ДЕМЕТРИАДА» глава 20 « Роман Степанови».
Мне трудно объяснить сегодня, почему в семье детей называли : Люба, Петя, Нина, Оля, Жора, а вот Раю и Рому, всегда называли - «Райка» и «Ромка»? То ли шалили они чаще других, а, может, эти имена именно так благозвучнее звучали на цыганском? Может, они и не были любимчиками, Ишван и Прасковья обожали всех своих чад, а вот уменьшительные имена так и закрепились за Раисой и Романом на всю жизнь. ***
Всё это время, пока сын был на фронте, Прасковья день и ночь молилась по нескольку часов, стоя на коленях перед иконой Николая Угодника. - : «Вот скоро уже три года, как мы служим в армии и слава Богу, живы! »,- говорила она Варваре, которая пришла к ней погадать, изнывая, оттого, что от её мужа нет никакой весточки. Раскинув карты, и успокоив женщину, Прасковья не сдержалась и поделилась радостью, что её Ромка пишет, что скоро будет дома. -« Как приедет, сразу женю! Хватит шататься!»,- ласково погрозила кулачком Прасковья,- « Вот только невесту – то где теперь найдёшь – цыгане все поразбежались, поразъехались». – « А нешто обязательно цыганку? Вон со мной на заводе работает Алёнушка – такая статная, красавица! Ей всего – то шестнадцать, а уж медаль «За оборону Москвы» имеется. И живём мы недалеко – в Мытищах. Ты адресок – то запомни : улица Станционная 20»,- перестав плакать, заверещала Варвара.
Роман приехал в Болшево уже поздним вечером. Мать не могла налюбоватся на его возмужавшее и сильно похудевшее лицо, смотрела в его озорные и ласковые карие глаза, ласкала чёрные мягкие, пахнущие степной полынью, кудри, плакала - и это были слёзы радости.
Записав на обрывке газеты адресок, Ромка надел выходную курточку со всевозможными спортивными значками, в которой ходил ещё в институт и поехал в Мытищи. Совсем недалеко от станции, он сразу увидел большой добротно сработанный умелыми руками дом, утопающий в расцветающем вишнёвом саду. Солнышко уже скрылось за соснами, виднеющимися вдалеке, а лёгкий ветерок шаловливо заигрывал с листочками сирени, готовыми вот – вот обнажить свою махровую неповторимую красоту. Конечно, можно было и постучать в калитку, но то ли от нетерпения, а скорее из озорства, Ромка сиганул через забор, и очутился прямо, нос к носу, с огромным лохматым псом. Какое –то время, скорее всего, измеряемое секундами, оба молча смотрели друг на друга. Стоило Ромке пошевелиться, пёс принимался угрожающе рычать. Сколько продолжалось противостояние предположить сегодня трудно, но снова помог случай – на крыльце с полным ведром, грязной, после мытья полов воды, появилась девушка. Собака, завиляв хвостом, подбежала к ней, и наш Ромка ожил. – « Вам кого?»,- напевно спросила девушка. –« Мне сказали, что здесь проживает самая красивая девушка в Москве и московской области, и зовут её - Алёнушка»,- произнёс Ромка так, как будто читает стихотворение Пушкина.
Смутившись и, слегка заикаясь, девушка вспыхнула : « Алёнушкой меня мама зовёт, а вообще-то я – Лена. А ты кто такой будешь? - « А я – Роман Степанович Деметер, сын известного цыгана Ишвана. Я - студент, живу с мамой в Болшево, а к тебе свататься пришёл. Пойдёшь за меня?»,- Роман говорил с большими паузами, подбирая слова, а сам во все глаза смотрел на девушку, понимая, что влюбился с первого взгляда. Перед ним стояла шестнадцатилетняя русская красавица, фотографию которой, казалось, он только вчера видел на обложке журнала « Работница» : высокая, статная, голубые с поволокой глаза были украшены длиннющими пушистыми ресницами, пепельные волосы, немного растрепавшись от мытья полов, были заплетены в тугую косу, большая высокая грудь, лебяжья шея и тонкие белые ручки, в одной из которых, всё ещё телепалась мокрая тряпка, с которой стекали струйки мутной воды. При слове «цыган», Лена незаметно вздрогнула. Однажды в детстве, они ехали с отцом на автобусе, и где-то в степи заглох мотор. Пока шофёр пытался его оживить, они, гуляя по степи, услыхали, как поют у костров цыгане, расположившиеся на ночлег, прямо на зелёном ковре из степного ковыля. С того самого дня Лене запали в сердце эти простые, уводящие куда – то в степь, волнующие душу мотивы. И даже, видя, почти ежедневно, на привокзальной площади, пристающих с гаданием цыганок и их смуглых деловых спутников, девушка не пыталась пробегать мимо, а подолгу всматриваясь, пыталась угадать, кто из этих смуглых красавиц мог бы стать пушкинской Земфирой. – « Цыган»,- зарделась Лена,-« А песни, чтоб, как цыгане, умеешь?». Ромка, не задумываясь, запел с цыганской интонацией своего отца Ишвана : « Гори, гори, моя звезда!
