревом мерцают на востоке,
Всплывая, словно льды, лишённые оков,
Что вяжут их с землёю. Издалёка
Явились вы сюда, когда сгустилась синь
Над зеленью лесов в крупицах позолоты?
- Каков сюжет для элегических картин!
Что за нужда - мне знать? Не лучше ли охоту
К раздумьям праздным вновь в себе закрыть,
Спустивших с горних тем к гастрономическим утехам
Знакомою тропой. Так посему и быть!
Дрожа, в преддверии успеха,
Гляжу как вновь чаинок  лепестки
летят, - шурша, - в бурлящий кипяток,
- О, как они безвольны и легки! –
Янтарным светом наполняя терпкий сок.
Теперь без церемоний наслаждаюсь чаем…
…Сознание ушло… Ты сгинул в одночасье
В купели вечера, никем не замечаем…
…Вот лёгкий взмах крыла… Ну, что?  А, просто  это – Счастье.
Случайно пролетело в поисках гнезда,
Меня задев и тотчас же, в испуге,
Умчалось в даль.  Лишь одинокая звезда
Спокойно озирает безмятежную округу.


 Возможно, это Лю, проникнув  сквозь мембрану одной из клеток моего организма, так организовала состав цитоплазмы, что замкнулась цепь синапса, ответственного за прохождение управляющего сигнала одного из участков головного мозга, где формируются виртуальные объекты, выступающие в роли реальных раздражителей.
      Не допустим, однако, и такого извращения мысли, что так  обыденно мала для прихотливых странствий наша планета, притом  что удивительно много вмещает она в себя и грандиозных образований и мельчайших частиц.
      
     Мое внимание сейчас сосредоточено на небольшой фотографии в простенькой рамке. Что бы вы думали, изображено на этом потемневшем листе картона?
     Вид утонувших в сугробах жилищ; куча кустарников под снегом - это дрова; и свернувшийся в клубок пес не дворянского, но дворового происхождения. Ничто более не оживляет этот пейзаж.
     Долго смотрюсь, разомлевший от тепла и релаксических размышлений, в  этот прямоугольник на стене, так, что постепенно исчезает из поля зрения окружающая реальность, и я стартую в иные миры.

     Это происходит легко и просто..

     Вот  на стене из потемневших брёвен - фотография в рамке и под стеклом. Она притягивает взор, она зовёт, она заводит генератор мыслей, да испаряет чувства, тут же отправляющиеся в полёт туда, в маленький квадрат  на границе реала.
     Вот  сразу уже приблизилась и стала безграничной плоскость видимого. Ещё мгновение - и края рамки остаются за моей спиной; аморфная субстанция стекла распахнула внутренние расстояния утратившего свою неприступность твёрдого вещества, и былая сущность моя растворяется в нём без следа; а первый же шаг нового моего - бестелесного - воплощения на снежной тропе отзывается под ногой морозным хрустом  мира давнего прошлого.
 
   
    Свежесть запаха замерзшего белья на веревке рачительной хозяйки будит сознание, чувствуется дым сгорающих плотных поленьев,  от изломанных стлаников. Из относительного далека доносится  глухой ровный гул ленивовращающхся моторов электростанции - теперь он будет сопровождать меня во все время этой моей невольной миссии - столь же ненавязчиво, сколь и обязательно, как живая работа сердца. А кто из нас останавливался хоть раз, спеша по делам, для того лишь, чтобы проверить: - все ли еще работает этот неустанный насос? - да продлятся его дни!

     -Что же, однако, это за пёс?
     -Жучка.
     -А-а-а, -  та, наша старая знакомая!
      Почувствовав моё приближение, собака подняла свою мордочку - внимательные глаза метнули настороженный взгляд - но тотчас, (хотя прошло четверть века с нашей последней встречи) признала своего, и, сразу же успокоившись, нырнула под прикрытие теплого хвоста.
Многое сказал мне её быстролётный погляд...

