8. Поселок Русаковский

Свердловская область,Тавдинский район,
РУСАКОВСКАЯ  ВОСЬМИЛЕТНЯЯ  ШКОЛА
(август 1967 – август 1976 г.)

17 августа 1967 года мы с Валей получили приказ о назначении в Русаковскую восьмилетнюю  школу: Валя – учителем русского языка и литературы, а я – директором этой школы.
Школа находилась в рабочем поселке сплавного учреждения, получившего название Русаковский, или, как его для краткости называли, – Русаки. Это был небольшой населенный пункт, расположенный на высоком левом берегу судоходной реки Тавда, в сорока километрах (по реке) от райцентра. Место было удивительно красивое: река в этом месте делает большую петлю, в центральной части которой и располагались прямые улочки деревянных домов. Одной стороной поселок был обращен к реке, а с трех других сторон  густой стеной стоял смешанный лес из сосны, ели и березы. Селение стояло на песчаной местности. По улицам вдоль рядов двухквартирных домов  были проложены деревянные тротуары.

Поселок Русаки (Русаковская пристань) в архивах упоминается с 1930-х годов. Он был основан для нужд лесосплавной конторы, расположенной в районном центре, в Тавде. Сначала это было крохотное поселение в несколько жилых домов. Начиная с 1950-х годов Русаковский поселок был значительно расстроен как поселок плотогонов со своей конторой, конным двором, пожаркой, дизельной установкой для выработки электричества на несколько часов в сутки. Из-за большого объёма работ выросла и численность населения. В поселке появляются школа, медпункт, магазин, баня, клуб. В июне 1961 г. поселок становится центром Русаковского сельского совета.
 
В летнее время рабочие – сплавщики были заняты организацией запаней для прибывающей самосплавом древесины, формированием новых плотов, вытаскиванием брёвен из прибрежных участков леса, куда они заносились течением во время молевого сплава. В зимнее время рабочие занимались заготовкой древесины на лесоповале в верховьях реки, куда они выезжали на недельные вахты.


Название нашего поселка часто связывали с тем, что, мол, в его окрестностях водится много зайцев-русаков. Это не так. Зайцев в округе, действительно, было много, но свое название наш поселок получил по фамилии Русакова – первого мастера сплавного участка. Под руководством этого мастера на высоком берегу полноводной Тавды появились первые дома и жители поселка, шло освоение окружающей местности.

Здание школы располагалось на крайней от реки улице. Кроме русаковских детей здесь обучались и дети из близлежащих деревень: Белоярка, Тормоли Первые и Тормоли Вторые.
На первое время нам выделили небольшую комнатку в двухквартирном доме, а в начале декабря мы переехали в только что капитально отремонтированный отдельный небольшой домик рядом со школой.

На первом педсовете мы познакомились с учительским  коллективом и  подготовили основные пункты будущего плана работы школы на предстоящий учебный год.  За оставшиеся несколько дней до начала учебного года окончательно был подготовлен интернат для приема ребят – школьников из колхоза имени Жданова (деревни Тормоли Первые и Тормоли Вторые).
Ближе к вечеру 31 августа в поселок приехали ученики из двух деревень Тормоли. Вместе с воспитательницей интерната Таисией Степановной Чепёлкиной мы встретили прибывших учеников,  провели с ними и приехавшими родителями собрание и распределили ребят  по комнатам.После этого в школе состоялась встреча всех учеников школы, где их познакомили с порядком начала нового учебного года.
Так началась наша с Валей, Мариной и мамой  жизнь в Русаковском поселке Тавдинского района Свердловской области.

                *************************************



УЧЕБНЫЙ ПРОЦЕСС

Чтобы понятен был весь образовательный процесс в Русаковской восьмилетней школе, прежде всего,  нужно остановиться на характеристике школьных кадров. А были они донельзя скудными. Ни один из учителей школы не имел педагогического образования. Даже бывший директор закончил только педагогический класс. Такие классы были организованы в одной из средних школы Тавды, чтобы в срочном порядке хоть как-то решить острейшую проблему нехватки педагогических кадров для сельских школ. В эти наспех организованные педагогические классы набирали взрослых людей со средним образованием, изъявивших желание после года учебы азам педагогической работы поехать в одну из сельских школ района.
Ряд предметов (в том числе, математику, географию, историю) вели учителя, закончившие такие же педклассы, а другие предметы вели учителя со средним общим образованием.
Вместе с тем нужно отметить, что все учителя школы, даже не имея педагогического образования, к обучению школьников относились со всей серьезностью. Они добросовестно готовились к урокам, доступно объясняли тему урока, добивались неплохих знаний у учеников по своим предметам.
Мы с Валей были единственными учителями школы с институтским педагогическим образованием. Где-то на пятом-шестом году нашей работы в школу были направлены две девушки после окончания педагогического училища, которые стали у нас учителями начальных классов.
То, что обучение школьников вели люди без соответствующего образования, не была их виной, это была их беда. Такая же картина с педагогическими кадрами была и в большинстве других школ сельской местности. Да и в некоторых городских школах кое-какие учебные дисциплины велись людьми без педагогических дипломов.   И виной такой ситуации была власть, которая не могла  или не стремилась поднять престиж учительской профессии в стране,  создать такие материальные и бытовые условия для работы в сельских школах, которые бы привлекли на село молодые кадры после окончания педагогических институтов.  Эти проблемы, кстати,  и сейчас еще в России не решены окончательно, хотя на дворе начало второго десятилетия двадцать первого века.

Школа наша представляла собой небольшое одноэтажное деревянное здание с печным отоплением. Деревянное здание мастерских, где проводились уроки трудового обучения, стояло особняком. Между школой и мастерскими находилась небольшая зеленая полянка, где в теплое время проводились уроки физкультуры и на переменах играли школьники.
С первых же дней учебы мы с учителями и учениками занялись эстетическим оформлением классных комнат и вестибюля школы: поставили цветы, изготовили современные планшеты для школьного расписания уроков и для классных уголков, повесили новые занавески и шторы на окнах. В школе исчезла серость,  стало уютнее.

Восприятие нового учебного материала учениками всегда тем лучше, чем насыщеннее урок наглядными пособиями. Золотое правило „лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать“ я всегда помнил и неустанно ему придерживался. Поэтому на своих уроках по биологии и химии я максимально, насколько это было возможно, использовал разные таблицы, модели, проводил всевозможные опыты. Этого же я добивался и от других учителей.  Но с наглядным обеспечением в школе дела обстояли из рук вон плохо. По физике, химии, биологии не было элементарных приборов, реактивов,  таблиц; по истории и географии не хватало карт.  На одном из педсоветов вопрос использования наглядности при обучении я поставил очень остро.Нужно было срочно приобретать всё необходимое, а для этого нужны были деньги.  С приготовленной сметой расходов я прибыл в Тавду, к заведующему гороно Николаю Ивановичу Вахмянину.  Посмотрев мой длинный список,  он сначала округлил глаза, потом скривился и спросил: „Неужели в школе на самом деле всё так  бедно? Почему же раньше никто там  тревогу не бил?“   Остановились на том, что через неделю в школу прибудет один из инспекторов и после этого вернемся к моему вопросу.
Через десять дней я вновь появился в кабинете зав.гороно, но не один, а с инспектором, который побывал у нас в Русаках и проверил наличность наглядного пособия.
Выслушав инспектора и еще раз просмотрев мои списки нужных наглядностей, Н.И. Вахмянин сказал: „Сейчас денег нет. Только с нового финансового года выделим. Но на всё запрашиваемое не рассчитывайте“.
 Было это в середине ноября 1967 года. А в январе 1968 года, после школьных каникул, я поехал в магазин наглядных пособий, который находился в Туринске за первой партией наглядных пособий.

Заканчивая вопрос по обеспечению школы наглядными пособиями, скажу только, что за два последующих года мы довольно хорошо оснастили школу всевозможными приборами для преподавания физики, химии, биологии и других предметов. По химии, например, теперь не только я мог демонстрировать опыты по теме урока, но и ученики имели  возможность сами проводить лабораторные опыты, необходимые по учебной программе предмета. Для лабораторных работ по биологии мы приобрели микроскопы с наборами микропрепаратов на каждый ученический стол. При изучении большинства тем на уроках биологии  мы теперь использовали таблицы.  Были обновлены изношенные карты по истории и географии и закуплены недостающие.

           В педагогическом  институте (г.Тюмень) в лаборатории физиологии я выпросил  списанный кимограф, прибор, с помощью которого можно графически записать,  например,  дыхательные, сердечные или мышечные сокращения (простейший способ графической регистрации мышечных сокращений – это механическая запись с помощью рычага-стрелки, свободный конец которого пишет на ленте барабана  соответствующую кривую).  Дома я  отремонтировал пружину часового механизма, и прибор заработал.   На уроках анатомии ребята с интересом записывали свое сердцебиение и дыхательные движения. Особенно им интересно было сравнивать эти графики, полученные до нагрузок на свой организм и сразу же после нагрузок.  Работа с кимографом всегда вызывал повышенный интерес школьников к изучению темы, что способствовало лучшему усвоению учебного материала.
Сельская школа, особенно если она находится в небольшом селе, много выигрывает по сравнению с городской по части близости к природе. Это преимущество я сполна использовал для расширения кругозора школьников.   Экскурсии в природу стали неотъемлемой частью учебного процесса, благо  ходить далеко не нужно было: перешел по дамбе-мостику через ручей - тут тебе и лес с большим разнообразием растительности и ярусности. Прошли немного дальше – прекрасный луг. Еще немного – болото. Сама почти стоячая вода в Капчалке – прекрасный объект для изучения  некоторых водных растений и наблюдения за мелкими представителями  животного мира.
Именно во время одной из таких экскурсий мы чисто случайно наткнулись на орхидею венерин башмачок настоящий. Позднее, занявшись целевыми поисками орхидей, мы обнаружили в окрестностях Русаковского поселка и другие места произрастания не только башмачка настоящего, но и башмачка пятнистого и даже небольшую куртинку венериного башмачка крупноцветкового. Впервые увидев эти изящные растения, ребята были восхищены их поразительной красотой.
Так ненавязчиво шло приобщение сельских школьников к нерукотворной красоте своего края. И имя ваятеля этой красоты – Природа!
Ни о каких Красных книгах, куда бы были внесены редкие представители растительного и животного мира, в то время мы не слышали, да их тогда в СССР и не было. Только много позднее, через полтора-два десятилетия, по инициативе свердловских ученых-биологов появится список охраняемых растений Урала, который из года в год постоянно пополнялся. Только в 2008 году появится полноценная „Красная книга Свердловской области“ с указанием списка и места обитания редких видов растений и животных.   Но даже в этой Красной книге, изданная  Министерством природных ресурсов Свердловской области и по инициативе  ученых Института экологии растений и животных в Екатеринбурге, не указана Русаковская популяция перечисленных выше орхидей.
Используя эти экскурсии,  наглядности, демонстрационные  опыты и лабораторные работы в своей учебной деятельности, мы заметили у наших школьников возросший интереск учебе, в результате чего у них повысилась и успеваемость.

Важнейшим приобретением для нашей школы был кинопроектор. Только чтобы получить разрешение для его  приобретения мне несколько раз пришлось выезжать в Туринский магазин наглядных пособий.  И только тогда, когда мы в одном из учебных кабинетов отгородили место для кинобудки, мы получили долгожданный кинопроектор. Теперь на многих уроках биологии ученики имели возможность по изучаемой теме просматривать кинокольцовки. Осваивать профессию киномеханика мне прищлось самостоятельно. Зато какая это была помощь в усвоении учебного материала  школьниками!
Оснащение школы достаточным количеством учебно-наглядными пособиями, оборудованием, приборами и химическими реактивами, позволило школе перейти на упрощенную кабинетную систему обучения.
Точнее сказать, мы даже вЫнуждены были перейти на кабинетную систему. Раньше за каждым классом была закреплена классная комната, и учитель, идя на урок, нес с собой карту или таблицы, пробирки с реактивами или приборы по физике. Теперь наглядности было много и учителю было несподручно все это постоянно нести с собой.
Так как учебных комнат в школе для каждого учебного предмета не хватало, то мы сделали совмещенные кабинеты:  биология-химия,  история-география,  русский язык и литература,  физика и только что введенный факультативный курс информатики. Это новшество школьникам очень понравилось, особенно то, что за день приходилось несколько раз переходить из одного кабинета в другой.
Главное же значение введение кабинетной системы было то, что появились новые возможности полноценнее использовать потенциал наглядности, оперативнее, а значит и полнее, проводить лабораторные работы, предусмотренные по учебным программам физики, химии и биологии.
Положительные результаты оснащения школы наглядностью и переход на кабинетную систему на качество знаний наших учеников сказались довольно быстро.  Учителя городских средних школ, куда после окончания нашей восьмилетней школы поступали наши выпускники, быстро определяли, кто из вновь прибывших учеников учился в Русаковской школе. Наши ученики свободно определяли валентности химических элементов, хорошо знали формулы оснований и кислот, легко составляли формулы солей, не испытывали затруднений при составлении различных химических уравнений и решений задач и хорошо зналидругие предметы.

****************************

Так как наша школа имела статус восьмилетней, то она была опорной школой для начальных школ, которые были в деревнях Тормоли Первые и Тормоли Вторые. В каждой из этих деревенских начальных школ было два учителя. Один учитель проводил уроки для учеников первого и третьего класса, другой – обучал учеников второго и четвертого класса. Школьники одного учителя сидели в одной классной комнате и занимались одновременно: начиная урок, учитель давал старшему классу работу для самостоятельного выполнения,  и, пока ученики выполняли это задание, учитель проводил объяснение нового материала для младшего класса. Потом этот класс получал задание для самостоятельной работы, а учитель проверял  выполнение работ у старшего класса и объяснял им новую тему урока и давал новое задание. После этого учитель вновь переключался к младшему классу и так далее. Для того чтобы одновременно обучать учеников двух классов, требовалась определенная виртуозность учителя и мастерство преподавания. На одного из двух учителей начальной школы возлагалась должность заведующей с выполнением соответствующих функций. За заведование полагалась   незначительная доплата.
Для повышения профессиональной квалификации и обмена опытом работы мы ежегодно практиковали проведение открытых уроков с последующим анализом качества методики преподавания темы и степень усвоения учебного материала учениками школы. Эти кустовые методические объединения (КМО) проводились поочередно раз в четверть в одной из школ. Проведение этих КМО каждая опорная школа должна была проводить в обязательном порядке.  Мы же шли дальше, проявляли свою инициативу: время от времени мы практиковали совместную работу   КМО с Ленинской восьмилетней школой, располагавшейся по нашему берегу реки,  между нашим поселком и городом. Директором Ленинской школы был мой бывший наставник Владимир Федорович Панов, возглавлявший когда-то Мостовскую восьмилетку.
Такие взаимопосещения школ и уроков, конечно, были плодотворными, обогащали учительские коллективы новыми идеями, новыми педагогическими находками и приемам обучения и воспитания  школьников. Польза для учителей школ была обоюдной.
Лично мне тоже дважды пришлось пройти плановые курсы повышения квалификации в Свердловском областном Институте усовершенствования учителей (ИУУ), которые проводились в летний период.    Во время одних  из таких курсов в Свердловск ко мне в гости приезжали Валя с дочкой Мариной, которой только что исполнилось семь лет.  Было это в одно из воскресных дней июля 1974 года.

******************************

Думаю, здесь уместно будет назвать некоторых учителей нашей школы. Повторюсь, ни один из них не имел не только институтскогопедагогического образования, но и вообще высшего или техникумовского образования. Тем не менее, они трудились добросовестно, полностью отдавая себя обучению и воспитанию вверенных им детей, чьи родители жили в Русаковском поселке или в соседних деревнях.

Чепёлкин Михаил Игнатьевич преподавал физику, физкультуру и  труд. До моего назначения директором школы возглавлял коллектив этой школы. Быть директором его, можно сказать, заставили насильно. Прислали приказ – вот и пришлось год лямку тянуть. По складу своего мягкого характера он тяготился свалившимися на его голову заботами. Куда-то стучаться, требовать, настаивать, добывать – это было не в его характере. К концу учебного года, как он позднее мне сам рассказывал, директорство свое он возненавидел. Нашему приезду в поселок и моему назначению на директорство школы он искренне обрадовался. Лет семь мы с ним вместе работали. Это был глубоко порядочный человек. Была у него одна страсть – утренняя рыбалка, и рыбачил он только на удочку. Браконьерские способы добычи рыбы он терпеть не мог.

Чепёлкина Таисия Степановна - жена Михаила Игнатьевича. Работала воспитательницей школьного интерната.  К работе относилась очень добросовестно. Интернатовские дети и их родители уважали ее.  В каждый воскресный вечер она встречала ребят из деревень, интересовалась их здоровьем, помогала распаковывать вещи.
С этой семьей мы с Валей даже, как говорят,  семьями дружили.   
Из-за надвигавшегося закрытия школы, они с семьей года два ранее нашего переехали жить  в другое место.

Политыко Галина Степановна преподавала математику, добивалась хороших знаний у учеников. Ее муж – Иван Политыко, выпускник нашей школы, отслужив в армии, работал в сплавной конторе на катере, приписанном к нашему поселку.

Задровская Мария Геннадьевна вела немецкий язык и пение. Голосом обладала отменным. Бывало, как она запоет, так песня ее, словно, душу греет. Ее муж – Василий тоже работал на катере, который был приписан к Русакам и почти всё время находился в поселке.

Лешукова Галина Константиновна преподавала в школе географию и историю. По этим предметам мне часто приходилось ей помогать, так как она слабо владела ими. Ее муж Николай Александрович Лешуков работал в сплавной конторе и был мастером участка Русаковский, то есть он был фактическим хозяином нашего поселка. В его рапоряжении были не только рабочие-сплавшики, жители нашего поселка, но и приписанные к поселку катера. Даже на некоторые проходящие катера сплавной конторы его власть распространялась: он мог их остановить и поручить какую-то работу.

Анна Дмитриевна – одна из двух учительниц начальных классов, Самая пожилая в нашем коллективе. Возилась она со своими питомцами, как наседка с цыплятами. Малышня постоянно вертелась около нее. Своих малышей она обожала, они платили ей тем же. Гораздо меньше Анне  Дмитриевне  повезло с мужем. Он преподавал физику в Русаковской школе, но еще до нашего приезда в поселок он был уволен из школы за систематическое пьянство.

