ШЕРЛОК ХОЛМС
Уотсон уже сделал несколько шагов по тропе, но вдруг остановился, словно о чём-то внезапно вспомнил. Надо признаться, я поднял голову с надеждой, ожидая хоть каких-то объяснений, но он, вернувшись, просто швырнул скомканное письмо прямо мне в лицо.
- Чуть не забыл! Не собираюсь хранить это у себя.
Бумажный комок ударился мне в переносицу и упал к ногам, в грязь.
Я присел на корточки и поднял смятый конверт. Моё лицо горело, и видел я всё словно сквозь лёгкий туман: струящуюся вниз тропинку, прямую спину Уотсона, здание санатория далеко внизу…
- Что это за письмо? - спросил невозмутимо Кланси, протягивая руку.
Я резко выпрямился, отступил назад и убрал руку с письмом за спину:
- Позвольте мне прежде самому ознакомиться с ним, инспектор. Думаю, я имею такое право, коль скоро получил за него пощёчину.
Кланси опустил руку, а я развернул письмо.
Почерк был практически безупречен - я оценил скопированные не только графические особенности начертания букв, но даже нажим. Уотсон знал мою руку, но я ничуть не удивился тому, что неизвестный копиист обманул его - я бы и сам поверил, если бы страдал неверной памятью, что письмо было некогда написано мною. У меня уже сформировался солидный каталог умельцев подобного рода, но сейчас, перелистав его мысленно, я так и не смог опознать изготовителя подделки.
С другой стороны, сам текст письма никак не должен был обмануть человека, который считал себя моим другом вот уже несколько лет. Письмо было грубым, циничным, пренебрежительным, не только любимой, но самое презираемой женщине я никогда не составил бы послание в подобном тоне. И, тем не менее, у Уотсона не возникло сомнений в авторстве. Он даже не потребовал объяснений - просто хлестнул меня по лицу и ушёл. Ко всем моим бедам, ко всей тоске, ко всей невыносимости этих последних дней только этого мне и не хватало.
Я почувствовал себя не просто побеждённым - уничтоженным. Кланси внимательно наблюдал за мной, и только это, должно быть, мне помешало немедленно броситься на землю ничком и умереть.
Я медленно сложил письмо и убрал в карман.
- Вам я не дам его читать, - сказал я, сам не узнавая своего голоса. - Это -личное.
- Мистер Холмс, если оно имеет отношение к делу, вы не можете…
- Нет, я могу, - сказал я. - Это письмо было адресовано жене Уотсона мною, и Уотсон передал его мне, не имея в виду обнародования. Он не распорядился показать его вам. И я не покажу. Вы получили свои улики - отпечатки пальцев из дома. Как вы видите, ловушка моя пока не сработала, и значит, доктор Уотсон всё ещё в опасности. Обстоятельства сложились таким образом, что больше мою помощь в качестве телохранителя он, пожалуй, не примет. А если я правильно понял, он ещё и собрался уезжать, к тому же, что делает его ещё более уязвимым. Вам всё равно нужно предпринять какие-то усилия для задержания Вьоджин Мур - ну, по крайней мере, для выяснения обстоятельств вторжения в наш дом и местонахождения доктора Морхэрти. Если вы не выпустите из виду Уотсона, то вскоре вам повезёт. Только берегите его, прошу вас. И…это механическая работа - я вам для неё не нужен. Позвольте мне вернуться к себе и отдохнуть. Я очень устал.
- Вы, англичане, кажется, называете такое неспортивным, мистер Холмс, - холодно сказал Кланси. - С вас обоих подозрения тоже пока не сняты, и доктору Уотсону никто не позволит уехать прямо сейчас. Я не знаю, сработает или нет ваша ловушка, но вообще обстоятельства в целом складываются так, что ваше укрывательство, - он кивнул на мой карман с письмом, - заставляет подозревать вас в нечестной игре.
Я понял, наконец, почему Уотсону так резало слух слово «игра».
- В конце концов, - проговорил я, - заставить насильно участвовать в расследовании вы меня не можете - я не ваш подчинённый, отнять письмо покамест тоже не можете - тайна переписки может быть нарушена с санкции, которой у вас нет. Вы можете задержать меня до выяснения обстоятельств, сроком на несколько дней, но и этого у вас не получится сделать - здесь нет подходящего помещения, а конвоировать меня, куда бы то ни было, вам не с кем. Со своей стороны, я предлагаю вроде бы неплохой выход: я не собираюсь никуда исчезнуть дальше своего домика. Я буду лежать бревном и думать. И ждать. Мне кажется, уже к вечеру вам будет, что сообщить мне.
- Ну, а доктор Уотсон? - мне показалось, что уголок рта Кланси дрогнул, но, видимо, мне это просто показалось - инспектор оставался само бесстрастие.
