Замечено

Пётр Вакс
В семь утра над ухом заныл комар.
Представьте: конец декабря, глубокая зима, окна законопачены... Это как летом увидеть елочку в полном новогоднем наряде. Первая мысль: я ничего не перепутал? Куда проснулся? В свой ли мир, в то ли время?
Отмахнулся сонной рукой. Комар затих, но сразу заныл еще настойчивее.
Мне вспомнилось мамино:
– Пееееетя, вставааааай! Пора в шкооооолуууу!
Те же интонации. Ну, точно.
Вспомнил!!! Мне же текст дописывать. Утром обещал отправить, но вечером уснул на минуточку до утра.
Спасибо, комамарик.

***

Сейчас в магазине насыпал в пакет развесной сахар. Сзади голос:
– Ну куда вы столько берете? Зачем вам столько сахара?
Господин лет за шестьдесят. На городского сумасшедшего непохож: приличная дубленочья куртка, аккуратная шапка.
– А что? – спросил я.
– Сахар – это белая смерть! Нельзя брать столько сахара!
– Ну а если на варенье?..
– Варенье – это еще хуже! Я возражаю.
– Я учту ваше мнение, – ответил я. И добавил вслед его уходящей спине. – Спасибо.
Незнакомец, а так заботится о моем здоровье. Нет, вроде не городской сумасшедший. Только почему в большом супермаркете перед Новым годом у него в руках ничего нет?..

***

На углу вместо аптеки теперь очередной банк. Здесь, в центре, на каждом шагу банки. Я специально посчитал: семь банков на пятиста метрах квартала. И это если не считать восьмой, тот, куда я шел – мой банк. Эти банки просто преступники, что отнимают у нас аптеки, гастрономы, кофейни! Ворюги они, чтобы не сказать хуже. Наворуют денег и потом нам же их и дают под проценты. Конечно, кроме моего банка. Мой банк мне хотя бы мои заработанные деньги выдает. Пусть немного и не всегда, но выдает же. А мог бы и не дать. Мог бы сказать: у вас, гражданин Динозаяц, неправильно указано назначение перевода. Или, допустим, так: а у нас изменились ставки. И курс обмена. И вообще система кредитования. И теперь не мы вам должны ваши деньги отдать, а вы нам свои и навсегда. Мог бы, но не говорит, и за это я свой банк не то чтобы люблю, но терплю. А все остальные банки – просто чума двадцать первого века, вот и все.