Глава 128. Командует миром не добрый боженька: спит в человеке добрый боженька, пока человек соблазняется на песни усатого командира.
8.11.96. Сон: Зал, как в клубе Ногина. Я на последнем ряду полусплю.
Командует здесь Усин (Жук) Он сидит слева в середине зала. Слева ряды по три места. Он любитель петь арии. Спел. Меня просят. Я просыпаюсь оттого, что все хлопают мне. Сам не слышал, как спел. Теперь просят спеть сидящего в середине почти пустого зала зк-Охотина. Он сбрасывает пальто на стулья к Усину, направляется к сцене, но не решается, делает круг по залу справа налево по часовой стрелке и берет пальто. Говорит, вчера был на ТВ марафон дня рыжих. 19 (18) часов они пели.
Вроде, мы с Усиным не профессионалы, но спели как мастера.
1996. ТВ показало фильм «Марафонец». Там человек-студент-бегун живет, вроде бы, никого не трогает. Но у него есть брат Сцилла, который богат настолько, что в дорогом ресторане может угостить ужином своего брата и его девушку. Откуда у Сциллы деньги, Марафонец не знает. Его это не интересует.
Но события вдруг разворачиваются таким образом, что он оказывается втянутым, помимо своей воли, в круг интересов брата. Начинается с того, что Сцилла изобличает его девушку как подставу. Эту красавицу специально подослали, но Марафонец лох в денежных делах, его волнует красота женщины. Марафонец не знает, что женщина может продавать свою красоту и через эту красоту к нему вскоре придет смерть с пистолетом в руке.
Сцилла правил игры не нарушал, но он на подозрении у своего шефа, бывшего врача-нациста Шелла, который только из-за своего гипертрофированного чувства подозрительности убивает своего подручного. Теперь на очереди Марафонец, который понятия ни о чем не имеет. Но от него Шелл требует раскрытия какой-то тайны, в которой нет никакой тайны. Таинственность рождена навязчивой идеей Шелла, что его хотят обокрасть.
Пытает Шелл, бормашинкой воздействуя на зубной нерв. Изощренная пытка. Мало этого, к делу подключаются официальные госорганы, продажные и работающие на Шелла. В результате, Марафонец проходит через все возможные испытания. И вот последнее: негде ему укрыться от людей Шелла, звонит своей возлюбленной, которая собственноручно привозит его в лапы Шелла. Здесь Марафонец уже не тот лох, каким начинал этот путь. Он уже готов убить Шелла, только рука у него не поднимается. Тогда Марафонец брильянты, из-за которых крутилось всё это колесо, горстями сбрасывает в воды очистительного сооружения. Шелл в ужасе. Для Шелла камни это смысл жизни: сколько смертей позади ради этих камней, сколько изувеченных и казненных! Хватая камни, он катится вниз по крутой лестнице и сам себе втыкает в грудь свое секретное оружие – выскакивающий из рукава кесарь.
1996. Вся жизнь человека с самого начала, как только он стал осознавать себя, строится Высшими в соответствии с тем планом бытия, в котором Душа человека получает воплощение. План бытия (рисунок 8) у нас физический, условия жизни в котором отличаются от предыдущих (вышестоящих) так кардинально, что можно сказать, с небес человек упал на Землю. Земля была и раньше, но раньше Душа в своем астральном теле не была привязана к ней так, как стала привязана сейчас в физическом теле физическими ногами. Это как если бы всем птицам обрубили крылья и они вынуждены были бы только ногами ходить. Прибавилось бы забот птицам в этом случае так, что они взвыли бы от них.
Человек более сложное создание. Значит, и заботы у него не сравнимые с птичьими: у человека ко всем прочим птичьим заботам есть еще голова, которая думает. В фильме Марафонец имеет такую голову, какая была у человека в самом начале его послепотопного бытия, то есть не знающая никаких дел, какими занимается его брат Сцилла. Сцилла у нас это социальность. Что значит, жил раньше человек среди множества других людей, не объединенных ни в какие сообщества. Так живут сейчас птицы: каждая сама по себе. Лишь иногда вороны собираются в большие стаи и о чем-то галдят, перебивая друг друга. Но это вороны, которые воровки по природе своей и которым надо разделить территории. Марафонец это как белая ворона, которая совсем не имеет представления о делах брата Сциллы: никогда его не интересовало, откуда у брата много всего. Не интересовало потому, что нет в нем качеств Конкуранти, которые вводятся во всех на физическом плане бытия.
Братец Сцилла из правильных черных ворон. Он правильно ворует, то есть правила соблюдает. Но среди правильных черных ворон всегда находится такая рыжая ворона, которая постоянно заскакивает на чужие территории. Такие рыжие объективно нужны, дабы возник конфликт. В данном случае Шелл это не просто рыжая ворона, а так гипертрофированная, что ей надо заскочить на все территории, всех обокрасть. Нечто подобное мы имеем возможность наблюдать только в самом конце нашего периода существования на примере американцев, которым есть дело до каждого уголка земли. Им надо всех обворовать. Поэтому создается ими всемирная денежная система, настроенная таким образом, что все от неё зависят и все должны подчиняться хозяевам этой системы беспрекословно. За всё время только французский президент де Голль осмелился восстать против этой системы, за что получил по шапке так, что больше с той поры никто не восстает. Все дружно покупают за свои реальные деньги пустые американские бумажки и бывают счастливы, когда у них этих бумажек много. Счастливы все потому, что есть представление о пустых бумажках как о гарантии, на всякий случай. Свое будущее этими бумажками обеспечивают сейчас все в мире. И хотя есть понимание у профессиональных финансистов, что если предъявить к оплате долговые обязательства (бумажки) США, то они точно не будут оплачены, тем не менее все их продолжают покупать.