     ... Да, Жучка, собака,  понесла.
     Происходившая от поколений поселковых псов неупорядоченных  пород, она восприняла это своё положение как должное, как голос того, чьи пути неисповедимы для всего сущего. Но даже в самый сложный час, когда предстояло-таки остановить свой выбор на этом клыкастом красавце с хорошо развитым подшёрстком  и могучей грудью, даже и тогда она не ведала об общественных последствиях  этого, ничуть ни противоестественного поступка.
     Дело же в том, что состояние Жуки уже с самого начала не укрылось от взглядов, столь страждущих новостей.
     Потомившись в разгорающемся пламени  трудно сдерживаемой тайны, известие о Жучкином состоянии выскользнуло, удобным моментом, в напряжённую атмосферу трудового коллектива и взорвало её, разрешившись всенародным обсуждением.
Осторожное предположение работницы Кончаковой о возможном авторстве её Тузика дружно и с  негодованием было отвергнуто: - потрепанный, вечно забитый Тузик меньше всего походил на роль избранника  красавицы Жучки.
Скорее всего, им мог быть Пират. Однако в последнее время он бродил какой-то вялый.
  Вряд ли...
        - А может - Джек?
  Из молодого поколения, он как-то стремительно окреп  и имел уже достаточный вес в обществе.
        Все уже почти готовы были согласиться с этим, как Ермакова, до сего времени с тихой нервностью сидевшая в своём углу, сенсационно заявила, что недавно - часу где-то в пятом пополуночи -  случилось ей глянуть в окно.  Всё в ледяных узорах,  оно предъявило  недвусмысленную картину общения Жучки и Веста... 

       …Как раз в ту пору  и выполнял очередной рейс на своей водовозке  Митя Елкин.  Напряженно всматриваясь в неровную колею дороги под небесами морозной лунной ночи, Митя лишь слегка притормозил на  ухабе…

  ...И вот уже скрылась его машина за своротом к речушке, безмолвно струящейся под покровом пушистых снегов. А лик серебристой луны над зубцами ближних гор заливал происходящее в сугробах своим  безучастным светом…

      ...-Да, никто иной, как Вест!

      И, хотя  ответ на главный вопрос удачно был найден, оставалось обсудить ещё массу деталей: и возможное число щенков, их масть и пол...

      ...Завершилось это обсуждение уже на исходе рабочего дня, - торопливо - на бегу. Уже ждали новые проблемы большого ещё остатка дня за пределами работы. Тропинки посёлка оживились расходящимися  людьми; у продовольственного ларька даже образовалась очередь.

      А  по сугробам, позади жилья, пробегала в ту пору Жучка. Ей было ни грустно, ни одиноко, только лишь память о её хозяине - передовом бурильщике Разворотове - теплилась в душе, да прибавилось в теле её ожидание  какой-то невыразимой власти,  уже как будто бы встречавшейся на её веку так, что в сухих сосудах её сосцов спазм мгновением просёкся и иссяк.

     Ночь складывалась неладно.
     Начав, как водится с лёгкой разминки, затем нагрузив себя изрядно упругостью тренажера, - уже и после водных процедур -, Победитов так и не почувствовал обычного радостного тонуса своих молодых мышц, жадных до работы.
 Странность этого  состояния пробудила недоумение, не покидавшее его  и при облачении в спецовку  - тело и ткань  удивительным образом согласовывали свои свойства, образовывая некоторую даже обостренность чувственности. Хотя и  тонкую, но всё же заметную для других.
  Строгий, даже как бы официальный, вид Победитова в спецовке, вызывал симпатию у женщин, более других способных чувствовать.
  Сомнение...

...Курица, зажаренная, с рисовым гарниром, обычные кофе со сгущенным молоком в столовой...

  ...В чем  же дело? .

       Но когда Победитов выпрыгнул из уютного салона вахтовки на скрипучий снег, когда приветственно скользнул взглядом по синеющему силуэту гор, когда он подошел к родной буровой - та мысль отступилась от него, и он пружинистой походкой вошел в тепляк.
      Смену приняли быстро. Показания приборов, исправность спускоподъемного инструмента, реле утечки, один взгляд в сменный журнал - и Победитов, спокойно положив руки на рычаги оранжевого станка, словно слился с ним  в единое  - душой своей и телом.
      Начали пуск бурового снаряда. Помощник его, Разворотов,  работал споро, и вскоре, колонна упруго коснулась  забоя в невидимой глубине, - деловито вращаясь, с ровным гулом,  пошла  проходкой в крепчайший лиственит.
      Когда параметры  бурения вошли на расчётный режим, Победитов и Разворотов подошли друг к другу и, приветливо улыбаясь, пожали руки.