- Что доктор Уотсон?
- В своих рассказах вашими устами он называет полицейских тупоголовыми. Что, если они не уследят, и ваш друг доктор подвергнется-таки смертельной опасности. Мы же только вдвоём - я и Готлиб - чего от нас требовать - две глупые головы, да две пары неуклюжих рук…
- Уж не собираетесь ли вы сделать меня ответственным за писанину Уотсона?
- Ни в коей мере. Но что, если он в чём-то прав, и мы не так расторопны. А когда ваша ловушка сработает…
- Хорошо, - с плохо скрываемым отчаянием сказал я. - Давайте продолжим спускаться. Но вы же видели, что произошло между нами - не думаю, что после этого Уотсон легко пойдёт со мной на контакт.
- И не нужно. Останемся просто наблюдателями, как вы и предлагали с самого начала.
Я пожал плечами, и мы продолжили спускаться, всё ещё видя далеко внизу Уотсона. Он быстро шёл, размахивая саквояжем, и скоро скрылся в помещении главного корпуса санатория, но почти тотчас дверь распахнулась, и оттуда снова выбежала сестра Мур, выбежала опрометью, крайне взволнованная, и сначала заметалась перед входом, а потом побежала в гору к нам навстречу. Впрочем, к тому моменту, как она определилась с направлением, мы с Кланси уже тоже бежали.
- Это в моей комнате! - задыхаясь, выпалила она, едва приблизившись на расстояние голосового контакта. - Должно быть, когда я отправилась вернуть доктору письмо. Я думаю, он влез в окно за какими-то вещами Вьоджин, а ваш полицейский пытался его арестовать. О, боже! Там столько крови и, кажется, оба мертвы.
При этих словах меня прошиб холодный пот, но дальнейшие её слова обвалили камень с моей души:
- Доктор Уотсон пытается что-то сделать, но сейчас их увидит кто-то ещё, и поднимется паника. Несчастный наш санаторий, бедный запутавшийся Морхэрти - не сильно же он нажился на своих авантюрах, а всё моя проклятая сестрица!
- Говорите яснее, фрау Мур, - попросил Кланси, не переходя, к счастью, на немецкий. - Кто именно мёртв?
- Ваш полицейский сержант и доктор Морхэрти.
- Догоняйте, Холмс, - бросил мне Кланси и устремился к санаторию со всей прытью, на какую только был способен. Моя же прыть оставляла желать лучшего.
Ноги мои, казалось, налиты свинцом, и если бы путь шёл в гору, я, скорее всего, вообще бы не дошёл. Но идти пришлось с горы, и я механически переставлял эти налитые свинцом ноги, пока не оказался перед дверью санатория.
В комнате сестры Мур первое, что ощущалось - запах крови. Он был острый и сильный, как на бойне. Я увидел распростёртое на полу тело Морхэрти, Уотсон склонялся над ним, стоя на коленях и ощупывал резаную рану в груди. Другое тело - полусидящее у стены - бесцеремонно осматривал инспектор Кланси. И Готлиб, и Морхэрти оба были мертвы, но если Морхэрти, по всей видимости, истёк кровью через порез в груди, то череп Готлиба был разможжён кочергой, валяющейся тут же, на полу.
- Где нож? - спросил я у всех сразу, осматриваясь. - Никто не видел ножа?
Уотсон брезгливо швырнул мне под ноги по полу длинный узкий скальпель, перепачканный кровью. Но я заметил, что он постарался при этом не оставить на металле своих отпечатков.
- Это нож для вскрытий, - неприязненным тоном сказал он. - Входит в большой хирургический набор и имеется у каждого уважающего себя практического врача.
Я присел на корточки и, не касаясь ножа руками, осмотрел нож.
- Им давно не пользовались по прямому назначению - на лезвии грубые следы напильника - думаю, что затачивать подобным образом хирургический инструмент никто не станет. Значит, нож использовался именно как оружие.
- Возможно, нож был у Готлиба, и он ударил Морхэрти в грудь, а Морхэрти в тот же миг успел ударом проломить ему голову, - всё так же брюзгливо проворчал Уотсон.
- Готлиб ни за что не нанёс бы удара ножом противнику, вооружённому кочергой, - резко возразил Кланси. - Да и откуда у него такой нож? Скорее уж нож принадлежал Морхэрти.
- И он сначала треснул вашего коллегу по голове, а потом в ужасе от содеянного зарезался? - не удержался от едкости я сам.
- А как было дело, по-вашему?
- По-моему, здесь не обошлось без кого-то третьего. Кого-то, кто мог убить Морхэрти, когда тот уже нанёс смертельный удар полицейскому.
- И кто же, по-вашему, был этим «третьим»?
- По-моему, ответ напрашивается.
- Вьоджин Мур? Хотите сказать, что хрупкая девушка могла нанести такой удар?