Самой молодой учительницей в школе была моя Валя. Преподавала она русский язык и литературу. Безупречно зная свой предмет, она добивалась прочных знаний по нему у наших учеников. Диктанты, изложения и сочинения ребят отличались грамотностью и хорошим стилем изложения своих мыслей. Валя всячески поощряла творческие работы своих учеников.
В середине августа 1972 года в нашу школу на начальные классы были направлены две молоденькие учительницы, выпускницы педучилища – Эрика и Татьяна. Эрика Владимировна Миллер прижилась в Русаках – через год вышла замуж за местного катериста Меньшенина Юрия, еще через год родила дочь. А Татьяна, отработав два года, уехала из Тавдинского района.

                *********************************** 

                ШКОЛЬНЫЙ  ИНТЕРНАТ

Ребята из двух деревень колхоза имени Жданова  жили в интернате. Прибывали ребята из деревень в интернат в воскресенье вечером, а домой  отправлялись  в субботу в обед. Зимой  транспортом служил рейсовый автобус или колхозная машина, в бездорожье за ребятами из колхоза присылали тракторные сани. Иногда приходилось просить мастера участка Лешукова Николая выделить свободный катер для доставки ребят до Ближних Тормолей.  Иногда катеру удавалось войти в Тормольскую старицу-озеро и тогда ребят удавалось даже до Первых Тормолей доставлять. Но это получалось сделать только при большой воде.
В бездорожье ребята из деревни Белоярки, которая находилась на противоположном берегу, тоже неделю жили или в интернате, или у кого-нибудь из знакомых.   
Под интернат был приспособлен длинный дом с несколькими отдельными входами с улицы в комнаты.  Отдельная комната служила и кухней, и столовой, где стояли столы и скамейки.  Общежитие было холодным, хотя каждая комната отапливалась печкой-голландкой. Туалет – на улице. Положение с проживанием ребят, конечно, было удручающим.Путь от интерната до школы проходил по грязному месту. На первой же недели сентября мы со старшими мальчиками  интерната проложили  настил-тротуар до школы. Плахи для этого выделили шефы - хозяева поселка – сплавная контора.

Через год я направил в гороно докладную записку о непригодности интерната для проживания детей и просил выделить деньги для строительства нового интерната. Через три месяца – ответ: пусть интернат строит  колхоз, чьи дети живут там.
Через два года детей пришлось выселить из интерната (очень стал плох). Спасибо сплавной конторе – они разрешили использовать пустующие дома, они же и отремонтировали их. У колхоза денег нет – сами сидят на дотации государства из-за нерентабельности хозяйства.
Ребята теперь живут в отдельных квартирках, которые разбросаны по всему поселку, что делало обслуживание  очень неудобным. 
Направил письмо в исполком сельского совета с просьбой изыскать деньги на интернат.  Получил отписку – денег нет.  Написал письмо в очередную инстанцию  – в горисполком. Ответ, который получил через месяц, гласил – надо ждать начало следующей пятилетки. 
В очередную проверку санэпидстанция отметила плохие условия проживания детей в „интернате“.  Я сам провел проверяющую группу по квартиркам ребят,  указывал на недостатки. Просил помочь. Они направили докладную записку в горисполком.
Через некоторое время меня и заведующего городским отделом народного образования  пригласили на одно из заседаний исполкома.
Председатель горисполкома Морозов хотел ограничиться зачтением докладной,  констатировать ужасное состояние проживание детей,  объявить выговор директору школы и на этом закрыть вопрос. Но я  попросил членов исполкома выслушать и меня.  Большинство присутствующих поддержали меня и приготовились слушать.   Я доложил суть дела: рассказал о проблемах отдаленной сельской школы и интерната, показал свои письма в различные инстанции, только после этого состоялся большой разговор. Морозов был очень недоволен моим выступлением.  Он и члены исполкома оказались в неловком положении: хотели наказать директора, а дело оказалось куда сложнее. Но выкрутились, не ударили в грязь лицом: директору и заведующему гороно – по выговору, но деньги  на строительство интерната решено было изыскать из городского бюджета.      
Через полгода (было это весной 1971 года) деньги выделили Русаковскому сельскому совету, а само строительство интерната поручили колхозу им. Жданова (Тормоли).  Более того, нашлись деньги даже на покупку жилого дома в Русаках для директора школы.
В итоге с первого сентября 1972 года деревенские ребятишки получили новое здание интерната рядом со школой. Удобные комнаты, отдельная кухня и столовая комната, теплый туалет – все это обрадовало ребят, родителей и, конечно, нас - учителей.
Еще одна важная деталь – интернат имел свою собственную котельную, которая отапливала все комнаты, а для кухни  была приобретена и установлена своя электропечь.
                *******************************************


ВНЕУРОЧНАЯ  ЗАНЯТОСТЬ  ШКОЛЬНИКОВ

Приняв школу и проверив ее оснащение, я обнаружил не только скудость наглядных пособий. Бедна была и школьная библиотека. А если учесть, что другой библиотеки в поселке не было, то становится понятной моя тревога по поводу малочитаемости наших учеников из-за скудости выбора книг.
На одном из первых собраний школьников я обрисовал ребятам тревожное положение со школьной библиотекой и   предложил им оказать посильную помощь в пополнении нашего фонда книг. Я объяснил ребятам, что у многих дома, наверняка,  имеются книги, которые давно уже прочитаны и спросом уже не пользуются, а многие ваши товарищи с ними не знакомы и с удовольствием их прочтут. „Если каждый из вас принесет хотя бы одну книгу, - продолжал я, - то школьная библиотека получит хорошее пополнение, и от этого в выигрыше будете все вы“.  Ребятам я пообещал, что лучшие сборщики поедут в Тавду на экскурсию в типографию, туда, где печатают газету.  Ребята эту весть приняли с воодушевлением. В конце разговора я сказал ребятам, что книги из дома брать только с разрешения родителей.

Уже на второй день местные мальчишки и девчонки пришли в школу со стопками книг, а после выходного дня и все интернатовские ребята привезли из Тормолей свои книги.
За полмесяца школьная библиотека пополнилась приличным количеством новых книг, и число читателей и количество выдачи книг резко возросло.   
Вскоре мне удалось договориться со сплавной конторой о выделении автобуса, и большая группа наших школьников совершила поездку в городскую типографию, где для них провели интересную экскурсию по всем участкам и показали весь процесс подготовки и печатания местной газеты.  В завершении экскурсии все ребята получили сувенир – отливки своей фамилии и имени, чему они несказанно обрадовались.    
Со своей стороны я тоже предпринял кое-какие меры, чтобы увеличить и разнообразить школьный книжный фонд. Написав письмо в областной отдел народного образования, мы добились включения нашей школы в список целевого снабжения  школьной библиотеки посылками книг, которые теперь регулярно поступали к нам каждый квартал. Это была хорошая инициатива областного отдела народного образования в помощь сельским школам.

                ********************************

На Тавдинском фанерном комбинате мы приобрели четыре листа толстой фанеры, из которых изготовили два теннисных стола.  Теперь ребята имели возможность приобщиться к этой спортивной игре. Играли и на переменах, и после уроков. Тренером пришлось стать мне. Эти теннисные столы стояли в широком школьном коридоре, где, кстати, в ненастную погоду проходили и уроки физкультуры.
Кроме секции настольного тенниса, ребята имели возможность заниматься шахматами и шашками.
Почти все наши старшеклассники состояли членами добровольного спортивного общества „Урожай“, районный совет которого находился в Тавде.  Председателем райсовета ДСО „Урожай“ был Александр Бусыгин. Много лет мне тоже пришлось быть членом райсовета этого общества.
Наши ребята часто выезжали на районные соревнования по различным видам спорта.  Особенно успешными были выступления наших теннисистов, шахматистов и шашистов. Одно время мы усиленно занимались спортивным ориентированием, которое только что стало  модным в нашей области.

                ****************************

Кинопроектор, который был приобретен для учебных целей, мы использовали и по другому назначению.  По договоренности с Туринской фильмотекой, которая снабжала нас учебными фильмами, мы часто получали еще полнометражные художественные и документальные фильмы. Эти фильмы в долгие зимние вечера я демонстрировал ребятам в своем кабинете. Обычно это происходило по средам.  Ребята набивались в кабинет, сидели на стульях, на столах, даже на полу. Когда приходили комедийные фильмы, желающих посмотреть их было так много, что приходилось и на второй день демонстрировать фильм.
Эти мои потуги занять ребят в их свободное время хоть как-то скрашивали небогатую культурными мероприятиями жизнь деревенской детворы. Такое совместное пребывание ребят после уроков и неформальное,  без обязаловки обсуждение просмотренных фильмов имело и другое важное  значение – оно способствовало сплочению нашего школьного коллектива.

                ******************************


Об экскурсиях по окрестностям Русаковского поселка и их значении я уже говорил. Но мне хотелось большего, я хотел познакомить ребят с природой родного края, с бытом населения в более широком плане. Этого можно было достигнуть, только совершая многодневные  походы.   
Первую такую большую вылазку мы совершили летом 1969 года. Рабочий катер, порожняком шедший вверх по реке за очередным плотом древесины, доставил нашу группу численностью десять человек, под село Таборы. Здесь на правом берегу мы разбили свой лагерь: поставили четыре палатки, оборудовали костровое устройство, а у самого берега вкопали высокий шест, на который водрузили свой походный флаг.
День начинался зарядкой, затем – поднятие флага. После завтрака совершали прогулки-экскурсии по лесу, знакомились с многообразием растений и птиц, собирали гербарий. В лагере после обеда обрабатывали  собранный гербарий, закладывали растения в газетные листы на просушку.
Третий и четвертый дни мы посвятили обследованию растительности на левом берегу реки, Для этого мы на взятой с собой резиновой лодке тремя рейсами переправлялись через реку.
Вечерами к нам на велосипедах приезжали местные парни.  Таборинские ребята оказались дружелюбными гостями, с которыми у нас установились хорошие отношения, и   с которыми устраивали игры в футбол, круговой волейбол, шашки.   
Пять дней, проведенных в походе, пролетели быстро. На таком же попутном катере мы вернулись домой.
               
                ******************************

Ребята вошли во вкус походной жизни. Теперь мы каждое лето совершали походы-сплавы. В 1970 году мы на лодках семь дней сплавлялись по Сосьве, любуясь прибрежными скалами и пещерами.  Начав свой путь от поселка Сосьва Североуральского района, мы сплавились до поселка Андриановичи.
В 1971 году мы сплавлялись по реке Турье от Карпинска и до Андриановичей. От продолжительных дождей Турья стала полноводной,  со стремительным течением. В одном месте одна наша лодка перевернулась, мы потеряли топор, пилу и кое-что из продуктов, но всё обошлось без паники.
К этому времени наша школа сумела в Свердловске приобрести  две польские двухместные байдарки „Нептун“, а в марте 1972 года – еще две байдарки - трехместные „Салюты“.
Летом 1972 года совершить многодневный сплав совершить не удалось, так как я всё лето был занят на капитальном ремонте школьного здания. Тем не менее, несколько трёхдневных байдарочных походов (с вечера пятницы по воскресенье) мы всё-таки с ребятами совершили.
Зато летом 1973 года мы совершили на байдарках многодневный сплав по Тавде-реке.  Попутным рабочим катером наша группа в десять человек была заброшена выше Таборов, откуда мы семь дней сплавлялись до Русаков. Местами мы даже паруса ставили.  Такую флотилию из четырех байдарок на реке еще никто не видел. Встречные и обгоняющие нас  катера гудками приветствовали нас.  Мы, в ответ, махали им руками.  Позднее, уже дома, нам говорили, что экипажи обгонявших нас катеров приставали в Русаках к берегу и сообщали русаковцам, где мы находимся и что с нами всё в порядке.   Ребята от водного похода, конечно, были очень довольны. К началу нового учебного года ребята оформили в школе большой фотостенд. Родители тоже приходили в школу, чтобы посмотреть фотографии, отражавшие пейзажи, растительный мир и походный быт  первого в истории школы многодневного водного сплава на байдарках.

Самое большое путешествие мы совершили летом 1974 года. В это лето мы сплавлялись по знаменитой реке Среднего Урала - по красивейшей реке Чусовой.  По ней мы пересекли границу Европы-Азии, из Свердловской области попали в Пермскую.  Десять дней мы любовались великолепными скалами этой реки, верой и правдой служившей далеким предкам, которые по этой реке в весеннее половодье проводили по ней караваны судов-барок с металлом, всю зиму выплавлявшимся на уральских заводах. Сама река – это часть истории Урала. Десять счастливчиков потом взахлёб будут рассказывать дома о своих незабываемых впечатлениях, полученных от путешествия по реке Чусовой.
В середине июня 1975 года  группу ребят удалось свозить на экскурсию в Герасимовку – родину пионера-героя Павлика Морозова. Это много позднее, после распада СССР геройский ореол Пашки стал браться под сомнение, но в те давние годы вся советская пионерия воспитывалась на образе этого мальчишки из глухой таежной деревушки Тавдинского района, куда стремились попасть все советские пионеры.

*********************************

Высокий песчаный берег Тавды-реки у нашего поселка размывался от весеннего напора водного потока. Каждый год река отвоевывала у поселка  местами до метра высокого песчаного  берега. Размытая песчаная масса сносилась течением, а под слоем песка, достигавшего местами трех-четырех метров,  обнажался глинистый слой-подстилка. Однажды в самом начале лета 1975 года, когда высокая вода вместе с размытым песком ушла, в этом обнажившемся слое глины ребята, игравшие на берегу,  увидели несколько выступающих костей. Сбегав домой за лопатами, они откопали несколько костей и принесли их мне в школу. Своими размерами эти кости заинтересовали меня.  Вместе с ребятами мы продолжили раскопки. Хоть с вязкой глиной трудно было работать, но мы,   откопав еще с десяток крупных костей,  тщательно очистили их от глины, принесли  в школьную мастерскую и на полу начали выкладывать находки.   После детального осмотра я пришел к выводу, что найденные кости могут быть фрагментами скелета мамонта.  Сообщив о своих догадках следопытам-копателям, я вызвал у них неописуемый восторг по поводу находки.
На второй день,  расширив район поисков,  мы продолжили раскопки, и вскоре получили довольно много костных фрагментов древнего животного. Самая главная находка – это был бивень. Теперь всякие сомнения у меня исчезли: мы действительно нашли кости мамонта. Вновь собранными фрагментами мы дополнили расположение костей в школьной мастерской, стараясь воссоздать общую картину скелета. Многих костей до полного скелета не хватало, но и то, что выстроилось от найденных   фрагментов,  впечатляло.  Весть о том, что школьники на берегу, почти у самой конторы,  нашли кости мамонта, быстро облетела по поселку.  Многие приходили в школу,  смотрели кости  мамонта, задавали вопросы.
В поселке в эти дни у своих родственников гостил большой начальник – преподаватель военно-морской академии в Ленинграде, капитан первого ранга Ларьков.   Он тоже приходил посмотреть на ископаемое чудо и даже написал заметку о нашей находке в областную газету „Уральский рабочий“.

Прочитав эту заметку, к нам в школу зачастили работники только что открывшегося краеведческого музея Тавды. В первый раз они только посмотрели на фрагменты скелета, сфотографировали, задали мне несколько вопросов по находке. Второй раз музейщики приехали уже за тем, чтобы забрать с собой кости ископаемого животного. Естественно, я ничего им не дал. Потом уже отдел культуры горисполкома подключился. Работники отдела культуры заручились поддержкой заведующего городским отделом народного образования, привезли соответствующую бумагу – приказ о передаче находки городскому краеведческому музею. Оформив акт  „приемки-передачи“ ценной находки, я передал фрагменты скелета мамонта работникам музея.  Было это в августе 1975 года.   
Отреставрированные фрагменты скелета мамонта, найденные учениками Русаковской школы, и сейчас находятся в музее Тавды. 

                *******************************
               

                БЫТОВЫЕ УСЛОВИЯ
                (Русаковские будни и праздники)

Поселок Русаки был производственным участком лесосплавной конторы, дирекция которой располагалась в Тавде. Всеми работами этой отрасли в поселке распоряжался мастер участка Лешуков Николай Александрович. Кроме рабочих сплавной конторы (сплавщики и катеристы) и работников школы (учителя, воспитатели и обслуживающий персонал школы и интерната), в поселке была фельдшер, работники-вздымщики химлесхоза (Богданов Дмитрий и Софронов Алексей), которые добывали сосновую смолу-живицу, лесник (Шутров Николай), мастер дорожного участка (Комлев Петр). Население близлежащих деревень были членами колхоза животноводческого направления.
В поселке был свой медпункт, общественная баня, пекарня, где  местными женщинамивыпекался отличнейший хлеб. 
На окраине поселка стояла пожарка, а около самой речушки-ручья Капчалки  находился конный двор, где содержалось около десятка лошадей, используемых для различных хозяйственных нужд. На конном дворе содержался и общественный бык-производитель. Заведовал всем этим хозяйством старик-конюх,  большой любитель лошадей и выпить. Хозяйство свое он содержал в образцовом порядке. В конюшне стоит полусумрак и тянет прохладой, пахнет навозом, сбруей, лошадьми.  В конюховке у стены топчан стоит, покрытый толстой попоной, по стенам на крючьях весят хомуты, вожжи, уздечки, седёлки. Пахнет дёгтем.

В два небольших магазинчика завозили муку, сахар, соль, спички, тушенку, сладости, крупы и другие продукты питания, а также предметы первой необходимости. Водки было в изобилии.  Продавщица Клавдия Шек так бойко щелками костяшками счетов, что покупатели не успевали следить за  манипуляциями ее пальцев, а дома часто недосчитывались энной суммы от ее сдачи.
Катера, проходившие мимо поселка к верховьям реки Тавды за плотами древесины, часто причаливали к берегу, и катеристы спешили к магазину, который стоял у самого берега. Там загружались водкой под завязку – чтобы хватило на весь  многодневный рейс. Иногда катеристы ночью бежали к продавщице домой, чтобы отоварится зельем. Для таких гостей она всегда дома держала несколько ящиков водки. Покуражившись немного перед катеристами за столь поздний визит, Шечиха (как звали Клаву Шек сельчане), наконец, уступала слёзным мольбам катеристов и  отпускала огненную воду, но требовала надбавку в оплате (за работу в ночное время, как говорила продавщица). Но счастливые катеристы не торговались, безропотно платили Шечихе сверх настоящей цены.

