Чета Пономарёвых собиралась на новогодний корпоратив. Владимир Александрович, руководитель небольшого, но твёрдо стоящего на ногах рекламного агентства, готовился к этому мероприятию с большой неохотой. Дело в том, что хозяин агентства Вадим, он сам распорядился так называть себя на западный манер, отвалив кругленькую сумму на гулянку, улетел на Бали, приобщить очередную молодую жену к прелестям тропического рая. Владимир Александрович очень рассчитывал в неформальной обстановке «продавить» кое-какие свои идеи, связанные с реорганизацией агентства, амелиорации его деятельности, которые принесли бы лично ему неплохие бонусы. «Забить Микки баки», любителю выпить Вадиму, не составило бы большого труда. Владимир Александрович, все вопросы, связанные с агентством, решал сам, не отвлекая патрона, озабоченного, подобно павиану, лишь доминированием в своём вечно грызущемся стаде бывших жён, любовниц, кучи детей, и ещё не объезженной молодой половины, на всякие скучные глупости. Пономарёв «выдавал на гора» стабильный доход, и шеф ему доверял, насколько это возможно в мире бизнеса.
«Самое бы время воспользоваться его расположением, и развести этого гамадрила по-крупному, - размышлял Владимир Александрович, повязывая перед зеркалом подобающий случаю яркий галстук, - и такой облом! Теперь весь вечер придётся мило улыбаться всем этим опостылевшим до тошноты рожам». Подобающее случаю настроение, стремительно улетучивалось, как воздух из развязавшегося воздушного шарика.
- Ну ты скоро?! – сердито крикнул он в сторону спальни, где жена, Татьяна, битый час наводила красоту.
Он бы вообще никуда не поехал, эти недоумки были бы только рады. Пономарёв не был наивным человеком, и догадывался, как к нему относятся подчинённые. Его это нисколько не напрягало, пусть пузырятся, но тратить на них свободное время, было жалко. Настояла жена. «Надо показать, что ты не пренебрегаешь коллективом, что ты не деспот, не сухой бюрократ, а обычный, живой человек, что… - мысленно передразнил жену Пономарёв, - прямо шлея под хвост бабе попала. Когда она вообще интересовалась его работой?».
- Ещё минуточку! – отозвалась из глубины квартиры Татьяна Николаевна.
«Сегодня нужно будет наконец-то расставить все точки над «i». Сергей, после их последней, прямо сказать, не лучшей, за время их знакомства встречи, даже не удосужился позвонить. С ней так нельзя. Он плохо её знает. Если он решил с ней порвать, она сумеет испортить ему жизнь, сумеет настроить против него недотёпу мужа. С волчьим билетом с работы вылетит, - мстительно думала она, вглядываясь в своё отражение в зеркале. – А вдруг Сергей не придёт, специально, чтобы избежать встречи с нею? Все мужчины такие трусы, когда дело касается выяснения отношений. Как бы узнать у мужа, будет ли Сергей на вечеринке, чтобы не вызвать подозрений?».
- Володенька, - вышла Татьяна в прихожую, - сегодня будут все те же, кто был и в прошлом году?
- А тебе не всё равно? – лениво поинтересовался Владимир Александрович, бросив на жену оценивающий взгляд.
«Что не говори, а в свои тридцать девять, она выглядит сногсшибательно. Не стыдно в любом обществе показаться», - довольно подумал Пономарёв.
- Конечно, всё равно, - сняла Татьяна с его плеча несуществующую пылинку, - но в тот раз там был один нелепый молодой человек, над ним ещё подсмеивались другие, и больше всех тот, что с бородкой.
- Тот, что небезосновательно показался тебе нелепым, сорвал заказ на пол «лимона», и лучше бы ему сегодня не показываться, а то я не утерплю, и порадую его раньше времени вестью об увольнении, с соответствующими напутствиями. Что же касается бородатого «Дон-Жуана», который ни одной юбке в агентстве проходу не даёт, я тоже бы его уволил, не будь он толковым специалистом. Так вот этот ловелас, будучи даже при смерти, приползёт за дармовой выпивкой, и возможностью поволочиться за любой особью, имеющей противоположные гендерные признаки, - Владимир Александрович помог жене надеть шубу.
