Всю ночь я провел у компьютера. Проснулся около полудня. Открыл жалюзи. Дождь, ветер... Ну и ладно. Можно не выбираться из дома. От души пообнимать жену. Жену пообнимать – счастье какое!
– Настя, ауууу! Твой старый, вредный муж проснулся. Кофе хочу. Хочу кофе и бутерброды с пармезаном!
– Этот муж сейчас получит на орехи, потому что я в шоке! – сердито сказала Настя, – что за ужас ты написал? Я плакала.
– А не надо залезать в мой комп. Сколько раз тебе говорить?
Слезинка пробежала по румяной щеке к подбородку.
– Но этого же не было на самом деле? Ты все придумал. Он не мог так поступить с Алисой. Отдать в притон... Надо же такое нафантазировать! Жуткий сюжет.
Я с нежностью смотрел на жену и думал, как она не похожа на Алису. Нежная и одновременно серьезная, прагматичная. Ей всего лишь восемнадцать, многое может измениться. Нарожает детей, повзрослеет... Если нарожает! Лучше не загадывать. Не надо! Есть она, есть я. Дождливая сегодняшняя суббота. Взволнованные серые глаза. И такая милая слезинка.
– Иди ко мне, – позвал я, – а бутерброды подождут. Иди!
Потом мы их, конечно, сьели. И выпили немного вина. И сладко поспали. Во сне затекла нога, которая уютно лежала на Настиной. Я перевернулся на живот и показалось вдруг, что рядом другая женщина. И невольно вырвалось: «Как же хорошо с тобой, Алиска». Настя больно ударила меня по щеке. От второй пощечины я увернулся.
– Малыш, я же тебе рассказывал – писатели долго живут образами, которые создают. Они им снятся. Это, между прочим, тяжело. Не дуйся.
– Поклянись, что никакой Алиски в твоей жизни не было, а рассказ выдумка.
Мне очень хотелось сказать, что не все вымысел, что существует реальная Алиса, ее судьба, похожая на черно – белый зигзаг. Но... В Настиных глазах было смятение. И я поклялся, горячо, по – мальчишески. Даже встал на колени. Когда тебе сорок пять, а ей восемнадцать, о правде лучше молчать. Не поймет, уйдет. И как я без нее буду жить? Алису я потерял. Давно. А любил, до обморока, до иступления. Любил же! Пока не вползла, как змея, ненависть...
– Зачем ты отправил своего героя в Италию? – спросила вдруг Настя, – простить его нельзя. Я бы не простила. Слабак и подлец.
– Иногда прощают и подлецов. И хватит об этом. Какая разница, что там у них произойдет.
Не мог я признаться, что не было никакой поездки в Италию. Я писал о том, что было и чего не было. Где – то правду, а где – то ложь, «сказки», чтобы все запутать, заблудиться, забыть. Так было нужно. Мне! Двадцать лет я не могу избавиться от тоски, страха и наваждения по имени Алиса. Эта ночь была особенной. Листал старые записные книжки и вдруг увидел рисунок карандашом. Свой портрет! И подпись крупными буквами: «Любимый, красивый, знаменитый!» Это был Алисин почерк. Она была уверена, что я никогда не постарею, непременно получу Букеровскую премию. А она меня никогда не оставит. Как же давно это было! Нет Букера, седые виски. Не знаменитость, но успешен и, кажется, любим.
Особенная была ночь. С грозой, со строками, которые набирал стремительно, потом все удалял и начинал заново. И крутилось в голове пушкинское: «Там на невидимых дорожках следы невиданных зверей...». В прошлом мои невидимые дорожки. В прошлом!
Не мог же я признаться, что... Нет, ничего!
Дождь не кончался. Настя отправилась к подруге Я налил стакан водки, выпил залпом. Перечитал рассказ. Не сжег, не разорвал. Не хватило духу! Может быть, она давно простила меня. Может быть, поскольку не была злопамятной. Но кто знает, где она сейчас? Девочка, женщина в бежевом? Мир большой, а человек такой маленький...
