Кайро. Главы 3, 4

               

                *            *             *

« Друзья, знакомые и просто люди, видевшие мои многочисленные работы по всему миру, часто спрашивают меня: ” Джек, ну вот вы практически всё знаете о животных, скажите, как им удаётся совершать поступки, не укладывающиеся в логику их обычного повседневного поведения?”. Я стараюсь быть крайне объективным в своих ответах, прекрасно понимая, что моя субъективная оценка без должного осознания не будет считаться удовлетворительной. ” Понимаете… - говорю я - понятие эволюции не применимо к разуму, разум существует априори, как некая данность, предопределение всех возможных причин. Являясь невыразимо тончайшей структурой, он способен интерферировать во всех направлениях, создавая сложнейшие по замыслу образования. Когда мы говорим о животных, в данном случае, высших, то непременно подразумеваем некий набор инстинктов,продуцирующий модель их поведения и способ существования, редко принимая во внимание факт их определённой, в некоторой степени, разумности, ибо эгоцентрическое начало нашего с вами биологического вида незаконно приписало себе ярлык homo sapiens, амбициозно выделяя себя на фоне всего окружающего мира. Не нужно быть гением, чтобы понять одну простую вещь: триединство сознания, где ум выступает как минимальная функция, необходимая для осуществления мыслительного процесса, и оперирования несложными представлениями и самоидентификацией; интеллект, коим мы с вами и обладаем, для генерации процессов преобразования исходных кодов бытия, согласно своим нуждам, и, собственно, высшая форма проявления разума, сам Разум, управляющий процессами генезиса, созданием бесконечных форм проявления самого себя. Я не берусь утверждать, что явление разума в целом предполагает чётко очерченные границы своего проявления, но… с не малой долей уверенности могу сказать, что иногда эти границы, если таковые существуют, могут стираться под воздействием как внутренних, так и внешних факторов, и тогда сознание, подобно тому, как вода устремляется в образовавшуюся пространственную брешь, становится частью нечто большего, претерпевая квантовые изменения… внешне это будет выглядеть как нарушение установленного логического ряда. - ” То есть, ты хочешь сказать, что говорящие слоны и бегающие с автоматами суслики - реально допустимая вещь?  - Допустимая не значит реализованная. На примере человеческого сознания мы видим, что воспринимаемая нами однолинейность времени продиктована извне, ибо его реальная форма могла бы травмировать нашу психику, именно поэтому История движется по линии Главной Последовательности, все другие, возможные варианты развития событий находятся в сжатом информативном состоянии. Это один из первых законов того, что мы называем Временем. Поэтому уместно рассматривать как синтез и то, что Сознание определяет Бытие, и то, что Бытие определяет Сознание. Это теория алогизма Мироздания в целом. Или сказать точнее - преемственность биполярных потенциалов.”

Пока патрульная машина набирала скорость,а полицейские беседовали о чём-то, связанным с их работой, я начал незримо чувствовать присутствие своего четвероного друга. Я первым заметил его боковым зрением, так как сидел на заднем сидении. Кайро двигался параллельным курсом, плавно сокращая угол сближения с автомобилем. Я понял, что он задумал, и от этого моё сердце обеспокоенно заколотилось. Зверь мощными прыжками рассекал пространство, но рассчитывал их так, чтобы полицейские максимально оставались в неведение его
   
