Запах горелого мяса пополам с вонью помойных баков ворвался в открытую дверь УАЗика. Я нехотя вылез из машины и огляделся. Закопченная дымом помойка зияла черным пятном на фоне утреннего снега. Пожарники давно уехали, и их деятельность была почти не видна благодаря выпавшему в пять утра обильному снегопаду. Последний скрыл следы борьбы с пылающей помойкой и всю грязь и мерзость, находящуюся подле нее. Пятиградусный мороз не давал снегу растаять, и я радовался, что еще пару часов смогу спокойно заполнять протокол осмотра места происшествия и трупа в практически «стерильных» условиях.
Между полупустыми помойными баками, забившись к бетонной стене ограждения лежал черный труп мужчины в характерной позе боксера. Ни одежды, ни обуви, ни кожи, ни лица. Все как обычно после работы яростного огня. Однако почему огонь так буйствовал? Неужели бензин? Ну, конечно! Эксперт-криминалист уже заканчивал свою фото-сессию, когда судебно-медицинский эксперт, ежась от пронизывающего ледяного ветра, натягивал бело-желтые латексные перчатки.
- Сильно обгорел. После вскрытия можно будет говорить о внутренних повреждениях, - вывод медика был очевиден, но необходим.
Закончив с протоколом осмотра, я забрался в спасительное тепло прокуренного УАЗика и поздравил себя с очередным «глухарем». Но, как и всегда, ошибся.
На следующий день «убойщик» Гена Николаев рапортовал из морга: «Множественные двухсторонние переломы ребер по разным анатомическим линиям, разрывы печени, корня брыжейки, околопочечной клетчатки с повреждением почечных артерий и вены, кровоизлияния в мягких тканях передней брюшной стенки в области эпигастрия, множественные кровоподтеки и ссадины головы с кровоизлияниями в кожно-мышечный лоскут головы». Забит тупым твердым предметом. Похоже ногами долго мутузили. Личность установить сложно, но можно. На костях черепа недавняя трещина. Возможно прижизненная травма.
- Может дело ног убийцы? – предположил я, надеясь на чудо в виде вечного «глухаря».
- Вряд ли. Травма давняя. Медик говорит: «В пределах года-полутора». Придется все больницы шерстить на предмет установления.
- Давай, Гена, я мысленно с тобой! – подбодрил я опера, скрестив пальцы на руках и ногах. Доказать такое убийство без свидетелей практически невозможно и установление личности убитого вряд ли принесет что-нибудь ценное.
Но Николаев не был бы опером, если бы не обладал той истинно оперской хваткой, которая вела его к цели, как знатную ищейку.
В третьей горбольнице под номером три, которую остроумные граждане прозвали «истребительной», Геной была отрыта информация о лечившимся восемь месяцев назад мужчине с открытой черепно-мозговой травмой. Рост и примерный возраст совпадал, а большего было и не надо, ибо болезный слыл ранее судимым за разбойные нападения на граждан. Фотография из картотеки не походили на обугленный труп, но рост и возраст соответствовали, поэтому опера надежду не теряли.
Мне их энтузиазм был неприятен. Искать легко, а доказывать - вряд ли. Мы ведь жили в реальной жизни, а не в сериале «Тайны следствия», где признание убивца заканчивало очередную сагу о героической работе следователя прокуратуры. Ну, установят они личность «боксера», что это нам даст?
Однако опера не сдавались. Хорошие они были ребята, честно говоря. Идейные. «Пробили» покойника по ранним судимостям и отработали всех его подельников. И конечно один из них дернулся не в ту сторону во время «установки». Нервного привезли в убойный отдел и доходчивыми способами разъяснили правила поведения.
Многостраничные «Желтые страницы» он выдержал, но вот двухлитровые бутылки из-под «коллы» не смог. Признался, гад, что запинал бывшего подельника Смирнова Григория ногами, а после констатации скоропостижной смерти, чтобы скрыть проступок, отволок тело ночью в район помойных баков, где добросовестно облил бензином из бутылки и, устроив феерический пожар помойки, удалился отдыхать от трудов праведных. Причина убийства обычная – не поделили оставшуюся долю спиртного.
Признание Сергеева было мне приятно, но кроме его слов доказательств не возникло. А от слов он отказался бы в первый день судебного заседания. По этой причине я, получив санкцию на обыск от районного прокурора Лукина, помчался с возбужденным Николаевым в логово убивца.
Квартира душегуба не отличалась оригинальностью. Убогая однушка с крохотной прихожей и совмещенным санузлом полета фантазии не вызывала. Кроме того, сожительница Сергеева, носящая редкое имя Клара очень активно выражала свое возмущение по поводу явки двух обаятельных мужчин, что привело к ее изоляции в стенах ароматной уборной.
В результате обыска, по моей инициативе, была изъята вся мужская обувь, за исключением стоптанных хозяйских тапок. Мы с Николаевым исходили из того, что Сергеев пинал Смирнова обутыми ногами, ибо в противном случае ребра сломаться сами не могли, а поэтому основательность обуви имела существенное значение.
Конечно, я назначил по изъятой обуви судебно-биологическую экспертизу, и кончено данная экспертиза ничего не установила, о чем о телефону мне горестно поведал знакомый эксперт Гульков. Я попросил знакомца на торопиться с письменными выводами, и в один из ближайших дней наведался на Екатерининский 10, где обитали эти корифеи исследования мертвых тел и субстанций.
- Как исследовались представленные предметы обуви? – задал я риторический вопрос.
- Обычно, - вяло отреагировал Гульков. – Делались смывы с поверхности и подошвы. Следов биологического происхождения не выявлено.
- А если обувь была помыта. Хорошо, в горячей воде, со щеткой. Возможно, что кровь проникла внутрь?
- Так вопрос не ставился, - парировал Гульков, приняв несколько озадаченный вид.
- Вопрос был о крови на объектах, а это предполагает как «на», так и «внутри», - сделав умное лицо, заметил я.
- Задача понятна, - вздохнул эксперт и наше свидание было закончено.
Через два дня я наслаждался восторженными обертонами в телефонной трубке: «Владимир Анатольевич, вы были правы! Я вскрыл одну из кроссовок марки «Рuma», отрезав подошву, и установил потеки крови по группе совпадающие с кровью потерпевшего! Как раз в районе шва затекла и впиталась в мягкий валик супинатора».
Оставалось допросить сожительницу Сергеева. Церемониться с ней не стали, а сразу задали вопрос: «Зачем замывала кроссовки возлюбленного, пользуясь щеткой и стиральным порошком?».
Нервная система женщины, любовник которой был арестован, трехчасового общения с Николаевым и его коллегами не выдержала, и в конце рабочего дня я знал весь расклад.
Пригласив бывшего подельника в свое логово, Сергеев в процессе ссоры оглушил его пустой бутылкой и около получаса пинал обутыми в китайские кроссовки ногами, пока не убедился, что Сергеев не дышит. После чего ночью вынес труп товарища на помойку и, облив бензинном из бутылки, поджег, а его сожительница в эту ночь отдраила замаравшиеся кроссовки любимого. Честно и качественно. Но предположить, что кровь из разбитой головы затечет за шов подошвы, она не смогла. Не учла низкого качества китайской подделки. Выбросить же «драгоценную» обувь ей не позволил строгий сожитель и личная жадность.
Так был раскрыт стопроцентный «глухарь», благодаря настойчивости опера Гены Николаева и халтурной работе китайских обувщиков.