Был в Русаках и свой участковый милиционер Василий. Вернее, общий: в его участок входили деревни Крутое, Ошмарка, Белоярка, Русаки и обе деревни Тормолей. Сам Василий с семьей жил в Ошмарке, а в нашем поселке появлялся время от времени.  Появлялся он в Русаках всегда в полной милицейской форме с капитанскими погонами, с наганом в кобуре и с офицерским планшетом через плечо.
     Особых нарушителей общественного порядка в поселке не было, так себе: мелкие семейные неурядицы, поэтому свое служебное прибытие в Русаки он воспринимал как своего рода отдых: по очереди навещал своих хороших знакомых и отводил свою грешную душу по полной программе.
      Многие русаковцы его посещение почитали за честь, радушно и обильно угощали, поэтому к вечеру он не только языком не мог ворочать, но и ноги не слушали его. В таком состоянии несколько наших мужиков доставляли его на берег, осторожно грузили Василия на катер, который услужливо выделялся начальником участка Николаем Лешуковым, и отправляли к берегу Ошмарки. Там катеристы осторожно ссаживали капитана милиции на берег, кое-как устраивали его на брёвнах и отправлялись в обратный путь, в Русаки. Василий же, протрезвев, на гнущихся ногах шаткой походкой отправлялся в деревню. 
                ********************************

В год нашего приезда постоянного электрического освещения еще не было.  Местный движок, располагавшийся на окраине поселка, недалеко от берега реки, обеспечивал нас светом только пару часов утром и вечером до 11 часов. Иногда движок ломался или не было горючего, и тогда мы зажигали керосиновые лампы, которые всегда стояли наготове.
Осенью 1968 года поселок подсоединили к только что введенной в строй  линии электропередачи (ЛЭП), и мы получили постоянный свет.
На самом берегу реки стояло здание конторы из двух половин: одна половина использовалась мастером участка для утренней разнарядки рабочих, а вторая половина была оборудована под узел связи. Здесь стоял ручной коммутатор, по которому женщины-связистки (Ильина Таисия, Лаздина Павла Алексеевна, Иванова Татьяна),   осуществляли связь со своим начальством в Тавде, передавали служебные сводки прохождения по реке сплавляемых плотов древесины. В особых случаях связистки могли соединиться с городской телефонной станцией.

Рядом с конторой находилось здание клуба. Раз в неделю в нем „крутили“ кино, в праздничные дни проходили торжественные собрания, иногда идеологический отдел горкома партии посылал нам лектора по международным событиям. Один-два раза в год заезжали какие-нибудь группы художественной самодеятельности. В остальные дни на дверях клуба висел большой замок.

На одной из крайних улиц поселка располагалась почта, где стоял городской телефон. Почтальонка Вальцина Мария Яковлевна каждый день встречала пассажирский катер снизу,  из города, с которого ей вручали мешок со свежей почтой для жителей поселка.  Второй раз на берег она приходила, чтобы встретить катер сверху, в этот раз она передавала на катер почту от жителей поселка для отправки по разным адресам. В осеннее  и особенно в весеннее  бездорожье, когда на реке еще лед стоит, и катера пройти  не могли,  а сухопутная дорога из-за грязи была  непроходима для автомашины,  почту доставляли в поселок вертолетом, который приземлялся на полянке недалеко от почты. Его прилет ждали всем селом.  В эти часы все мальчишки и девчонки сбегались к почте, чтобы посмотреть на „винтокрыл“, как называли они вертолет.

Сообщение с районным центром, городом Тавда, осуществлялась в судоходный период пассажирскими катерами.  Сначала это были тихоходные катера-теплоходы „Урал“ и  „Россия“, на смену которым с летней навигации 1969 года пришли быстроходные катера „Заря“, преодолевавшие 40-километровое расстояние от Тавды до Русаков за один час. Эти катера шли дальше вверх по течению через села Таборы и Новоселово, до села Кузнецово. Там экипаж ночевал и с утра отправлялся вниз по течению, подбирая по пути ожидавших на берегу пассажиров. Жители Русаков часто пользовались попутными рабочими катерами, которые постоянно причаливали к нашему берегу.  Мастер участка Николай Лешуков, по мере возможности, не отказывал жителям поселка, выделял катер, чтобы доставить их к деревне Ошмарка, куда утром и вечером приходил автобус из Тавды.
В зимнее время с городом у нас было автобусное сообщение. Проблемы сообщения с Тавдой, так же, как и с доставкой почты,  возникали осенью и весной, когда дорога для машин  становилась непроходимой из-за распутицы, а катера не могли пройти по реке из-за  уже появившегося на реке льда, или еще не освободившейся ото льда реки.  Этот бездорожный период обычно длился семь-десять дней.

У каждой семьи в поселке имелись свои огороды, которые располагались сразу же за домом. Кроме картошки  – основного, вместе с хлебом, продукта питания – хозяйки выращивали там капусту, лук,  морковь,  укроп, горох и другую огородную мелочь. В парничках-тепличках обязательно выращивались огурцы и помидоры. На отдельной грядке росла клубника.  На огороде же была вырыта и обустроена яма – зимнее  хранилище для картошки.  Ко всем огородам подводились трубы, по которым подавалась вода для полива огородной мелочи. 
Все жители поселка в стайках-сараях держали одну-две свиньи, кур, многие имели коров, овец.
Большим подспорьем для жизни сельчан были сборы даров природы. Местные леса и болота изобиловали грибами и ягодами. В отдельные годы урожай этих природных ценностей был так велик, что грибы и ягоды приносились жителями поселка домой ведрами. Хватало  этих запасов до следующего года не только себе, но и сдавали излишки этих грибов и ягод скупщикам заготовительной конторы. За сданные грибы, бруснику и клюкву заготовители тут же рассчитывались со сдатчиками наличными.   

В поселке было несколько заядлых охотников, промышлявшие куниц, колонков, зайцев, лисиц. На лося охотились по лицензии. Иногда умудрялись на одну лицензия добывать себе двух лосей. Чаще всего такая безлицензионная охота  сходила с рук, но иногда таких охотников ловили, тогда приходилось платить крупные штрафы.  Ондатры, водившиеся в нашей округе, отлавливать начали тогда, когда пошла мода на ондатровые шапки. Заказы на шкурки этих зверьков поступали даже из Свердловска -  нашего областного центра
Рыбалкой занимались почти все мужчины и мальчишки. Некоторые мужья и жен своих „приохотили“ к рыбалке.  Если мальчишки в основном рыбачили на удочки, то мужики – только неводами и бреднем, иногда и „морду“ ставили, это такая ловушка, в которую рыба зайти может, а выбраться – нет.Местные рыбаки хорошо знали речные заливчики, где их ожидал приличный улов. На рыбалку обычно выезжали вдвоем-втроем на лодках или на катере.  Пойманную рыбу делили ведрами.  Дома рыбу чистили, солили, вялили – это были запасы на зиму. Много рыбы раздавали соседям, товарищам, которые в этот раз не выезжали на рыбалку. В другой раз – сами получали рыбные подарки от товарищей. Хороший взаимообмен получался.
Большой удачей считалось напасть на косяк стерляди. Эта бескостная рыба  считается большим деликатесом. Но была запрещена к отлову.  Несмотря на запрет, местные рыбаки умудрялись стерлядь отлавливать. Более того,  рыбаки относились к этому запрету так пренебрежительно, что вялили эту стерлядь на виду у проносящихся по реке  на катере инспекторов рыбной охраны. И это рыбакам сходило с рук. 
Иногда мужики занимались и зимней рыбалкой, но не с удочкой у лунки, просверленной в толще льда, а браконьерским способом. Зная все придонные ямы, где скапливалась рыба, спасаясь от недостатка кислорода, рыбаки пешней продалбливали лед, и в эту  образовавшуюся отдушину устремлялась рыба, где рыбаки подцепляли ее острогой  и выбрасывали на лед.  Здесь она схватывалась крепким морозом. Набрав таким образом с полмешка, а иногда и полный мешок,  мороженых рыбин, рыбак погружал свой улов на санки и отправлялся домой.
Местные мужики добывали рыбу не только в прогреваемых заливах реки.  В трех-четырех километрах к востоку от  посёлка  располагалось небольшое озеро Кантыпка. Оно было окружено болотистыми подходами, лишь с севера прерываемым кромкой Селиверстого бора. Основной подход  к озеру был с юга по тропе от проселочной дороги Тагильцы-Русаки.  Но русаковские рыбаки и охотники за утками протоптали к этому озеру от поселка свою незаметную тропинку через болотные топи.   Середина озера мелкая, здесь образовались острова, изобилующие гнездовьями уток и чаек-крачек. В озере водился вкуснейший карась.
Вот за этим карасем и повадился бегать Вовка Крутиков, один из наших учеников. Вечером он ставил там сети, а утром, спозаранку,  бежал из поселка к озеру, проверял там сеть и с уловом (иногда богатым, а иногда с двумя-тремя карасями) возвращался домой. В такие рыбацкие дни, как правило, в школу он забегал вместе со звонком на первый урок. Иногда успевал только ко второму уроку.   
С этим Вовкой была еще одна беда. Так как на рыбалке он постоянно вращался среди взрослых, то быстро приобщился к курению.  Естественно, и опоздания на уроки, и курение ученика не могло оставаться без внимания со стороны учителей. На наши нравоучения он всегда безропотно обещал исправиться. Опаздывать он, действительно, перестал, а  бросить  курить он так и не сумел.
Этому была еще одна причина. Володя был круглой сиротой.  Рано лишившись обоих родителей (они погибли), он  воспитывался бабушкой, которая во внуке души не чаяла. Но курильщицей была страшной. Папиросы в пачках она презирала, курила только махорку и внука к ней приучила. Вместе с тем, нужно отметить, и бабка, и внук Володя отличались добрым характером, честностью, порядочностью, никто в поселке не жаловался на Володю,  а его бабушка пользовалась авторитетом у всех жителей поселка.
Получив повестку от военкомата о призыве в армию, бабушка устроила грандиозные проводины, на которых были почти все жители поселка.
 Вернувшись из армии в Русаки, Володя два года подряд был Дедом Морозом на школьных новогодних праздниках.

                ****************************

Праздники в поселке отмечались регулярно.  Если это было празднование 1-е Мая или Великой Октябрьской революции, то торжественная часть для всего населения поселка проходила в клубе. На этих торжествах докладчиком приходилось всегда выступать мне.  После торжественной части состоялся небольшой концерт художественной самодеятельности силами наших школьников.

Потом начиналось застолье.   Основные праздники, как правило,  отмечали большими компаниями. Собирались обычно в клубе, в столовой интерната или у кого-нибудь дома. Общий стол ломился от всевозможных блюд, приготовленные женщинами: здесь были всевозможные салаты, соленые огурцы, квашеная капуста, маринованные грибочки, зачесноченная рыбная икра собственного приготовления, мясные котлеты, жареное мясо в сковородках и отварное мясо, дымящаяся от пара отварная картошка, жареная рыба. Верхом лакомства  являлась лосятина и рыба-деликатес стерлядь.

Уже через полчаса в помещении стоял многоголосый гул от начинающих хмелеть гостей. Наконец, наш деревенский гармонист Митька Богданов не выдерживает, берет в руки свою видавшую виды гармонь, растягивает меха, и начинается веселье. Первыми не сдерживаются и выскакивают в круг женщины, за ними тянутся мужчины. От мужского топота и женского визга сотрясаются стены, голосов рядом сидящих не слышно. Все в едином порыве лихо отплясывают на свободном пространстве комнаты. Митька-гармонист рукавом вытирает пот со лба, неистово рвет меха своей гармошки и переходит на частушки, женщины подхватывают, им вторят мужики. От вначале вполне пристойных частушек вскоре переходят на разухабистые соленые, в которых женщины никак не уступали мужикам. После каждого куплета народ за животы от хохота хватался, слезы вытирал.  Веселье в помещении стоит небывалое.

Наконец, Митька,  утомившись, сдвинув меха своей подруги-гармошки и вытерев пот с лица, устало опускает руки, дает онемевшим пальцам отдых.  Он сидит, улыбается, радуясь тому, что сумел ублажить своих односельчан. К нему тут же подбегают услужливо благодарные и разгоряченные от стремительных плясок женщины. Они наливают ему в граненый стакан водку, и Митька, под дружный хор мужских и женских голосов: „Пей до дна! Пей до дна!“, опрокидывает его в себя, рукавом пиджака вытирает губы, хрустит услужливо протянутым огурцом. Крякнув, Митька изрекает свою любимую поговорку: „Всяк пьет, но не всяк крякает!“.  Все наблюдавшие за ним, улыбаются, согласно кивают головой. 
Вот на таких деревенских посиделках  человек выплескивает всю свою удаль!   Умеют же веселиться на Руси, особенно в деревнях!

Девять лет прожили мы с Валей в Русаках, но ни разу не видели, чтобы в деревне дрались, как это часто в кино про деревенских показывают или в книгах пишут. И на гулянках никогда никаких ссор не было, тем более драк.
В Новый год, на 1-е Мая, в Октябрьские праздники вся компания собиралась и на второй день. В этот день было уже немного спокойнее, не было уже вчерашней бесшабашности.  Обязательным блюдом на второй день, которое женщины первым делом подавали на стол – была уха. Особенно ценилась уха из стерляди. Этот деликатес, точно так же, как и лосятина, подавались в домах, где хозяин  правдой и неправдой занимался   охотничьим или рыбацким промыслом. 
После второй-третьей стопки начинались разговоры: женщины судачат о нарядах, детях, делятся секретами приготовление различных блюд. Мужики же речь  вначале о работе ведут, потом на   политику переходят, затем на рыбацкие и охотничьи темы.
Побывать на таких мирных и развеселых деревенских посиделках – это одно удовольствие. За вечер можно столько нового и интересного о местном укладе жизни услышать, что иному и за год не удастся узнать. 

                ******************************

                ВЕСНА

Даже сейчас, по прошествии почти сорока лет, мне живо вспоминается весна в Русаках. Весна долгожданная, осторожная, с ярко-голубым небом, с медленно подтаивающим снегом, с  журчащими под снегом ручейками, с утренней румяной зарей в полнеба, с крепким настом почти до полудня, с ожившими птицами, с приходом солнечных дней…
Вороны радуются, суетятся, приглядывают: где бы выбрать осину или березу для своего сучковатого гнезда?

         Деревушка моя, Русаки, затерянная в таежном уральском краю на задворках Тавдинского района, многострадальная красавица, дарит и дарит мне такие чудесные воспоминания весны, и моих близких и любимых - жены моей Вали, моих детей Марины и Эдика, моей мамы, столь помогавшей нам.  Это и воспоминания о детстве, юности,  любви и чистоты жизни наших интересных учеников, что душа начинает петь, светиться, возвышаться, очищаться от всего ненужного и неправильного.
        Весна – это пробуждение жизни после долгой зимней спячки. Первыми на прогреваемых яркими солнечными лучами местах появляются желтые корзинки-зонтики мать-и-мачехи. За ними в лесу расцветают разноцветные колокольчики медуницы и цветки волчьего лыка, густо покрывающие верхушки его тонких побегов-прутиков. А вот и бабочки лимонницы уже порхают с цветка на цветок в поисках сладкого сока. Вскоре появляются табунки мелких комариков – пискунов, столбиками вьющимися в воздухе. Весеннее пробуждение жизни – это удивительное явление природы, за которым можно наблюдать бесконечно долго!
         А как долго длится весна на селе! Март только съедает снега, апрель согревает землю и угоняет влагу, май тоже настораживает, а заморозки даже в первой десятидневке июня бывают.
А ледоход! Вы видели когда-нибудь это чудо природы?! Когда белый лед Тавды-реки трескается с такой оглушительной силой, кругом всё гудит, льдина потопляет льдину. Это потрясающе красивое и завораживающее  зрелище  надо видеть.

Весной день становится длиннее, а время всё плотнее. С конца апреля - начала мая весна идет полным махом: солнце висит в небе целый день до позднего вечера. Ночами еще подмораживает, но сами ночи становятся всё короче и короче.
И вот наступает день, когда на реке начинается первая подвижка льда. Река никогда не идет с первой попытки. Лед приходит в движение, образуются трещины, лед крошится, огромные его глыбы выпирает на пологий берег, пройдя сотню-другую метров, река замирает. Это как бы первая проба силы ледохода.
После первой подвижки река может 3-4 дня спокойно простоять, пока с верховьев с силой не надавит на лед около поселка. В это время стоячий лед становится рыхлым, превращается в кашу. Пройдет день-два, и лед окончательно расквасит, но масса эта всё еще не трогается с места, так как в речной петле у нашего поселка накапливается много льда, а сама река напрягается и всё еще ждет напора сверху.

Половодье на Тавде начинается, когда в низовье образуются заторы. Тогда затопляется вся округа: вода заходит в приток Капчалку, поселок оказывается как бы на острове. В половодье льдины часто заносятся в лес, где деревья иногда срезаются льдинами как ножом. Еще лет пять назад, когда лес с верхов сплавляли „молем“, самосплавом, то много заготовленного леса  заносило в прибрежные кустарники и в лес. Там брёвна застревали, которые летом рабочие-сплавщики поселка цепляли длинными баграми с крючком на конце и выводили их по воде в реку. Но чаще всего эти брёвна приходилось вытаскивать из вязкого месива, а то и просто они оставлялись в лесу и сгнивали там.
Бывает так, что осенью образовавшийся лед ложится на дно, У берегов он примерзает к корням подмытых деревьев и кустарников. Весной такие льды опасны: они в любой момент могут оторваться от дна, всплыть и перевернуть лодку неосторожного рыбака или охотника.
Эта первая стадия весны на реке длится несколько дней. Потом вода с берегов начинает резко убывать. И лед начинает трогаться. Тавда начинает поход! Для поселка ледоход – это большое событие, долгожданное и всегда неожиданное. Люди высыпают на берег: кто стоит, некоторые сидят на скамейках и как с наблюдательного пункта смотрят на реку, на всю ширину покрытая большими и малыми льдинами, торосами, сталкивающиеся между собой и нагромождающиеся друг на друга.
Весть о начале основного (настоящего) ледохода моментально облетает весь поселок.  Даже занятия в школе на пару часов прекращаются: все бегут на берег любоваться этим прекрасным природным зрелищем, всем нутром чувствуя неукротимую силу реки.
Для жителей поселка ледоход – это не просто зрелище. Вся их жизнь связана с рекой,  почти месяц, как река закрыта. Сначала распутицы зимняя дорога нарушалась, а летняя еще не наступала.