Звезда прошедших юных дней,
Ты будешь вечно не закатная
В душе измученной моей.
Видимо, звуки песни услыхали в доме, и на крыльце появились мамаша Зинаида и сестра Лены Ираида, но прерывать пение не стали. А Ромка, продолжал, никого не замечая: « Умру ли я и над могилою Гори сияй, моя звезда».
-« Это что за концерт « по заявкам?»,- строго спросила Зинаида.
- « Я - Роман Степанович Деметр, цыган, заканчиваю институт физкультуры, живу в Болшево вместе с мамой, полюбил Вашу Алёнушку и пришёл её засватать». На крылечке воцарилась тишина. Было слышно лишь чириканье воробьёв, да лай собаки, бурно реагировавшей на соседскую кошку, нагло усевшуюся на краешке подоконника.
- « Полюбил?»,- пристально посмотрела мать на Алёнку. Лена дёрнула плечиком и опустила глаза. – « И, позвольте узнать, как давно ты её полюбил, цыган?»,- и голос её начал набирать силу. Ромка сделал шаг вперёд, набрал полную грудь воздуха и высоко подняв голову выпалил : « Сегодня!».
Допоздна в этот вечер горел свет в доме на Станционной улице. В обсуждении принимали участие все домочадцы, включая и отца Емельяна. Обычно молчаливый, сегодня он горячился и говорил громче обычного : « Цыган нам только не хватало! Ещё заставят гадать нашу Ленку!»- « Да ты наговоришь ещё, старый»,- возражала Зинаида. – « Дык, она с детства за цыганами обмирала, а этот такой красивый, да статный, да поёт, как соловей»,- подначивала сестра Ираида, пытаясь изобразить, как пел жених и звонко смеялась. – « Красивый - то красивый, вот то-то и оно, что красивый, да статный. Станет он преподавать у себя в институте – там девки молодые, а нашу Алёнку - побоку»,- причитала мамаша. – « Не, хохлы, да цыгане - самые надёжные мужики и есть»,- поглаживая себя по выпиравшему из - под фуфайки круглому брюшку, резонно заявил Емельян.
Ромка сидел за пишущей машинкой и писал реферат, который он должен был читать на завтрашней коллегии, но мысли путались, никак не удавалось сосредоточиться. Он вспомнил , что третьего дня, они ходили с дочкой в кино и на экране мальчик индус - погонщик слонов поил раненного слонёнка водой и приговаривал: « Ле пи пай, ле пи пай…» - « Это же абсолютно по цыгански, и мы так говорим : - « Ле пи пай!»,- не сумев удержать восторга, крикнул он на весь кинотеатр. Вчера в библиотеке Ромка раздобыл словарь, по которому можно было переводить слова с «хинди» на русский и был просто ошеломлён - он нашёл более десятка слов в индийском языке, которые писались и произносились так, как будто в Индии живут одни цыгане - кэлдэраря.
« Муй - лицо, якха - глаза, накх - нос»,- не переставал восхищаться Ромка,-
« Кали рят - тёмная ночь, васт - рука, най - палец, а счёт : ек, дуй, трин! Значит, цыган, если сильно захочет, может легко научиться разговаривать на « хинди»?- рассуждал вслух Ромка. Ему вообще легко давались языки и в школе, и в институте, а недавно он был в командировке в Сороках, так через 3- 4 дня легко общался с местными Молдаванами. – « Бедный наш цыганский язык – ни азбуки, ни письменности, ни грамматики, а ведь, как красиво звучит! Вот бы создать цыганский словарь! И это должен быть не просто словарь, а цыганско – русский и русско – цыганский словарь на нашем родном Кэлдэрарском диалекте. Диалекте, на котором разговаривают цыгане во всём мире. – « Имея в наличии такой словарь, мы же разрушим языковый барьер и сможем выйти на Международну Арену!»,- мечтал Ромка.
Дверь из спальни с шумом растворилась, и Вошла Елена : - « Время первый час, а Томки всё ещё нет! Моду взяла - по ночам шляться! А всё ты! Ей уже пятнадцать, взрослая! Туфли подарил на каблуке – вот сам и расхлёбывай теперь, учи уму – разуму, а я спать пошла, мне на работу рано вставать!»