В фильме ничего не знающего Марафонца втягивают в общее социальное дело через красоту девицы. Ни на что социальное, что общество формирует, Марафонец не реагирует, а вот красота, о которой Достоевский говорил, что она спасет мир, втягивает его в такое дело, которое доставляет ему все возможные испытания (пытки нациста) с последующей гарантированной смертью, если сам не вступишь в схватку с этим нацистом и не убьешь его.
До конца, который в фильме демонстрируется, человеку далеко, но конец предначертывается именно такой: Добро, втянутое Злом в борьбу, вынуждено бороться со Злом и борется так, что насмерть. Как в фильме Шелл гонится за Марафонцем, оступается и натыкается на свой же нож, так в жизни Зло само себя своей же жадностью погубит, что выше мы доказали достаточно убедительно. Так будет, а пока мир лишь движется к тому, что будет.
Между тем вся эта канитель, которая устраивается Злом с его погоней за деньгами, объективно нужна, так как познать Зло можно, только схлестнувшись с ним насмерть. Борьбу Зло устраивает Добру такую, которую можно сравнить только с зубной болью. Задействует Хозяин мира сего все имеющиеся у него средства воздействия, способные причинить боль. Все земные институты принуждения подчинены Ему и каждый, кто этих институтов коснулся, надеясь что-то выгадать для себя, оказывается втянутым в такой круговорот событий, который, как водяная воронка, затянет в себя и выплюнет уже в переработанном (мертвом) виде. Даже если человек такой добрый, как Марафонец, но имеет брата Сциллу (олицетворяющего общественность: объективно всякого человека этом мире надо приобщить к тому, что называется обществом), то обстоятельствами жизни загоняется в угол, с последующим требованием выбора Зла. Брат Марафонца Сцилла в свое время выбрал Зло, и это нормально, вроде бы, поскольку в мире Зла надо жить по правилам Зла, но правила в мире Зла таковы, что на определенном этапе своего развития правилами становятся игры без правил.
Все эти жизненные дела сопровождаются жесточайшими переживаниями, как при зубной боли, но эти пытки опять же объективно нужны человеку-марафонцу, чтобы из лоха-незнайки он превратился в Знающего. И вот тут, когда человек разного рода несправедливостями и провокациями доведен до крайнего возмущения, когда ему ничто не мило на этом свете, возжигается этой крайней обидой та положительная часть его Души, которая до той поры спала. Разочарование жизнью должно быть полным: красота женщины, которая его вдохновляла и заставляла забывать об опасности, раскрывается им как стимулятор жизни или, грубо говоря, как провокация. Так падает первая гора Харибда (секс). Вторая гора Сцилла (социальность) начинает падать параллельно с первой. Это дело человека (работа), которое приносит ему денежное обеспечение жизни, а если оно развито до крайности, что мы видим на примере Шелла, умертвляет в человеке то, что должно возжечь положительный пламень Души. Тот стимул, который движет Шеллом и заставляет убивать всё вокруг, то, что манит его счастливым будущим, в действительности всего лишь стимул, который, если выходит за рамки своего назначения стимулы-мечты, убивает человека.
Марафонец не заражен денежным Духом стяжательства, в нем не омертвлен настоящий Дух Божий. И вот когда возгорающийся Дух Божий начинает петь свою арию жизни, пусть пока и в полусонном состоянии, тогда у людей открываются глаза на всё. Человек начинает видеть, что брильянты это всего лишь камни, которые точно не стоят Души человеческой. У камня Душа, в сравнении с человеческой, в самом зачатии. Каменной Душе, чтобы ожить, надо еще миллиарды лет омываться фекальными водами, миллионы лет расти в растении и тысячи лет бегать в виде животного по горам и долам.
И вот эту Душу, которая прошла столь долгий путь взращивания, Шелл меняет на мертвую Душу камня. Марафонец тем временем, поскольку открывает в себе возгорающимся пламенем правильную часть Души, объективно начинает видеть, что камень это всего лишь камень и больше ничего. Тем самым гора Сцилла, которая держится на искусственном денежном интересе, овеществленном в камнях и золоте, потихоньку начинает заваливаться. А когда гора заваливается, открываются у человека глаза на свою боль, которая перестает быть болью, как только осознается её назначение.
Третьим во сне призывается исполнить свою арию тот, который всегда и везде был на вторых ролях, делал свое дело невидимо, но верно. Это Механизм Кармы или, если олицетворенно, Повелитель Кармы. Механизм Кармы имеет способность записывать всё происходящее и тут же раскладывать по полочкам поступки всех участников. Ни одно действие нациста, чем бы оно ни мотивировалось, не останется безнаказанным. Если не хватит одного следующего воплощения для наказания, будут еще воплощения. И в каждом воплощении, в том числе в виде разных каракатиц, как Зита с Гитой, на них люди будут показывать пальцами. В фильме Шелла узнают на улице. Много кругом народу, но и в толпе его узнают, и бегут за ним. В фильме он еще со всеми своими способностями: выскакивающим из рукава кесарем он убивает преследователей и скрывается, -- но настанет время и вместо кесаря будет у него всего лишь култышка. У Миши А. не култышка, а все пять пальцев, но движутся они не совсем так, как ему хочется. Стихи у Миши есть, в которых речь идет о ноже: подает он отцу нож острием вперед. Отец говорит ему, чтобы не подавал ножа острием вперед. Таковы руки у Миши, что могут дернуться сами по себе. Такое тело бывает у испорченных наказанием Душ, что само по себе дергается, то есть не хозяин человек своему телу. И лучше ему опасных вещей вообще в руки не брать.