Ледоход – это перелом всей деревенской жизни: переход зимнего уклада жизни на летний. Потому-то все, от мала до велика, ждут этот период с таким нетерпением. Ждут, когда очистится река Тавда, и откроется новая дорога, а с ней и новая жизнь.
Через пару дней ледоход проходит, но прит;р (береговой лед) еще стоит, по которому самые отчаянные рыбаки спешат спустить свои лодки в открытую воду. Они перетаскивают их через прит;р и спешат к своим излюбленным и потайным местам рыбалки.

********************************   

С началом ледохода на реке жителей поселка связывало еще одно важное событие – прибытие первого катера.
Прибытие первого катера из Тавды - это всегда был праздник для жителей Русаков. Как правило, первым прибывал катер № 10, экипажем которого (Алексей Тангочин, Вася Задровский, Юра Меньшенин) были жители нашего поселка. Они тоже торопились к своему дому, к своим семьям. Поэтому зачастую они, получив разрешение своего начальства на выход, отправлялись вверх по реке, не дожидаясь конца ледохода, шли против течения, навстречу плывущим льдинам, расталкивая их, если они шли сплошным ледяным полем, но упрямо шли вперед и вперед.  Вынырнув из-за поворота у Белоярки (это около 2-3 км от Русаков) штурвальный начинал подавать сигнал о приближении катера. Этого сигнала ждали все, он хорошо был слышен издалека. Всё население поселка устремлялось на высокий берег реки и внимательно всматривалось в медленно приближающуюся точку катера. Вот катер ткнулся своим носом в берег, команда выходит из рубки и, подняв обе руки вверх, приветливо машет нам, стоящим на берегу и тоже в ответ отчаянно машущим им. Привязав катер и заглушив двигатель, катеристы поднимались наверх, на берег и попадали в окружение толпы встречающих. Радости не было предела. Это была ежегодная традиционная встреча первого катера в Русаках. Это были чудесные мгновения, мгновения начала нового трудового сезона на реке после зимнего покоя.

******************************* 

ЖАРКАЯ  ПОРА  СЕНОКОСА

Одной из важнейших и труднейших работ на селе является сенокос.
В давнишние времена русские крестьяне косили  сообща всем селом, затем каждый получал необходимое количество сена. В те далекие времена пора сенокоса была праздником, где соблюдались определенные торжественные ритуалы: на первый покос выходили в праздничной одежде, во время работы пели песни, девки „рисовались“ перед парнями, чтобы понравиться им, а парни, в свою очередь, заигрывали с девушками.   
Сейчас от торжественной праздности покосной эпопеи ничего не осталось. Остались только трудность и важность. 

В нашей местности  сенокоспроводился, можно сказать,  по-разному. На обширных колхозных лугах применялись тракторные косилки, а маленькие лесные полянки, где трактору негде развернуться было, сенокос  проводился вручную. Но вся беда была в том, что колхозников–то один, два, остальные приезжие.  Районные власти снимали людей с городских предприятий и направляли их во все колхозы района.  Те из присланных, которые раньше в деревне жили, хоть что-то умеют, а горожане - прямо смех да и только. Как грабли держать, что с ними делать - ничего не умеют. Местным колхозникам таких „косарей“ приходилось на ходу учить ремеслу сенокошения.
Большую помощь колхозному сенокосу оказывали местные парнишки. Наши ученики, которые жили в Тормолях, каждый год помогали своему колхозу. Они лихо управляли  конными косилками и граблями. 

Высушенное сено к месту стогования сволакивали деревянными волокушами, в которые впрягались две лошади.  Сено скирдовали на лугу, укладывали на берегу Тавды и Тормольского озера, откуда потом, уже зимой, по снегу перетаскивали к колхозным коровникам.
Скошенные травы работники ставят в копны.   Они торопятся широкий луг убрать до начала грозы. Для скирдования мужики использовали березовые трехрожковые вилы. Скирдование сена – это сложная и ответственная работа, поэтому скирдоправом всегда назначали опытного скирдовальщика.  Он следил за тем, чтобы скирда была плотной, формировал ее так, чтобы в неё как можно меньше проникало влаги.  Правильно поставить скирду – это настоящее искусство! Не дай Бог, если скирду поведет вбок – скирдоправа засмеют, опозорят.

*****************************

Совсем по-другому проходила эта сенокосная эпопея у частников, особенно у жителей нашего поселка, которые к колхозным сенокосным лугам доступа не имели. Им приходилось довольствоваться небольшими покосными делянками, разбросанными в разных местах.
Покосные делянки имеют разную ценность: одни ближе к поселку расположены, другие – дальше, вторая группа покосов расположена на удобном лугу, другая – в болотистом месте,  третьи покосы заняты ценными кормовыми травами, а другие – бедными. От ценности трав на покосных делянках зависит и качество молока.
Частные покосные делянки еще в конце зимы распределяются между жителями поселка. Ежегодное перераспределение покосов делается с той целью, чтобы каждая семья имела возможность в какие-то годы заполучить или ближний к поселку участок, или более удобный, не болотистый.  Такая ежегодная смена хозяев покосных угодий имела и свои отрицательные стороны: покосники не заботились об улучшении покосов, не благоустраивали их, не производили подсев ценными кормовыми травами, не боролись с медленным наступлением кустарников на покосы.
Сенокос – самое жаркое время в деревне. К покосной поре готовились заранее: доставался с зимнего хранения весь необходимый инвентарь, ремонтировались косы, грабли. Косы отбивались на специальном устройстве, затачивались, проводилось пробное сенокошение где-нибудь около дома или в огороде.
Важно не упустить срок сенокошения. Нужно выждать, когда трава достигнет пика сочности и не дать ей перестоять, не дать осемениться. Рано начнешь косить – потеряешь в урожае, запоздаешь – травы осеменятся, потеряют сочность, а вместе с ней и качество.  От спелой травы  идет такой аромат, который не перепутаешь не с чем на свете, запах свежескошенной травы незабываем.
Лучше всего сено получается то, которое  обыкновенной литовкой косится и с утреца, по росе. Чем росистее трава, тем легче косить.  Поэтому на покосы отправлялись рано:к семи часам  семья уже вся в сборе, принимает легкий завтрак перед тяжелым трудовым днем.  Заранее уже собран  узелок, чтобы на обеде косари  могли покушать и восстановить силы, молоко, сметана, свежий хлеб. После легкого завтрака косы или грабли на плечо и -  вперед, на покосную делянку.
В деревне школу сенокошения  проходят с раннего детства. И городских привлекали к заготовке сена. В субботу приезжают все родственники, помочь родителям заготовить сено на зиму для скотины. Всех новичков учили, как правильно пройти прокос, держать косу.

Ох, и тяжела же работа косарей.  Солнце высоко в небе, палящий зной, рой насекомых мешает собраться и начать работу. Наконец, собравшись, косари  идут по разнотравному лугу, литовкой влево-вправо, влево-вправо, вжик-вжик,  скошенная трава слева ложится душистым косматым валком, руки, ноги, спина устают, пот глаза застилает, рубашка просолилась от испарившегося пота.  А тут еще оводы и мошкара одолевают – спасу нет.

Если коса затупилась, то нужно ее заточить,  заодно есть и  возможность передохнуть. С большим удовольствием покосник упирает конец ручки косы в землю и с лязгом начинает заточку лезвия. Чем коса острее, тем легче  и быстрее  идет покос. Если косишь один, то еще можно регулировать темп своей работы, где-то можно снизить его, давая кратковременный отдых мышцам.  А если косишь в группе, то только успевай махать литовкой за впереди  идущим, чтобы не задерживать тех, кто за тобой  идет. Тут уж не отдохнешь. И так целый день.   
Особенно трудно косить на болотах, когда приходится идти почти по колено в воде.  Скошенную под водой и плавающую траву нужно собрать и вынести на сухое возвышенное место на просушку.   

Быстрый покос — залог успешного сенокоса. 
К двум часам дня покосники, скосив уже значительную часть луга, решают перекусить. С большим удовольствием отламывают ломоть хлеба и макают его в бидончик с деревенской сметаной.
От жажды пили только горячий чай. Пить хочется, но холодную воду старики не разрешают пить:
- Ещё больше пить захочется. Потеть будите. Пейте горячий зелёный чай.
Чай дед-покосник заваривал по-особому. Это плитка спрессованного китайского зелёного чая. Горячий чай сливали ковшом несколько раз, высоко поднимая ковш: обогащается кислородом. Забелить сливочками или кипячёным молоком. Подсолить, кусочек масла положить. Попьёшь, и жажда не мучает.
После обеда пожилые люди отдыхали, а молодые шли на речку – искупаться и с удочкой посидеть.
Потом снова работа. Скошенную траву сразу разбивали, то есть растрёпывали рукоятками граблей для того, чтоб она лучше  просушивалась. Разбивка эта производилась целый день под палящими лучами солнца. К вечеру разбитое и почти сухое сено сгребали в валы, то есть длинные гряды, а из них затем складывали в копны, высокие кучи. На другой день, когда роса прошла, копны эти разваливали кругами, досушивали,  а потом опять сваливали в копны и стога. Таков был порядок при уборке в вёдренное время.
Если же находили тучки и начинались дожди, то при уборке сена было много хлопот. Когда появлялись тучи, старались сено немедленно сложить в копну. Когда распогоживалось — копну разваливали и перебивали сено до тех пор, пока оно не просохнет.
А  потом уж сухое сено в зароды метать. Кто бывал на покосе, знает, что это такое, знает какая это тяжелая и ответственная работа. Укладчиком сена всегда ставят опытного косаря, а его помощником может и женщина быть,  она принимает сено. Подают много рук, а принимает одна. Иногда ей кто-нибудь из мальцов помогает. Укладчику надо так уложить сено, чтобы не оползло и дождями не промочило. Да, нагрузка большая. А бывало и так, что укладывают, укладывают, а оно пойдёт в сторону и сползёт весь зарод. Тогда начинай заново всю работу по укладке.
Покос – это незабываемые впечатления, луг, запах свежескошенной травы, стрекот кузнечиков, вокруг друзья и родственники, все заняты нужным делом.
Бывало и так, что во время покоса  вдруг кто-то кричит всем «Стой!».  Все, сломя голову, бегут к нему, чтобы узнать, что случилось.
Подбежав, видят гнездышко, в котором сидят три маленьких птенчика, совсем еще слабенькие и такие беспомощные, они громко кричат, наверно они звали свою мать, а может, были просто голодны или испуганны. Одно было очевидно для всех, место вокруг гнезда скашивать нельзя, нужно обойти его стороной, мать должна вернуться и никому не хотелось, чтобы она нашла разоренное гнездо.
Летний день, какой ни длинный, а и он подходит к концу. Заметно стало движение воздуха, потянуло от речки прохладой, большое красное солнце, перерезанное надвое перистым облачком, коснулось краем своим дымчатого горизонта. Если покос был далеко от поселка, то хозяева домой не ходили, ночевали тут же, на покосе.

 Утомленные дневной работой, косари медленно брели к своему становищу-ночевне.  Шли они налегке – литовки, грабли и другой сенокосный скарб они оставили в кустах черемухи и жимолости, густо поросшие вдоль речной излучины, окружившей покосную поляну. Косари шли молча, только изредка перебрасывались отдельными словами. Их рубахи, промокшие от пота, привлекали полчища комаров, и покосники лениво отмахивались от них.
       Умывшись и управившись с поздним ужином, покосники усаживались на колоды вокруг  яркого  ночного костра и наблюдали, как возникают и рушатся сказочные замки из раскаленных углей, как кроваво-багровые отблески языкастого пламени отражаются на ночной реке, и как искры от костра улетали в черное небо, превращаясь там в звездную россыпь. Сидели и размышляли о житие-бытие и о том, что надо будет сделать завтра.   
Спать укладывались под пологом на толстом слое душистого свежего сена.  Лежат уставшие покосники,  вглядываются в далекие звезды, а  звездное небо открывает над ними свои объятия.  Возможно, вокруг одной из этих звезд тоже кто-то живет и вот так же смотрит в звездное небо, и думает то же самое, что и уставшие покосники на планете Земля.
Да, мудрая это работа – сенокошение. И трудная.
*******************************

ИНТРИГА  ОСЕНИ

В лесу каждое время года обворожительно. Особенно в нашем, что с трех сторон окружает наш поселок, где среди безбрежья хвойных деревьев встречаются островки лиственных пород. Здесь по смене красок замечаешь: ага, вот и весна пришла и покрыла всё свежей зеленью. Не успеешь оглянуться, березки в свой зеленый наряд золотистую ветвь вплели - еще одно знойное лето пролетело. А вот уже и ранняя позолота прокралась в листву всех деревьев. Наступил сентябрь – месяц не только начала нового учебного года, но и начала всех уборочных работ.
Огороды поселка теперь напоминают один большой муравейник: все копошатся там, торопятся. Пока стоит хорошая погода, надо спешить убрать урожай картофеля. Мы с Валей в эти дни стараемся после уроков не задерживаться в школе, спешим домой.  Наскоро пообедав и переодевшись, идем в огород.   
Я с вилами в руках прохожу по междурядью и вскапываю две картофельные гряды, выворачиваю огромный куст на бок, а Валя отделяет все клубни, оставляя их в борозде на просушку. Уборка картофеля продолжается несколько дней.  Иногда мама помогала нам, а  когда Марина подросла, и она вместе с нами убирала картошку. Когда клубни подсыхали, мы сортировали их: крупные и средние клубни ссыпали в подполье в отдельный отсек – это нам на питание и на посадку следующей весной. Мелкие клубни ссыпали в другой отсек – это для поросенка, курам.
Подсохшая ботва собиралась в кучи и сжигалась тут же на огороде. В такие дни шлейфы дыма тянулись со всех огородов поселка.  После картофеля очередь доходила до  грядок: выкапывали и убирали на зимнее хранение морковь, лук, чеснок, свеклу и всё остальное. В последнюю очередь, с наступлением первых заморозков, убирали капусту: ее кочаны срезались и складывались в углу в сенях.  Позднее капусту шинковали, закладывали в бочку, куда добавлялись разные приправы, трамбовали, закрывали крышкой, а сверху ставили груз-гнёт.
Заполнив подполье картошкой, морковью, свеклой, луком, сделав запасы ягод, грибов, капусты, мяса, можно  за долгие  зимние месяцы  не переживать, сыты будут все. 
Природа тоже готовится к зиме.Мое любимое время в лесу – это весна с пробуждением всего живого и осень с ее буйством красок. Лес готовится к зиме, сбрасывает свои бурые, желтые, красные листья, и после дождя от них исходит самый характерный для осени запах – запах прелой листвы. В это время лесной воздухнеповторим, надышишься им в выходные – и легче проходит неделя. 

…Шагает по лесу осень, ветер шумит, бросает на холодную землю листья, усыпая ее цветным ковром.  И так каждый год. Свой зимний период растительный мир переносит  в состоянии покоя. У большинства древесных растений эта подготовка к зиме выражается осенним листопадом. 
В условиях наших суровых зим многим растениям не хватает воды. Вода в замёрзшем грунте находится в состоянии льда и не может проникать в клетки корней. В то же время испарение с громадной листовой  поверхности не прекращалось бы. Если бы деревья и кустарники, а также и некоторые травянистые растения, не сбрасывали листву, растения  бы иссушались, засыхали.
Второй причиной сбрасывания листьев является защита от механических повреждений в зимний период от массы прилипшего снега.
Во время листопада деревья, готовясь встретить зиму, теряют свой летний наряд.  Листопад – явление природы удивительное. И зрелище красивое. В эту пору у растений скрытно от наших глаз проходят сложнейшие биологические процессы. Листья рябины становятся пунцово-красными, черемухи – пурпурными, березы – золотисто-желтыми.
Осенняя перемена окраски листьев наблюдается и у кустарников, и у трав. Так, листья голубики принимают фиолетовый оттенок,  черники – ярко-желтый.  А сосны, ели, пихты, можжевельники остаются зелеными.   

           К зиме готовятся не только растения, но и животные. Летом звери ходят в лёгких шубах, но они не спасут их от зимних холодов. Вот почему осенью зверьки линяют.  Линька у зверей – это постепенная  смена шерсти. Вместо летней шерсти осенью вырастает новая – густая, пушистая. Летом белка рыжая, а зимой серая, чтобы на фоне деревьев менее заметна была. Медведи усиленно питаются, „нагуливают жир“, то есть,  запасаются жиром, чтобы проспать всю суровую зиму в берлоге.
Те звери,  которые не впадают в спячку - белки, бурундуки и другие грызуны делают запасы на зиму. Насекомые прячутся в толще лесной подстилки или зарываются в почву. Большинство лесных птиц на зиму улетают на юг, в теплые края,  а тем, которые остаются, вполне хватает пищи, остающейся на зиму - клесты вышелушивают шишки, снегири питаются ягодами, остающимися на ветвях, а кедровки и сойки могут даже разворовать кладовые белки. Пресмыкающиеся же впадают в анабиоз, состояние близкое к смерти, настолько замедляются у них все процессы жизнедеятельности.

Осень –  пора главной интриги природы. Это период в начале осени, особо любимый народом, когда после кратковременного похолодания, устанавливаются погожие деньки.  Эта благодать называется "бабьим летом". Сверху припекает солнышко, тихий воздух прозрачен, сух и,  кажется, что лето вернулось. Еще зеленеет трава, и не погасли луговые цветы, в лесу не исчезли грибы. На кустах, деревьях и в воздухе  слюдяным блеском сверкает паутина паука-бокохода. Настала самая сокровенная пора осени - бабье лето. Это раздолье света и это теплынь, доходящая до зноя; всем достоянием настоящего лета обладают ведренные сентябрьские дни. Иногда наблюдается даже повторное цветение. Да не одних представителей луговой растительности - они зачастую цветут дважды - а деревьев и кустарников. Продолжительность хорошей погоды в разные годы бывает разной: бывает, неделю держится,  и две, а порой всего несколько дней – год на год не приходится. Иногда оно перешибается похолоданием и ненастьем, а затем разгорается с новой силой. Бывает, что бабье лето длится до середины октября.
Откуда, собственно, произошло название "бабье лето"?
"Лето улетает", - так называют тёплые осенние деньки, когда серебристые нити паутины, напоминающие седые волосы старой женщины, парят в воздухе. Она ассоциировалась с едва заметными "серебряными" волосами у относительно молодой женщины, а жаркие дни — с ее возрастом, в котором женская красота уже полностью раскрылась.             Бабьим летом называют и возраст женщины от 40 до 45 лет, и погожую, теплую неделю в начале осени.