- Я бы не назвал Вьоджин Мур хрупкой девушкой, - мрачно возразил Уотсон. - Молодая женщина, день-деньской разъезжающая в седле по пересечённой местности, должна иметь сильные руки. Как врач, могу утверждать: ей это вполне по силам. Ранение проникает в брюшную полость под грудиной, для такого удара слишком много сил и не нужно. Вот только её сестра уверена в том, что Вьоджин успела покинуть Тышланд - будто бы её лошадь без всадницы видели на станции. Сестра Мур утверждает, что Вьоджин не отпустила бы лошадь без себя, если бы не уехала.
- Она не могла уехать, - убеждённо покачал головой Кланси. - Мне сообщили бы. Ведь вы владеете дактилоскопией, мистер Холмс?
Я кивнул.
- Важно выяснить, какой из этих предметов побывал в руках Готлиба и Морхэрти. Самое главное, остались ли на ноже отпечатки Готлиба или чьи-то другие.
- Когда я подоспел на крики сестры Мур, нож ещё оставался в ране, - сказал Уотсон. - Это я его вынул. Но я вынул его платком, так что если не стёр отпечатки, оставленные до меня, то, уж во всяком случае, своих не оставил.
- Рукоятка вымазана кровью. Ещё неизвестно, удастся ли вообще снять отпечатки… Так вас привлекли сюда крики, доктор?
- Вам ведь точно нужно, - Уотсон, не поднимаясь с колен, откинулся немного назад и сел на пятки. - Я стараюсь припомнить. Увы, я был не в том состоянии, чтобы запоминать. Мне нужно было пройти в комнату Мэри, я хотел забрать кое-какие вещи, а потом найти кого-то из персонала, чтобы договориться о формальностях. Я, в самом деле, собирался немедленно уехать, даже не взирая, - он быстро взглянул на Кланси, - на полицейский запрет.
Кланси открыл было рот, но, повинуясь моему нетерпеливому жесту, снова закрыл его.
- Я увидел, что дверь в комнату сестры Мур неплотно закрыта и словно бы качается от сквозняка, - продолжал Уотсон, потирая лоб, словно бы надеясь так воссоздать события в своей памяти точнее. - Тогда я подумал, что, раз уж мне всё равно нужен кто-то из персонала, и если сестра Мур уже вернулась к себе, то почему бы мне не зайти прямо к ней. Но, когда я уже взялся за ручку двери, я услышал крик.
- И что вы увидели, когда вошли?
- То же, что вы видите сейчас. Тела. Сестра Мур стояла у стола, обхватив себя за щёки, и кричала. Что ещё? На полу стояла раскрытая большая сумка - вон та, вы её видите, и ящики стола были открыты. Я думаю, Морхэрти пытался уложить в сумку вещи, а Готлиб застал его, и тогда Морхэрти, схватив кочергу, его ударил… - Уотсон замолчал и снова стал тереть лоб с какой-то озадаченностью, словно сам недоговаривал чего-то, и сам же не вполне мог понять, чего недоговаривает.
- А нож? - спросил Кланси.
- Я думаю, что Холмс прав, и в комнате был кто-то ещё…
- И этот «кто-то» - Вьоджин Мур, и она решила избавиться от своего сообщника? Но зачем?
Я молча взял платком нож и завернул в бумагу.
- У меня здесь нет магнитного порошка. Он остался в «Карантинном посёлке» вместе с моими вещами.
- Морхэрти убили не только что, - вдруг сказал Уотсон.
- Что-что? Что вы такое говорите, доктор? - резко повернулся к нему Кланси.
- Морхэрти убили не меньше часу назад - может быть, даже больше. Когда я дотронулся до тела герра Готлиба, а потом до тела Морхэрти, я почувствовал их… по-разному… Я почувствовал … - Уотсон облизал губы - он явно пребывал в замешательстве, продолжать ему говорить или нет.
- Что? - ещё более отрывисто и строго спросил Кланси.
Уотсон покачал головой.
- Я не могу сказать с полной уверенностью, но у меня сложилось такое впечатление, что их убили не одновременно.
- Не одновременно? - переспросил я, чувствуя знакомый холодок открытия между лопаток.
- Думаю, что к моменту ранения герра Готлиба, - сказал Уотсон, - Морхэрти был давно мёртв. Его труп остыл и плотность тканей… она другая. Герр Готлиб был… его тело оставалось тёплым, и кровь ещё была жидкой - она и сейчас жидкая и остаётся в сосудах, а кровь Морхэрти уже остановилась и стала стекать вниз. Морхэрти был убит ножом некоторое время назад, а герр Готлиб - кочергой тогда, когда наткнулся на его труп.
А где эта… сестра Мур? - заоглядывался Кланси. - Она же, по всей видимости, что-то успела увидеть?