Так как все камеры в участке были заполнены по случаю чистки нашего  городишки в ожидании высокого гостя, то и я не мог рассчитывать на отдельные апартаменты:
-Этого к цыгану! - коротко бросил дежурный, - и вот я уже стою в зарешечённом обезьяннике напротив грубой пластмассовой скамьи, занятой  сгорбившимся лохматым стариком - ярким  представителем кочующего племени, разбросанного по просторам нашей необъятной планеты.
Цыган казался подавленным, чем-то серьёзно озабоченным, он хмуро всего только один раз взглянул на меня, и снова отвернулся к стене, обхватив длинными костлявыми руками свои плечи, как будто в тридцатиградусную жару его бил озноб. Не хватало мне ещё подхватить здесь какую-нибудь заразу. На всякий случай я решил держаться подальше от навязанного мне против всех моих священных конституционных прав соседа и притулился на пол в противоположном от старика углу.  Разглядывая цыгана, я обратил внимание на его вполне, по меркам нашего, без излишних претензий городка, приличный внешний вид: поношенная, но чистая и аккуратная одежда, состоящая из застиранных и залатанных на коленях брюк и вылинявшей когда-то цветастой гавайки, на ногах - экзотические, явно ручной работы деревянные сабо. Дополняла костюм едва держащаяся на седой гриве волос потрёпанная соломенная шляпа. Черты лица, которые не скрывала курчавая чёрная борода, были классически-аскетическими: изрезанный морщинами покатый лоб, длинный орлиный нос и воспалённые жёлтые  глаза под набрякшими веками. Решив, что ни опасности, ни интереса цыган для меня не представляет, я всё же потеребил верхнюю пуговицу на застёжке своих  джинсов: батарейка скрытой камеры пока ещё не разрядилась и исправно фиксировала и высылала всё происходящее со мной на припрятанный в тайнике в моей хижине компьютер. Эта предосторожность не раз уже помогала мне выкрутиться из серьёзных переделок, в которые я время от времени попадал.
 Фотограф - тот же художник. Наблюдательности ему не занимать. И он всегда найдёт, чем заняться, если освещение позволяет внимательно изучать окрестности и предметы, находящиеся как вблизи. так и в отдалении. А привычка разглядывать людей, их лица и фигуры вообще стала моей второй натурой ещё с тех пор, когда я подрабатывал в фотоателье портретистом. Ведь поиск удачного ракурса для портрета был основой моего заработка.
Так вот:  то ли от жары или духоты, царившей в полицейском участке, то ли в силу каких-то других причин, но мне вдруг показалось, что фигура старика у противоположной стены камеры, вдруг, совсем чуть-чуть, но увеличилась в размере. Причём увеличилась пропорционально, но если за минуту до этого макушка моего соседа едва доходила до подоконника зарешечённого окошка камеры, то в следующую минуту она внезапно загородила нижнюю треть окна. Причём поза старика нисколько не изменилась. Он всё так же неподвижно сидел, обхватив себя руками. Только стал казаться как-то крупнее, мощнее, что ли. Я потряс головой, отгоняя возникшее наваждение. Внезапно рядом со мной раздался резкий писк и затем - шорох: повернув голову, я увидел, как из норы в углу камеры выползла средних размеров крыса и уставилась на меня.  Я с детства питаю любовь ко всем животным, крысы тоже всегда казались мне очень милыми созданиями, поэтому и на этого зверька я посмотрел с симпатией, хотя и был удивлён его внезапным появлением: мне показалось, что крыса слишком велика для того, чтобы появиться из слишком узкой норки. Пока я прикидывал своим профессиональным  глазомером  сможет ли в принципе голова этой твари пройти сквозь такую, чуть  шире бутылочного горлышка, нору, крыса встряхнулась, на миг расплылась у меня перед глазами, и вот уже то ли крыса, то ли более крупный зверь, размером не меньше пресловутого барсука из моей легенды, уселся передо мной с ехидной, как мне почудилось, улыбкой и...
И эта картина и была моим последним воспоминанием перед обмороком...

Обморок был коротким. Очнувшись,я, к удивлению, обнаружил, что по-прежнему нахожусь на заднем сидении патрульной машины. ” Странно… - подумал я - Никогда раньше не слышал, чтобы амок выдавал такие реалистичные картины. Цыган, крыса - всё выглядело настолько правдоподобно, что я готов был поклясться на чём угодно, что это было какой-то игрой разума. Позже я понял природу случившегося, но об этом я расскажу дальше, а сейчас, закрепившись в привычной  мне реальности, я нашёл в себе силы и медленно повернул голову вправо. Картина с внешней стороны бокового стекла практически не изменилась. Кайро продолжал своё движение, но я заметил, что силы его прилично иссякли. Надо отметить, что гепарды - хорошие бегуны, но по своей физиологии они спринтеры. Забег на длинные дистанции быстро утомляет их, поэтому вожделенная охота для них часто оканчивается неудачей и чудесным спасением для избранной жертвы.
Тем не менее, я уже достаточно отчётливо различал его морду, и то несгибаемое желание осуществить план моего вызволения из плена.
Я осторожно заглянул за плечо управлявшего  машиной. Спидометр показывал 60 миль в час. Если я правильно понял Кайро, то до момента Х оставалось меньше минуты. Последним штрихом к разыгрываемому сюжету, стала небольшая поросль, возникшая вдоль обочины примерно в восьми ярдах. Я приготовился к финалу. Взявшись обеими руками за ручку двери, я сгруппировался, чтобы избежать всех возможных травм.
Прыжок был фантастическим. Вряд ли потом оба полицейских смогли бы внятно объяснить  что в принципе произошло. Кайро всё рассчитал и его полёт через бампер был восхитительным. Ошарашенный таким поворотом событий водитель молниеносно потерял управление, и машина взмыла вверх не менее грациозно, чем это сделал Кайро, мгновениями раньше.
 Сделав два классических пируэта на высоте четырёх с половиной футов над землёй, машина ещё несколько раз крутанулась об асфальт,и свалилась в обочину………………………………………..