Я увидел ее в казино, куда пришел в свадебном костюме друга, с одним долларом в кармане и с надеждой подсмотреть нечто необычное. Я ведь уже азартно писал роман о превратностях новой жизни. Казино было одним из ее символов. В самом центре города. В исторической его части.
Дорогие автомобили, вальяжные мужчины, бритоголовые парни, молоденькие девушки. Аромат красивой жизни. Мне даже показалось, что ощущается запах денег, особый, притягивающий, вкусный. Впрочем, это, наверное, от того, что выпил в баре водки. Для храбрости. Нет, я не стеснялся своего невысокого роста, прыщей на лице, старых кроссовок. Но я увидел ее! Она сидела на коленях у известного в городе авторитета. И, конечно, была его девочкой. Хрупкая, большеглазая, с небрежно очерченной верхней губой. Вся в бежевом и переливчатом, с крупными изумрудами в маленьких мочках. Дорогая девочка. Не для меня, но я стоял неподалеку и упрямо смотрел. Хотелось протянуть руку и погладить ворох рыжеватых волос. Она заметила, рассмеялась, подмигнула мне бежевыми ресницами. Почему – то бежевыми, почти белыми. И вскрикнула. Этот бандит ударил ее по руке. По маленькой, изящной руке! «Сволочь!» – громко сказал я. А через минуту, две уже лежал за углом клуба... Очнулся под утро, кое – как добрался до дома.
Гематомы не проходили долго, но к врачу не обращался. Лишние расспросы были совсем ни к чему. Приезжал друг, приносил лекарства, еду. «Ты из – за костюма не переживай, – говорил я серьезно, – разбогатею, куплю. Шикарный!» Он отмахивался: «Еще одна драка из – за бабы и все: чао, друзья! Стоила ли она того, чтобы рисковать жизнью?»
Я вспоминал хрупкую фигурку, зеленые глаза, маленькие руки, жалобный вскрик.
– Она не баба. Девочка. Лет шестнадцати. Очень нежная. Именно таких бандюки прибирают. Зачем им бабы?
– Значит порочная, – отрезал друг, – и не возражай. Забудь!
Не забыл, но страдать было некогда. Время неслось стремительно, будоражило воображение. Я работал корреспондентом в газете, дописывал роман, мечтал о Букере. С девушками встречался, но не впечатляли! Ни блондинки, ни брюнетки... Все казались пресными, скучными. Конечно, я был неправ! Девушки были хорошими, добрыми, вполне сексапильными. Но в самые неподходящие минуты мелькали вдруг зеленые глаза, маленькая, покрасневшая от удара рука... На меня обижались. Кому понравится коктейль из рефлексий и отсутствия страсти?
Года через два авторитета не стало. Убили! Похороны были грандиозными. С огромным количеством людей, машин и цветов. Процессия двигалась мимо центральной площади, мимо Вечного огня. Кто – то очень важный позволил и это, но меня волновало другое. Я искал глазами ту девочку, хотя понимал, что она, должно быть, в чьей – то машине. Не с близкими же рядом. Не увидел. И с грустью подумал, что она теперь надолго с этими людьми, может быть, навсегда! Образ жизни менять сложно. Быстро станет подругой другого крутого парня. Как же я ошибался!
Встретились мы в риэлтерском агентстве друга. Да к тому времени оно у него было – подарок тестя. Я любил забегать в офис вечером, когда клиентов уже не было. Мы закрывали жалюзи, но, как правило, забывали закрыть входную дверь, разливали виски в грубые ребристые стаканы, толковали о жизни. Иногда я приносил новые главы романа. Читал вслух... В один из таких вечеров она и зашла в кабинет, без стука. В короткой песцовой шубке, джинсах, заправленных в ботфорты, без шапки. Я узнал ее сразу, повзрослевшую, с теплым блеском в зеленых глазах, с припудренными ресницами. Узнал и замер. Словно это был не я, уверенный себе, красивый, уже без прыщей, уже журналист, почти писатель.