Они спустились на лифте на площадку первого этажа, небрежно кивнули на приветствие консьержки, и вышли в темень уже привычно бесснежного декабря.
***
«Вот и ещё один год подходит к концу, как очередной гвоздь в гроб», - уныло подумала Анна Николаевна, прикидывая, чтобы ей надеть в этот раз на ежегодную вечеринку, на которых она уже давно чувствовала себя предметом не больше одушевлённым, чем «баба» на чайнике, во время чаепития.
О её ногу пушисто потёрся кот Баюн, единственная в её жизни отрада. Нет, не правда, ещё Анна Николаевна любила поесть. Через эту слабость, вся её жизнь пошла прахом. После нескольких лет брака, муж, тогда ещё только подающий надежды телеведущий, предъявил ей ультиматум: «Аня, пойми меня правильно, я медийный человек, моя личная жизнь рано, или поздно, станет достоянием общественности, и наличие у меня в качестве жены «готтентотской Венеры», может не лучшим образом отразиться на моём рейтинге. Так что, выбирай, либо я, либо холодильник!».
Какое-то время Анна честно боролась за своё счастье, но проиграла. Свидетели её капитуляции, хулахуп, эспандер и прочие патентованные прибамбасы, до сих пор пылились в кладовке. Холодильник окончательно и бесповоротно победил. Муж собрал чемодан, и благородно не покусившись на раздел доставшейся ей от родителей квартиры, отбыл в неизвестном направлении. Анна Николаевна, наблюдая за успехами своего «бывшего» по телевизору, страдала, нервно поедая всевозможные продукты питания в неимоверных количествах. Через год она сама себе напоминала слониху из мультфильма про котёнка, проживающего на улице Лизюкова, в славном городе Воронеже. Её гардероб составляли теперь исключительно «балахоны», и проблема выбора наряда заключалась только в подборе той, или иной цветовой гаммы.
Едва преодолев сорокалетний рубеж, Анна Николаевна поставила на своёй личной жизни жирный крест, и с головой окунулась в увлекательный мир активно-пассивных счетов, индоссаментов, дебетов и «кредетов», никогда не отказываясь поработать сверхурочно, за что была ценима руководством. Свободное время Анна Николаевна проводила в компании Баюсика за едой, и сопереживанием героям рвущих сердце сериалов.
Анна Николаевна решила выехать пораньше, чтобы не привлекая к себе внимания, занять место за праздничным столом, предварительно сделав рекогносцировку и передислокацию заинтересовавших её блюд.
***
Алиса была в ярости. Её «бойфренд» подложил ей огромную свинью на новогодние каникулы. «Мало того, что запланированная поездка в Испанию накрылась… пуховым одеялом, так ещё этот придурок оставил её на все праздники одну, уехав в срочную командировку в Нефтеюганск. Он, правда, звал её с собой, но она ответила на его предложение гомерическим хохотом, ещё бы на Северный полюс, на белых медведей посмотреть сагитировал, козёл! Он ничуть не лучше этого фрика Саши, с работы, который смотрит на неё глазами провинившейся собаки. Вот она возьмёт, и назло закрутит с Сергеем. Настоящий мачо, он давно уже делал ей недвусмысленные намёки. Нет. Пофлиртовать с ним конечно можно, но не более того, а то быстро окажешься в положении Гузеевой, из «Жестокого романса». Ладно. Нужно будет сегодня оторваться по полной, а там… Там, как получится», - Алиса взглянула на часы, накинула куртку, - «Пора. А то, как бы таксист не психанул, и не уехал не дождавшись».