На часах действительно было уже четверть первого. Ромка, вдруг почувствовал, что ему душно и растворил окно. Пахнуло той самой свежестью, которая бывает только лишь в конце мая, когда уже распустилась под окном черёмуха, обвалакивая сладким дурманом, который не давал смыкать глаз до самого утра. Луна ярко освещала дремлющие на ветру яблони и дорогу, ведущую к калитке. Хрипло прогудела промчавшаяся мимо станции уставшая электричка, и снова стало тихо. Непонятно откуда, вдруг, появился запоздалый майский жук. Не рассчитав силы, он врезался в оконное стекло и, видимо, получив сотрясение мозга, улетел в неизвестном направлении. Из соседнего двора послышался лай старенькой дворняжки, а потом - снова тишина. Стоя у окна и вслушиваясь в тишину, Ромка слышал, как у него стучало в висках – он разволновался уже не на шутку. Наконец, послышался стук каблучков и негромкий смех. Рядом с Томкой шёл, оставляя за собой длинную тень, долговязый паренёк. Остановившись у калитки, он обнял Томку и поцеловал. Ромка прикрыл окно. Боясь разбудить родителей, Томка в сенях сняла новые туфли и, мягко ступая босыми ногами, прошла в комнату. Увидев, стоящего у окна отца, она, немного заикаясь от смущения, пролепетала : « Я у Светки была, ей новый журнал мод принесли - рассматривали выкройки и рисовали…». Ромка пристально смотрел на Томку и молчал. Было слышно, как в большой комнате, вздыхая, двигали стрелки старинные часы. Ромка подошёл и, со всего маха ударил Томку по щеке.
- « Никогда не ври мне »,- тихо сказал он охрипшим голосом и вышел из комнаты. Томка, не раздеваясь, плюхнулась на свою кровать. Жгучая боль и обида подкатили к самому горлу, и слёзы градом полились прямо на подушку.
Когда слёзы подсохли, и девчонка притихла, уткнувшись носом в подушку, она услыхала странные звуки, доносившиеся из соседней комнаты – рыдание. Это плакал отец. Сердце девчонки сжалось от боли. Ей вдруг стало нестерпимо жаль папу. Ей показалось, что отец одинок, что его работа не доставляет ему радости, а работал он очень много : заведовал кафедрой в институте, ежедневные занятия со студентами, да ещё, чтобы приносить в семью побольше денег, подрабатывал, помогая заводским ребятам сдавать нормы ГТО. – « Нет, ни для этого рождён папа»,- лежа с открытыми глазами, думала Тамара,- « Ведь он так хорошо поёт, пляшет, играет на гитаре! Я просто знаю, что в юности он мечтал стать артистом и даже поступал в театральный, но не прошёл по конкурсу. Конечно, папа рос очень подвижным мальчишкой. Футбол, волейбол, лыжи и коньки были для него всегда самым любимым развлечением. Он был всегда в числе победителей во всех школьных соревнованиях, и поэтому ни для кого не стало неожиданностью, что после окончания школы, Роман поступил учиться в институт физкультуры. - Где-то я уже писал, что в детстве, попав впервые в Третьяковку, я был ошеломлён тем, что художник Иванов писал свою картину «Явление Христа народу» почти 20 лет. Боже меня сохрани, от каких либо сравнений или аналогий, но Роман Степанович работал над своим « Словарём» почти 30 лет! . Работа эта представлялась ему трудоёмкой( но, чтобы на столько, это трудно было даже представить). Заняться чем - нибудь ещё, он не хотел даже мысленно. Ромка уже не раз пробовал силу своего пера. Он пробовал сочинять стихи, баллады, цыганские притчи, песни, которые сам замечательно пел, подыгрывая себе на гитаре. Сегодня я имею возможность предложить Вашему вниманию пару, как говорил сам Р.