– Время позднее, – сказал друг, – сотрудники уже разошлись, но я лично готов выслушать такую милую леди.
«Позер, – выругался я про себя, – бабник». Он всегда был бабником, мой лучший друг. Впрочем, после женитьбы гулял тихо, остерегался тестя, а любил ли жену, не знаю. Может быть.
– Выслушаем вместе, – пробасил я, – девушка, вам виски или кофе?
– Разхозяйничался, – шутливо оборвал друг, – сначала к делу. А с голосом что? Влюбился с первого взгляда?
– Ну, не гад ли, хотя и друг? – я покраснел, а она вдруг рассмеялась: «Ребята, а вы забавные».
У нее было удивительное имя. Маленькие руки с ухоженным маникюром. Я их помнил, как помнят что – то очень любимое. Алиса через агентство хотела купить квартиру. Новую, элитную, в центре.
– Это очень дорого, – осторожно сказал друг, – хотя именно такие квартиры сейчас и востребованы.
– Цена не имеет значения, – она пожала плечами, – главное хороший вариант.
У меня перехватывало дыхание. Хотелось выругаться, нагрубить. Значит все – таки опять бандитская подстилка!
– Наследство, – наивно объяснила она, – надо же куда – то тратить деньги.
Я жил в маленькой комнате, за городом. В старом двухэтажном доме. Рядом стоял и разрушался такой же. Трущобы – так их называли горожане. И ничего другого пока не предвиделось. Тоже наследство, от бабушки. Представил в своей берлоге Алису. Стало так плохо, что выпил еще виски и съязвил:
– Такие наследницы с простыми парнями не дружат? Не любят их, так ведь?
Она сощурила глаза, внимательно на меня посмотрела.
– Отчего же? Если ты не слабак, не дурак и не трус, пригласи куда – нибудь. Может, я соглашусь.
– Он писатель, – друг подмигнул мне, – будущий Нобелевский лауреат. А еще журналист. Соглашайтесь. Займемся вариантами завтра.
На ресторан у меня не было денег. В кино она не хотела, гулять в сказочно заснеженном парке тоже.
– Приглашаю тебя к себе, – предложила она, – на настоящий кофе, на бутерброды с черной икрой. Больше ничего нет.
– Не надо издеваться над нищим журналистом, – разозлился я, – и почему на ты. Не комильфо.
– Мы знакомы. Помнишь казино? Парни тебя вытолкали...
– И избили!
– Я знаю. Переживала! А ты тоже... Уставился, сволочью обозвал моего друга.
– Но он ударил тебя по руке.
– Всего лишь шлепнул, чтобы не кокетничала.
– Бандит!
– Может, и ты бандит. Откуда мне знать. И хватит об этом! Идешь ко мне?
Сколько же в этом вопросе было наивности! Я не хотел идти, боялся разрушить очарование, а она вдруг всхлипнула:
– Одной так страшно. Побудешь со мной немного. Пока не засну!
Представил мышей, скребущихся по углам, пьяные голоса соседей, мрачные стены, такие же, как у меня. И уже не раздумывал. Конечно, страшно и дико! Конечно, плохо одной – нежной и маленькой. Взял ее за руку. Пальцы доверчиво дрогнули... Квартира была стильной, уютной. С картинами в багете, с белым кожаным диваном, с причудливыми шторами. Какие мыши? Какие пьяные голоса? В таком доме их по определению не могло быть.
– Шутница, – улыбнулся я, – чего здесь бояться? Это же рай.
– И в раю бывает страшно, – ответила она, – особенно ночью.
– Бандит подарил?
– Не называй его так. Он очень меня любил. Говорил: «Мне ничего не надо, потому что убьют, а у тебя должно быть все и лучше всех!»
«Вот откуда наследство, – размышлял я, – крутой же был. Ходили слухи про оружие, наркотики. Но какая дурочка. Дурочка... Молчала бы о наследстве, не приводила в дом первого встречного». Если честно, мне стало немного не по себе. Время лихое. Мало ли... Я ведь и не знаю о ней ничего. Она почувствовала.