Очнулся я от привычного уже тычка сапога под рёбра. Не успев ещё переключиться от спасительного сна к реальной действительности, я увидел всю ту же камеру. Надо мной стоял давешний дежурный полицейский, это он нежно ласкал меня мыском своей казённой обуви.
– Где цыган? - услышал я злобный голос дежурного.
 Оглянувшись по сторонам и осмотрев камеру, я заметил, что, не считая полицейского, нахожусь в ней один. Ни цыгана, ни крысы в этом  убогом застенке уже  не было.
– Не знаю никакого цыгана! - прохрипел я, пытаясь сообразить, где сон, а где явь.
 Увы, разум подсказывал мне, что всё происходящее со мной в данный момент, было самой настоящей явью: грязная тесная камера с зарешечённым окном, пластмассовая скамья и маленькая, чуть побольше бутылочного горлышка нора в углу камеры. Я тупо уставился на это небольшое отверстие. Мой внутренний голос, интуиция говорили мне, что в нём-то как раз и кроется разгадка всего происходящего. Страж закона тоже воззрился в этот угол, и, увидев нору, заорал:
-Как? Опять! –
 Выскочив из камеры, он не забыл, однако, с натренированной быстротой запереть дверь снаружи.
Тяжело вздохнув, я улёгся на освободившееся ложе и вознамерился вновь предаться сонным спасительным иллюзиям за неимением других занятий.

Однако разбудило меня появление всё того же цыгана, но, как ни странно, не из норки, как я почему-то начал подозревать, а из двери, которую он открыл позвякивающими под громкий храп дежурного ключами. Роста цыган был снова среднего, вид уже имел не такой болезненный, а может, это просто лунный свет, лившийся из окна, скрасил его измождённые черты.  Молча закрыв за собой дверь камеры , и бросив ключи сквозь решётку на пол коридора, он подошёл ко мне и протянул какой-то свёрток. Я  взял в руки ещё тёплый пакет чего-то мягкого, развернув обёртку, и сначала испытал недоумение, увидев завёрнутого в мятую газету мёртвого кролика. Но потом у меня вырвался невольный вздох облегчения: Кайро в своём репертуаре и заботится о моём пропитании в меру своих гепардовых понятий о здоровой пище.
Из оцепенения меня вывел приятный баритон с оксфордским выговором:
—Разрешите представиться: Исаак Фишман, можно просто Айк. Ваш друг весь день провёл в кустах рядом с участком с этим кроликом в зубах, поэтому дичь слегка уже попахивает. Разрешите её утилизировать? После чего я, конечно, буду рад ответить на некоторые возникшие у вас вопросы.
С этими словами он швырнул кролика в угол камеры, и зверёк, на секунду расплывшись в воздухе, уменьшился на моих глазах до размеров амбарной мыши и резво ускакал в уже хорошо знакомую мне норку в стене. На этот раз я решил отложить очередной обморок до лучших времён и приготовился внимательно выслушать своего соседа, который деликатно присел на край скамьи рядом со мной.
Вопросов у меня было более чем предостаточно, но прежде, пока мой новоявленный гость рассматривал меня с одним только ему известным интересом, я попытался быстро восстановить в памяти картину всех событий: …Обморок…Авария, так искусно устроенная, хотел сказать руками, лапами Кайро… Обрывки то ли видений, то ли яви и… цыган…да, цыган! Было что- то в его образе, чего я не мог пока уловить, но несомненно нечто притягательное, навеянное мистическим ореолом. И его присутствие здесь, в неожиданном для меня качестве, должно было внести некую ясность в метаморфозы , так быстро пролетевшего дня.
Я приподнялся со скамейки, и чуть покривившись от слабой, видимо всё-таки полученной во время аварии, боли в пояснице, начал с самого главного:
- А что?…
- Не беспокойтесь, с вашим четвероногим подопечным  всё в порядке. Он в надёжном месте. Верьте мне.
- Хорошо… Ввиду вашей крайней осведомлённости… Каково положение моих дел? Надеюсь, я не совершил ничего такого, что мне не известно?
Цыган слегка наклонил в сторону голову и с лёгкой улыбкой произнёс:
- Смею вас заверить, что все ваши действия сегодня не носили криминального характера. Репутация гольф-клуба, к счастью, не пострадала. Те двое полицейских, слава Богу, живы, хотя им и досталось больше вашего. Что касается вопроса вашего дальнейшего пребывания здесь, - при этих словах он обвёл глазами помещение камеры, - то это – пустая формальность.
Я одобрительно кивнул и продолжил:
- В таком случае, чем моя скромная персона заслужила такого внимания с вашей стороны?
Мой собеседник встал и, медленно зашагав по камере, ответил:
- Понимаете, как я уже представился ,меня зовут Исаак Фишман, профессор Фишман. Я занимаюсь изучением психологии, но право сказать, некоторыми её специфическими сторонами. Знаете, сознание – штука весьма не ординарная, требует не тривиального подхода, и как вы уже успели заметить, в некотором роде это приносит свои плоды.