***
Коля и Лёша, дизайнеры, друзья не разлей вода, на работе их звали «калоши», встретились за два часа до начала корпоратива в импровизированной мастерской Алексея. Обезбашенные экстремалы, они смысл жизни видели в риске. Друзья прыгали с парашютами с высотных зданий и башенных кранов, занимались паркуром, на каникулах собирались съездить в Приэльбрусье, покататься на сноубордах. Всех людей они делили на две категории: «слабо» и «не слабо». Подружки у них, соответственно, тоже были экстремалками. В агентстве «не слабо» был только Сергей, их начальник. В своё время он был классным мотогонщиком, он и сейчас ездил на круизере "Электра Глайд", тусовался с «Ночными волками», и лично был знаком с «Хирургом». Всех остальных в агентстве «калоши» считали лузерами, особенно тихоню Сашка, которого они с молчаливого одобрения Сергея нещадно гнобили. Недавно они явно заигрались, подставили Сашка с заказом на «пол ляма». Сергей чуть его не убил. Друзья поняли, что перегнули палку, и подвели в первую очередь своего начальника. Сергей, не смотря на то, что симпатизировал ребятам, узнай он правду, за такие фокусы, заставил бы их совершать друг с другом до посинения, популярные в толерантной Европе противоестественные действия. «Калоши» решили молчать в тряпочку. А как же Сашок? А что Сашок? Сашок лузер и терпила по жизни, ему не привыкать.
Ребята собрали нехитрое приспособление. В небольшой картонной коробке они поместили обычную хлопушку, переделанную так, чтобы она сработала, как только откроется крышка. Над хлопушкой установили лоток с порошком из бункера отработанного тонера. Потом они упаковали коробку в подарочную бумагу, и перевязали лентой.
- За такой подарок сразу в пятак получите, - «сванговала» одна из девчонок, наблюдавшая за их действиями.
- Действительно, ребята, плохая шутка. Это же хрен сразу отмоешь, - поддержала подругу вторая.
- Не сс…, Сашок ещё тот фрик, схавает. Мы ему в прошлом году…
- По дороге расскажешь, мы уже опаздываем, - перебил друга Лёша.
***
Зоя, уже не первый раз за этот вечер, давала последние указания мужу:
- Машеньку с Тёмочкой как покормишь, через полчаса спать уложи. У Артёма уроки проверь, и не давай ему у компьютера засиживаться. Сам поесть не забудь. Всё, я побежала, - она клюнула супруга в щёку, и вышла из квартиры.
До места, из спального района, где они жили, добираться не меньше часа.
«Нужен ей этот корпоратив, как лягушке маузер, - разражено думала Зоя, обходя попадающиеся по дороге лужи, - лучше бы она дома с детьми, мужем посидела, отдохнула бы хоть. А теперь вот торчи с этими, глазами хлопай. Эти «креаклы», когда начальник с женой уедут, нажрутся, как обычно, и чудить начнут, а ей дожидайся, пока все разойдутся. Потом за полночь домой, с тяжеленными сумками. Но это всё не страшно, зато детишкам и фрукты, и конфеты, ещё, всяко разно. Хозяин на такие посиделки денег не жалеет, они потом всей семьёй целую неделю, а то и полторы на продукты не тратятся.
Пока муж работу не потерял, разве бы она объедки эти собирала? Не сказать, чтобы богато жили, но не голодали же, а сейчас попробуй на одну зарплату впятером покрутись, вмиг весь гонор слезет. Муж вон, тоже поначалу нос воротил, теперь за милую душу уплетает, аж за ушами трещит. Это ей ещё повезло, что её в ИТРы записали, потому как, она с ними в одном офисе сидит, а то видать бы ей эти корпоративы, как чукче пальмы"
Подошёл её автобус. Зоя прошла в салон, и села у окна, невидяще уставясь в тёмное стекло, в котором тускло отражалось её усталое лицо.
***
Сергей Беглов, начальник дизайнерского отдела, подошёл к краю тротуара, где его обычно забирал их копирайтер, единственный человек в агентстве, с кем он поддерживал приятельские отношения. Виктор был на десяток лет старше, но разницей в возрасте не кичился, держался с Сергеем на равных. Виктор, по его словам, был обременён осколками семейного счастья в виде выходящей в тираж жены и пары бездарных отпрысков, имел несколько желчный характер, и своеобразное, точнее циничное, чувство юмора, которое позволяло ему мириться со всем тем бредом, который он сочинял для рекламодателей.
- Серёга! Дай мне немедленно уксусу, я отравлюсь! - тащил он Сергея в курилку, после встречи с заказчиками, - дай я всмотрюсь в твоё благородное лицо, отмеченное печатью интеллекта, верни мне веру в человечество! Избавь меня от ощущения, что мир состоит из одних дебилов, воспитанных на эпизодах «Звёздных войн», и искренне полагающих, что вкус, от слова вкусно, а кроссовки от слова красиво.