  Смена, так обыденно начавшись, длилась уже не один час. Ровно подвывал деловитый станок, размеренно, сытым поросёнком вздыхал насос, а стрелка вольтметра устойчиво  являла отличное качество поданной электроэнергии.
Что же, однако,  вновь стало тревожить Победитова? Силясь понять причину этой тревоги, Победитов мысленно прокрутил всю картину прошедшей части смены...
  ...Есть!  Водовозка!
  Ах, Елкин, Митя Елкин!  Это его водовозка так запаздывает!
        Диспетчер, вызванный  по телефону, подтвердил его догадку: действительно, их водовозка на образовавшемся - в месте слива - раскате, из-за пробуксовки теряет всякий раз около полутора минут. И к  этому времени  уже образовалось отставание от графика в одиннадцать минут.
       Да как же это так!?
       И потом, так  набирается  девять, - где же еще две минуты?
       Расторопный Разворотов, всмотревшись в напряженное лицо шефа, всё понял и, выбежав к водосливу, широким взмахом руки, как сеятель зерна злаков, рассыпал песок на коварный лед.
       Отставание полностью преодолеть все же не удалось. Про эти полтора процента сменного задания, - а это около сантиметра проходки, - не мог  забыть Победитов и после смены  - в жару ли парной и голубых  ли водах бассейна.
Проводя свой  досуг  за  любимым  занятием в теплице:  перенося  пыльцу от цветка к цветку,  поправляя огуречные  пряди, подщипывая стебли томатов - Победитов всё думал и думал.
  Засыпая под бормотание транзистора о необходимости работать  без отстающего, он отчетливо представил себе, как завтра же наверстает упущенное. А иначе, -  как  людям в глаза глядеть?

  Да теперь вот еще и Жучка...

        Утомлённый мозг Победитова уже совсем было погрузился в забытьё, как где-то поблизости, за стеной явился чистый и нежный звук, который всё нарастал, и вот, уже  окрепнув вполне, - полился легко,  проникая вглубь сознания, вытесняя сомнения, нелегкие мысли - его ли собственные, пришедшие ли извне? - вплетая струящуюся субстанцию грёз  в светлеющие образы безусловной надежды. Победитов  вздохнул, и сферы сна, по-матерински нежно, объяли его .



       Узкая  полоска колеблющегося света возникла  на горизонте востока и стала расти, разливаясь окрест. Виртуозная тема ночи завершалась пианиссимо. Последняя её нота растаяла в тиши и Косинус Ф.И. медленно и нежно, - словно уснувшее дитя, - уложил флейту в футляр. Прощально вспыхнули бликами на красном бархате чернь и никель дорогого инструмента, сменив грёзу ночи на явь начавшегося дня.

       Федор Ипполитович работал машинистом дизельной электростанции и, сейчас, щелкнув замками  футляра, на цыпочках, чтобы не разбудить спящих товарищей,  вышел в звенящую атмосферу  зимнего утра.
      Сегодня предстояло ввести в работу еще один агрегат.
      
      Привычной сухостью прогретого воздуха, наполненного запахом работающего металла и высоким звоном машин,  встретила Федора станция.
      Напарник его был уже на месте. С чашечкой кофе, - такой крохотной в его крепкой руке, - он сидел, вместе с дежурной по щиту, за столиком, накрытым только что связанной кружевной салфеткой.
 Дымящийся кофейник уже стоял на её узорах, как это и виделось мастерице в начале, когда ещё предстояло размотать  в пряжу бесконечную нить топливного фильтра тонкой очистки.
      Молдаванов - была фамилия напарника - со вкусом допил кофе. Тогда они вместе вошли в машинный зал.

      В кропотливом труде прошли минуты, часы. Оставалось только в последний раз проверить центровку узла генератор - маховик дизельного привода.
      Федор взял ломик, спокойной синевой обласканного руками металла блеснувшего в узких ладонях маэстро.
      Медленно ведя ломом упругий ход маховика, Федор с гордостью думал:
      -Вот человек, - этот венец природы - рукой, способной извлекать тончайшие звуки гармонии, или  сплетать замысловатые узоры высоких симметрий, сейчас вращает и сам маховик, и коленвал  с веселой компанией шатуно-поршневой группы.            Вся  измышленная целесообразность форм и объемов машины входит во взаимодействие, чтобы глотнув очищенного фильтрами воздуха и янтарной струи дизтоплива, воспламениться для рождения и преобразования энергии в не одну сотню киловатт мощности...