С. « домашних и без претензий» стихотворений на русском, хотя глубоко убеждён, что настоящий цыганский поэт Р. Деметер предстанет перед вами, если Вы сумеете прочитать его стихи на Кэлдэрарском, которые, чуть позже, я обязательно напечатаю. Я беру на себя смелость утверждать, что если считать, что Деметеры и внесли какой - то вклад в советскую культуру, науку, искусство, то, прежде Романом Степановичем Деметером. - Видимо, ежедневная многочасовая работа за письменным столом, а так же подхваченный ещё в молодости радикулит, сделали своё чёрное дело - Роман Степанович заболел. Он теперь очень редко выходил на улицу. Жили они с Еленой на четвёртом этаже без лифта, и Тамара забрала папу к себе. Обожая отца, она взяла на себя заботу о больном, лежащем, фактически, без движения, Романе Степановиче. - « Как там Алёнушка? Почему не приезжает?»,- спрашивал он сына Серёжку. – « Я отвёз маму на дачу, и она там тоже приболела»,- рассказывал Сергей. – « Она там не голодная?»,- волновался Ромка. – « Да я сейчас, прямо от тебя, повезу ей на дачу продукты»,- успокаивал Серёжа отца. – « Смотри, аккуратней на дороге!»,- напутствовал сына Роман Степанович. – « Господи! Да что же это! Даже в такие минуты, он думает обо всех, но только не о себе!»,- сокрушалась Тамара, моя на кухне первую клубнику, привезённую с рынка Серёжкой. Когда молоденькая медсестра сделала ему укол, который снял на какое-то время боль, Ромка приподнялся на подушках и в благодарность принялся петь для девушки свои любимые романсы, а Серёжка аккомпонировал ему на гитаре. Умер Ромка, по деметровским меркам, совсем молодым, на 69 году жизни. Умер нелепо. Страдая радикулитом, получил от врача слишком большую дозу обезболивающего, заснул и, не приходя в сознание, тихо скончался. Перед тем, как написать эту главу, я побывал у вдовы Романа Степановича Елены Емельяновны. – « Да что же рассказать?»,- говорила женщина, с трудом передвигаясь на костылях и глядя на портрет молодого красавца - Ромки в спортивном костюме, -« лучше Ромочки нет никого на свете!», а сын Сергей достал из шкафа листочки, исписанные каллиграфическим почерком Романа Степановича. – « Вот, это папины стихи на цыганском языке»,- тихо сказал он и осторожно, как самую дорогую реликвию, протянул мне рукописи.
«Романе щяворэ».
Пашал цэри ле барэ
Ле ромэнгэ щяворэ.
Ви барэ, тхай ви цыгне,
Ле якха ленгэ кале.
Ви о Фрынка, ви о Зурка,
Ви о Лазо, ви о Дюрка,
Ви э юльча, ви э Райка,
Ви э Чамба, ви Маргайка.
Кон нашел, кон хутел,
Кон гилабел, кон кхэлел,
Кон бешелу, тай хаштил,
Кон марэлпе, кон цыпил.
Нумя пехка Да дикхле,
Андо лако дром нашле:
-« Анта, Дале ще, сакав,
Со андян ту анда Гав?»
-«Акэ тукэ масс тхуло,
Акэ ви манрро кало,
Акэ тукэ цирра тхуд,
Чи дине Эл гаже май бут.
Киравав зуми кхайняса,
Те авен чайле зумяса.
Эта хан вон, эта пен,
Пехка Да вон чюмиден.
Пале прастен, тай хутен,
Тай гилабен, тай кхэлен.
Ви о Фрыка, ви о Зурка,
Ви о Лазо, ви о Дюрка,
Ви э Юльча, ви э Райка,
Ви э Чамба, ви Маргайка.
« Романе щявворэ» ( в моём переводе)
На полянке у шатра
Собиралась детвора
Вот пришли и сели в ряд,
Глазки - угольки горят.
Фрынко и Зурка, Лазо и Дюрка,
Юльча и Райка, Чамба, Маргайка
Кто зевает, кто сидит,
Кто дерётся и кричит,
Прыгать, бегать не даёт,
А кто танцует и поёт.
Только мамку увидали
Все гуртом к ней побежали
-«Покажи –ка , мамо- Дале,
Что в деревне тебе дали?»
-«Тебе сало, хлеб тебе
Больше не дают Гаже,
Вот вам молочка немножко, Чтоб крепко спали, мои крошки.
Сухой хворост соберите, Костерочек разожгите. Ваша мамка всех вас любит, Голодом морить не будет,
Суп из курицы сварю,
Своих деток накормлю,
Будет вам и паприкаш,
Чай цыганский и лаваш.
Вот поели и попили,
Всю посуду перемыли,
Мамку все расцеловали,
Вместе пели, да плясали
Фрынко и Зурка, Лазо и Дюрка,
Юльча и Райка, Чамба, Маргайка.
« Сербэтаря».
Андек,к дес пе сэрбэтаря
Авиле ле кэлдераря,
Авиле ка майпхуро,
Вестиме, пативало.
Авиле пескэ глатенца,
Ле борянца, жямутрэнца,
Ханамича авиле,
Финуря, тхай ле кирве.
Авиле гилабандой,
Де дурал,у кхелиндой.