– Не волнуйся. Никто тебя здесь не тронет. Просто иногда кажется, что он здесь.
– Но ведь он здесь раньше бывал, потому и кажется. Это нормально, - сказал я.
– Дурак, – рассердилась она, – пойдем варить кофе.
Я никогда не сидел за столом, накрытым белоснежной кружевной скатертью. Никогда не ел черную икру. Да и красную тоже! Не пил из фарфоровых чашек... Не знал, что женские волосы могут пахнуть морозной свежестью, а бедра быть такими податливыми, покорными, что вдруг понимаешь - вот это и есть твоя женщина. Навсегда!
На следующий день я переехал к ней. Счастье – это когда летаешь. Никакого другого счастья нет, все суррогат, иллюзия. Каждое утро я просыпался и благодарил ангела хранителя за то, что он подарил мне крылья и эту женщину с розовыми пятками, которые я так любил целовать. Я благодарил его, засыпая, потому что она была рядом. Может, это был не ангел хранитель... Судьба удивительна тем, что не знаешь, кто тебя ведет и к чему. Но даже если догадываешься, изменить ничего нельзя, потому что каждый шаг уже в прошлом. Об этом я задумался позднее, а тогда...
– Какой же ты романтичный, – удивлялась Алиса, – все так хорошо, что даже слишком. И чуточку страшно за нас.
Мне страшно не было. Забросил роман, взял отпуск, помогал выбирать квартиру, бегал за ней, как щенок. Бесился, когда повязывала голову черным шарфом, покупала корзину цветов, заказывала такси и ехала на кладбище. «Ты меня не трогай сегодня, – просила она, – мне надо помолчать!» Не трогал и ненавидел человека, который был и любил до меня! О том, что трачу его деньги, не думал.
Скоро Алиса купила квартиру, с камином, в двух уровнях. Обустраивала, заказывала мебель. Что – то обсуждала с дизайнером, меняла, сердилась. А вечером, устало падала на диван. Я раздевал, нес в ванну. Она говорила... Что же она говорила? Забыл. Бывает же! Через полгода мы поженились. Пять лет я был самым счастливым мужем на свете! Это ко мне она врывалась в кабинет без стука, словно веселая птица. Садилась на подоконник, просила кофе и немного горького шоколада! Это на моей рубашке расстегивала пуговицы, одну, вторую, третью... Это с ней я занимался любовью на рабочем столе! От моих поцелуев оставались пятна на высокой шее, похожей на стебель экзотического растения. Нам все время не хватало друг друга.
Не было романа с женатым другом, не было Таиланда. Вымысел! Творческий зигзаг! Отдыхать мы ездили в Италию, Париж, Ниццу, Монако... Не спрашивал, сколько осталось денег от наследства. Я неплохо зарабатывал, но однозначно не на Ниццу и Монако. А она не работала. Садилась в машину и уезжала за город, с этюдником. Да, у нас уже был не новый, но вполне приличный форд. По тем временам, когда многие еще ездили на «копейках», это было шикарно... У меня не осталось ее работ, пейзажей, акварелей. Нет и ее фотографий. Все только в памяти – зеленые глаза, припудренные ресницы, бежевые одежды.
Я очнулся от Настиного крика:
– Почему ты опять пьешь эту гадкую водку? Что случилось?
– Ничего, моя прелесть. Жаль, что не могу показать тебе Монако. Деньги. Там нужно много денег.
Она смотрела на меня с недоумением:
– И фиг с ним. Я даже не знаю, где это. Мне и так хорошо. Здесь, с тобой! Это все рассказ! Что в нем не так? Откуда сюжет?
Я бы мог ответить, что все не так. В психологии есть любопытное понятие – вытеснение. Это когда боль, тоска, какое – то событие вытесняются в подсознание. Я поступил иначе, сознательно вытеснил все в рассказы, в котором меня настоящего нет, а значит не так больно.
Меня, настоящего! С той ночи, когда Алиса исчезла. В первый раз...
Продолжение
Опубликован в книге «Горячка» 2015г.