По дороге на работу, зимой на байке Сергей ездил нечасто, и на перекуре, они развлекали друг друга пародиями на рекламные ролики, которыми от души пичкало многотерпеливого российского обывателя телевидение.
Например:
Какая-то широко известная в узких кругах кинодива, заявляет с экрана телевизора, что она очень красивая, потому, что пользуется каким-то там кремом.
Сергей предлагает свой вариант: Та же девушка после фразы о своей красоте, недоуменно смотрит на баночку с кремом, и сообщает, что она понятия не имеет, что это такое.
- Идея неплохая, но вяловата. Мало экспрессии, - на секунду задумывается Виктор. – Надо энергичнее, напористей. Примерно так: «Эй, вы! Чмошники. Я очень красивая, а этим го…м мажьтесь сами!».
Или: Люди в белых халатах, изображающие отоларингологов, подходят к огромному, анатомически точно выполненному макету человеческого горла, и начинают показывать места, на которые целительно действует рекламируемое ими средство.
- «О, сколько нам открытий чудных…», - задумчиво цитирует Виктор, а потом выдаёт:
- Люди в белых халатах и противогазах, изображающие проктологов, с указками подходят к огромному, анатомически точно выполненному макету…
Ну, и дальше в том же духе.
Сергей думал, что приятель заберёт его на такси, но Виктор приехал на своей «тойоте».
- Это ещё что за дела, - недовольно забурчал Сергей, усаживаясь в машину, - а с кем я пить буду?
- Не унывай, мой юный друг! Ты отстал от жизни. Сервис в столице поднялся на небывалые высоты… Вызовем водилу, для пьяного владельца автотранспорта, и все дела. Тема: Симпатичная домохозяйка рекламирует новую модель пылесоса со всевозможными насадками…
***
Саша Мельников, исполнявший в агентстве обязанности менеджера по приёму и обработке поступающих заказов, наблюдал из своего укрытия, как в небольшом банкетном зале собираются коллеги по работе. Нарядные мужчины и женщины, в ожидании остальных, прохаживаются по залу, собираются небольшими группками, временами слышится смех, перекрывающий негромкий общий гул голосов. Мельникову всё хорошо было видно из вентиляционного окошечка, расположенного почти под самым потолком. Решётку с окошка он снял заранее.
В полутора метрах от стены стоит, по-купечески богато, накрытый стол.
«Пир Валтасара, - кривит лицо в недоброй улыбке Саша, - рассаживайтесь, все уже в сборе. Его отсутствие, даже при условии, что этот незначительный факт заметят, не помешает начать «дружному трудовому семейству» предновогодний праздник.
Пономарёв произнесёт трогательную, и одновременно зовущую к беззаветному служению делу процветания агентства, проникновенную и насквозь фальшивую речь. Ехидный копирайтер ответит двусмысленным витиеватым спичем. Потом Беглов по-мужски резанёт правду матку, но так, или иначе, обязуется принять к сведению, доработать и выполнить, во что бы то ни стало, все дружно зааплодируют и…
«Как же он ненавидит этих двуличных, корыстных людишек, пьющих и жрущих, в полной уверенности, что этот мир создан для них. Все они напоминали ему йеху, омерзительных людоподобных тварей, которыми так брезговали благородные лошади-гуигнгнмы, из «Приключений Гулливера». Ну, да ничего. Всем им воздастся по заслугам, и не когда-то, в загробном мире, преданным ими Богом, а здесь и сейчас.