      ...Потом, часами глядя в ледяные окна  больницы, едва пропускавшие зимний свет, Федор вспомнил, что в торжествующем хорале человеческих возможностей был  посторонний звук.
      Да, это был предупредительный сигнал Молдованова, затем крутанувшего  штурвал  крана пускового ресивера.
      Он был голубой - этот ресивер - воздушной расцветки.
      Тогда же Федор всем существом своим почувствовал власть силы, взметнувшей его в эфир. Тело маэстро воздушно воспарило и, резко раскручиваясь, уже настильной траекторией, пересекло бежевое пространство машинного зала, рассеченное красными, синими, зелеными, да и просто черными нитями трубопроводов и кабельных линий электропередач. Пролетев над телами уже агрегатов, с многозначительностью сфинксов,  возлежащими на своих анкерах,  это тело его оглушительно взорвало остекление щитовой, чтобы затем,  мгновенно соединиться с серым корпусом аппаратного шкафа.
       -Чертово колесо- в сердцах вырвалось у Федора Ипполитовича.
Имелся ввиду  вышедший уже на обороты маховик дизель-генератора, когда ребром своим почувствовал Федор негостеприимную геометрию ключа управления, с которым так больно было сейчас расстаться.

  Происшествие это имело немалые последствия.
  Повреждения, причинённые щиту полётом Косинуса, вызвали необходимость продолжительного ремонта.
       Щит был отключен.
       Фёдора Ипполитовича сняли  с ключа и направили к фельдшеру, где диагностировали проникающее полостное ранение в области шестого ребра, сзади, справа, но без повреждения внутренних органов - исход вполне благополучный.
Посёлок же на некоторое время был обесточен.
Погрустневшие отсеки камерального комплекса, где совсем недавно закончился плебисцит о судьбе Жучки, погрузился в полумрак.
  Разломов со вздохом отложил в сторону бумаги, над которыми рассчитывал поработать в тишине и  одиночестве.
Дело  было срочное - совершенно неожиданное невыполнение сменной нормы, и кем ? -   Победитовым ! - поставило в трудное положение группу подсчета запасов.
Следовало найти неординарное решение...
Через полчаса сумрак в здании сгустился, а узкие окна зданий контейнерного типа явили восход полной, сияющей луны над влекущим молчанием гор.
И тогда Разломов вышел  навстречу судьбе.