Я бросил взгляд на нору.
- Да-да. – поймав меня на этом, произнёс он, - Вы не находите, что здесь весьма неподходящее место для нашей беседы? Давайте вот что сделаем. Мы оставим это неблаговидное заведение и переместимся в более уютное для обстоятельного разговора место. Что касается вопроса вашего внезапного исчезновения, то эту проблему я беру на себя. Ну как, идёт?
Я посмотрел на профессора. Его загорелое лицо, поддетое лёгкой дымкой человека уже не молодого, но знающего себе цену, внушало доверие. Немного помедлив, я спросил:
- Послушайте…
- Айк!
- Да, хорошо, Айк…. А как вы это всё проделываете?
Профессор улыбнулся ( на это он не скупился).
- Всему своё время, друг мой! Так что?…идём?
Я не находил веских причин не доверять моему новому покровителю, поэтому принял его предложение и мы отправились к выходу. Профессор запер дверь камеры и положил ключи под нос спящему охраннику, предав им первоначальное положение.
Я на секунду представил море удивления дежурного, когда он, проснувшись, обнаружит камеру пустой.
 

                *        *        *
 
Чувствуя себя Алисой в стране чудес, я вышел за двери участка вслед за профессором. Из-за припаркованного  у обочины полицейского джипа, подобно пружине,  громогласно мурлыча, как это он обычно делает в минуты самого благодушного настроения, выскочил Кайро и бросился на грудь моего загадочного попутчика, и только после взаимных поцелуев с бородатой физиономией Айка   этот паршивый кот-предатель с виноватым видом повернулся ко мне и потёрся головой о мои колени.
Я сурово и молча посмотрел на этот « кошачий спектакль», после чего Кайро медленно встал на задние лапы, и оперевшись на меня, стыдливо лизнул меня в щёку.
–Ладно, Джек…Извините меня за этот не совсем уместный камуфляж  - обратился ко мне профессор,– но моё имя довольно широко известно в определённых  узких научных кругах, поэтому я не мог рисковать, чтобы не быть узнанным раньше времени. Вы слышали, конечно, о моём гениальном открытии закона обратной пропорциональности физической массы и совокупной  энергии?
– А вы слышали что-нибудь о последней выставке гениального фото- пейзажиста Стоунса - Поллака? - вопросом на вопрос  с лёгким раздражением  ответил я. Фишер грустно улыбнулся в ответ на мой выпад и поманил меня вслед за собой в джип, так, как будто, машина была его собственностью.
—Вижу, что кажусь вам навязчивым, - продолжил мой новый знакомый - так что научную часть нашей беседы, если вам не интересно, могу и пропустить. Я понимаю, что вам дорог вот этот представитель крупных кошачьих: прекрасный экземпляр, я давно о таком мечтал для моих экспериментов, но, сами понимаете, зверь из зоопарка меня не устраивает - слаб физически и умственно недостаточно развит. А перемещаться в Африку для поисков подходящего   животного  даже для меня, довольно хлопотно. Поэтому наша с вами встреча оказалась как нельзя кстати.
И, предвосхищая мою гневную тираду, мягко добавил:
- И для вас тоже, юноша, сейчас вы сами в этом убедитесь.

Признаться,  я не хотел  играть роль послушного мальчика, соглашающегося со всем, чем только можно, но несмотря на это,  я всё ещё  продолжал  находить  в его поведении  те ноты доверия, которые невозможно было бы скрыть  уловками сознания. Разумеется, я ничего не слышал о его открытии, и хотя моё любопытство нельзя было назвать малодушным,  подспудно  я проявил интерес к словам  Айка,  но пока  не решался делать это слишком открыто.
Профессор  ещё раз предложил мне  сесть в машину, и я, оглядев прилегающую  к  участку местность,  примостился на заднем сидении так, чтобы Кайро мог сгладить отпечатки недавней разлуки со мной  желанным  водружением своей головы на моих коленях.
Мы  молча проехали две или три мили.  Кайро пару раз поднимал голову и  смотрел мне прямо в глаза,  словно пытаясь угадать, не приготовил ли я для него очередного сюрприза.
- А вы неплохо водите, профессор! – первым  нарушил тишину я.
Он посмотрел в стекло заднего вида и глазами согласился с моим наблюдением. По выражению его лица  я понял, что Айк о чём - то думает. Я почесал Кайро за ухом и уставился на пробегающий за окном пейзаж.  Кения! Далеко не райский уголок Земли.  Непрекращающаяся  жара редко кому составит компанию.  Полуголая саванна,  приютившая  на своих просторах удивительных  представителей фауны,  временами  казалась безжизненной и не интересной, и лишь человеку, глубоко увлечённому своим делом, свободного  от оков цивилизации, могли открыться её сокровенные тайны.  А в лице профессора они становились ещё более заманчивыми.