Бабье лето - это, возможно, самая романтическая пора уходящего лета. Небо голубое, воздух прозрачен. В лесу пахнет грибами и свежим мхом.  Бабье лето очаровывает природу,  оно обостряет наше размышление о прекрасном, оно погружает лес в изумительную игру красок.  Бабье лето - это пора стремительных изменений в природе, она меняет своё лицо:  летняя одежда сбрасывается, яркий осенний наряд покрывает всё вокруг.
Есть разные объяснения причин феномена „бабьего лета“.
Увядание (то есть, гниение)  листьев, которое происходит в это время года, сопровождается выделением большого количества тепла. Это тепло, поднимаясь вверх, разгоняет облака и повышает атмосферное давление. Поэтому  в пору бабьего лета небо чистое, а воздух теплый.   
Есть, однако, ещё одна версия феномена «бабьего лета», объясняющее осеннее потепление выделением гигантского количества тепла в ходе химической реакции разложения хлорофилла в период быстрого одновременного пожелтения листвы.
Секреты бабьего лета дразнят и манят своей необычностью. Мы с Валей любили такие деньки.  Взяв с собой Марину и Эдика, отправлялись воскресным днем погулять в эти последние теплые деньки по лесным тропинкам в окрестностях нашего поселка. В осеннем лесу дышится легко,  душа отдыхает. Под нашими ногами шуршат опавшие листья, лучи солнца тончайшей вуалью падают на пёстрый ландшафт. Играя с детьми, мы сгребали сухие разноцветные листья в охапки и снова раскидывали их. Любовались голубым  небом, оголявшимися деревьями и осенним костром листьев рябины.На открытых лесных полянках пожухли застоявшиеся, вовремя нескошенные, пахучие луговые травы. Наполовину сбросив зеленый покров, поредели лиственные островки среди могучих хвойных деревьев, красующиеся зеленью иголок.

   …В небесной выси слышен печальный крик летящих журавлей,  сеющий в  наших сердцах грусть по уходящему лету.
Услышав их пронзительное курлыканье, закидываем вверх головы и наблюдаем в небесной синеве над деревней клин журавлей, пролетающих через наши края.  Вожак ведет свой клин в теплые южные края.  Надрывно-тоскливое, громкое и завораживающее курлыканье пролетной стаи  птиц – это крик скорби по покидаемой родине.  Родине, где родились эти гордые птицы, взрослели и встали на крыло.

                *************************

                ДЕРЕВНЯ ЗИМОЙ

Прошла золотая пора бабьего лета. Природа готовится к долгой и морозной зиме. Крепкий утренний иней на траве сменяется первым ледком на поверхности луж. А вот уже и первый снег выпал,  который, словно белой периной, покрыл всю землю и пушистой шапкой накрыл  стожки сена, стоящие за стайками в огородах.
Первый снег – это большой радостный праздник для деревенской ребятни. Стайки ребят по всему поселку катают из влажного снега большие шары и сооружают из них снеговика с метлой на боку, ведерком на голове, картофельными глазами и пуговицами из сухих сосновых шишек. Главным украшением снеговика является красный нос из морковки. Ребячьим радостям и веселью нет предела.
Постепенно   наступают холода. Летние и осенние заботы и развлечения в этом году закончились... 
Многие горожане считают, что зима в деревне – это обычно такое время, когда русский человек на печи лежит, как Илья Муромец, и
ничего не делает. Это совсем не так!  В сельской местности работа всегда есть. Всю зиму сельчане как мурашки тащат, как белки скачут, как волы прут... 

Зимой, точнее, в начале ее, когда устанавливается устойчивая минусовая температура,  в деревне идет забой скотины. На помощь всегда зовут кого-нибудь из охотников, имеющего опыт по обработки туши. Надо отметить, что   местным мастерам этого дела было далеко до мастерства моего брата Володи.  Русаковское население только удаляло внутренности и разделывало тушу. Некоторые внутренности не использовались, а выбрасывались.  Володя же все эти внутренности чистил, тщательно промывал, а потом делал домашнюю колбасу, которая получалась у него отличнейшего качества.  Особенно своими вкусовыми качествами отличалась ливерная колбаса.
Глубокой осенью и всю зиму было много еще  других забот.  Надо  было набить в погребе крючья, на которые вешалась  капуста, чтоб не портилась. А так же зимой нужно внутри избы мелкий ремонт затеять
По субботам – банный день. Для этого надо было дрова заготовить, печь затопить,  воду с запасом привезти.  Стирка белья  проводилась в бане на второй день. 
Через день нужно было воду для домашних нужд привозить из колодца. Эту работу я обычно делал по вечерам.  На санки ставилась большая фляга,  и мы с Эдиком отправлялись во двор соседнего дома, где находился колодец.  Однажды по моему недосмотру, ручка вращающегося ворота чуть не ударила Эдика.   
Поздней осенью по реке идет пока еще только шуга. Скоро крепкий лед совсем скует все речное пространство. Когда установится устойчивый снежный покров,  стайки  снегирей  и свиристелей скапливаются на ветках деревьев и кустов, юрко снуют вверх-вниз по ним и лакомятся оранжевыми морожеными  ягодами рябины.

Скрипят полозьями сани груженые копной сена, запряженные лошадкой! Это хозяин, сидя на вершине воза, с дальних покосных лугов подвозит сено домой. А его хозяйка принесла из хлева, от буренки, парное молоко – целое ведро! Сейчас она процедит его сквозь чистую марлю. Будет и сметана, и творог, и домашнее масло!

Наступление устойчивого снежного покрова – это самое удобное время, чтобы с покосов привезти на санях домой  сено,  и поставить  копна на огороде за стайкой.  В самой  стайке почти ежедневно чистить приходится – навоз выкидывать через оконце в стене в сторону огорода и  складывать его на хранение до весны.
Не знаю, кому как, а мне больше по нраву зимняя деревня. Снежок под ногами  скрипит, лают собаки на разных концах деревни, солнце красиво подсвечивает чистейший, искрящийся снег, который лежит повсюду, на полях, на ветках деревьев, на деревенских крышах. В снегу и на поле, и в лесу постоянно встречаются следы зверей.  А вон и охотник встал на лыжи, идет в тайгу проверять поставленные накануне капканы. Домой он вернется обязательно с добычей!

Идешь ранним-ранним утром от избы к избе по деревне, где снег лежит почти до крыш, к воротам изб ходы от снега прочищены и  нарадоваться чистому воздуху не можешь.  А кругом глубокий пушистый снег покрывает всю землю.  Белоснежный ковер скрыл летнюю неприглядность.  Крыши изб, стаек, скосы ворот и даже столбики и деревянные рейки заборов покрыты снежными шапками, принимающие иногда причудливые формы.  Как красивы сверкающие на солнце заснеженные деревья! Простор ещё шире – ведь нет листвы. Величественные ели и стройные сосны, белоснежные березы – все покрыты снежной кружевной  пеленой! Поистине, берендеево царство!
Госпожа Зимняя стужа, как великолепный художник, искусно разрисовывала все оконные стекла замысловатыми узорами.

Да, замечательна деревня долгой северной зимой! В городе и близко не увидишь такой чистой белизны декабрьского и январского снега, изумительного сверкания его в феврале и марте, когда приходит весна света.

А когда зимой вокруг солнца появятся круги – жди, скоро нагрянет  метель,  занепогодится в деревне, заметет всё вокруг.  Метель не успокаивается, перерастает во вьюгу... В нескольких шагах уже ничего не видно.  Ух, до чего же ты прекрасна, метель, метелица-зима!
Вьюга в деревне - это  настоящее волшебство.  Шальной  ветер  гудит в проводах и завывает  в печных трубах, нагоняет ужас не только на малышей, даже взрослые содрогаются и ёжатся от страха. На память сразу же приходят строки Пушкина из далекого детства:

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;   
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

За окном вьюга неистовствует в своей снежной пляске, залепляя снегом лицо замешкавшегося сельчанина, торопящегося быстрей забраться в сени избы. Только здесь он может с облегчением вздохнуть, стряхнуть с себя налепившийся снег и затем  войти в избу.  В такие вьюжные вечера даже все деревенские собаки замолкают, не слышно их перекличного лая, спрятались в своих утепленных конурах, а кого-то сердобольные хозяева даже в избу запускают. 
Метель переметает и так немногочисленные пути-дороги, местами наметая такие сугробы, что делает их непроходимыми для машин. Горе таким путникам, машину которых вьюга застала в пути. Хорошо, если машина застряла недалеко от деревни, люди оставляют машину и пешком, преодолевая сугробы, добираются до жилья. Там уж просят тракториста вызволить машину из снежного плена.  А если машина застряла в снегу за десяток-другой километров от деревни? Это уж чревато трагедией.   
Наутро, после ночной вьюжной свистопляски, деревню не узнать: всё вокруг погружено в утреннюю тишину, дорог и тропинок не видать, избы и стайки по самую крышу занесены снегом. Хозяева домов начинают откапывать и расчищать дорожки-тропинки, чтобы дети могли в школу пробраться, а взрослые – на работу, в магазин, к колодцам. 
 
Чтобы понять волшебную красоту зимней деревни, ее надо увидеть, побывать в ней в вечерних сумерках.
…Мороз под 30-40 градусов. От ближнего леса, словно вздох уставшей земли, повеял ночной ветерок. То здесь, то там в деревенских избах появляются яркие точечки огня. Я полной грудью вдохнул морозный воздух, и деревенская тишина успокоила меня. В ночной тиши время от времени раздаются резкие оглушительные „выстрелы“. Это лопаются от уральской стужи стволы деревьев.  Морозобойные трещины оставляют на них метровые раны.  Воздух прозрачен, все небо усеяно мерцающими звездами.  Светлая с голубым отливом луна с четкими очертаниями своего ландшафта сквозь ветви берез смотрит сверху на притихшую деревню.  Она медленно плыла по небосклону, освещая поверх крыш десятки труб, по  которым  из русских печей дым почти вертикально уходят в студеное низкое небо.

О, этот дым может много о чем рассказать.  В этой избе, например, печь топят березовыми дровами, так как дым светлый и с характерным запахом бересты.  А дым из соседней избы темный, с запахом смолы – там топят сосновыми дровами.

В январе каждый день удлиняется на минуточку. Продрогшие, серебрящиеся изморозью избы поселка подставляют свои крыши солнцу, чтобы хоть на какое-то мгновение почувствовать приближение весны.
А как вкусны запахи из изб, усиленные снежной чистотой: запахи хлеба, квашеной капусты, запахи сгоревших дров, душицы чайной, зверобоя.  Каждая изба пахнет по-своему. А когда Марина и Эдик, не замечая мороза, вдоволь накатавшись на санках со снежной горки, распахивая дверь,  вбегают  в избу, то причудливые клубы белого пара, растекаясь по полу,  наполняют ее чистым морозным воздухом.
Действительно,  что может быть лучше,  чем зимняя деревня, трескучий мороз, скрипящий в тиши снег, теплая русская печь и жаркая баня? Романтика! Люблю деревню! Деревня – это мир, в котором нет суеты, спешки и привычного скопления людей.
Природа уснула до весенних дней, до дней ее буйного пробуждения.
                *************************************
                НАША  СЕМЬЯ  В РУСАКАХ

Вот в этом поселке сплавщиков с августа 1967 года мы и жили. Первое наше знакомство с деревней и его жителями, взрослыми и детьми, состоялось сразу же по сходу с катера. Жители, встречающие катер, внимательно присматривались к каждому незнакомому и вежливо  говорили: „Здрасьте!“   Здороваются так открыто и искренне, как могут только дети и деревенские жители.
 Как я уже упоминал, по прибытию в поселок нам для временного жилья  выделили небольшую квартирку, где стараниями Вали и мамы был создан мало-мальский домашний  уют.  Пищу и воду для купания Марины, которой исполнилось два месяца,  готовили на плите. Один стол служил и для принятия пищи, и для подготовки к урокам.
В первую неделю по приезду в поселок,  у одной уехавшей в город  семьи, мы купили огород с картошкой, а на первое время, до уборки своей, у местных жителей мы закупили пару ведер картошки. 
Пока мы с Валей были в школе, дома хозяйничала мама: и обед готовила, и с Мариной нянчилась. На большой перемене Валя спешила домой, чтобы покормить Марину. После уроков Валя занималась домашними делами, заботилась о Марине, готовилась к предстоящим урокам. Я же пропадал в школе, в интернате, в школьной  мастерской, знакомился с родителями школьников, с местным начальством. Нужно было как можно быстрее познать особенности жизни поселка и местных жителей. Особое внимание приходилось уделять интернатовским ребятам.
Постепенно мы с Валей вошли в ритм местной жизни. Мы даже купили телевизор. Это был первый в поселке телевизор. Местные мужики помогли оборудовать антенну, которую водрузили на высоченную жердь. Прием изображения был возможен только во время работы местного движка, вырабатывающего электричество для поселка по утрам и вечерам.
Изображение картинки было, конечно, безобразным, нечетким, со „снегом“. Но это не мешало ребятам по вечерам набиваться в нашу маленькую комнатку до отказа. Кому в комнате не хватило места – смотрели с улицы через окно.

В один из пригожих сентябрьских дней  1967 года  мы с Валей, взяв с собой Марину, на теплоходе поехали в гости к Пановым, которые жили в деревне Ленино. После переезда из Мостовки Владимир Федорович Панов, с которым я не виделся с 1963 года,  директорствовал в местной школе. Был субботний день, Владимир Федорович и его жена Елена радушно встретили нас. Центром внимания, конечно, стала наша кроха-дочка Марина. Затем хозяйка усадила нас за стол, где появились всякие лакомства, в том числе и  дымящаяся картошка нынешнего
урожая с холодными хрустящими  груздями, пахнувшие всякими специями-приправами. Пока женщины были заняты своими разговорами, мы с Владимиром Федоровичем обсудили ряд школьных вопросов. В итоге мы решили, что время от времени будем организовывать творческие встречи учителей наших школ.
Переночевав у гостеприимных Пановых, в воскресенье мы отправились домой, в Русаки.

Где-то в начале декабря рабочие закончили капитальный ремонт небольшого дома рядом со школой. Начальство сплавной конторы, которое находилось в Тавде, выделило этот дом для директора школы. Дом нам очень понравился, Валя с мамой были очень рады нашему переезду.  При доме была стайка, где позднее содержались куры и поросенок. За стайкой был большой огород, а сбоку дома был отдельный участок земли под огородную мелочь и крытая летняя кухня, любимое строение для мамы.

С жильем всё утряслось как нельзя лучше, по местным условиям конечно.  Теперь нужно было решить важную проблему –оформить Вале паспорт, который в Казахстане получить так и не удалось. Кстати, при оформлении на работу в Тавдинском гороно  паспорт даже не потребовали, приказ оформили по трудовой книжке.
В паспортном отделе Тавды я обрисовал всю ситуацию с паспортом Вали.  Надо сказать, женщина-начальник паспортного стола с пониманием отнеслась к нашей проблеме, заверила меня, что займется нашим делом.
Вскоре нам сообщили, что из Казахстана получена копия свидетельства о рождении Вали. По этой копии паспортный стол Тавды оформил Вале долгожданный паспорт. Что интересно, Валя ни разу не появлялась в паспортном столе. Когда я приехал в Тавду за паспортом, начальница еще раз спросила меня: „Уверены ли вы, что ваша жена действительно тот человек, за которого выдает себя?“   Получив от меня клятвенное заверение, что Валя – действительно честная гражданка Советского Союза, начальница пододвинула ко мне большую книгу, чтобы я расписался в получении документа и только после этого протянула мне книжицу с серпом и молотом на обложке. Поблагодарив за хлопоты и не скрывая своей радости, я поспешил побыстрее покинуть кабинет начальницы паспортного стола. Вдруг  передумает и потребует вернуть паспорт.
Таким вот чудесным образом закончилась злополучная паспортная эпопея для Вали.

************************

В июне-июле 1968 года у нас в Русаках гостила моя  племянница Нина, дочь брата Владимира. В июле мы вчетвером (Валя, Марина, Нина и я) неделю гостили у Рудольфа с Эльвирой в Краснотурьинске, откуда в начале августа мы поехали  к моей сестре Ане, которая с семьей (муж-Роберт, дочери – Ирина и Тамара) жила в Георгиевке, большом селе Джамбулской области Казахстана.
В августе 1968 года к нам в Русаки приехала моя племянница Ирина, дочь Ани и Роберта. Она только что закончила среднюю школу в Георгиевке и решила годик поработать, чтобы заработать стаж для последующего поступления в институт на факультет иностранного языка.

Еще когда мы гостили в Георгиевке,  Аня поинтересовалась, нельзя ли Ире устроиться на работу где-нибудь у нас?   Такая возможность была.        В трех километрвх от нашего поселка в начальной школе деревни Белоярка как раз требовалась учительница. Переговорив с заведующим гороно Н.И. Вахмяниным, я получил на руки приказ о зачислении Ирины на это вакантное место.  Жила Ира с нами, мы помогали ей в составлении рабочих планов, методике ведения уроков. Так как Белоярка находилась на противоположном берегу, то каждое утро Иру на катере перевозили на правый берег Тавды, и она по тропинке шла в Белоярку. После уроков ее перевозили обратно. В зимнее время путь до школы она проделывала на лошадке, запряженной в сани. Несколько наших учеников из Белоярки приезжали в Русаки на санях, а Ира на этих же санях ехала в Белоярку. Во время осеннего и весеннего бездорожья Ира вынуждена была  несколько дней жить в Белоярке на квартире у  школьной технички.  Отработав один учебный год в Белоярке, Ира в июне 1969 года уехала к родителям в Казахстан, поступила в педагогический институт областного центра города Джамбул, который и закончила, получив  специальность „Учитель английского языка“.

За девять лет  жизни в Русаках Мы с Валей почти каждое лето или принимали гостей, или сами гостили у кого-нибудь.  В августе 1969 года мы втроем ездили на Украину к Валиной сестре – Рае.  В августе 1971 года мы  были в Свердловске и в Краснотурьинске у Рудольфа.  В конце июля – начале августа 1975 года мы вчетвером – Валя, Марина, сын Эдик и я – гостили в Белоруссии у своих давних, еще с казахстанских времен,  друзей Брони и Ирины Горбатюков. Там мы посетили мемориал „Хатынь“ – бывшую деревню, сожженную вместе с ее жителями фашистскими карателями летом 1943 года.