        Да, именно тогда и произошло с Разломовым замечательное событие, ярко озарившее тихую его жизнь подвижника, - он сломал ходули.
        Рано получив образование, сопряженное с  - обычным   для  многих поколений отечественных студентов - воспитанием гражданина,  ответственного за дальнейшее процветание своей родины, Разломов с энтузиазмом воспринял, - в свое время, - решение о том, что его место на Севере.  Это вполне соответствовало молодым его представлениям о смысле жизни, в котором романтика составляла как бы каркас, причудливо стянутый дымом костров, песнями под гитару, неожиданными,  но нередкими открытиями.
       Представления были настолько сильными,  что обнаружив существование администрации и просто работников, брошенных вместе в бурный котел личных интересов, кодекса законов и реальных возможностей проживания, Разломов не растерялся, а принял  эту жизнь. Только приобрёл ходули.
    Они такие чудесные, из выдержанной, без дефектов ели!
        Освободившись от дел, Разломов любил выйти в горы. Ветер играл складками его одежд, а Разломов видел далеко - с трёхметровой высоты многое представало иначе. Поднявшись над реальностью, обостренные чувства его отмечали неразличимые прежде детали рельефа, хитросплетения косвенных признаков проявлялись в иных закономерностях, становились четче, яснее.
       Находившись вволю, Разломов спешивался, аккуратно очищал ходули от снега и укладывал их на продуваемом месте, укрытом от прямых лучей редкого в эту пору солнца. Разведя костер из кустарниковых обломившихся веток , он, в носимой с собой жестяной банке из-под сухих сливок, из снега готовил чай и выпивал его неспешно из щербатой кружки. Напившись чаю - костёр уже прогорал - Разломов возвращался в долину.
       Когда открывался посёлок, умиротворённое чувство единения с природой исчезало, но не насовсем, а уходило вглубь разломовского существа, давая решимость быть готовым ко всему.
       Особенно ему нравились летние походы наверх, где с вершины можно было в течение получаса наблюдать закат и восход. Всего лишь на  долю часа скрывшись за горизонт, усталое светило являлось с новой силой над пространствами мира в ореоле сомкнувшихся зорь вечера и утра.
       Но в этот день, мы знаем, была зима. И Разломов зашёл далеко.
       Ничто - ни смятая бумага, ни жесть деформированных консервных банок, ни обрывки синтетики - не оскверняло девственный покров обглоданных ветрами  склонов.
       Сверху в однообразии развалов Разломову привиделся вдруг  какой-то намек -  это протяженная структура обозначилась редким  невыдержанным пунктиром серых валунов.
       Виртуальные страницы реферативных журналов, струясь потоком, промелькнули в сознании:
«Н-105Д.
 ...цены на.... за последний год возросли на 216 % . Эксперты отмечают дальнейший       их рост в связи с решением правительства.... начать производство компонентов...»
       Устремившись к валунам, Разломов пал на камни, но не разбился, а растерялся - прекрасные ходули непостижимым образом превратились в кучу сухих щепок.
  Отличное топливо.
  Да что ходули! В свежем изломе камня ясно обозначился прожилок, достаточной мощности, для того чтобы понять, что геолог хоть и ушибся, но не ошибся.
Не чувствуя боли, без чая, он  быстро вернулся домой. Никуда не пошел, а, лежа на тахте, закрыв глаза, ничего не отвечая изумлённой жене, лежал так долго, смиряя трепет   своего возбужденного существа и разгул воображения.


       Некоторую экзальтированность Разломова - ранее его жены - отметил ещё один человек.
       Дмитрий Иванович Елкин. Если угодно, Митя  - да, тот водитель автоцистерны для перевозки технической воды и растворов. Закачивая в очередной раз емкость автоцистерны насосом, установленным на ручье, видел, как Разломов, напрямик, через сугробы, бежал домой, источая жар возбуждения. Удивило то, что при нем не было ходулей.
        Нужно сказать, что Дмитрию Разломов был небезразличен. Именно с него он и собирался делать образ интеллигента в эпоху научно-технической революции. Спектакль их художественной самодеятельности уже вполне сварился, все участники  были на взводе, а ведущая роль - передового инженера, порученная Елкину, та изюминка, на которой так надеялся Разворотов, их руководитель, развернуть действие, все не шла.
        Разворотов нервничал, а Митя же всё искал тот единственный штрих, соединивший разрозненные детали в исполненный драматизма выразительный образ современника.
        Уже глядя во след удаляющемуся  Разломову, Митя остро осознал - вот чего не хватает: естественности человеческих страстей. Мечемся все, ищем чего-то. Да что на сцене - в жизни-то мы как плохие актеры. Вон, Жучка, и то талантливее нас - спокойно и не суетно живет своим естеством.
      Нет, не напрасно прошли те две минуты, когда пара Веста и Жучки придержали тогда его, - любопытствующего - на пути к насосной.  Хоть и досадно, что подвел тогда Победитова.
  И вот, Разломов. Так ли уж важно то, что взволновало  геолога. Важно, что он живёт жадно, идеям тесно во внешне спокойном его  облике.
       Сделалось жарко. Цистерна уже была полна. И Митя, выжав сцепление, плавно повел рычаг коробки перемены передач  -  мягкие щелчки обозначили зацепление шестерен, -  диски сцепления уже смыкались -  и, пропустив трением несколько оборотов, плавно нагрузили трансмиссию мощью горячего двигателя, только что принявшего, указанные педалью акселератора, новые обороты, .
  Автомобиль уверенно разгонялся. И, всякий раз,  подхватывая  этот разгон,  Митя включал высокую передачу. Работа успокаивала  его. Не то чтобы он становился равнодушным, нет, - уверенность в своих возможностях, основанная на опыте ответственной работы, освобождала душевные силы для разработки всё более сложных решений. Сейчас Митя уже был уверен, что этого хватит на двоих. На его и Разворотова.  С ним они раздуют тот очаг культуры, фойе которого пахнет деревом, как в леспромхозе летом. А пришедшие женщины скинут при входе свои шубы и обратятся из хищных медведиц в воздушных сильфид, легко несущих свои прихотливые платья, обвивающие столь разные формы  таких трепетных тел.