…Кения! Далеко не райский уголок Земли. Непрекращающаяся жара редко кому составит компанию. Полуголая саванна, приютившая на своих просторах удивительных представителей фауны, временами казалась безжизненной и не интересной, и лишь человеку, глубоко увлечённому своим делом, свободного от оков цивилизации, могли открыться её сокровенные тайны. А в лице профессора они становились ещё более заманчивыми….

Внимательный читатель, должно быть, обратил внимание на одно несоответствие в моём рассказе, а именно: что может быть общего между жаркой африканской страной и английским гольфом, предполагающим совершенно иные климатические условия? И будет прав. Но отчасти. Дело в том, что современные технологии, продвигающиеся по планете гигантскими шагами, готовы исполнить любую прихоть, возникшую в бездонной бочке человеческих желаний. С тех пор как некоторые аспекты цивилизации стали перемещаться в совершенно непредсказуемые уголки нашего мира, увидеть поля для гольфа посреди саванны, или оазис амазонских джунглей где- нибудь в северной части Канады, становится не столь обескураживающим явлением. Я не вдавался в подробности устроения этих модернизмов, но одно только могу сказать, что они играют не последнюю роль в пополнении бюджета стран, предоставляющих свои территории для новых веяний научно-технического прогресса.

Профессор слегка поёрзал плечами, как это делают, когда хотят озвучить свои размышления.
- Джек. А расскажите мне, как вы познакомились с этим чудом природы? – спросил профессор, потрепав правой рукой Кайро за шею.
- Довольно неординарный случай. Я производил съёмку для своего нового фотоальбома. В тот день меня занимала всякая мелкая живность. Вечерело. И я уже хотел было сворачиваться, как услышал, а потом и увидел звуки охоты. Кайро преследовал какую-то небольшую антилопу. Всё бы ничего, если не перекрёстная охота, которую попыталась устроить львица из местного прайда. Кайро был застигнут врасплох. Завязалась схватка. Потративший много сил на добычу антилопы, Кайро едва противостоял более мощному  противнику. И не окажись в тот день у меня при себе парализатора (вещь скорее символическая, чем готовая к частому применению), Кайро сейчас с нами не было бы… Когда я подбежал к нему, он почти не дышал, страшная рана кровоточила в нескольких сантиметрах от аорты на шее, всё тело было исцарапано и испачкано кровью. Рядом лежала сонная львица, а на её теле отпечатались следы мужественного сопротивления Кайро. Я кое-как дотащил раненого гепарда до бунгало и тотчас принялся возвращать его к жизни.
Профессор сочувственно кивнул головой и добавил:
- Скажите, Джек… А за то время, пока вы служили Парацельсом, было что-то ещё?
- Вы имеете в виду, нечто, что могло быть представлять интерес для психологии? Не знаю…Может что-то и было. Кайро шесть дней был в коме. Я то и дело подходил к нему, чтобы убедиться - стоит ли бороться за его жизнь. Знаете, как часто бывает, некто умирает, не приходя в сознание… Однажды мне показалось, что я услышал голос… странный, он звучал внутри меня, совершенно чётко и неподдельно.
- И о чём он вещал, этот голос? – не без интереса спросил профессор.
-…..Джек, не бросай меня, пожалуйста!
Айк приподнял брови и тут же распрямил их. В воздухе повисла пауза. Профессор вновь углубился в свои размышления, мы с Кайро играли в незатейливую игру, заключавшуюся в проверке  наших реакций. Так мы ехали ещё минут десять.
- Ну вот, мы и на месте! – отрапортовал профессор.
Мы свернули с шоссе. Джип ещё немного потрясло по колдобинам второстепенной дороги, и в поле зрения, среди редковатых зарослей какого-то местного деревца, появилось довольно-таки приличное сооружение, отдалённо напоминающее бунгало.