А у нас Аня с мужем Робертом гостили  в январе 1973 и 1976 годах;   брат Рудольф с женой Эльвирой приезжали к нам в начале июля 1969 и 1975 годах.   В июле 1974 года у нас в Русаках гостили брат Володя с женой Паной.Во время их пребывания в Русаках у нас стояла прекрасная летняя погода. Мы часто совершали прогулки по Тавде-реке на моей лодке „Обь“.  Для передачи их сыну Сергею, страстному любителю охоты и рыбалки, я подарил  Володе свою удобную походную палатку, которая очень по нраву пришлась Сереже.

В июне 1975 года я получил приглашение из Красноуфимска на празднование столетия сельскохозяйственного техникума, который мной был окончен в 1961 году. Эта юбилейная встреча началась торжественной частью в городском Доме культуры, а продолжилась большим банкетом в здании самого техникума. Народу на юбилейное торжество понаехало очень много.  К своему юбилею преподавательский коллектив этого старейшего сельскохозяйственного учебного заведения Свердловской области подготовил небольшую книжку. В ней преподаватель физкультуры техникума Владимир Васильевич Сытов моей персоне отвел большой абзац. По его же инициативе во время этих юбилейных торжеств один из вечеров был посвящен встрече бывших активистов спортивного движения техникума. Встреча проходила в одной из больших комнат общежития техникума, которое когда-то строили мы. Народу собралось человек 30-40, не меньше. Встреча бывших студентов получилась очень живой и интересной. Трогательным воспоминаниям не было конца.

Только одно событие омрачило торжества по случаю юбилея техникума: на этих торжествах отсутствовал старейший преподаватель техникума и его бывший многолетний директор – Михаил Захарович Комаровский. Мы расценили это как грубейшей ошибкой нынешней администрации техникума и их вопиющей непорядочностью по отношению к ветерану педагогического коллектива техникума, столь много сделавшего, чтобы техникум стал настоящей кузницей кадров сельского хозяйства.

Сам я посетил Михаила Захаровича, который так и продолжал жить со своей женой Маргаритой Евгеньевной в старинном деревянном доме рядом с техникумом. Втроем мы сидели на уютной веранде, Маргарита Евгеньевна угощала нас ароматным чаем и своими вкуснейшими постряпушками. Они расспрашивали меня о семье, жизни в сельской местности, о работе в современной школе.  Сами же они были в полном недоумении оттого, что  Михаил Захарович не получил приглашение на юбилейное торжество техникума, который он возглавлял много лет.
Простился я с гостеприимными хозяевами, когда уже начало смеркаться.
Когда я на другой день выразил администрации техникума свое возмущение по поводу такого бестактного обращения с ветераном техникума, то в ответ услышал извинение и объяснение этого инцидента оплошностью своих подчиненных.
Это была моя последняя встреча с замечательными людьми. Михаила Захаровича не станет в 1980 году, а Маргарита Евгеньевна уйдет в мир иной в 1988 г.   

                **************************** 


За год нашего пребывания в Русаках мы освоились с особенностями быта и уклада деревенской жизни. Дрова колоть, заносить их домой, расчистка дорожки после снегопада, подноска и подвозка воды стало моим привычным делом. Валя занималась стиркой и глажением белья, домашней уборкой. Мама заботилась о своевременной готовности обеда к нашему приходу из школы, до прихода из школы Вали нянчилась с Мариной.

С весны у нас начинались огородные заботы: нужно было с конного двора привезти несколько телег навоза на огород, вскопать землю под огородную мелочь, вспахать землю под картошку и ее посадка. Затем следовала прополка огорода, окучивание картошки, уборка урожая и закладка его на зимнее хранение.  Работы на селе хватает.
Обзавелись хозяйством: приобрели кур, поросенка. Ухаживать за этой живностью мама никому не доверяла. С двух лет кур кормить помогала уже Марина. Разбрасывая курам корм, она звонким своим голоском призывала их: „Типа-типа-типа“!

Хотя в поселке была общественная баня, но мы ею не пользовались. Многие хозяева поселка имели свои бани, которые располагались на задах огорода или в самом дворе. В зимнее время после парилки мужики обычно выскакивали наружу и бросались в пушистый снег. Повалявшись в нем, они стремглав снова  бежали в банную парилку.
У нашей школьной технички Нади Тангочиной тоже был свой большой дом с надворными постройками. Была у них и большая баня, пользоваться которой она и предложила нам. Муж Надежды,  Алексей Тангочин,  работал капитаном рабочего катера,  местом дислокации которого был наш поселок, поэтому Алексей со своей командой почти всегда был в поселке или поблизости от него.  Каждая суббота – традиционный банный день.  Алексей заранее заготавливал большой запас воды, а Надя жарко натапливала баню.  В летнее время первого года жизни в Русаках  мы, посадив  Марину в коляску, а зимой,  уже в потемках - на санки, отправлялись в баню. К жаркой бани Марина привыкла быстро. Разгоряченная, раскрасневшаяся Марина плескалась в тазу, играла „пупсиками“-куколками из пластмассы, шлепала своими ладошками по воде и визжала от удовольствия.

******************************

В начале 1971 года одна старушка, жившая в своем доме на краю поселка, решила перебраться в город к своему сыну. Этот переезд был обусловлен тем, что старушка уже не могла сама управляться ни с домом, ни с живностью, так как сама уже нуждалась в уходе.  Дом был большой, с большим огородом, неплохой стайкой для домашней живности и крытой летней кухней. Перед домом была большая поляна, а буквально в двух-трех метрах был небольшой пруд, образованный из перегороженной дамбой речки Капчалки.
Дом старушка решила продать. А так как спроса на жилье в поселке не было, то хозяйка согласна была продать дом по очень низкой цене. 
В это время в Тавдинском  горисполкоме как раз решался вопрос о выделении денег для постройки интерната для нашей школы. Воспользовавшись удобным случаем,  я обратился с письмом в горисполком о дополнительном выделении денег для покупки жилого дома на селе для школы. Вопрос был решен положительно и уже в начале апреля 1971 года дом был куплен и поставлен на баланс Русаковского сельского совета.   
Сделав некоторую перепланировку внутри дома и побелив комнаты, мы с семьей уже в конце апреля переехали в этот просторный дом. Вале и маме дом очень понравился.
В мае мы с Валей вскопали небольшой участок земли, разбили грядки, где посадили морковь, свеклу, капусту, лук, чеснок, укроп, горох.  Одну грядку заняли под клубнику. Под огурцы и помидоры я оборудовал два парника, между которыми был сделан проход-настил из досок. Парники укрывались полиэтиленовой пленкой, которая недавно появилась в продаже. Полгрядки заняли  редиской, из которой потом готовили салат. 


Во второй половине мая конным плугом  вспахали огород и посадили картошку.  Для полива я купил плавающий насос, который прикрепил в середину надувного круга. Этот круг поместил в пруд  и  укрепил колом ко дну. Вода из пруда по резиновому шлангу направлялась в огород, где на полутораметровой подставке был поставлен большой бак. Там вода днем нагревалась, потом самотеком использовалась для полива.
Мы с Валей нарадоваться не могли нашим новым местом жилья. Года через два методом народной стройки во дворе была возведена своя баня с прихожей и парилкой.
Теплым летним утром Марина в одной сорочке бежала в огород, набирала себе в большую кружку спелую клубнику, потом усаживалась на теплые ступеньки крыльца и с молоком ела свежую клубнику.

                ****************************

Мы семьями дружили с Чепёлкиными, Задровскими, Тангочиными.
Михаил Игнатьевич Чепелкин работал учителем в школе, его жена  Таисия Степановна – воспитателем в интернате.  Мария Геннадьевна Задровская тоже учителствовала в школе, а ее муж Василий работал помощником капитана катера,  Надя Тангочина работала техничкой в школе, Алексей, ее муж, был капитаном катера. Все они были работящими, хозяйственными людьми.
Валя часто присоединялась к Задровским, когда те отправлялись за грибами, за ягодами. Василий прекрасно знал все окрестные леса и болота. Из тайги они всегда возвращались с ведрами брусники, клюквы, самых разных грибов – подберезовики, грузди, лисички, маслята, красноголовики, рыжики  и другие. Все эти дары природы Валя с мамой солили, мариновали, сушили. Закатанные в банки деликатесы ставились в подполье, где хранился картофель. Туда же отправлялись трехлитровые банки солений помидор, огурцов собственного урожая. Бруснику и клюкву засахаривали и хранили в бочонках. Засоленная капуста хранилась в бочках, в кладовке. Здесь же зимой  хранилось мясо свиное  собственной заготовки. Каждый год для разнообразия мясных блюд мы закупали тушу баранины. Куры наши исправно снабжали нас яйцами и мясом.
Это были хорошие запасы на долгую морозную зиму.  Молоко, творог, сметану мы, обычно,  покупали у соседей.
Один год мы даже корову держали. Валя научилась доить, как заправская доярка. Молока было вдоволь, из которого готовили творог, сметану, даже масло свое сбивали. Корова наша давала большие надои. Мы к ней очень привыкли, но, к великому  сожалению, через год корову пришлось продать, так как была проблема с заготовкой сена.
В одну из зим в нашу стайку, где в тепле находились  куры, по ночам повадился лазить какой-то зверек. Раза два по утрам в стайке обнаруживались мертвые куры. Местные охотники, которым мы сказали об этом, поставили капкан. На следующее утро мы увидели, кто потрошил наших кур: в капкане был колонок. После этого случая куры не пропадали.

                ******************************

По служебным делам мне часто приходилось бывать в Тавде и в сельском совете, который хоть и назывался Русаковским, но находился в деревне Тормоли Первые, там, где находилось правление колхоза им. Жданова.   Чтобы как можно меньше зависеть при передвижении  по реке  от пассажирского теплохода и от рабочих катеров, я купил себе моторную лодку.  Первую лодку с мотором я купил еще тогда, когда мы жили в доме около школы. Это была дюралевая лодка „Казанка“, с  лодочным мотором  „Москва“.  По бортам лодки белой эмалевой краской я вывел красивое название лодки – „Маринка“, в честь дочери.  С бензином для мотора проблем не было. Так как этой лодкой часто пользовался мастер


участка Николай Лешуков, то заправку лодочного бачка  и канистр бензином делал он из запасов, которые были у него для производственных нужд.  Безымянных лодок по Тавде-реке носилось много, но „Маринка“ из-за названия стала узнаваемой по всей округе: „Это лодка из Русаков“, - говорили люди.
После переезда в новый дом, я купил себе новую лодку марки „Обь“ и более мощный мотор к ней – „Вихрь“. Эта лодка имела уже рулевое управление, мягкие сидения с откидными спинками. Она верой и правдой служила мне. Когда в 1976 году мы из Русаков переехали в город Краснотурьинск, на север Свердловской области, эту лодку по рекам Тавда и Сосьва, а дальше машиной - я перегнал в Краснотурьинск и до поры до времени пользовался ею на местном пруду, который протянулся от Краснотурьинска и до Карпинска.

                ***********************************

Должность директора школы на селе – фигура значимая, поэтому на первых после нашего приезда в Русаки  выборах в поселковый сельский совет моя фамилия  была внесена в число кандидатов в депутаты. В советское время выборы на всех уровнях были чистым фарсом, ничего общего с нормальными выборами не имевшим. Выбора, по сути, не было, так как в бюллетенях для голосования всегда значилась одна фамилия. Из кого выбирать-то? Такова была ущербная практика единственной партии в стране. Все кандидаты, внесенные в избирательные бюллетени, всегда становились депутатами советов. Так и я без настоящей предвыборной борьбы  попал в число депутатов Русаковского сельского совета.  Вот такие времена и нравы коммунистической партии были долгие десятилетия.
Восемь лет вместе с другими депутатами приходилось обсуждать важные и неважные, нужные и ненужные вопросы и принимать различные решения. Два срока мне даже пришлось быть заместителем председателя Русаковского сельского совета.
Сессии сельского совета поочередно проводились в трех населенных пунктах, расположенных на территории совета: в двух деревнях колхоза имени Жданова –Тормоли Первые и Тормоли Вторые и в поселке Русаки.

В Русаковском поселке числилось два  члена партии, которые стояли на партийном учете в первичной организации сплавной конторы, располагавшейся в Тавде.  Секретарем первичной организации всегда выбирался начальник рейда Бушланов Семен Семенович, участник Великой Отечественной войны и непосредственный начальник мастера нашего сплавного участка Николая Лешукова.  По долгу службы начальник рейда часто бывал в нашем поселке. Бушланов живо интересовался школьными делами, чем мог,  помогал школе. Часто интересовался: „Как там твои архаровцы?“ -  имея ввиду наших учеников.  На этой почве у меня сложились хорошие приятельские отношения с ним. Вместе с Колей Лешуковым он часто  бывал у нас дома, принимал щедрые угощения Вали и рассказывал нам, как он воевал, как освобождал Польшу, как штурмовал Берлин. От него я впервые узнал горькую правду о войне, узнал оборотную сторону медали, что и какие чудовища  вытворяли и наши солдаты и офицеры  на землях Польши и Германии, очевидцем которых он был лично.
Бушланов неоднократно предлагал мне вступить в партию, мотивируя это тем, что директор школы по идейным соображениям должен быть членом Великой Коммунистической партии. Но я, помня урок,  преподнесенный мне в годы учебы в сельскохозяйственном техникуме, каждый раз отказывался от столь „высокого“ доверия. Тем более, к этим годам у меня уже четко сформировалось собственное мнение о коммунистической идеологии вообще и о деятельности КПСС в частности. И это мнение было не в пользу партии  коммунистов.
Года три Семен Семенович агитировал меня вступить в партию, но потом, видя, что я не поддаюсь на его агитации, отступился от меня.  Мой отказ не повлиял на наши дружеские отношения, мы так же продолжали встречаться, беседовать, по мере возможности он продолжал помогать школе.
                ************************************


В Тавде (город Тавда - это наш районный центр) был небольшой книжный магазин, куда я любил заглядывать, чтобы ознакомиться с книжными новинками. Этот магазин прельщал меня еще и тем, что единственный продавец – мужчина – был необыкновенно эрудирован. Ни до, ни после таких продавцов книжных магазинов,  знатоков литературы и влюбленных в нее, мне встречать не приходилось. После нескольких моих посещений его магазина, он почувствовал в моей персоне своего единомышленника, мы познакомились, и в дальнейшем он всегда, приветливо встречая меня, доставал из-под прилавка какую-нибудь литературную новинку, припасенную, как он говорил, специально для меня. Через этот книжный магазин я стал обладателем нескольких томиков сочинений только что разрешенного Сергея Есенина,  подарочного издания уральского сказочника Павла Петровича Бажова „Малахитовой шкатулки“, книг Джека Лондона, большого словаря Ожегова, пятитомной Медицинской энциклопедии  и других книг, столь дефицитных в советское время.
Прямого доступа посетителей магазина к книжным полкам тогда еще не было, каждую книгу для просмотра приходилось просить у продавца, но на прилавке между  продавцом и посетителем магазина всегда были разложены некоторые издания. В этих небольших книжных и журнальных  развалах я любил порыться. 
Каково же было мое удивление, когда однажды, просматривая поступившую новинку – туристский альманах „Ветер странствий“ – я увидел в нем фотографии моих ребят из села Бузулук, запечатленных на поляне Шарпинского лесного кордона Денежкиного Камня! Это оказалась статья с фотографиями пермских журналистов, с которыми мы когда-то встретились на Северном Урале. Конечно, этот альманах я сразу же купил.

                *******************************

РЕСПУБЛИКА ЧУВАШИЯ

Так назывался лагерь отдыхающих горожан, который ежегодно располагался на противоположном от Русаков песчаном берегу Тавды.
Организатором этого лагеря отдыха был Чувашов Владимир, преподаватель музыкального училища Тюмени, молодой  веселый мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Собрав вокруг себя таких же непосед из Тюмени, скооперировавшись со своими друзьями из Свердловска, Владимир предложил им организовать совместный отдых на лоне природы. Эта большая группа отдыхающих  на протяжении многих лет свое отпускное время проводила не на черноморских берегах, а облюбовала прекрасное место в нашей местности.  Население Республики Чувашии (по фамилии организатора) из года в год увеличивалось: начав с шести человек, оно в последние годы разрослось до сорока человек. 
В основном, это были музыканты: преподаватели музыкальных школ, училищ и консерватории из Свердловска и Тюмени. Отдыхали семьями, детишкам было от года до тринадцати-четырнадцати лет.  Песчаное место под лагерь они облюбовали вблизи нашего поселка.  Жили они в палатках, готовили на костре.  Жители поселка образ их жизни принимали за очередное чудачество горожан, но относились к отдыхающим с большим уважением, помогали им. Мастер участка Лешуков выделял им бензопилу, запасные цепи к ней, горючее, иногда выделял им свободный катер для прогулок по реке. Я выделял им большие котлы, черпаки, кухонную посуду (из столовой интерната). Для переправы на наш берег, чтобы закупиться в магазине, Лешуков выделил отдыхающим вёсельную лодку. Картошку, мясо, молоко, разные овощи отдыхающие покупали у местного населения.
Валя несколько раз ведрами одаривала их свеженькими огурчиками с нашего огорода, давала она им и лук, и всякую другую огородную мелочь. Другие жители поселка тоже часто денег не брали.
Всё свободное от хозяйских дел по лагерю время горожане музыцировали, читали, купались, загорали, собирали грибы, ягоды  землянику и малину.  Они жили в своё удовольствие.  Вечерами они собирались у общего костра, пели, веселились. Иногда мы, собравшись небольшой


группой, на катере причаливали к их лагерю. Нас всегда радушно встречали, приглашали к костру, угощали жареной картошкой с грибами. В такие поездки я брал с собой Марину, а позднее и сына Эдика.
В последние два года нашего пребывания в Русаках эти работники искусств жили уже не в палатках, а непосредственно в нашем поселке. Это переселение было вызвано тем, что у некоторых молодых семей появились дети грудного возраста и жить в палатках было проблематично.  Для их проживания я выделял  пустующий летом школьный интернат, где горожане с комфортом размещались в нескольких комнатах. В их распоряжении была и интернатовская кухня, где они готовили себе еду.

