Вот уже почти год Катерина жила с матерью и сестрой Нюрой. Любушка подросла, но ходить ещё не умела, питались они плохо. За лето Катерина поделала запасы: лободы насушила, трав, веточек в лесу насобирала, немного запаслись и свеклой с картофелем, высаженным в малюсеньком огородике около дома, да и дров натаскала. В общем, жили впроголодь. Настоящего хлеба давно не видели, хлеб пекли из лободы, если его можно было назвать хлебом.
Нюра так и не вставала, мать тоже слегла, видно жить так надоело, вот и духом совсем упала. Она часто молчала, лишь с Любушкой, лёжа на печи, иногда разговаривала. Катерина и печь топила и воду таскала из колодца, стирала и есть готовила. Вся домашняя робота была на ней, да и маленькая Любушка тоже.
В их селе, как и везде, были полицаи – предатели из местных, так вот один из них Игнат за что-то не возлюбил Катерину и постоянно, то пугал расправой, то досаждал ей. По виду он чем-то напоминал Ивана, тоже был пухлощёкий и неповоротливый, только с тёмными волосами, да женат, и вызывал у бедной Катерины такое же отвращение.
Снегу в январе у них тоже навалило, не пройдёшь, вот немцы и стали сгонять сельских жителей, кто ещё жив остался, снег убирать.
Катерина топила печь, как в дверь громко постучали. Она вздрогнула и испугалась, как и все обитатели дома, Любушка завозилась на печи и расплакалась. Агрипина стала её успокаивать, а Катерина с опаской пошла открывать.
- Открывай! – послышалось из-за двери.
Катерина открыла дверь, чувствуя сильное волнение.
- Чего стоишь? Собирайся, снег пойдёшь чистить! – прокричал Игнат.
- Но как я пойду? У меня же дочка маленькая, ещё не ходит, сестра больная не ходячая, да и мать пожилая не встаёт почти! Надо и есть приготовить и печь натопить, замёрзнут ведь! – взмолилась Катерина.
- Не хочешь, значит! Ну, пеняй на себя, я сейчас с офицером приду, вот и достанется тебе! – зло произнёс Игнат, уходя с крыльца.
- Но как? Как я пойду? – плача, крикнула ему в след Катерина.
- Пойдёшь, как миленькая! А тех, кто ленится, одно ждёт - расстрел! – обернувшись, крикнул ей Игнат.
У Катерины похолодело на душе и защемило сердце. Она понимала, что угроза вполне реальна, односельчан часто расстреливали ни за что! Но как она пойдёт на целый день? Кто за дочкой присмотрит? А в доме холодно станет, заболеют все….
С камнем на душе, она закрыла дверь и вошла в дом.
- Кто там приходил? – тихо спросила Нюра.
- Игнат, сказал, чтоб я собиралась и шла улицы от снега чистить, а я ему говорю, что дочка маленькая, а вы за ней следить не можете…. Он за офицером пошёл, пригрозил, что за непослушание меня расстрелять могут…, - плача ответила Катерина.
Нюра тоже испугалась и залилась слезами. Агрипина с внучкой лежали на печи.
Не успела Катерина и слёзы вытереть, как в дверь снова громко постучали. У неё душа в пятки ушла, а сердечко сжалось от страха. В дверь продолжали настойчиво барабанить, и ей пришлось идти открывать.
- Открывай! Открывай, а то дверь вынесу! – прокричал Игнат.
Катерина открыла дверь и увидела на крыльце немецкого офицера, стоявшего рядом с довольным Игнатом.
- Вот, она здоровая баба, а идти работать не желает! – стал ябедничать Игнат.
Катерина испуганно опустила глаза и отступила. Офицер вошёл в дом и стал прохаживаться и всё осматривать. Катерина набралась смелости и последовала за ним, а следом вошёл Игнат, довольный своей выходкой.
- Вот, смотрите, это сестра моя. Она ходить не может, с ногой у неё что-то, - сказала Катерина и подошла к кровати, где лежала Нюра.
Катерина подняла одеяло и показала её ногу. Ниже колена у Нюры образовалась сочащаяся, незаживающая рана величиной с кулак. Офицер поморщился и отвернулся.
Катерина подошла к печи и взяла на руки худенькую Любушку.
- Вот киндер, дочка, совсем маленькая, не ходит ещё, а мать стара уже, почти не встаёт, - плача произнесла Катерина.
Агрипина повернулась лицом к офицеру и, тот увидел осунувшуюся пожилую женщину с впалыми щеками и черными кругами вместо глаз.
- Смотрите, ребёнка показывает! А что ребёнок-то! Ленивая она! Работать не хочет! – снова стал жаловаться Игнат.
Катерина прижала к себе плачущую и перепуганную Любушку, а офицер с ненавистью посмотрел вокруг и достал свой стек. Стек, это кожаный кнут, который офицеры носили при себе и часто им пользовались.
Катерина зажмурила глаза, прижала к себе дочку и застыла в ожидании удара. Игнат, довольно улыбаясь, потирал свои руки.
Нюра и Агрипина тоже беспомощно замерли в страхе, слышны были только тихие всхлипывания маленькой Любушки.
Офицер замахнулся и, что есть силы, ударил по довольной физиономии Игната. Этого никто не ожидал, даже сам Игнат! Катерина вздрогнула от щелчка и замерла в удивлении.
- Ты, што сабака, голову морочиш! – на ломанном русском прокричал офицер. – Hau ab!*
Игнат, закрыв лицо руками, пулей вылетел на улицу. Офицер ещё немного постоял и посмотрев на перепуганное до смерти семейство, поспешно вышел.
Катерина вздохнула с облегчением.
После этого случая, Игнат ходил с ярко красным шрамом на лице и обходил Катерину стороной. Жена Игната, тоже старалась держаться подальше от Катерины и её дома.
*Пошёл вон!
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/25/1660