       Немало рейсов в ту ночь сделал Митя, прежде чем, спускаясь по накатанной волнистой дороге, - сверху - увидел в дальнем распадке  свет фар на зимнике, а уже внизу, у самого переезда через ручей, притормозил, пропуская облепленный снегом дальнего рейса «Уралец».
      Водитель его, несмотря на усталость многодневного рейса, не смог не поделиться с Митей своей новостью. Приоткрыв дверцу, почти на ходу, не останавливаясь, успел-таки крикнуть, что везет ту затерявшуюся партию лепестков.
Известие это обрадовало Митю, ведь речь шла не о цветах, а респираторах, следы которых так долго искали многие.
     Уж теперь-то будет доволен тот  беспокойный бородач-горняк, который так часто подъезжал с ним в неурочный час туда, где берут свое начало извилистые подземные горизонты выработок.
    Заметил  Елкин в кузове  и ящики, - переливчатым блеском наполненной стеклотары взыгравшие в неверном свете уже брезжущего утра.
Никаких сомнений - пришел Праздничный продукт.


     И здесь, я думаю, уместно вспомнить утверждение, что у всего сущего есть начало. И это начало - предвещает его конец. Есть конец  и у этого жизнеописания. Ибо мы подошли, действительно, к завершению сего труда, а равно, и  к началу ожидания возможных  последствий. Ведь каждый из нас подобен упомянутой  Жучке. В том смысле, что чреват размышлениями, проблемами, надеждой и верой..
Если наша психическая организация достаточно сильна, чтобы растворить накопившиеся эмоции в горниле будней без последствий , то они ( эмоции) никому не угрожают. Человек же ослабленный, приобретает вдруг навязчивое желание извергнуть себя в мир, пренебрегая остатками стыда и совести. Рецидив этого влечения, как никогда более, приходится на дни, предшествующие Новому году. Самое уместное тогда обратиться к чарке...

     ... И вот  я уже вижу, как присоединяется ко мне Победитов и Разворотов,               
     Разломов, Елкин, и восстановивший свою трудоспособность Косинус Ф.И.
          Вижу бриллиант нашего общества Кучумову и, не менее блисательную, Ермакову...    И всех тех, кто обязательно найдет свое имя в заботливо подготовленном месткомом списке, который  регламентирует каждому объём реализации ему того продукта, на весть о прибытии которого наш Митя имеет неоспоримый приоритет.               
               
      
      Ибо сказано мною однажды по другому поводу:

 Что было мне подарком в этот день?
- Поющее безмолвие снежинок,
Узор на окнах из волшебных льдинок-
Как паутины эфемерной тень...
...Но падший рев пурги,  предательски взорвавший
Декор окрестных гор, уже поверивших в покой,
-Разрушил этот мир, словно друзья собравшись
Гуляньем отмечают праздник мой.
Их голоса звучат в порывах ветра,
Их танец сотрясает домик мой
И кажется, что сотни километров
Свернулись лентой прямо предо мной.-
-Клубком пространств, свободных от размеров
Где смысл разлук равно ничтожен и велик
Мы пребываем здесь надеждою и верой
В родство души, пронзительной, как журавлиный крик.
Они - те птицы, -  помню, пролетели
Давненько уж над мокрою землей
Их нет уже. И белые метели
Сменили их своим подарком в праздник мой.

     Пусть  тот, первичный, повод давно уже прошёл, а песнь души всё не кончается, находя для своего продолжения поводы иные, да и без оных не затихает, давая мне основания решительно удалить  уже выставленное было мною было  "the end", совершенно не имея ввиду некоторую неуместность здесь иноземного происхождения этого выражения. 

О конце ли думать в Новый год, и на Рождество, да и на Новый год старый тоже?


25.12.2015     06:13:05

фото