Хорошее отношение жителей поселка к отдыхающим музыкантам всегда вознаграждалось ими. Ежегодно в конце отдыха работники искусств  устраивали большой  прощальный концерт для сельчан. В такие вечера клуб наш заполнялся до отказа. Звучали русские народные песни, стихи,    веселые частушки на местные темы, сочиненные за недели отдыха. Смех и громкие аплодисменты были наградой артистам.
В день отъезда музыкантов мы тепло провожали их на теплоход.
В июле 1974 года отъездотдыхавших на реке в нашем поселке большой группы музыкантов из Тюмени и Свердловска на пассажирском теплоходе  совпал с отъездом, гостившим у нас брата Володи с женой Паной.  Стоял прекрасный июльский день, почти все пассажиры катера-теплохода находились на верхней палубе. Работники искусства музицировали счастливым пассажирам, от которых получали заслуженные аплодисменты. По просьбе Володи музыканты спели известную в народе песню „По диким степям Забайкалья“. 
Это нужно представить себе: по реке плывет белоснежный пассажирский катер, народ на верхней палубе, и хор в тридцать голосов в музыкальном сопровождении трех баянов, нескольких балалаек и гитар исполняют знаменитую народную песню! Я смотрел на Володю – он плакал и не стыдился крупных мужских слез, катившихся по его щекам. Слезы на глазах я увидел и у многих других пассажиров. Видно, какую-то глубокую  внутреннюю душевную рану разбередила у людей  эта песня, проникновенно исполняемая музыкантами-отпускниками на катере. Шквал аплодисментов был наградой исполнителям, а капитан катера ознаменовал это событие тремя протяжными гудками теплохода. Брат Володя, глубоко растроганный тем, что музыканты удовлетворили его просьбу, подошел к ним и низко им поклонился.  Тот летний стихийно возникший концерт на пассажирском теплоходе мне никогда не забыть.      

                ******************************

                НАШИ ДЕТИ

Когда мы переехали из Казахстана в поселок  Русаки Тавдинского района Свердловской области, нашей дочке Марине не было еще и двух месяцев. Теплыми осенними днями мы с Валей, положив Марину в коляску, любили прогуливаться по тропинке вдоль берега Тавды за окраину поселка. С высокого берега открывался прекрасный  вид на реку, по которой сновали катера, проводившие с верховьев плоты с древесиной. Чистый речной воздух, окружающий лес – всё это благотворно влияло на настроение.
В зимнее время мы закаляли Марину:  дневной сон (полтора-два часа) был у неё на веранде при доме – Валя хорошо её закутывала, оставляя открытым только лицо, носик, Марина получала хорошую порцию чистейшего, свежего лесного воздуха.
Самостоятельно ползать Марина начала 5 января 1968 года, когда ей исполнилось шесть месяцев и 15 дней, а 3 марта (Марине 8 месяцев и 11дней) самостоятельно прошла один метр. В девять с половиной месяцев она впервые произнесла слово мама, а в десять - папа. Первый зубик прорезался 16 апреля (Марине 9 месяцев и 26 дней).



Марина рано приучилась  слушать сказки, стишки, которые мы ей читали. В двухлетнем возрасте она на слух выучивала довольно длинные стихи и с удовольствием декламировала их нам. С трёх лет она уже знакомилась с буквами – это Валя принесла из школы большие карточки букв разрезной азбуки, и Марина, играя с ними, постепенно запоминала их.
До четырех лет она изучила все буквы алфавита, читать свободно начала к 4,5 годам.К концу 1971 года Марина уже  свободно читает.  Если раньше (до декабря) она читала только по нашей просьбе, то с декабря Марина  уже сама, забравшись в укромное место, читает стихи, рассказы.   
В ноябре 1971 года Марина заболела желтухой и ей с 4 ноября по 4 декабря пришлось лежать в городской больнице в Тавде. Там она удивила весь больничный персонал тем, что умела бегло читать. Врачи сначала думали, что Марина просто наизусть проговаривает текст, разглядывая детские книжки. Решив ее проверить, на самом ли деле Марина может читать, врачи давали ей газетный текст. Их удивлению не было конца, когда Марина и с этим заданием справилась без труда. 
10 октября 1972 года у нас родился сын. При росте 54 сантиметра вес его был три килограмма девятьсот грамм.  Валины ученицы очень просили назвать его Эдиком, что мы и сделали. Теперь наша семья состояла из пяти человек: Эдик, Марина, Валя, бабушка Лиза и я.
В летнее время Эдик любил кататься в коляске. Сидел он в ней очень важно, за что русаковские мужики прозвали его губернатором.  В зимнее время после метели или снегопада всегда приходилось чистить дорожку от нашего дома до проезжей дороги. Делал это я всегда вечером после того, как  приходил из школы. С собой на улицу я всегда брал Эдика. Это время он очень любил. Вооружившись маленькой лопаткой, Эдик неистово бросал снег во все стороны, или взбирался на большие груды  утрамбованного снега, а потом скатывался вниз. 
После игр на свежем морозе Марина и Эдик взбирались на теплую русскую печь, куда им подавали еду, а они уплетали за обе щеки и отогревались.
Любили мы бывать в весеннем лесу, когда еще местами лежал снег, но березы уже давали свой сок. Эдик запасался трубочками, пристраивался к раненой березе и с наслаждением впитывал в себя сладковатую жидкость.
Речь Эдика была насышена большим запасом слов, очень любил фантазировать при пересказе прочитанного, но когда он только начинал говорить, слова у него строились очень забавно.  Вот только несколько его „изобретений“: вместо чай у него выходило тянь,  вместо молоко – кулё, пионер – пониер, рукавицы – куравицы,  котята – кошенята, вместо фуражка у него получалась чувашка, вместо фильмоскоп - мискальпок. Большой список таких эдикиных перевёртышей хранится у меня до сих пор. 
Когда Эдику исполнилось  три с половиной года, мы купили ему подростковый велосипед, и после схода снега весной 1976 года  он на  лужайке перед нашим домом быстро научился ездить на нем и потом раскатывал по всему поселку. 
Марина, а потом и Эдик любили  вместе с бабушкой ходить в стайку, проверять куриные кладки и собирать яйца. Наши куры имели прескверную, как говорила бабушка, привычку – порой они откладывали яйца в самых укромных и неожиданных местах. Если бабушка недосчитывалась определенного количества яиц, то начинался поиск этих мест, что очень нравилось нашим деткам, особенно Эдику. 

Мы с Мариной и Эдиком часто совершали прогулки по песчаной тропинке вдоль берега реки. Ходили и в лес.  Иногда брали с собой палатку, запас еды и питья.  Там, поставив палатку, начинали собирать листья различных растений, рассматривали большие муравейники, наблюдали, как во все стороны сновали его обитатели.   Апотом, расстелив прихваченное с собой  одеяло, принимались за еду.
В грибное время в лесу рядом с поселком собирали грибы. В теплые осенние дни бабьего лета мы всей семьей любили прогуливаться по ближним лесным тропинкам, любуясь чудесными красками осени и прислушиваясь к завораживающему шороху сухой листвы под ногами. Эдик с Мариной бежали по тропинке впереди нас, сгребали руками разноцветные листья и  дурачились.



У Марины и у Эдика было нормальное и интеллектуальное, и физическое развитие. У нас с Валей была неплохая домашняя библиотека. Марина и Эдик  воспитывались на книгах русских народных сказок и всеми любимых поэтов и писателей: Пушкина,  Барто, Чуковского, Маршака, Михалкова, Носова, Бажова.
В нашей спальной комнате на стене вместо ковра висела большая физическая карта Советского Союза, с которой еще задолго до умения читать занимались сначала Марина, а потом и Эдик. Мы показывали им расположение всех столиц союзных  республик и других крупных городов, рек, морей, озер, гор,  а дети затем учились все эти географические объекты находить. Марина и Эдик с удовольствием принимали такую игру.  Через пару дней по нашим вопросам они моментально находили  нужные объекты. Такие игровые  занятия способствовали развитию памяти, ориентировки, наблюдательности. 
Еще до поступления в первый класс, Марина с удовольствием занималась рисованием. Особенно она любила рисовать, а затем вырезать женские фигуры. Потом к каждой фигуре рисовала и вырезала одежду самого различного покроя и расцветок. Её коллекция насчитывала более сотни таких фигур с самыми фантастическими фасонами одежды. Эта красивая  коллекция хранилась у нас многие годы, если я не ошибаюсь, до появления у Марины собственного сына.   
У Эдика в детстве была другая страсть: он до самозабвения любил строгать. Он до того  увлекался этим своим занятием, что начинал строгать подлокотники только что купленных кресел.  А вот еще одна его проделка. У нас дома в русскую печь была встроена  металлическая труба, из которой для обогрева нашей большой комнаты  поступал теплый воздух.  Так Эдик умудрился в эту горячую трубу сунуть большую пластмассовую расческу. От повалившего из трубы едкого дыма мы избавились лишь тогда, когдаизвлекли из трубы остатки расчески и открыли дверь и все форточки для проветривания всех комнат дома.   

Первого сентября 1974 года Марина пошла в первый класс. Так как она была хорошо подготовлена, то  учеба давалась ей легко.  В конце учебного года при проверке техники чтения, при которой учитывались скорость чтения незнакомого текста и умение пересказать его содержание, результат Марины был самым лучшим из всех первоклассников не только сельских, но и городских школ Тавды.
Часто бытует мнение, что ученики сельских школ подготовлены хуже городских. Такое утверждение спорно и пример с Мариной – тому доказательство.  Летом 1976 года, когда Марина закончила второй класс, мы всей семьей переехали на Северный Урал, в город Краснотурьинск.  Записать Марину в третий класс мы с Валей решили в среднюю школу № 2, так как она была ближе к нашему месту проживания.  Директор школы Гардабудских, узнав, что Марина два класса закончила в сельской школе, сказала, что в третьем классе городской школы девочка не справится, что ей придется снова пойти во второй класс. И это директор школы сказала, даже не раскрыв табель успеваемости Марины, где стояли одни пятерки. Пришлось крупно поговорить и сказать, что мы сами являемся учителями и прекрасно разбираемся в знаниях учеников. Такого оборота событий Гардабудских не ожидала и сразу же согласилась записать Марину в третий класс.    Этот пример я привел к тому, чтобы показать, какие порой бездари встречаются не только среди учителей, но и среди руководителей школьного образования.
А Марина, кстати,  и в третьем классе, и в последующие годы  была одной из лучших  учениц не только класса, но и всей школы. И это при том, что Марина до поступления в первый класс никакой детский сад не посещала.

                *******************************





                ОЗЕРО КАНТЫПКА
Местные мужики давно приглашали меня побывать с ними на озере, порыбачить, уток добыть. Но я рыбалкой особенно-то не занимаюсь, а охоту и вовсе не признаю.  Но однажды в компании нескольких русаковцев я все-таки выбрался на ближнее озеро. И не пожалел. Потом я частенько наведывался к этому озеру: то в компании с кем-нибудь шел туда, то один прогуливался до заветного озера.
Осенней порой и вокруг озера, и вдали насколько хватает глаз стояла  кучерявая зелень тайги с хорошо различимыми соснами, пихтами, желтыми пятнами березняков, переходящими в далеком-далеке в дымчато-синюю полосу горизонта. И среди этой таежной строгости неестественно воспринимается бледно-голубая, до краев наполненная чаша озера.  Но, присмотревшись, замечаешь посередине голубого круга черточку плывущей  лодки-долбленки,  облачко-дымок из трубы почти неразличимой избушки,  кочкой приткнувшейся к самому краю.  Это и есть, любимое русаковскими рыбаками и охотниками на уток,  озеро Кантыпка. 
Располагалось оно в трех-четырех километрах  на восток от Русаков.  Озеро для здешних мест вполне приличное, не очень глубокое. Вдоль берега тянется широкая лента симпатичного  островерхого ярко-зеленого хрусткого хвоща речного,  в миниатюре напоминающего бамбук, который местные жители называют просто  травкой.
Мужики, охотившиеся на уток, знали их повадки да и озеро изучили досконально.  Им было известно, когда, где, какая утка садится.  У заветных мест, на краешке берега ладили шалашики-скрадки.
Так как охотились и рыбачили постоянно из года в год одни и те же, артельно изладили и притащили сюда лодку.  В бору перед озером срубили избу, поставили железную печку. В избе можно было переночевать, переждать непогоду, обогреться, обсушиться, да и вообще время вместе скоротать. Ладная избушка рублена в паз из нетолстых сосновых бревешек, посажена на мох. На пологой двускатной крыше слой мха, из которого торчит пенек трубы. Внутри избушки на стене около двери, на гвоздях, два котелка. Видно, все сработано с душой. И подогнанные к косяку двери, и аккуратная железная печка в углу, на ней чайник. Вдоль стен на полметра приподнятые над полом нарушки, под которыми лежат дрова. Сами нары застелены  старыми байковыми одеялами. Под потолком от угла до угла – полки. Столом служит толстый, ровно отпиленный чурбак.  В стене (к озеру) узкое окошко. Снаружи, около дверей – небольшая поленница дров.  Между избой и озером – оборудовано место под костер: две рогатины, вбитые в землю, перекладина с котелком, с трех сторон - колоды-сиденья. 
Нигде не чувствует себя человек спокойней и беззаботней, чем на озере. И во все времена здесь царило полное равноправие, уважение к старикам, в остальном все равны.  История озера не помнит случая злой ссоры на какой бы то ни было почве.  Если на озеро заходил охотинспектор или инспектор рыбнадзора, то больше не по казенной службе, а как добрый знакомый.
С первого цветка шиповника до первого выстрела на вечерней зорьке открытия охоты озеро принадлежит русаковским мальчишкам. День и ночь, не зная усталости, утюжат они на надувных лодочках озеро из конца в конец.  Ощетинившись во все стороны гибкими удилищами, мальчишки лихо ловят всякую рыбу подряд. Есть среди ребят и заядлые рыбаки, которые удочек не признают. Они ставят сети. 
…Мы сидим у костра. Сумерки густеют. Одна перевернутая лодка превращена в стол. На востоке из остроконечного ельника по берегу Кантыпки    вылезла праздничная серебристая луна. Над озером, отражаясь в воде, зажглись гирлянды Млечного Пути. К ним, кружась, поднимаются искры костра. Разговор, собравшихся вокруг костра мужиков,  долгий, добрый – о том, кто был, и кого уже нет; о том, что было и чего не было. Грустные слова памяти сменяются всплесками смеха.  Если хотите увидеть по-настоящему свободных, счастливых людей, вам нужно просто посидеть вот у такого ночного костра.

Разгребая угли костра и подбрасывая в него новые поленья, один из присутствующих, Лёха Тангочин, страстный любитель зимней охоты на лосей, оказавшийся сегодня на Кантыпке за компанию с другими односельчанами, вспомнил давнюю историю осенней охоты на уток:
 
- Собрались мы как-то с тавдинскими друзьями на охоту на уток. Прибыли мы на это же озеро, домика тогда еще не было. Приехали, поставили палатку, развели костерок, уговорили бутылочку, другую, третью. Пока сидели, считай, и день прошел. Решили всё-таки отправиться за дичью. Шагаем в веселом настроении: сапогами топочем, камыши ломаем...   Какая утка тут нас дожидаться будет? Несколько часов шатались – ничего не настреляли.
Вернулись обратно, приняли еще на грудь, чтобы боевой дух поддержать. Потом решили с воды зайти. Надули лодку, сели кое-как и поплыли. Грести тихо никак не получается – не только уток, но и всех лягущек в округе распугали. Плывем уже в сумерках.
Вдруг глядь – прямо в метре от нас утка плавает. Васька-напарник, как самый ловкий, весло отстегнул и ка-а-ак шарахнет утку! Звук удара веслом по воде оглушил всю округу. А утка, конечно, ко дну сразу ушла. Но не успели кинуться ее доставать, как она всплыла и сидит себе, как ни в чем не бывало. Вася опять веслом – шарах! Та снова под воду, но оказалась живучая, зараза! Вынырнула и сидит. Мы с Васей в шоке! И тут из камышей чей-то голос:
- Бей, бей, не бойся!  Не жалей ее! Ей не больно. Она же резиновая!

Вся рыбацко-охотничья компания, сидевшая вокруг, зашлась в гомерическом хохоте, наперебой стали выражать Лёхе своё сочувствие. И посыпались рассказы о своих приключениях на охоте и рыбалке, в которых уже нельзя было отличить правду от вымысла рассказчика...   

Уже за полночь.Безмолвие вокруг. Всё застыло в задумчивом спокойствии – и лес, и озеро, и небо.  Все разошлись, успокоились на нарах избушки. Я остался один у потухающего костра, чутко вслушиваюсь в дыхание озера, в его ночную жизнь. Изредка с будоражащим душу шелестом над головой пролетают невидимые табунки уток. С шумом усевшись на воду, они громким криком извещают округу о своем прибытии.

