В суматохе дней, забот и хлопот под Новый год с людьми происходят причудливые, а подчас и казусные случаи. О некоторых из них, с моим участием, расскажу вам достоверно.
* * * * *
САМОВОЛКА ИЗ ГОПИТАЛЯ
Надо же было оказаться мне в госпитальной палате прямо-таки накануне Нового 1988 года. И хотя профилактический курс лечения заканчивался, я мог успеть выписаться до праздника, однако на душе было неспокойно. Предчувствия мои, как на грех, подтвердились. На утреннем обходе 30 декабря лечащий врач-подполковник, как бы невзначай, спросил:
- Виктор Алексеевич, Вы не знаете, куда могла деться Ваша история болезни? Без неё, сами понимаете, не могу оформить выписку.
Сей вопрос жутко ошеломил меня. Расстроенный, я с трудом сглотнул слюну (застрял ком в горле) и ответил:
- Умоляю Вас, доктор, найдите эту злосчастную историю, отпустите меня на свободу, завтра ведь Новый год!
- Рад бы это сделать, но прошу понять, без данного документа не имею права, - военврач развёл руками и удалился.
Простонав, я повалился на койку. Лежу, ломаю голову : что мне делать, как мне быть? Соседи по палате наперебой дают советы. Слушал-слушал и заявил:
- Всё, ребята, не галдите, иду в самоволку. Прикройте меня. . .
Решено – сделано. Вечером 31 декабря, достав из-под матраца спрятанную одежду, переоделся и попрощался с хорошо понимающими меня хлопцами. Тайком проскочил мимо поста дежурной медсестры, когда та отлучилась. Выбежал из лечебного корпуса. Перемахнул через забор – и был таков. . .
Новый год встретил в шумной компании родных и друзей. Встретил, как и положено, за щедрым столом с песнями, плясками, прогулками на морозце под луной. Затем - очередное пиршество и питие: водочное, чайное, кофейное, а на зорьке - рассольное. Как в деревенских традициях.
Разудалый и лихой, возвратился утром в «родные пенаты», ну то есть в отделение госпиталя ещё до прихода своего сурового лечащего врача. Лёг в койку и задремал.Всё было шито-крыто. Никто, кроме медсестры, не узнал о моем побеге. А с ней легко замял дело - конфетным новогодним подарком.
Находиться в неволе, в пропитанном смрадом лекарств госпитале мне довелось ещё сутки. Отыскалась всё-таки моя история болезни. Бестолковый простофиля-медбрат сдал её в архив. Понять того витающего в облаках человечка в белом халате можно: всё случится, всё произойдёт в суете под Новый год...
ЗОЛОТЫЕ МАНДАРИНЫ
Когда мы жили в Риге, в соседнюю по площадке квартиру незадолго до Нового года вселилась семья: муж и жена – артисты Русского драматического театра, сын - школьник. Как-то вечером раздался звонок в нашу квартиру. Открыв дверь, увидел на пороге очень мрачного соседа Романа:
- Виктор, у тебя есть мощный фонарь? Возьми его, пожалуйста, оденься и спустись в подвал. Помоги найти нечаянно выброшенные в мусоропровод украшения супруги. Потом всё объясню. Поторопись. . .
От услышанных слов я на какой-то момент растерялся, жалостью проникся к соседу, ответил:"Не волнуйся, помогу".
Вооружившись рыбацким аккумуляторным фонарём, спустился на лифте вниз. Там меня уже поджидали Роман и его сын Серёжа. Вместе мы начали сосредоточенно пересматривать и ворошить кучу мусора. Дело это, прямо скажем, мерзопакостное. О деталях поиска рассказывать не стану. Скажу о главном. Примерно через час нам удалось-таки наткнуться на золотые серьги и цепочку. Помогли, как ориентир, корки от мандаринов, хотя, конечно, их среди мусора было не мало.
Оказывается, увлечённые просмотром по телевизору предновогоднего юмористического концерта, Роман и Серёжа ели мандарины. А корки складывали на стоящую рядом с диваном тумбочку. Затем смахнули корки (как это опрометчиво!) вместе с золотыми украшениями в помойное ведро и выкинули в мусоропровод. На тот момент до боя кремлёвских курантов оставались считанные часы. Хорошо, что очень скоро жена соседа Светлана спохватилась, стала искать серьги и цепочку. Не найдя, – закатила истерику. Представьте же теперь её ликование, когда драгоценности вернулись. . .
СЛЫШУ ВАС, МИЛЫЕ!
Накануне прошлого Нового года со мной стряслась беда: оглох на оба уха. О, какое это неприятнейшее состояние! Срочно обратился к специалистам гарнизонной поликлиники. Они тщательно осмотрели мои уши с помощью уникального прибора и затеяли мудрёную процедуру. Трудились ни много - ни мало аж три симпатичные женщины-медички. Одна вставляла поочерёдно в уши наконечник шланга, другая подавала напор какой-то жидкости, а третья, очень молоденькая, держала ванночку у моей головы. Пустили струю сначала в левое ухо - раздался хлопок – и мне показалось, что будто бы я вынырнул из-под воды. Вставили наконечник в другое ухо - что-то выскочило и оттуда. И тут я, обрадованный, привстал с места, наслаждаясь громким женским смехом. Восторженно сказал:
- Прекрасно слышу вас, милые. Бла-го-да-рю! ! !
Выстрел пробки шампанского за новогодним столом вмиг долетел до перепонок моих промытых струями ушей. Чётко слышать, а ещё и видеть, скажу вам, дорогие мои, - непередаваемое "осчусчение", верх блаженства.