Ся шукар,у гхуряде
Вел тэрне, ви ле тэрне:
Кал жювля шыря галбенца,
Плетеря ле теляренца,
Тай ле пхарруне дикхле
Лулудянца сувавде.
Рупуне кал мурш ровля,
Рупуне виэл куштика.
Тхонпе ся кай скафеди,
Кай сы мундро гхуряди.
Пе месяли думулт гата
Ви хабе, ви бут пимата.
Сваконесте мол, тхай бяря,
Тай хабе пхердо тийяри.
Со сас, бре, пе скафеди?
Биняло, барёл тё ди:
Мас пеко, пурум, рранташ,
Паприкаса паприкаш,
Ковло цымпо ла кхайняко,
Те авел рроменге ляко
Ви дудум, тай ви хыаицы,
Андо мундро какавицы,
Гибаница, савийяко,
Тай ви гуглимата свако,
Пхабаяса балище,
Ви туткая дуй лаще,
Сарми, папина, тхай ррэцы,
Шах шукло, тай крестевецы,
Шонко, тхай шах тхулярдо,
Т,явел свако правардо,
Зурало, тхай бахтало!
Касаво лащё хабе
Чи халян ту инкэ, бре,
Чи халя чи тиро Папо,
Чи э Мама, чи о Дад лако,
Эл найя шай те чяррэс –
Акэ че патив чяррэс.
Эта щёрдиляс гили,
Э гили э рромани,
Кон гилабел, кон кхэлел,
Э патив барии кэрэл!
Эл пхурэ пхуриканес,
Жян, кхэлен, рроманес,
Марэн штромфо ле пунррэнца,
Пал кхэря марэн вастенца.
Пала ленде жян л,щея,
Ле щея, ле шкаря,
Издравену ле думенца,
Тхай стрефян кале якхэнца.
Чи ррувдилпе ле щявенгэ,
Сар пхирэн ле пунррэ ленгэ,
Андо коло вон тходе пе
«Жоко» те кхэлен мекле пе.
Достан, бре, о кхэлимос,
Доста ви пимос, хамос.
Витязыйя сыкавен,
Тай ле шукара грастен.
Сой ле граст андел пхаба!
Грымынтин, тэрдён аба,
Пэталенца малавен,
Эл зэбала, бре, чамбен.
Гай пе малка пай ригате
Анде пхув денпе ле глати,
Пески зор,у зумавен,
Йек йекхэс,у перавен…
О дес баро сас , эта, фери
Э рят ррыспил, бре, сян кал цэри.
«Сэрбэтаря» – ( в моём переводе).
В светлый праздник Рождества
Собрались для торжества
Пришли большой гурьбой, с зятьями, со сватами, кумовьями,
С крестниками - детками, с кралями - невестками
Старые и малые, молодцы удалые,
Женщины – красавицы - их одежда нравится:
Ленточки с монетками на косе прилеплены,
На платочках шёлковых вышиты цветы, Зазвенит монистами, Степь, коли неистово
В пляс весёлый пустимся он, и я, и ты!
Мужички – то, чинно вряд, особнячком себе сидят
За столом, давно накрытым, пьют и хорошо едят, Их серебряные трости близ хозяев тут лежат,,
Кушачки из серебра уж расстегнуть давно пора.
То, что было на столе, мне и нынче помнится
Изобилие такое, что душа заходится :
Мясо вкусное – жаркое, лук, заправленный мукою,
С жгучим перцем паприкаш,
Индюшки – хороши собою,
Мамалыга и лаваш,
Гуси, утки, поросёнок в яблоках и голубцы,
Чтобы каждый был накормлен,
Не ворчали, чтоб Отцы.
Такую вкусную еду ещё не ел ты отроду!
Не ели Дед твои и Бабка,и Прадед,и его Отец –
Оближешь пальчики, пхенава, кто всё поел – тот молодец!
А вот и песня зазвучала
Вольная, степная
Старики поют сначала,
А затем и молодёжь вторит, подпевая.
Как взвилася песня ввысь,
Вдруг, все сразу поднялись,
Старики по стариковски
Выбивают « штромфо» в лад
Парни хлопают руками
По сапожкам мерно в такт.
Девушки- красавицы «ворожат» плечами,
И блестят, как искрами, чёрными глазами.
А у речки на лугу, в сторонке
Силу пробуют свою и хохочут звонко
Дети на степной траве
Соревнуются в борьбе.
Что ж, довольно петь, плясать,
Время - удаль показать!
Что за чудо- кони тут
Бьют копытами и ржут?
Серый в яблоках, гнедой!
Нука, Братец, Бог с тобой,
Удаль покажи свою
И повесели родню.
День был длинным,
Ночь пришла -
По шатрам всех
Развела.