Сашу злило, что мысли, вопреки его воле, раз за разом возвращаются к отморозку Виноградову, который открыл стрельбу по сослуживцам в одном московском офисе три года назад. Мельников категорически отрицал свою схожесть с ним, вопреки очевидному. «Нет. Он не такой. Виноградов был человеконенавистником, и его действия носили характер спонтанного всплеска неконтролируемой, безумной ненависти. Это была не хорошо спланированная акция возмездия, а буйное помешательство. Он же, готовился к этому осознанно, не один месяц, продумал всё до мелочей. И он, в отличие от Виноградова, сыграл со смертью в «русскую рулетку». Во время отпуска, забрав все свои сбережения, он отправился на Украину, нелегально перешёл границу, сумел найти нужных людей, и купить у них оружие. Его несколько раз могли убить, арестовать, но он вернулся, он заслужил право осуществить задуманное. Если бы какая-то высшая сила посчитала нужным остановить его, она бы это сделала. Но он здесь, со снаряжённым автоматом и боевой гранатой, значит, он прав, а веселящиеся за стеной люди – нет. Все они, прямо, или косвенно, в течение нескольких лет измывались над ним, втаптывали в грязь его человеческое достоинство. И сегодня они за это ответят. Все. По полной», - Саша полез в карман куртки…
***
Мельников выдернул чеку, просунул гранату в окошко, и коротким движением руки, бросил её на стол. Не дожидаясь взрыва, он скатился с горы ящиков и коробок, которые поставил друг на друга, чтобы достать до окна. Едва его ноги коснулись пола, за стеной раздался показавшийся оглушительным, в замкнутом помещении хлопок, послышались истошные крики. Саша подхватил стоящий у стены автомат, перевёл флажок предохранителя в среднее положение, и выбежал из подсобки.
На несколько секунд ему стало нехорошо. Большинство, из сидевших за столом, было убито, или ранено. На полу лежало несколько тел, валялась разбросанная взрывом целая и битая посуда. Остатки каких-то блюд, мешались с ручейками и лужами крови, тянущихся от неподвижных, и еще шевелящихся тел. Те, кому повезло больше, стонали и кричали, дезориентированные, беспомощные. Хорошие мишени. Мельников положил их короткими очередями, потом добил раненых. Под потолком повисло густое пороховое облако, кисло пахло кардитом, перебивающим тяжёлый, железистый запах крови…
***
Саша не помнил, сколько он просидел под вентиляционным окошком. Он слышал произносимые во время застолья тосты, не вникая в их смысл, всё более шумные возгласы, пьяный смех. Потом, группами и по одному, народ стал расходиться. Первыми ушли начальник с женой. Веселье за столом стало более раскрепощённым. Первую скрипку заиграли Сергей с Виктором. Чуть погодя ушла бухгалтер, за ней «калоши» с подружками. Остались Виктор, Беглов, веселящие Алису своими «сценариями», и Зоя, кажется, женщина с грустными глазами и усталым лицом. Она уйдёт последней. Саша знал её секрет.
После одного из корпоративов, Мельников вернулся за забытым шарфом. Войдя в зал, он увидел, как Зоя перекладывает салат в целлофановый пакет. Заметив его, она замерла, и густо покраснела. Саше показалось, что будь у Зои такая возможность, она провалилась бы со стыда сквозь землю, пробкой вылетев где-нибудь в Тихом океане, недалеко от Антарктиды.
- Я никому не скажу, - брякнул Саша, и быстро вышел.
С тех пор Зоя всегда с ним здоровалась, но никогда не поднимала на него глаз.
Наконец засобиралась изрядно поднабравшаяся троица. Беглов, со свойственной ему настойчивостью, приглашал Алису к себе домой на кофе, а напрашивавшегося в гости копирайтера, отправлял к «изголодавшейся по суровой отеческой и мужниной любви» семье.
Мельников слышал, как Зоя деловито стучит ложками по посуде. Скоро, набив сумки остатками пиршества, она уйдёт. Охранник выключит свет, и запрёт зал…
«А он? Что делать ему? Вон, рука уже начала неметь. Кольцо с чекой куда-то завалилось, его и при свете-то не найдёшь», - Саша прижал руку, сжимающую гранату, другой рукой, - «Как? Когда? Что с ним, чёрт возьми, случилось, что он решил убить всех этих людей? Пусть не самых лучших, пусть плохих, но людей!», - только сейчас до него начал доходить весь ужас, непоправимость того, что могло бы произойти, не остановись он в последний момент.
В тишине зала гулко застучали по полу каблуки, в отдалении послышались неясные голоса. Потом дверь захлопнулась, в замочной скважине провернулся ключ. Через минуту, в зале и кладовке погас свет.