                ДЕРЕВЕНСКАЯ  БАНЬКА

А деревенские баньки... Почти у каждого хозяина в глубине двора, а то на огороде или даже на самом берегу реки, если она протекает рядом с домом, стоит непременный атрибут уральской деревни - знаменитая русская банька. И ведёт к ней узкая тропинка. Летом она вьётся средь высокой травы, а зимой ведёт к ней утоптанная дорожка, с двух сторон которой высятся стенки снежных валов, искрившимися на солнце или отливающимися синеватым светом в лунную ночь.
Баня состоит из двух половин: из предбанника и собственно бани-парилки. Предбанник служит для раздевания, хранения запаса холодной воды и нескольких банных веников и тазов.  Вдоль стен предбанника стоят скамейки-лавки, устланные чистыми покрывалами. На стенах - вешалки для одежды. В предбанник часто выбегают из парилки распаренные до одури моющиеся, садятся на лавку, квасом утоляют жажду и отдыхают, чтобы потом снова ринуться в жар.
В самой бане находится печка-каменка, в которую вмонтирован большой котёл для горячей воды. В печи есть отделение, куда закладываются жаропрочные камни, накаляющиеся от печного огня. Вдоль стены находятся лавки для тазов с горячей водой, в углу стоит бочка для холодной воды, - этой водой разбавляют кипяток. В сторонке возвышается пол;к, где, взобравшись, парятся, хлещутся банными вениками.
Баня натапливается жарко, в ней чисто, скамьи выскоблены, вымыты. Первый пар обычно снимает глава семейства, остальные идут потом, последней идёт хозяйка, которая перед уходом из бани делает небольшую уборку. Окончательная уборка делается на другой день.
В основном, мужчины и женщины ходят в баню раздельно, но муж и жена часто, помогая друг другу, моются-парятся вместе.
...В бане – хохот, хлёст. Кряхтим, мычим от удовольствия, от запаха веников да хлестания.  Сладко ноет, свербит натруженое тело. В бане стоит непереносимый жар. В бадье томится пихтовый отвар, в горячем квасе распариваются веники. Наш хозяин - крепкий деревенский мужик, покрякивал от приятного пара и просил:
- А нельзя ли ещё?
Самое приятное для него было нагнать пару так, чтобы гудело в каменьях, чтобы брёвна бани потрескивали. Он любил погреть усталые кости. Я зачерпнул ковшом воду и плеснул на раскалённые камни. От попавшей воды они стреляли и лопались, как ядра.
От раскалённых камней вверх пыхнул белый пар, стало так жарко, что, как говорят деревенские, уши начало сворачивать. Я выхватил из кваса веник и начал хлестать спину хозяина. Да куда там! Теперь горели не только уши, от взмахов руки пальцы горели, я веник не мог держать от жара.
- Ну, ты слабак! - только и промолвил хозяин, спрыгнул с полка, выбежал в предбанник, вернулся с шапкой-ушанкой и рукавицами.
- Одевай и хлещи!
Я надел шапку и рукавицы, теперь стало легче: уши и пальцы были защищены, и я неистово стал обхаживать веником здоровое тело. Он ужом вертелся на полке и приговаривал:
- Ещё, ещё! Сильнее!
Наконец, распаренный, он соскочил с полка, рванул дверь, голышом выбежал на воздух и помчался к реке, она протекала в десяти метрах от бани. С разбега он нырнул головой в самую глубь, остудил в воде разгоряченное тело.
Мы плавали, сопели и, наигравшись, выбрались на берег. От накалённых тел шёл пар. Затем мы долго сидели в предбаннике, пили холодный квас, беседовали.
     - Сейчас ты с жару бросился в реку. А зимой как? – поинтересовался я.
     - А зимой я бросаюсь в снег. От пушистого снега ещё большее удовольствие получаешь   - улыбнулся он и снова направился в парилку.


Да, прекрасна деревенская банька. Прекрасен народ, придумавший её! На ум пришли те сведения, которые я когда-то, где-то читал и слышал.
В баню ходят непременно в субботу. Люди издавна ценят баню за чудесную способность снимать усталость. Паром и сухим жаром пользуются для сохранения здоровья. Упоминание о банях сохранила древнейшая русская летопись: "Возьмут ветви и начнут бити".
Берёзовый веник берут для жаркой и крепкой бани. Липовые веники - на любителя, но пользы не меньше, чем от берёзовых. Они для тех, у кого боли в голове. А простуженный от них потеет, с потом боль выгоняет. Есть любители ольховых веников. При ломоте в суставах нет лучшего лекарства.
Смородиновые веники хоть и уступают по прочности берёзовым, но для кожи полезны и дух от них ароматный.
Кое-кто предпочитает веники из пихты - они выгоняют любую хворь. Заготавливать их можно круглый год. Массаж крапивным веником в баньке - замечательное средство от подагры и ревматизма.
Веником из рябины и стеблей с цветками пижмы обыкновенной хлещут мужиков с похмелья – для них такой веник в самый раз.
Баня - мать вторая: кости распаришь, всё тело направишь.
Кстати, заготавливая берёзовые веники, хорошие хозяева никогда не ломают все подряд. Сламываются только боковые веточки и ни в коем случае верхушки берёз. Потом веники сушат на чердаке, а зимой осторожно, чтобы не сломать, несут в баню.
После бани выпаренным веником подметают пол в доме. Листья веника постепенно опадают, и веник превращается в голик и переезжает в сени. Поработает в сенях, совсем исхудает, его переносят на крыльцо - обметать снег с валенок. А уж потом голик положат перед крыльцом - обшаркивать об него подошвы.
Любопытно заглянуть в историю русской бани. Далёкие предки рассматривали баню как некое вместилище душ, как место, откуда души приходят в мир и куда со временем уходят. Хозяин бани, "банный дух" - банник, один из самых древних российских домашних богов, обитает хозяин бани за каменкой или под полком. Сам по себе он не видим - у него есть шапка-невидимка.
Баня и eе хозяин-бог были обязательными участниками всех свадебных обрядов, а каждая девушка считалась "невестой из бани. Накануне свадьбы девушки-подружки мыли невесту в бане, ненадолго сажали её на каменку, громко вопили и пели. При этом полагалось есть в бане пироги. На третий день после свадьбы для молодых устраивалась первая баня, "княжья".
На Руси существовал обычай рожать в бане. Даже царицы для этих целей отправлялись туда. Затем в баню приходил царский духовник - прочитать молитву, и царь - смотреть на новорождённого. А если роженица останется пожить в бане дня три - не было лучшего подарка хозяину-богу. Власть банника над младенцем особенно сильна была в первые шесть недель жизни.
Баня способна облегчить даже кончину. Большой грешник, как правило, либо умирал в одночасье и без покаяния, либо очень долго и мучительно. Чтобы сократить эти мучения, его приносили в баню, крышу которой приподнимали осиновым колом. Говорят, помогало. 

                *********************************

                НОЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

В нашей школе учились ребятишки из двух деревень колхоза имени Жданова. Деревни эти назывались Тормоли Первые и Тормоли Вторые. Деревня Тормоли Первые находилась в 15 километрах от Русаков, располагалась на северном берегу  подковообразного Тормольского озера-старицы. Деревня эта была центром колхоза, здесь находилось его правление. На берегу этой же речной старицы, но только ближе к Русакам, находилась деревня Тормоли Вторые (мы деревню эту обычно Тормоли Ближние называли). В высокую воду не только на  моторной лодке, но и на катере свободно можно было попасть из реки в эту старицу. В малую воду между рекой и старицей образовывался перешеек-отмель, и из реки в озеро-старицу даже на моторной лодке я попасть не мог.
В этих деревнях мне часто приходилось бывать: то навещал семьи своих учеников, знакомился с бытом семьи, интересовался, не нуждается ли семья в финансовой поддержке от государства  или какой-нибудь вопрос по интернату надо было решить, то бывал там по линии сельского совета. Так что и я знал всех немногочисленных жителей деревень, и меня все знали. Особенно интересно было беседовать со стариками, даже в теплые летние дни сидевшими на завалинах под окнами своих домов в валенках и зимних шапках.   Меня эти древние седоволосые, бородатые старики на деревенский лад уважительно Ляксандром называли.   
   
В один из июньских дней прибыл я на своей моторной лодке в эту деревню, причалив свое судно к берегу, я направился к ближним домам.  Иду я по единственной улице Ближних Тормолей, гляжу, дед Антип на лавочке перед палисадником своего дома сидит. Увидел меня, рукой машет, подойти просит. Поздоровались.  Старик, явно  навеселе,  мастеря себе курево-самокрутку, говорит: 

          -Присядь, Ляксандра.  Слыхал, кака история ноне со мной приключилася?

         Тут надо отметить, что дед Антип слыл в округе словоохотливым  рассказчиком и большим выдумщиком на всякие истории и не всегда удавалось отделить правду в его рассказе от его неуёмной фантазии.   Я догадывался, какую историю он имеет в виду.  Об этом случае и стар, и млад в нашей округе говорили, но мне интересно было об этом событии из уст самого старика услышать.

         - Нет, Антип Макарыч, ничего я не слышал. А что случилось-то? – схитрил я к великой радости деда.
         Он поёрзал своими ватными штанами по лавочке, усаживаясь  поудобнее,  посмотрел внимательно на меня, убеждаясь в моей готовности его слушать, и начал свою историю-исповедь:   
          -Ты, Ляксандра, знамо, читал книжку, как кузнец в мешке чертяку нес, а опосля на ём летал. Забыл писателя, фамилиё у его, вроде, утиная... Во-во - Гоголь. И кузнеца того чудно звали, рыба еще есть така страшнучая... Во-во-Вакула. Так вот, слышь, со мной  ноне  зимой  тоже  эдакий  зловредный  случай приключился. Можно сказать - чувствительное потрясение всему организму. Ночью,  в  аккурат под крещенье.Сплю я, значит, на теплой печи и чую скрозь миролюбивый сон – старуха  какой-то угловатостью меня настырно тычет, не то локтем, не то коленкой. Давненько эдакого от нее не было...

           - Че надо? - волнительно интересуюсь.
           - Че, че... Сходи во дворишко, опять колонок к курам забрался.

           - Слышу – и впрямь в стайке неладно, овечки блеют, куры кудахчут...  Стайка наша к избе приткнута, стена смежная, каждый стукоток слыхать. Неохота с печи слезать, а старуха гонит. Да оно и верно - колонок сколь раз к курам подбирался, порешил двух молодок. Хошь не хошь, узнавать надо, отчего переполох.
     Старик послюнявил свою самокрутку, чиркнул спичкой, затянулся.

    -Только колонок-то  – продолжил дед - другой породы ока¬зался. Волки в нашей местности давно не водились, а тут на грех приблудился откель-то. Избенка моя, ты сам вишь, с краю, вздумалось  серому у нас свеженинкой поживиться, ноне, знать, и в лесу на счет мясного не шибко вольготно…  Покружал возле дворишка и на стайку за¬брался. Волчина матерый,  а жердёнки прелые, он возьми и провались...   Овцы шарахнулись, куры с насеста полетели, а варнак почуял, что в западню попал, и начал на стены кидаться... Вишь, како происшествие. Но все энто только потом мы поняли. А ночью-то нам со старухой невдомек было, мы-то на колонка грешили...

              - Слез я с печи, босы ноги в валенки сунул, куфайку накинул и на улицу. Трясется домишко, ходуном ходит...
   «Че за леший?» - думаю. Приоткрыл дверь в стайку, чиркнул серянкой, поглядеть, че там делается. И тут оттель темное ко мне как кинется, как вдарит в пах и понесло меня в круговерть... А это, выходит, когда я в двери-то нагнувшись стоял, волк вознамерился у меня промеж ног проскочить, да не рассчитал и угодил мордой в мотню подштанников. Ну, стыковка у нас с ним и произошла. Обратно супостат морду вытащить не может и понес    меня таском на себе... А я в потемках ниче  не пойму,   раскрылатился  и только подшитыми валенками по снегу бороздю. Исподние на мне крепкие, почти не ношенные, на самодельную деревянную пуговицу застегнуты, а пуговица эта суровой ниткой пришита, никак не оторвется. Волк в эдаком наморднике, знамо, задыхается, и у меня от непонятности внутре все накрепко сперло. То за воздух хвачусь, то за шерсть, летаю, как аспид, не пойму, что за нечиста сила меня по ограде кружит.

       - Ты, Ляксандра, можа, в тевелизоре видал, как в какой-то иностранной стране большешляпые мужики на бычках верхом ездиют? На спор, кто сколь секундов продержится. Так им за это деньги плотют, а мне-то эта езда задарма. Мотат туды-сюды, да еще  поганой щеткой в морду тычет... То по харе, то  по бороде. «Погоди, - соображаю, - сейчас я у тебя эту шершавость отыму и тебя самого по мерзкой харе оглажу... Где вот только харя у тебя?» Поймался за волчий хвост, а тут враз меня осенило, кака эта щетка, и како мне членовредительство от евоной морды  может быть. И как удумал такое,   враз у меня слабость в животе произошла... Ну, и напустил в исподни-то. Волчина от эдакой наглости совсем отуманел и тоже в долгу не остался...

          - Не знаю, что бы у нас далее было, да все ж таки пуговица оторвалась, и я из своих исподних на снег выпал. А волк их с морды скинуть не может и все кругами, кругами... Я же на карачках взад пятки - в сени, а оттель таким же манером задом через порог в избу.
Старик затянулся своей самокруткой, выпустил облако дыма и продолжил:

         - Так вот, Ляксандра, а в избе Апросинья моя с чем-то самоковочным у косяка стоит, вроде бы с ухватом али кочергой. Я скосил глаз и по ейной стратегии полагаю, что она супротив волка  вооружилась, да нет, вижу - по мне агрессивно вдарить намеряется. Я еще, язви те, в самочувствие  прийти не могу, а тут опять оборону надо держать.

-И где ты, - спрашивает  ехидно-нервенно, - столь времени шлялся?
Это уж у нее свое вредное бабье со¬ображение...
- Не трожь,- тоже психически ей поясняю - Испужанный  я.
 - Я тебя попужаю. Я устрою тебе свиданку с ухватом... Где твои исподние, бессовестный?

Я к ней чувствительно морду ворочу, а она враждебно с тылу заходит.
   -Ежели хошь следствие навести, - с остатных сил маячу, - ступай на улицу. Волк там, поди, все еще кружит с моими подштанниками.

        А она никак не поверит и все настырно ухватом нацеливается.  После этакой невротики оба до утра не соснули.
       А как развидняло, я в застывшем окошке пятно продышал и давай на улицу сумнительно глядеть,  не пройдет ли кто мимо. Дров в избу надо занести, старуха не желат, а я подавно. В десятом часу вижу - бригадир наш, Лукич, по своим делам  куды-то направился. Застучал ему пальцем:

-Лукич! Зайди, Лукич...  - Голос-то мой осип от базлания.
          Можа бы, он и не завернул, да подумал, видно, что я его опохмелиться зову, на это его в любое время только помани. Ну, а как зашел, так у него другой интерес появился:

-Чей это, мол, дохлый кобель у вашего крыльца, и пошто у его морда цветастым полотенцем обмотана?
-Неужто дохлый? - спрашиваю.
-Дохлый...
-Это, Лукич, не полотенце,- поясняю. - Это исподние мои. Я ночью мотней волка убил. 

Тут бригадир со стула и упал. От смеха, знамо.  У меня такие горести, а ему, вишь ты, смешно.

Во како, Ляксандра, происшествие-то со мной было. Кузнецу-то тому, Вакуле, царицыны туфельки, а мне от Апросиньи че? Верно, трофей я себе все ж таки добыл. Шкура-то матерущая... Намедни один командировочный из района за нее цельный литр водки предлагал. Не, друг ситцевый, погарцуй-ка сам в исподних на сером за литруху...

                ************************



Природа так устроена, что всему есть начало и всему есть конец. Такая судьба выпала и на долю нашего поселка. Во время интенсивного молевого сплава древесины с верховьев Тавды-реки, когда при высокой воде сплавляемый лес заносило в прибрежные кусты, а потом при спаде уровня воды в реке эту древесину с большим трудом приходилось вытаскивать из кустов, вот тогда-то для работников сплавной конторы, занятых на очистке берегов от застрявших в кустах и на отмелях брёвен, и был основан поселок Русаковский, получивший свое наименование в честь первого мастера этого участка - Русакова.
С начала 1970-х годов молевой сплав стал сокращаться, так как при этом способе доставки леса к потребителям происходила большая  его потеря.Теперь в верховьях Тавды заготовленный лес формировали в плоты, а с наступлением навигации эти плоты буксировались катерами вниз. Потеря леса сразу же резко сократилась. Так как древесину на берег реки больше не заносило, то и рабочие больше не нужны были.  Жители поселка, оставшись без работы, стали разъезжаться, количество детей-школьников тоже с каждым годом становилось меньше. Всё шло к тому, что и поселок, и школа готовились к закрытию.
Учителя заблаговременно стали подыскивать себе новое место жилья и работы.  Нам с Валей тоже надо было готовиться к переезду.
Написав письмо в городской отдел народного образования  Краснотурьинска, мы получили приглашение на работу в городскую школу.
В конце июля 1976 года мы всей семьей переехали в Краснотурьинск, красивый город на севере Свердловской области.
   
 Закончился наш период жизни и работы в сельской    местности, и началась наша городская жизнь.               

                *****************************




                ГЕРМАНИЯ. ОСЕНЬ-2013
                вместо послесловия)
С 22 июля 1996 года, после двадцати лет жизни и работы в Краснотурьинске – красивейшем городке Северного Урала – мы с Валей живем в тихом городке на западе Германии.  Дети обзавелись семьями: у Марины с Сергеем есть сын, у Эдика с Олей – дочка.  Марина и Эдик с семьями тоже живут в Германии.Внуку Александру двадцать два года, выучился здесь, сейчас работает на престижной фирме. А внучке Сонечке скоро будет восемь лет, она учится во втором классе. Александр и Соня прекрасно владеют и русским, и немецким языками.
                ***********************

Недалеко от нашего дома находится небольшой городской парк-сквер с фонтаном. В любое время года сквер торжественно красив, но каждый день, каждый час выглядит иначе. Осенью в нем светло и лучезарно, но как-то очень грустно. В предчувствии зимы?
Деревья нарядились в золото, багрец, парчу. Березы - в сарафанный ситец, плакучие ивушки накинули на пле¬чи расписные шали, застыли все, как в хороводе, и смотрят в зеркало синего неба и отражаются в водной чаше фонтана. Красиво - необыкновенно, и тишина исходит из тумана. Лебеди на водоеме почти за километр от сквера подали свой голос, а слышно, будто рядом.
На парковой скамейке, рядом с фонтаном, с книжным томиком в руке сидит седой-седой пенсионер.  Это я.  А по парковой до¬рожке на самокате носится моя запыхав¬шаяся внучка Соня. Восторг ее беспределен! Щеки красные, глаза ясные, и словно счастья нимб светится над головой.
-Дедушка! Посмотри, как я умею!!! - восторженно кричит внучка и несется так, что ветер свистит в ушах и гонит ей вслед золотые листья.
Я смотрю на нее усталыми глаза¬ми и думаю: «Жизнь - прекрасная при¬думка! У нее весна, у меня осень... Дай Бог, чтоб моя осень никому не была в тягость, а светилась бы покоем, красо¬той, здоровьем и достатком, как этот осенний сквер! А у внуков Александра и Сони пусть будет столько счастья, любви, здоровья, сколько листьев у золотой осени!»
Чувства, мысли - как осенние листья: кружатся, танцуют, и щемит в сердце от любви к прекрасному, да так щемит, что душа готова расстаться с телом и раствориться в этой красоте. У внучки - весна, вся жизнь у неё впереди, а у дедушки – осень, годы стремительно уходят в прошлое, жизнь на излёте.
Осень по  буйству своих красок - та же весна, только дама-осень намного старше, намного богаче, щедрее, муд¬рее, красивее, сказочнее! Колдовская осень - это очарование природы, это прощание с теплом...   

Halver,  сентябрь 2013 г.


   *************************



               
                Дальше см.  9.ПРИЛОЖЕНИЕ